Да, когда-то я тоже страдал подобным. Мы с Тёмой купили пару клипсов на двоих и надевали по одной на левое ухо (потому что откуда-то услышали и верили, мол, на правом ухе её носят только гомики). Первый час было нормально, второй-третий - тоже, но на четвёртый оно так адски заболело, что пришлось снять. Ухо покраснело настолько, что Тёма долго метался между: поржать или посочувствовать. Оказалось, я её неправильно закрепил, а там миллиметр в сторону и «прости-прощай».
Тёма… с течением времени, при упоминании его имени, у меня всё меньше болит в груди. Чем дальше от «города», тем легче. Наверное, я становлюсь пофигистом. Хотя немного страшно думать о будущем: оно определённо не выйдет счастливым и безоблачным. Да-а, хорошо бы попасть в ту академию.
Видя, что я задумался, Юля перестала рассказывать, иногда переглядываясь с играющими в карты близнецами. Те перебрались на верхнюю койку, но не помещались, поэтому полулёжа скрючились. «Нянька» давно спала, отвернувшись к окну. Кружевная шляпа висела на вешалке, чуть выше её головы.
Привлекая внимание рассказчицы, я спросил:
— А дальше?
— Ну, ты ж там задумался, — проворчала она, неопределённо взмахнув рукой. — Так вот, форма серёжки обозначает класс учащегося, а классов всего семь. Детей берут с двенадцати лет, поэтому распределяют так: Синий А, то есть С-А — это двенадцать лет, С-В — тринадцать, С-С — четырнадцать, потом идут С-D, C-F…
— Подожди-подожди, — недоуменно перебил, — а где буква «E»? Это английский алфавит?!
Особыми знаниями иностранного языка мне обладать не довелось, но алфавит – стандартно. И в алфавите явно отсутствовала одна обязательная буква.
Со стороны близнецов послышались смешки:
— Ага, очередная странность дедульки, — сказал, э-э-э… Саша. — Когда отец у него спрашивал, тот ответил, мол, «С-Е» и «З-Е» не звучит. Странный старик.
— Не перебивай, — раздраженно откликнулась Юля, смешно нахмурив брови. Сейчас она напоминала какого-нибудь мелкого рассерженного зверька, там, хомячка или шиншиллу, готового после первой обиды доблестно ринуться в бой. – Он, между прочим, меня, а не вас спросил! Ну, ладно, что там дальше… а, в общем, идет С-F, C-G и последний — С-Н. Зелёные аналогично: З-А, З-В — ну, ты понял.
— Ты сейчас в Синем-С, да? — складывая наушники, я полностью избавился от музыки, и немного подумав, скрестил ноги по-турецки – к счастью, койка мне это позволила, пусть и пришлось немного наклонить голову.
Одновременно я невольно отметил: это «Ну», у девчонки проскальзывало через каждое слово, только с удивительно разной интонацией, и оттенками этого самого тона. Каждое «Ну», пусть оно и считалось словом-паразитом, звучало неодинаково: то с угрозой, на манер Александра I, то с Наполеоновской строгостью. Ей бы в театре работать – талант налицо.
— Не-а, — из-за моей спины раздался насмешливый голос, — она только в «В», — на сей раз моим просвещением занялся второй близнец. — Мы ж тебе говорили, малой пять лет учиться, а нам - три.
Я мысленно подсчитал — ага, получается, близнецы сейчас в Синем D. Бли-и-и-и-ин с такими подсчётами чёрт ногу сломит – я определённо назову героем того, кто в них разбирается.
Юля в ответ на «малую» обиженно засопела, и я поспешил переключить её внимание:
— А что с серёжками?
Девчонка задумалась. Она тоже села, скрестив ноги, однако «потолок» ей совершенно не мешал:
— У А-классов квадрат, у В — круг, у С — треугольник, у D — шестиугольник, а у F, G и H идут буквы, — на этом моменте она завистливо вздохнула, то ли желая носить такие серёжки, то ли «относить» и поскорее смыться. Если судить по выражению лица - скорее второе. — Кстати, забыла сказать, форму и серьги мы покупаем сами, а «зелёным» школа выдаёт.
— Стоп-стоп-стоп, — я замахал руками впереди себя. — Не понимаю: это школа или академия?
— Школодемия, — снова послышалось сзади.
И другой голос:
— Демишкола.
— Заткнитесь! — раздраженное шипение Юли, а потом спокойно. — Академия вроде, просто мы её школой по привычке называем. Ну? Что ещё тебе рассказать… А, вот! Не знаю, как там у «зелёных», но у нас в классах почти как дома, все удобства есть: компы навороченные у учителей, ноуты у нас на некоторых предметах, да и половина преподов какие-то «не наши» - иностранцы в смысле. Ну, столовая хорошая, общая, правда… Ну, и всё в общем-то.
— А что случается с теми, у кого «талант» пропадает? — я повернулся, прислоняясь спиной к стене, чтобы одновременно видеть всех своих спутников.
Кажется, Саша только что проиграл, и братья начали раздавать новую партию. Интересно, много им при таком «замечательном» освещении видно? Сомневаюсь, что где-нибудь здесь припрятаны линзы ночного видения – если они, конечно, существуют.
— Ась? — не поняла Юля, недоуменно посмотрев на меня.
— Хм-м, например, в Зелёный-А поступила девчонка с классным писательским талантом, тексты пишет - загляденье, — я попробовал объяснить ситуацию «на пальцах». — А потом вдруг перестаёт писать хорошо. Что с ней будет?
— Как «что»? Выгонят, конечно, — рассказчица посмотрела на меня как на идиота. — Зачем им такая нужна?! Для этого все «зелёные» в конце каждого полугодия проходят что-то вроде экзаменов. У каждого свой, а кто не проходит — вылетает. У нас, если родители разоряются и т.д. и т.п., тоже выгоняют. К тому же предметы, которые преподают, у классов отличаются: у нас этика, психология и ещё там муть всякая, а у «зелёных» такого нету, им такое нафиг надо - весь упор на профиль идёт… Ну, всё! Я свой рисунок отработала. Пойду.
И, быстро прошмыгнув мимо меня, даже не слезая вниз, девчонка забралась на вторую койку к близнецам. Те, не отрываясь от игры, освободили немного места сестре, а сбоку послышалось тихое ворчание соседа «няньки»:
— Странная школа, мудрёная какая-то. И зачем тока построили?
Хах, наверное, наш разговор слышал весь вагон… по крайней мере, те, кто не спит. Уж им-то теперь будет о чём поговорить со знакомыми.
И вообще, странно. Очень странно, что в Украине решили построить подобную частную школу. Не спорю, у нас немало талантливых людей, но богачей не так уж много… хотя если столько классов, то не скажешь. Наверное, в нашей деревне я слишком отстал от жизни… Ладно, не время для рассуждений, пора бы поспать.
Снова вешаю сумку на вешалку и прячу в карман телефон. Кажется, завтра мой свитер будет выглядеть очень помятым… И плевать, никто ж не отругает.
Ложусь по привычке на живот, укрываясь тонкой простыней и пряча руки под подушкой. Самая большая радость моего маленького роста — много места на кровати. Надо радоваться, пока могу, а то вырасту, и придётся покупать двухметровую… Опять в голову закрадываются глупости, но ведь отчасти они помогают сохранять самообладание.
Засыпая, слышу нечёткий голос Юли:
— Ха-ха, выкусите, идиоты! И вы называете себя карточными мастерами?!
Сонно улыбаюсь. Так смешно наблюдать, как во время «отсутствия» воспитательницы она постепенно начинает разговаривать на привычном для подростков «уличном» сленге. Весело…
Прежде чем окончательно погрузиться в объятия Морфея, мне подумалось, что день вышел бы совсем замечательным, если бы его завершил длинный, спокойный сон.
========== Глава 5: Конечная остановка ==========
Утром меня разбудила Юля. Хотя назвать время «утренним» у меня не повернулся бы язык: солнце едва-едва, одним краешком вылезло из-за горизонта и лениво ползло по небу, блаженно прикрываясь светлыми облаками. Потрясающее зрелище, но явно не для меня – вставать жутко не хотелось. Впрочем, как обычно: терпеть не могу вставать настолько рано, даже если полностью выспался. Можно назвать это «зевальным рефлексом» - вроде бы и не спится, а вроде бы и нет…
— Эй, поднимайся, — девчонка, прервав мои ленивые размышления, настойчиво подёргала за штанину.
Но я только приоткрыл один глаз, тяжко вздохнул и промямлил:
— М-м-м… мы должны сутки ехать, а сейчас только часов шесть, если не пять.
— Ну, да, должны, только фи… кто его знает коим образом, но мы практически приехали. Поэтому я решила тебя разбудить. Ну, давай же, вставай! Потом спасибо скажешь!
По-прежнему «дергаемый» за штанину, я поднялся на колени, опираясь прямыми руками на койку. Ещё раз вздохнул, пустым взглядом уставившись вниз.
Почему-то вспомнился чай. Его так и не принесли… хотя нет, принесли – на столике стоял один, явно принадлежащий мне. Наверное, его давно поставили туда.
Стыдно, блин, я же за него так и не заплатил… Эх, ладно, заплачу, когда приведу себя в порядок.
— Встаю я, встаю, — пробормотал, подымаясь.
После напоминания о чае пожаловал голод. Желудок нещадно заурчал, требуя своей законной доли. А я, так по-дурацки поспешно выскочив из дома, из города, не додумался сообразить что-то сытное – хотя бы хлопья. Что ж, время ещё осталось, и, скинув наволочку, я для верности похлопал себя по щекам.
Обулся. Сходил в туалет. Умываться там не рискнул, мало ли какая зараза водится. И в который раз почувствовал себя ненормальным психом, ведь только сейчас по-настоящему понял, что уезжаю.
Понятное дело, свой отъезд я осознал сутки назад, но не было окончательного ощущения давящей обречённости и облегчения одновременно. Ведь я не просто «еду проведать дальнего родственника» или «в лагерь на каникулы», а уезжаю навсегда и больше не увижу никого из родных. Хорошо, если мать не подаст заявку на розыск, а сестра ей всё объяснит. И, надеюсь, она примет моё решение… хотя бы потому, что она моя мать.
Наверное, можно сделать себя независимым от родителей, но вопрос: как? Надо бы сделать себе заметку и порыскать в Интернете.
Дойдя до своего купе, наткнулся на знакомую троицу. Те невозмутимо собирали постель и, что самое странное, их форма выглядела так же, как и вначале - совершенно не помятая, без единой складки, в отличие от моего бежевого свитера под горло. Они вообще спали?
Задав интересующий вопрос, получил тихий ответ близнеца. Он стоял ко мне ближе всех, поэтому ответил первым:
— Не-а, мы всю ночь в карты рубились, потом смотрим — без пяти четыре, спать смысла нет, так мы давай дальше. Играли, пока нас эта, — мрачный кивок в сторону «няньки», — не просекла. Так, главное, сначала просекла, а потом спать завалилась, весь кайф сбила.
Я невольно улыбнулся: вот и близнецы «по-нормальному» заговорили. Наш богатый русско-украинский лексикон никому не чужд, а вытравить его труднее, чем настырной домохозяйке не менее настырных тараканов.
Сама «нянька», видно, совсем недавно поднялась и расчёсывала спутавшиеся кудри. Кстати, без своей кружевной шляпы, которая была в моде, определённо, лет семьдесят назад, она казалась намного младше. Овальное лицо «правильной формы», немного курносая, с тонкими бровями. Глаза тёмно-оливкового цвета. Даже некоторая полнота не портила впечатлений. Что говорить: сейчас женщина выглядела от силы лет на тридцать пять, но никак не на полтинник.
— Будешь? — Юля протянула мне одну из тех самых вкусных печенек, которые я ел вчера.
Ох, ну, она прямо провидица, ей надо на «Битву Екстрасенсiв» какого-то там сезона. Никогда не смотрел эту передачу, только рекламу, но уверен, Юля в любом случае заняла бы далеко не последнее место.
— Конечно, спасибо!
Оторвавшись от процесса застилания, взял протянутое печенье и чай, когда заметил покровительственно-довольный взгляд воспитательницы. Ага, небось думает, это что-то вроде подаяния бомжам. Благотворительность, мать её.
Видимо, Юля тоже заметила этот взгляд и, отвернувшись, кисло перекривилась.
Кстати, чего они все её терпят? Послать далеко и надолго эту «няньку» с их лексиконом проблем бы не составило.
Этот вопрос не давал мне покоя до самой остановки. И когда мы уже начали вставать, подождал, пока мои попутчики по купе выйдут вперёд, а потом негромко задал вопрос идущей впереди Юле:
— Скажи, почему вы её слушаетесь?
Не оборачиваясь, вместо Юли мне ответил один из близнецов:
— Когда мы «не слушаемся», отец забирает половину карманных денег.
— Ага, а нам их копить надо! — добавил второй.
Воспитательница повернулась и возмущённо шикнула на своих подопечных. Тем временем мы подошли к выходу, и я отдал проводнице заранее подготовленные деньги:
— Спасибо, — искренняя улыбка с моей стороны.
— Да не за что, — такая же улыбка в ответ.
Остальные её слова я не услышал, так как подошла моя очередь спускаться.
Выйдя из поезда, повесил сумку на плечо и слегка поёжился — конец марта, прохладно. Недалеко стояли мои новые знакомые. Жаль, мы больше не увидимся, ведь даже если я поступлю в ту академию, то на «зелёный» отдел, а насколько я понял, с «синим» они почти не сталкиваются. И тогда я вспомнил, о чём ещё хотел спросить:
— А зачем вам карманные деньги-то?
Действительно, зачем деньги тем, кому отец может купить всё, что угодно: от игрушечного домика Lego до небольшого особняка?
Уходящая троица обернулась, воспитательница же раздраженно запричитала о том, как уличные дети развращают её «воспитанников».
— А на что мы жить будем, когда слиняем из этой психушки? — крикнула мне вслед Юля, и мы рассмеялись.
Да уж, как бы мне хотелось ещё раз с ними встретиться…
Я по-прежнему стоял на месте, глядя, как скрываются из виду мои спутники. Ну, и куда теперь приведёт меня дорога? В наличии только записка с адресом – так сказать, волшебный клубок красных ниток – осталось только догадаться, как его развязать. Найти такси, что ли? М-мда, знать бы ещё, кого именно искать. Нет, конечно, можно позвонить такси «Люкс» или «Огонёк», которые по вызову пробирались даже в нашу глушь, но не факт, что здесь такие водятся.
Поэтому решил действовать «методом тыка» и подойти к какому-нибудь водителю, чтобы спросить, как проехать по адресу. И тогда в животе заурчало. Мой бездонный желудок требовал пищи, поэтому нужно купить что-то перекусить: хотя бы ту же банальную шаурму.
Я зашел в здание вокзала, но, посмотрев, сколько народу толпится в очереди у витрины с пирожками и другими вкусностями, решил попытать счастья на улице. Моего «счастья» не оказалось и там, зато по расспросам прохожих я узнал, что недалеко есть приличный магазин. Вот туда-то и направился.
Постоял немного в очереди и купил холодную пиццу. Потом вышел, решив съесть её прямо возле магазина, тем более мусорные баки стояли рядом, давая возможность выкинуть ненужную фольгу.
Распечатав своё «Грибное наслажденье», выкинул бумажку. Но только собирался откусить кусочек, как сзади послышалось жалобное тявканье. Оглянулся по сторонам — никого. Пожав плечами, откусил кусок, но тявканье раздалось снова. И тогда я увидел причину самого шума: в коробке, поставленной возле баков, сидели два щенка. Маленькие такие, с золотой шерсткой, хотя последняя была запачкана чем-то грязным и липким. Вот черт, какая скотина могла оставить двух беспомощных щенков вот так умирать? Если найду - забью нафиг.
Ну, да, есть у меня маленькая слабость, касающаяся собак. Не прям-таки фанат, но они мне чем-то импонируют. А эти щенки… блин, какой же они породы… ну-у-у-у, вспоминай, Миха, дурная твоя голова, у меня ж ещё календарики когда-то с ними были… А, вспомнил, кажется, Золотистый ретривер. Точно. Только сейчас же не сезон, откуда они?
Постояв ещё немного, заодно пожевав пиццу, смотрел, как люди проходят мимо, кидая безразличные взгляды на животных. Правда, одна девочка очень порывалась взять одного, но заботливая мамаша даже прикасаться запретила, обосновав тем, что «Ещё блох подхватишь». Никогда не задумывался о том, какими бездушными могут быть люди: вот, они занимаются благотворительностью, выступают с речами о человеческих правах, помогают бездомным, но хоть бы кто-то из них позаботился о брошенной собаке.
И тогда я решил, что возьму их с собой: жалобное тявканье давило на нервы и совесть. Сначала хотел сходить в магазин за едой ещё раз, но передумал, скованный непривычным чувством страха: а вдруг с ними что-нибудь случится? Нет, я понимаю - глупо, но всё-таки…