Алый признался, что его отец тоже уже прибыл и заселяется в предоставленные ему комнаты. А вот Лукерья – единственный родитель, с которым я был уже знаком, появится только завтра. В принципе, мне было все равно, приехали они или еще нет, но, думаю, не стоит объяснять, почему после таких известий я начал нервничать уже в пятницу, несмотря на то, что все основное действо выпадало на выходные.
Когда мы с Иром, наконец, скрылись от каждодневной суеты у меня в квартире, мерцающий, как настоящий друг попытался меня отвлечь.
– Ну хочешь, я тебе массаж головы сделаю? – сам предложил он.
Я, было дело, заколебался, вспомнив, как, начиная с прошлых выходных, он меня обхаживает, но потом согласился. В конечном итоге, если что не так, разве мы не разобрались бы между собой?
Собственно, за этим массажем, когда мы сидели с ним на нашей кровати, и он осторожными вращательными движениями массировал мне виски, Ир спросил, словно между прочим:
– Почему две пятницы? – о да, конечно, я ведь только сегодня признался ребятам, почему называю сегодняшний день второй пятницей. Они так и не успели расспросить, почему, так как нас отвлекли.
– А ты сам посуди, – хмыкнув и все так же не открывая глаз, отозвался я. – С вашей восьмицей я путаюсь, так как непривычно. А пятница из всех будних дней самый любимый.
– Почему это?
– Потому что конец недели. Ты только представь, два понедельника… – я сделал эффектную паузу и с должным трагизмом в голосе припечатал. – Да лучше повеситься!
Ир хихикнул, но все же спросил:
– А почему не какой-нибудь другой день недели? Среда, например.
– Не логично как-то.
– О да, а две пятницы подряд – просто убийственная логика, ничего не скажешь.
– И не говори, – пристыжено пробубнил я.
– Не буду, – подозрительно покладисто согласился Ир.
Наверное, именно из-за этого его спокойного тона и того, как сам того не заметив, расслабился под его руками, я спросил:
– Так ты на самом деле ко мне подкатываешь, или это мне только кажется?
– Пытаюсь, – тихо сказал он и быстро прижался губами к моим волосам, но до того, как я нашел, что ему на это сказать, мерцающий уже отстранился и движения его пальцев на моих висках продолжились.
Самое странное, что неловкости не было. Обычно, если кто-то на тебя запал и нашел смелость признаться в этом, даже если он тебе тоже небезразличен, все равно испытываешь стеснение и чувствуешь себя неуютно. Но с Иром – нет. Как ни странно, ничего, даже отдаленно похожего на смущение, я не испытывал. Только вдруг очень ясно понял, что он ни на чем не настаивает, просто дает понять, что пытается убедить меня пересмотреть свою точку зрения относительно иномирных любовных связей, вот и все. Другой вопрос, что хочется ли мне её пересматривать?
Странно, но хочется. Вот только с каждым днем я все отчетливее понимаю, что боюсь. Боюсь серьезных отношений, как бы банально это не звучало. К тому же, с парнем. Одной той попытки, после которой я месяц в коме провалялся, мне хватило по самое не могу. Но смущает то, что, как вода точит камень, меня изнутри подтачивает чувство, что с Иром все может быть совсем по-другому. Я сам уже другой, да и мерцающий, хоть и вредён до ужаса, никогда не был и, я надеюсь, уже никогда не станет таким циничным, каким был Артем. Но все это только мои мысли – на практике все может оказаться совсем не так, как мне оно представляется. Поэтому внутри меня живет этот страх, и я вовсе не уверен, что готов найти на него управу.
Этой ночью Ир спал на моем плече, так что утром оба вставали с матюгами. Никакой так воспеваемой девчонками романтики, зато напрочь атрофировавшаяся рука, которую он мне отлежал, и его затекшая шея – вот и весь итог наших ночных прижиманий. И самое обидное, я-то сам куда смотрел? Конечно, можно было догадаться, что так будет, и следовало откатиться на другую сторону кровати еще ночью, когда счастливо вздохнувший Ир быстро-быстро уснул, оставив меня наедине со своими мыслями, но нет, я не отодвинулся. И вот итог. Короче, сам виноват. Даже злиться не на кого.
Зато за завтраком Ир, все еще потирая шею, влил в меня аж две кружки этого их выкуси-мусь-мусь… Нет, я в курсе, что название его не так звучало, просто адаптировал его, так сказать, под знакомые хотя бы относительно слова. Но ничего. Зато благодаря этой штуке из квартиры я вылетел бодрячком и энерджайзером. Ир тоже сделал себе этот напиток, так что мы оба были в полной боевой готовности. Впрочем, это было только начало дня.
Через портал мы сразу же оказались на футбольном поле. Смешно, но особо нетерпеливые места начали занимать заранее, то есть, когда мы с Иром вышли из черной дыры, некоторые грибки были уже заняты, и это при том, что начало матча было назначено на полдень. Ир убедил меня, что мне вовсе не обязательно рано утром присутствовать на торжественном собрании, проводимом ректором для родителей, решивших посетить наш университет. Вообще, по университетскому парку шаталась куча народу, причем, в основном вполне себе родительского вида, так что не только к моим колокольчикам приехали радушно приглашенные на этот праздник родственники. Просто мои были одними из самых родовитых – по крайней мере, тёмные.
На поле, все еще скрытым под защитным куполом, превращающим очертания любых предметов и игроков в легкий туман, своим командам давали последние наставления командоры. Я первым делом направился к Барсику. Мне было интересно, приехал ли его брат, как обещал.
Разумеется, тренеру пантер было не до меня, но все же он успел прорычать в мою сторону, что да, приехал, но сам Барсик предпочитает с ним до окончания матча не сталкиваться. Все ясно. Похоже, я не один тут такой нервный. Всем было немного не по себе, а ведь им еще играть. Окинув взглядом быстро заполняющиеся зрителями грибочки, я побрел в сторону Фа и Гарри. Мне хотелось убедиться, что они сумеют сдержать любое магическое воздействие, если кому-то из присутствующих придет в голову вмешаться и подыграть понравившейся команде. Они оба заверили меня, что готовы ко всему. И пока я стоял возле них, ко мне подскочил Машка. Его вопрос окончательно и бесповоротно выбил меня из колеи.
– Ты уже видел её? – спросил темный, напряженно всматриваясь в мое лицо.
– Кого? – в первый момент опешил я.
– Наниссу!
– Это… – начал я, но тут до меня дошло, – Твоя жена. – уже не спрашивая, а утверждая, сказал я.
Машка быстро кивнул.
– Нет еще. А что?
– Она сказала, что сейчас самые благоприятные дни… – пролепетал он и спрятал глаза. Кто бы знал, как я перепугался за него в этот момент.
– Благоприятные для чего? – выдавил я из себя.
Темный бросил на меня быстрый взгляд и снова отвел глаза.
И тут, каким-то чудом заметив наш обмен любезностями, если это можно так назвать, возле нас очутился Алый, не побоявшийся бросить свою команду.
– Что у вас тут? – требовательно спросил он, обращаясь больше к Машке, чем ко мне.
Темный не ответил, зато за Алым к нам присоединилась и Иля.
– Иль, – обратился я к темной, – как думаешь, о каких таких благоприятных женских днях Машка стесняется мне сказать. Я только о неблагоприятных знаю.
– Благоприятных для зачатия, – в лоб сказала темная.
У нас с Алым у обоих лица вытянулись, а Машка вдруг быстро-быстро заговорил:
– Она всегда хотела второго ребенка. Всегда. Но я не хотел, и был достаточно упрям, чтобы у нее так и не получилось добиться желаемого, хоть она и заставляла меня спать с ней каждую ночь. Я сильный, хоть и не выгляжу таковым…
– Ты сдерживал энегроуровни? – со странной интонацией выдохнула Иля, озаренная догадкой.
Я понятия не имел, что это за уровни такие, но понял одно. Машка со своей жёнкой спал, но дети у них по его вине не получались. Пока я пытался уложить все это в голове, темный заговорил снова.
– Она расценила твое приглашение сюда, как мою попытку сделать ей последний подарок. Думаю, так.
– Я сказала ей, что приглашаешь не ты, а Андрей, – запротестовала Иля, и тут, наконец, снова обрел дар речи Алый.
– Вы ненормальные! – взвыл он, с силой проведя ладонью по лицу, словно пытаясь прогнать наваждение, обращался он при этом больше к Иле. – Как можно доводить своих мужей до такого? Как?
– Алый, успокойся, – попытался я угомонить его. Но сразу понял, что не подействовало, вот только прежде, чем светлый успел наговорить еще каких-нибудь гадостей, вмешался уже Машка.
Он шагнул к нему и обнял одной рукой за талию, до плеч с его ростом ему было неудобно тянуться.
– Успокойся, – тихо сказал он и немного натянуто улыбнулся. – Даже если она сумеет убедить меня честно исполнить свой супружеский долг, это будет в последний раз.
– Дело ведь не в этом, – краснея, грустно прошептал Алый, глядя в глаза темному, стоящему справа от него.
– А в чем? – на лице Машки тут же появился хитрый прищур.
Светлый быстро смекнул, что сейчас над ним будут подтрунивать, поэтому резко отвернулся и, сказав, 'Просто беспокоюсь за тебя' развернулся и ушел к своей команде.
– Ох уж это его беспокойство, – пробормотала в сторону Иля, тоже попыталась отойти от нас, но я перехватил её за локоть.
– То есть, ты будешь против, если они… – я не договорил, но она прекрасно поняла, на что я намекаю. Машка в этот момент старательно делал вид, что он тут вообще ни причем. Но, по тому, как дернулось его ухо, я понял, что он прислушивается к нашему разговору.
– Нет. Я буду 'за', потому что не уверена, что Алиэля можно увлечь темной девушкой, но, если он всерьез увлечется Машмулом, это даст определенные гарантии нашей будущей сделки с его семьей.
Разумеется, я вовсе не ожидал получить от нее такой развернутый ответ.
– То есть, ты уже думала о том, какие бонусы сможешь из всего этого извлечь?
В ответ на мое удивление будущая Владычица улыбнулась.
– И все-таки, ты сам никак не привыкнешь, что главные в Темном Королевстве мы, а не мужчины, хоть и не устаешь напоминать об этом другим.
– Не устаю, – повинно склонив голову, выдохнул я и вернул ей улыбку. – Значит, я могу рассчитывать на твою поддержку?
– Ты намерен помочь им с Алым?
– Не совсем. Думаю, с Алым они и сами способны разобраться, а вот насчет Машкиной жены… – я посмотрел на темного. Тот, наконец, перестал делать вид, что полностью занят высматриванием кого-то на зрительских местах, и встретился со мной взглядом. – Мне хочется помочь вам расстаться хотя бы не врагами.
– Она не дает мне общаться с дочерью. Как я могу не ненавидеть её?
– А ты не даешь ей зачать сына. Как она может не ненавидеть тебя?
– С чего ты взял, что она хочет сына? Для нее была бы выгоднее дочь! – воскликнул он, и я тут же понял, что наш Машка не просто хочет общаться с дочерью, но и о сыне втайне от жены давно мечтает, просто не желает отдавать его ей на растерзание без гарантий, что он тоже будет иметь возможность участвовать в его воспитании. Беда с этими темными. Алый в чем-то прав. Нельзя же так!
– Я же обещал, что поговорю с ней, правда?
– А если у тебя не получится?
– Значит, снова заблокируешь эти твои, как их там…
– Энергоуровни, – сказала Иля, бросила на Машку быстрый взгляд, в котором мне, как ни странно, почудилось сочувствие, и ушла к своей команде, а то Вини, впрочем, как и остальные игроки, начали бросать на своего капитана недоуменные взгляды.
– Маш, так ты проведешь для наших зрителей беглый мастер класс по игре в футбол? – меняя тему, спросил я у темного.
Тот оживился.
– Хочешь, чтобы я рассказал им, кто есть кто на поле, и как играют в мяч?
– Хочу!
– Конечно, проведу! – радостно отозвался он и помчался на свое комментаторское место.
Я подошел к Иру, который стоял на краю поля в компании Шмеля и Умки. Оба: и гном, и полуэльф, как заправские фанаты были во всеоружии. Начнем с того, что Шмель давно уже обзавелся такой же, как у Умки, дуделкой. Кроме того, они сгородили два флага: один черный – с черной пантерой, обведенной белоснежным контуром, второй – понятное дело, с ласточкой. Правда, я так и не понял, кто из них за чью команду собрался болеть, о чем и не преминул у них спросить. Оказалось, что в своих фаворитах они так и не определились, поэтому решили на зависть всем болеть и за ту, и за другую команды сразу. И, если раньше Шмель предпочитал пантер, мотивируя это тем, что тренером у них был Барсик, то теперь он обзавелся друзьями-знакомыми и там и там, так что определиться окончательно не смог. А Умке нравился сам процесс, поэтому, за кого болеть ему было не так уж и важно.
Защитный купол пришлось снять, как только на дорожке между грибами-сидушками появился ректор. Разумеется, ему отвели отдельное место. К слову, для деканов факультетов тоже. Так что пока Карл спускался к своему грибку, чуть в стороне уже восседал Лучистый, а за ректором по тому же проходу шла Мика. Я привлек к ней внимание Шмеля, он сначала не понял, на что я ему указываю, а когда до него дошло, растерялся, но я подпихнул его в сторону прохода и шепотом посоветовал поприветствовать леди. Полуэльф умчался. Умка ушел на занятые ими с Корешелем места, а к нам с Иром подошел Фарид. Я тут же без разговоров отдал ему свой артефакт, чтобы это знаковое в истории университета событие смогла увидеть и его дочь – маленькая Имира, которая не умела пока контролировать свои уж больно большие магические способности, но мой крестик их успешно блокировал.
Скоро и мы с Иром уселись на грибки для запасных. Машка в то время уже минут пятнадцать как на все поле соловьем заливался, описывая команды и их состав, к тому же, на удивление ненавязчиво и интересно рассказывая о правилах игры в футбол. А дальше на поле со своих мест вышли игроки и судьи. И по свистку Кара, который был главным судьей матча, началась игра. Я, конечно, мог бы следить за зрителями, чтобы уже сейчас попытаться понять, как они отнеслись к моей рокировке командоров и капитанов, но я решил не заморачиваться на сей счет. Уж больно хотелось хоть раз нормально посмотреть матч, а не как тогда, с Ингой: я ведь почти все самое интересное пропустил. Так что ни я, ни Ир, увлекшийся не меньше меня, не отвлекались. В общем-то, не зря. Игра была настолько захватывающей, что нарушения со стороны зрителей начались уже в первом тайме.
Так как я в магии полный профан, то совершенно не интересовался тем, как именно Фа и Гарри – наши антимагические судьи – собираются отлавливать применяющих магию зрителей. Поэтому был как-то не готов к тому, что последовало после громогласного сигнала, разнесшегося над полигоном в один из самых напряженных моментов первой половины матча. Что интересно, несмотря на весь азарт и почти забитый гол, и ласточки, и пантеры остановились у ворот команды Алого и Барсима, как по команде. По рядам зрителей прокатился изумленный гомон, что потом и вовсе перерос в возмущенные крики, которые еще неизвестно, чем бы закончились, если бы в этот момент возле одного из зрителей – судя по внешним данным, светлого эльфа, не выскочили из портала двое коммандос: один – темный, другой – светлый, и не взяли бы его под руки. Эльф попытался вырваться, но тут со своего комментаторского гриба заговорил Машка. Сказал, что судья по антимагическому контролю Фаль Инойс просит слова. И вот тогда начал вещать на все футбольное поле Фа. О, как он это сказал! Четко, по существу, с указанием каких-то совершенно незнакомых мне маго-факторов, обусловленных перекрестьем полей Исагирика, о которых все присутствующие в силу своих магических способностей явно знали куда больше, чем я. И вся эта суровая отповедь была закончена словами о том, что нарушитель получает первое и последнее предупреждение, в случае еще одной попытки с помощью магии подыграть той или иной команде, он будет выдворен с поля без права на возвращение. Так что зрителям было доходчиво объяснено, что футбол – игра немагическая, и что ничем хорошим их ворожба для них самих не кончится. Красный как рак эльф был усажен обратно на облюбованный им грибок, а оба парня коммандос вернулись на грибочки запасных. И все же, в первом тайме еще дважды приходилось останавливать игру. Причем каждый раз нарушители общественного спокойствия пытались говорить, что не нарочно. Но на них так смотрели игроки, тренеры и соседи по грибкам, что они быстро затыкались и в следующий раз уже не помышляли магичить направо и налево.