Может быть, они и бедны, может быть, они и незначительны, но девушка была прелестна, и я была довольна, что она станет женой Берти. Я улыбнулась ей, и с этой минуты между нами образовалась какая-то особая связь.
Расставшись с дядей Леопольдом, я поехала в Кобург. Там я посетила все места, связанные с детством Альберта. Я помнила все, что он рассказывал мне о них; поэтому их вид так живо воскресил в моей памяти его самого.
Эрнст очень разочаровал меня. Он был огорчен смертью Альберта, но он не отличался глубиной чувств. Я подозревала его в безнравственности. А как же иначе, после этой позорной истории, которая так расстроила Альберта. Я полагаю, он поправился… физически… но по сути своей ни в чем не изменился. Он был тщеславен и скуп. Детей у него не было, и Альберт желал, чтобы после смерти Эрнста герцогство перешло к Альфреду.
А тут еще разразился кризис в Греции. Народное собрание этой страны прогнало короля Отгона и предложило корону Альфреду[64].Сначала я подумала, что это было очень хорошее предложение, но Пальмерстон и лорд Джон убедили меня, что это было недальновидно. Мне напомнили, что пожеланию Альберта Альфред должен был стать герцогом Саксен-Кобургским после смерти Эрнста.
Когда предложение было отклонено от имени Альфреда, корону предложили Эрнсту. Я подумала, что было бы неплохо, если бы Эрнст отправился в Грецию, а Альфред мог сразу же стать герцогом Саксен-Кобургским. Но Эрнст желал и греческой короны, и сохранения за собой своего герцогства. Он считал, что Альфред мог бы стать там своего рода блюстителем престола под его, Эрнста, руководством.
— Так не пойдет, — сказал Пальмерстон. — Это означало бы, что Эрнст по-прежнему правил бы в герцогстве, а Альфред должен был бы впоследствии нести ответственность за плохое управление и долги, накопленные Эрнстом.
По этому поводу шло множество разговоров, и это испортило мне пребывание в Кобурге, которое я намеревалась посвятить памяти Альберта. Я была рада уехать.
Я решила, что Александру надо пригласить в Осборн. Я должна лучше познакомиться с девушкой, которой предстояло стать женой Берти, но не только. Это значило, что ей предстояло стать английской королевой, а поэтому выбор должен был быть очень тщательным.
Приглашение было отправлено, и Александра прибыла на остров Уайт с отцом. Христиан должен был остановиться у Кембриджей и оставить Александру у меня.
Она прибыла в холодный унылый день. Как я ненавидела ноябрь! Альберт был очень нездоров в ноябре… и в декабре его не стало. И это был канун Рождества! Никогда больше празднование Рождества не принесет мне удовольствия. Эти воспоминания всегда будут со мной.
Неожиданно для себя я почувствовала радость, увидев Александру. Она выглядела очень юной и хорошенькой. Христиан был немного насторожен и слишком явно старался, чтобы его дочь произвела хорошее впечатление. Еще бы, какая великолепная партия для девушки из такого скромного семейства!
Но, несмотря на сугубо домашнее воспитание и образование, в Александре не было ни малейшей неловкости. Ее грация и красота с успехом преодолевали все препятствия. Все семейство относилось ко мне с благоговейным страхом. Все они были намного выше меня ростом, и я полагаю, что недостаток роста я возмещала королевским достоинством. Но я была королевой уже много лет, и это величие с годами, вероятно, возрастало.
Я была довольна, когда Христиан уехал. Его дочь стала чувствовать себя свободнее. Она вела себя совершенно естественно, и у меня было такое впечатление, что она старалась мне угодить не для того, чтобы вступить в выгодный брак, но потому, что она была по природе добра и понимала мое горе.
Бэби считала ее красавицей и со свойственной ей откровенностью так и объявила во всеуслышание; Ленхен ее обожала; Луиза, быть может, была менее восторженна, но и она не могла найти, к чему придраться. Альфред нашел ее восхитительной. Я даже побаивалась, что он осложнит ситуацию, влюбившись в нее сам. Альфред был очень чувствителен к женскому обаянию. Он так обожал Берти, что, когда они были детьми, он во всем подражал ему, и похоже было, что заразился от него интересом и к прекрасному полу. Александра, без сомнения, имела большой успех у всех моих детей.
Она расспрашивала меня об Осборне, и я описала подробно, какой маленький домик мы приобрели и как Альберт преобразил его. На нее это произвело большое впечатление.
Она понимала мое горе, и я ощущала, что ее сочувствие было искренним. Она наводила меня на разговоры об Альберте — не то чтобы я нуждалась в этом, но это очень помогало, потому что мне было приятно говорить о нем с кем-то, кто знал его только понаслышке. Мы поехали в Виндзор, который поразил ее воображение. Я рассказывала ей, как любил его Альберт, как мы выезжали на прогулки верхом, как гуляли по лесу и как он знал названия всех деревьев и цветов.
— Но его любимым местом был Балморал, — сказала я, — когда-нибудь вы его увидите, дитя мое. Я уверена, что вы полюбите его, как и я… как Альберт. Шотландцы очень хорошие, честные люди. Альберт построил Балморал. Это великолепный пример проявления его исключительных талантов.
В конце месяца приехал принц Христиан и увез Александру домой. К тому времени мы стали с ней большими друзьями и у меня не было сомнений, что она самая подходящая жена для Берти.
Не было причин откладывать свадьбу. Я предложила назначить бракосочетание на январь. Но мать Александры воспротивилась, объяснив, что ее дочь не может путешествовать в это время года. Мне пришлось признать, что это было достаточным основанием.
Наконец остановились на марте. Я была довольна, что у меня появились новые заботы, но и память об Альберте воскресла с новой силой, потому что я постоянно воображала, как бы он устраивал все.
Я решила подарить Александре свадебное платье, отделанное, как и мое, английским кружевом. К сожалению, по пути в Англию она остановилась на несколько дней в Бельгии, где дядя Леопольд — очень довольный предстоящей свадьбой — подарил ей свадебное платье, отделанное брюссельскими кружевами.
Милый дядя Леопольд! Он был, конечно, замечательный человек, но он всегда во все вмешивался! Я не могла позволить, чтобы свадебное платье принцессы Уэльской было отделано иностранными кружевами.
Я написала дяде Леопольду и все объяснила. Я знала, что он был разочарован, но я уже давно внушила ему, что, как бы я ни любила его, как ни дороги мне воспоминания о прошлом, когда он так много значил для меня, я не могла позволить ему вмешиваться в дела моей страны — свадьба принца Уэльского была несомненно внутренним делом Англии. Поэтому никаких брюссельских кружев. Александра пойдет к алтарю в английских.
Я послала мою яхту «Виктория и Альберт» встретить Александру со свитой в Антверпен, и их доставили в Грейвзенд, где ее встретил Берти; оттуда они должны были приехать в Лондон, а затем поездом в Виндзор. Я с дочерьми ожидала их приезда в замке. Когда они появились, я увидела, как прелестна Александра в бледно-лиловом платье и накидке. Я догадалась, милая девочка выбрала цвет полутраура. Она не могла приехать в черном, но она дала мне понять, что помнила об Альберте.
Какой это был контраст с моими вдовьими одеждами и тем, что Бэби упорно продолжала называть моей «печальной шапочкой».
Воспоминания так нахлынули на меня, что я не могла ужинать с ними. Я сидела у себя в комнате, думая о том дне, когда, увидев Альберта, я сразу же поняла, что полюбила его навек.
Вскоре приехала Викки. Она привезла с собой четырехлетнего Вильгельма. Я с нетерпением ожидала возможности поговорить с ней наедине, чтобы вспомнить Альберта и поплакать вместе.
В день свадьбы я прошла в часовню, убранную пурпурным бархатом, специальным коридором, устроенным так, чтобы меня не могли видеть, потому что я не желала, чтобы все смотрели на меня. Я заняла место в особой ложе, откуда я могла наблюдать происходящее. Я была в глубоком трауре с лентой ордена Подвязки на груди. Я почувствовала, как все взгляды устремились на меня, но мое сердце было слишком переполнено, чтобы реагировать на эти взгляды. Мои мысли были далеко, они вернулись в тот день, когда мы поженились с Альбертом.
Подружки невесты выглядели очень мило в белых платьях. Там же была и Беатриса, с широко распахнутыми глазами, с интересом оглядывавшаяся. Подняв глаза, она увидела меня и помахала рукой. Я улыбнулась, несмотря ни на что. Что-то она думает сейчас и какие выскажет неожиданные замечания? У нее не было особого уважения ни к людям, ни к месту. Маленький Вильгельм стоял между Артуром и Леопольдом. Он выглядел очень мило, хотя иногда и недовольно, как будто все происходящее ему надоело. Викки очень ловко скрывала его поврежденную ручку при помощи особого фасона рукавов. Милые детки! Что они смогут вспомнить из этой церемонии через много-много лет?
Александра была прекрасна, и Берти тоже выглядел очень недурно. Как жаль, что он не был похож на отца, Артур был единственный, у кого было сходство с Альбертом, а мне так бы хотелось видеть у всех детей его дивные черты. Конечно, нельзя было ожидать, что дети будут хорошо вести себя, Такие церемонии должны казаться им бесконечными. Я видела, как Ленхен и Луи прослезились и, глядя на них, Бэби громко зарыдала. Ленхен положила руку ей на плечо, и Бэби спросила достаточно громко:
— Ты плачешь, а я почему не могу? Ведь это свадьба, а на свадьбах все люди должны плакать.
Милая Бэби! Наверное, Альберт не смог бы сдержать улыбки, услышав ее реплику. Я думаю, он баловал бы Бэби, как и Викки. Быть может, он ожидал, что Бэби займет место Викки…
Дети опять завозились. Вильгельм ползал по полу. Он выковырял топаз из кинжальчика, составлявшего часть его костюма, и бросил его на пол через всю часовню. Это случилось в момент тишины и вызвало значительный шум. Артур наклонился и что-то прошептал ему, и тут он укусил Артура за ногу. Леопольд начал было увещевать его, тогда он перенес свое внимание на ногу Леопольда.
О Боже, подумала я, только бы он не укусил Леопольда, ведь может начаться кровотечение. Но каким-то образом они усмирили Вильгельма, и служба продолжалась.
Все вернулись в замок к свадебному завтраку. Я была не в состоянии к ним присоединиться. Это было очень волнующее переживание. Было столько воспоминаний о счастливом дне моей собственной свадьбы.
Позже ко мне зашла Ленхен. Она рассказала, что Вильгельм выбросил ее муфту из окна кареты, а Бэби, когда проезжали Виндзор, увидела витрины магазинов и очень громко заметила: «Я раньше не знала, что в магазинах есть корсеты». Мы улыбнулись. Бэби всегда была забавна. Она говорила иногда очень смешные вещи.
После завтрака молодожены уехали в Осборн, где они должны были провести медовый месяц. Я вздохнула с облегчением. Наконец-то Берти женат.
МИСТЕР ДИЗРАЭЛИ И МИСТЕР ГЛАДСТОН
Лорд Пальмерстон приехал в Виндзор для встречи со мной. В его поведении я почувствовала упрек. Он считал, что период траура должен уже закончиться. Какой бесчувственный человек! Разве мой траур мог когда-нибудь кончиться!
Он выразил удовлетворение популярностью принцессы Уэльской. Она и принц везде встречали восторженный прием. Народ был ими доволен.
— Принцесса Александра очень мила, — сказала я.
— Они с принцем составляют замечательную пару, мэм, — отвечал Пальмерстон. — Хорошо, что принцу нравится показываться публике.
Он бросил на меня лукавый взгляд. Я никогда не любила вас, лорд Пальмерстон, подумала я, но Альберт считал, что вы — прекрасный политик, и это так и есть; но вы не похожи на лорда Мельбурна. О, как я хотела, чтобы он был сейчас со мной, тот лорд Эм, каким я его знала, когда только что взошла на престол.
— Народ любит видеть своего монарха время от времени.
— Лорд Пальмерстон, — возразила я, — я пережила тяжелейший удар, какой мне только могла нанести жизнь.
— Всем это известно, мэм.
И снова в его словах прозвучала ирония, как будто они знали об этом только потому, что я им это внушила. Я приняла особенно холодный и величественный вид.
— Я надеюсь, лорд Пальмерстон, что вы не принесли дурные вести. Тревоги нас никогда не покидают.
— Такова жизнь, мэм. Состоялась эта великолепная свадьба, и теперь у нас есть юная пара, столь популярная в народе. Это радует… поскольку ваше величество стали такой затворницей. Принц выполняет свои обязанности превосходно. Будем признательны за это. Стоит еще вопрос и о греческом троне.
— Герцог Эрнст снова осложняет ситуацию?
— Он устранился из этого соревнования. Следующий кандидат — брат принцессы Уэльской.
— Вот как!
— Мне представляется, что это неплохой выход, мэм. Герцог Эрнст останется в Саксен-Кобурге, и в свое время герцогство перейдет к принцу Альфреду. Похоже, что этот вариант приемлем для всех — что является для нас большим благом, — сказал лорд Пальмерстон. — Но, увы, я предвижу осложнения со Шлезвиг-Гольштейном. У Бисмарка одна цель — возвеличивание Пруссии. — По слухам, мне этот человек не нравится. Кронпринц и принцесса прусские находят его неприятным.
— Увы, мэм, иногда монархи должны терпеть государственных деятелей, которые им не по вкусу.
Он бросил на меня полунасмешливый взгляд. Он отлично знал, что я долго не могла смириться с тем, что именно он занимает столь важный пост. Пока Альберт не убедил меня, как превосходно он мог справляться со сложными политическими ситуациями — свидетельства тому победа в Крымской войне и подавление мятежа в Индии. Вероятно, Пальмерстон знал, что вначале я не могла терпеть и сэра Роберта Пиля, а по прошествии времени он стал моим добрым другом.
— Будем надеяться, что это не перерастет в настоящий конфликт, — сказала я холодно.
— Надеяться мы можем, мэм, но в то же время мы должны быть готовы.
Я поняла, что лорд Пальмерстон обеспокоен. Его привели ко мне два дела: недовольство народа, вызванное моим затворничеством, и конфликт из-за этих несчастных герцогств Шлезвига и Гольштейна. Я хорошо знала Пальмерстона, этим визитом он подготовил меня к возможным осложнениям. Конфликт между европейскими государствами всегда неприятен, поскольку я была в родстве с главами многих государств и могла быть втянута в войну между родственниками, каждый из которых пытался убедить меня принять его сторону. Ничего хорошего я от этого не ожидала.
Он покинул меня, выразив желание вскоре увидеть меня в Лондоне, на что я не дала определенного ответа, потому что мне было все еще трудно встречаться с людьми.
Он ничего не сказал еще об одном беспокоившем меня деле. Было очевидно, что Альфред пошел по дорожке Берти. Во время его пребывания на Мальте у него возникла скандальная связь с молодой женщиной.
Я хотела побольше разузнать об этом, но было очень трудно докопаться до подробностей. Берти, конечно, считал это вполне естественным, он говорил, что такие связи были у всех молодых людей, но они проходили бесследно и вообще не имели значения. Я впоследствии упомянула об этом инциденте лорду Пальмерстону, который так же, как Берти, выразил полное безразличие. «Такие слухи всегда ходят о членах королевской семьи. Не беспокойтесь об этом. Народ снисходителен. Им даже нравится, когда принцы проявляют человеческие слабости». Как все эти мужчины были легкомысленны! Как не похожи на моего единственного и несравненного!
Наступила осень. Альберт всегда говорил, что это лучшее время в Балморале. А я хотела делать все, как это было при Альберте. Мне казалось, что в этой милой стране дух его был бы ближе ко мне.
В то время у меня гостила Алиса с мужем. Алиса понимала мое горе больше, чем кто-либо. Она всегда была такая ласковая — я думаю, самая любимая из моих дочерей. Она была не так умна, как Викки, но Викки раздражала меня тем, как она исключительно завладевала вниманием Альберта. Алиса же всегда была моя дочь. Я жалела, что она вышла замуж, и эгоистично хотела бы никогда не отпускать ее от себя. Но я всегда помнила о моем бедном безумном дедушке, который так любил своих дочерей, что не пожелал с ними расстаться, чем испортил им жизнь, и я знала, какое печальное существование выпало им! Я никогда не смогла бы быть такой эгоистично жестокой к своим детям. Однако я радовалась любому мигу, проведенному с милой Алисой.