— Это не имеет особого значения, — устало заметил Фаллон. — Ведь мы все равно знаем, где теперь поднос.
— Мне тоже интересно, — сказал я.
— Хорошо, — пожал плечами Фаллон. — Геррику наскучила сельская жизнь, но он был очень привязан к Дин Прайор. Заняться ему особенно было нечем, и он, как я догадываюсь, проявлял куда больший интерес к своим прихожанам, чем к рутинным обязанностям сельского священника. В число занимавших его людей входил, несомненно, и Гусан, которого он попросил изложить на бумаге то, что незадолго до этого он поведал священнику на словах. Если быть кратким, то фамилия Гусан происходит от Гузман, а дедушка Гусана был матросом на корабле «Сан-Хуан». Претерпев множество злоключений, этот корабль затонул во время шторма у мыса Старт-Пойнт. Капитан — Мигель де Виверо — скончался еще до крушения судна от тифа, так что чудом спасшийся Гузман, предок Гусана, выбрался на берег, прихватив с собой в качестве личной добычи поднос. Внук Гузмана, тот самый Гусан, который описал всю эту историю в письме к Геррику, даже показывал священнику этот трофей. Не знаю только, как поднос оказался в вашем доме, — закончил свой рассказ Фаллон.
— Так вот почему вы рассмеялись, когда я порекомендовал вам встретиться с Дейвом Гусаном! — с улыбкой воскликнул я.
— Я был слегка потрясен, — признался Фаллон.
— Я не знал ровным счетом ничего о Геррике, — сказал Холстед. — Я лишь пытался проследить путь морской экспедиции и выяснить, где затонуло судно «Сан-Хуан». И вот в Плимуте мне случайно попался на глаза снимок в газете.
— Вам просто повезло, — закатив глаза к потолку, фыркнул Фаллон.
— Однако я опередил вас! — осклабился Холстед.
— Да, опередили, — раздельно произнес я. — А потом мой брат был убит.
— На что это вы намекаете? — взорвался Холстед.
— Просто констатирую факт, — Сухо сказал я. — Вы знали Виктора Нишеми?
— Я впервые услышал это имя на слушании дела в суде. Должен отметить, что мне не нравится ход ваших мыслей, Уил.
— Мне тоже,— с горечью отметил я.— Давайте оставим эту щекотливую тему на время. Скажите, профессор Фаллон, к каким выводам вы пришли, исследовав свой поднос?
— Мне не хотелось бы касаться этого вопроса в присутствии Холстеда, — пробурчал Фаллон. — Вы и так достаточно много из меня выжали. Но так и быть, — помолчав, со вздохом произнес он. — Слушайте. Ничего существенного я не обнаружил, поэтому полагаю, что тайну подносов можно раскрыть, лишь обследовав подносы в паре. — Он встал. — Ну, пожалуй, с меня довольно всех этих разговоров. Предлагаю перейти к существу вопроса. Сколько вы хотите за свой поднос? Назовите любую сумму, и я сейчас же выпишу вам чек.
— У вас не хватит денег, — сказал я, и профессор захлопал от изумления глазами. — Я говорил, что цена подноса не обязательно будет выражаться в деньгах. Так вот, сядьте и выслушайте, что я вам сейчас скажу.
Не отрывая от меня внимательного взгляда, профессор медленно опустился в кресло. Я посмотрел на замерших в густеющих сумерках супругов Холстед и сказал:
— Прежде чем я расстанусь с подносом, я хочу, чтобы вы выполнили три моих условия. Это вам. ясно?
Фаллон хмыкнул, и я принял это за знак согласия. Холстед неохотно кивнул головой, с трудом поборов волнение.
— У профессора Фаллона довольно много денег, которые можно использовать, — продолжал я. — Поэтому он способен финансировать любую экспедицию, снаряженную для поисков города Уаксуанок. Вы не можете этого отрицать, Фаллон, поскольку и сами намеревались это сделать. Только вам придется взять с собой и меня. Согласны?
Фаллон смерил меня оценивающим взглядом.
— Не уверен, что вам это по силам, — ухмыльнулся он. — Это ведь не прогулка по Дартмору.
— У вас нет права выбора, — сказал я. — Это мой ультиматум.
— Хорошо, — сказал Фаллон. — В конце концов, рисковать собственной шкурой — ваше право.
— Второе условие: вы оказываете мне всяческое содействие в розыске организатора убийства моего брата.
— Это не помешает вашему путешествию по Юкатану? — вскинул брови профессор.
— Не думаю, — сказал я. — Мне кажется, что тот, кто отправил наемного убийцу за подносом, вооружив его обрезом, знал, что поднос с секретом. Может статься, что мы встретимся с этим злодеем на полуострове.
— Мне думается, вы спятили, — сказал Фаллон. — Но я согласен помочь вам.
— Замечательно, — удовлетворенно воскликнул я, готовясь добить его окончательно. — Третье условие — Холстед едет вместе с нами.
— Будь я проклят, если возьму с собой этого сукиного сына! — выпрямляясь в кресле, прорычал Фаллон.
— Уже второй раз за сегодняшний день я терплю ваши оскорбления. Мне следовало бы ударить вас...
— Заткнитесь! — вскричал я. — Меня уже тошнит от вас обоих! Сколько можно грызться между собой! Вот что я вам скажу. Пока оба вы объявились в одно время в одном и том же месте, так что оба заслуживаете похвалы. При этом вы выдвигаете друг против друга одинаковые обвинения, так что и здесь вы равны. Взгляните на это дело несколько иначе. Допустим, мы не берем в экспедицию Холстеда. Разве он успокоится? Он все равно будет крутиться возле нас, от него не так-то просто отделаться. И хотите вы этого или нет, профессор, но если все три мои условия не будут выполнены, я отдам мой поднос Холстеду. Тогда у каждого из вас будет по подносу, и вы сможете продолжить ваши академические игры. Так вы согласны выполнить мои требования или нет?
— Согласен, — уныло кивнул головой профессор.
— А вы, Холстед?
— Я тоже, — сказал он.
Затем оба они разом воскликнули:
— Где поднос?
1
В столице Мексики царила жара и суматоха, связанная с Олимпийскими играми. Гостиницы были забиты спортсменами и туристами до отказа. К счастью, у Фаллона в предместье Мехико имелся собственный шикарный дом с бассейном, и мы избрали его в качестве нашей штаб-квартиры. У супругов Холстед также было жилье в городе, но и они почти не вылезали из дворца профессора.
Твердо решив действовать, Фаллон не терял времени даром и, как хороший полководец, вывел свою армию на исходный рубеж для нанесения удара: потратив небольшое состояние на телефонные переговоры, он в результате сконцентрировал в Мехико значительные силы.
У меня тоже не было времени для безделья, я дорожил своей работой и не хотел ее терять, так что когда Фаллон развил бурную деятельность, мне пришлось долго и нудно объяснять своему боссу, с какими трудностями я столкнулся на ферме, оставшейся без хозяйского глаза, чтобы выпросить шесть месяцев отпуска за свой счет в связи со смертью моего несчастного брата.
Задействованные Фаллоном силы и средства были доступны только очень богатым людям.
— У всех крупных корпораций непременно возникают проблемы с обеспечением своей безопасности, — философски заявил однажды мне он. — Именно поэтому они были вынуждены содержать собственную службу охраны и детективов. Должен сказать, что эти специальные подразделения порой не только не уступают, но и превосходят по своей эффективности полицию. Именно поэтому я и решил, Уил, в частном порядке навести справки о Нишеми.
У меня -даже слегка закружилась голова. Как и большинство обычных людей, я никогда не задумывался над тем, какую силу и власть миллионеры могут при желании купить за свои деньги. Мысль о том, что, подняв трубку телефона, можно привести в движение частную полицейскую армию, заставила меня иначе взглянуть на окружающий меня мир.
Особняк Фаллона, расположенный на ухоженной территории в сорок акров, был просторным и прохладным. Слуги бесшумно появлялись по первому же зову хозяина и его гостей и так же бесшумно исчезали, когда в них не было необходимости. Я без малейших угрызений совести предался сибаритской роскоши.
К великому неудовольствию Фаллона, его поднос еще не доставили из Нью-Йорка, так что большую часть дня он проводил в научных перепалках с Холстедом. К счастью, теперь их споры носили скорее чисто профессиональный, а не личностный характер, чему во многом способствовала Катрин, держа муженька на коротком поводке.
Профессор и его неблагодарный ученик сцепились уже на следующее утро после нашего приезда.
— Мне думается, что этот Виверо был отъявленный лжец, — заявил Холстед, делая пробный выпад.
— А кто же в этом сомневается? — парировал Фаллон. — Но суть, согласитесь, вовсе не в этом! Как вы помните, коллега, в своем письме к сыновьям он утверждает, что индейцы, пленившие его, доставили его в Чичен-Ицу...
— А я говорю, что он не мог там оказаться! Новая империя к этому времени уже давно распалась, и город был мертв.
— Это по-вашему! — возразил Фаллон. — А вот невежественный испанский солдат думал иначе: он не обладал нашей прозорливостью, а просто описывал то, что видел своими глазами. Раз он утверждает, что попал в Чичен-Ицу, а в письме он фактически упоминает лишь два города, значит, он там на самом деле был. И ему наплевать на то, что вы считаете, что этот город был разрушен испанцами. Безусловно, если правы вы, коллега, то из этого следует, что -письмо — современная подделка, й всех нас обманули.
— Я не считаю, что это подделка! — заявил Холстед. —
Я просто думаю, что этот старик был прирожденным лжецом.
— Мне тоже кажется,- что письмо подлинное, — согласился с ним профессор. — Более того, у меня имеется подтверждение экспертов. — Он встал и подошел к письменному столу. — Вот, почитайте, — протянул он папку с документами Холстеду.
Холстед пролистал заключение и раздраженно бросил его на стол. Я взял бумаги в руки и увидел множество схем и таблиц. Суть же была изложена на последней странице под заголовком «Выводы». В них говорилось следующее: «Документ относится к периоду начала шестнадцатого века испанской культуры. Состояние документа оставляет желать лучшего вследствие низкого качества пергамента, возможно, изначально плохо изготовленного. Радиоуглеродный анализ позволяет считать датой его написания 1534 год с ошибкой плюс-минус 15 лет. Чернила несколько необычного состава, но, несомненно, того же периода, что и пергамент. Исчерпывающий лингвистический анализ не выявил отклонений от норм испанского языка шестнадцатого века. Оставляя без комментариев содержание документа, можно утверждать, на основании всестороннего исследования, что манускрипт соответствует по времени написания указанной в нем дате».
Я представил, как Виверо изготавливает пергамент из кожи животных и делает чернила: а судя по всему, именно так оно и было. Катрин Холстед протянула руку за бумагами, я передал их ей и вновь переключил свое внимание на спорящих ученых.
— Я думаю, ты ошибаешься, Пол,— говорил Фаллон.— Чичен-Ица обезлюдела много позднее. Даже после появления испанцев этот город оставался религиозным центром. Об этом говорит и коварное убийство Ах Дзун Кью, случившееся в 1536 году, а к этому времени Виверо уже девять лет находился в плену.
— Кто этот человек? — спросил я.
— Вождь племени Тутал Кью. Он возглавил паломничество в Чичен-Ицу, чтобы поклониться там богам, но всех паломников убили воины Начи Кокома, его заклятого врага. Однако все это несущественно, для нас важно лишь время этого события, подтверждающее правдивость утверждения Виверо, что он находился в Чичен-Ице, с которым не согласен Пол.
— Хорошо, пусть будет по-вашему,— сказал Холстед.— Но в письме немало и других сомнительных моментов.
Мне надоело их слушать, и я подошел к окну. Вдалеке ослепительно блестел на солнце плавательный бассейн. Я покосился на Катрин Холстед.
— Я не любитель подобных логических словопрений, это выше моего понимания.
— Мне этого тоже не дано понять, — кивнула она. — Да и вообще я не археолог, просто поднаторела кое в чем, помогая Полу.
Я еще раз взглянул на бассейн: он выглядел довольно заманчиво.
— А не искупаться ли нам? — предложил я. — Мне как раз нужно опробовать акваланг, и мне требуется компания.
— Замечательная идея! — обрадовалась Катрин. — Встретимся возле бассейна через десять минут.
Я сходил в свою комнату, переоделся в плавки, распаковал оборудование для подводного плавания и спустился с ним к бассейну. Вообще-то, я захватил с собой акваланг, надеясь, что удастся поплавать в Карибском море, так что упускать такую возможность не хотелось. До этого мне довелось понырять в чистой воде лишь однажды, в Средиземном море.
Миссис Холстед уже поджидала меня, одетая в закрытый купальник. Вид у нее был весьма привлекательный. Я положил стальные баллоны и ремни у кромки бассейна и подошел к ней. Словно из-под земли рядом с нами появился лакей в белой ливрее и затараторил на испанском.
— Что он говорит? — беспомощно пожав плечами, спросил я у миссис Холстед.
— Он интересуется, не желаем ли мы чего-нибудь выпить, — рассмеялась она.
— Неплохая мысль! Какой-нибудь слабоалкогольный напиток со льдом.
— Я, пожалуй, закажу то же самое. — Она сказала что-то лакею на беглом испанском, и тот поспешно удалился.
— Я не поблагодарила вас за то, что вы сделали для Пола, — обернувшись снова ко мне, сказала она. — Все случилось так быстро, что я сразу даже не успела сообразить.
— Меня не за что благодарить, — ответил я. — Он получил то, что заслужил. — Я не стал объяснять ей, что на самом-то деле мне не хотелось упускать Холстеда из виду, хотя он мне и не нравился: слишком уж скор на обвинения и непредсказуем. Кто-то ведь находился рядом с Нишеми, когда тот убил Боба, и хотя это вряд ли был Холстед, это еще не означало, что он не имел к происшествию никакого отношения.
— Это пустяки, — улыбнулся я его жене.
— А мне кажется, что вы поступили очень великодушно, — сказала она, пристально глядя на меня, — учитывая его поведение. Прошу вас, не обращайте внимания, если Пол снова проявит свой вздорный характер. На его долю выпало много разочарований. И теперь, когда у него наконец появился такой шанс, он слегка нервничает.
— Не волнуйтесь, — успокоил я ее, ничуть не сомневаясь в том, что мы с Фаллоном сумеем быстро поставить зарвавшегося Холстеда на место. Впрочем, учитывая возраст профессора и его роль в экспедиции, это лучше сделать мне Самому, подумал я.
Лакей принес напитки: беловатую смесь в высоких запотевших бокалах с кубиками льда, которые позвякивали, как колокольчики. Не знаю точно, что это было, но вкус оказался весьма приятным и освежающим. Миссис Холстед сделала глоток и с задумчивым видом спросила:
— Когда, по-вашему, вы отправитесь на Юкатан?
— Это зависит не от меня, а от наших знатоков. — Я кивнул в сторону дома. — Мы пока даже не знаем, куда именно нам предстоит отправиться.
— Вы верите в то, что эти подносы таят в себе загадку и что нам удастся ее разгадать?
— Верю, и мы непременно ее разгадаем, — ответил я, умолчав о том, что уже разгадал ее, и с трудом заставлял себя до поры помалкивать.
— Как, по-вашему, отреагирует Фаллон, если я тоже вызовусь ехать с вами на Юкатан? — спросила она.
— Он будет взбешен, — рассмеялся я. — У вас нет ни малейшего шанса.
— Было бы лучше, если бы я все-таки поехала, — подавшись всем телом вперед, с самым серьезным видом проговорила миссис Холстед. — Я боюсь за Пола.
— В каком смысле?
— Я не из тех. легкомысленных женщин, которые позволяют себе унизительные высказывания о своих мужьях при других мужчинах, — взмахнула рукой она, — но Пол особенный человек. Порой он не способен сдерживать себя. Если я рядом, то могу его успокоить, заставить иначе взглянуть на вещи. У меня есть некоторый опыт экспедиций, так что я не буду для вас обузой.
Она говорила так, словно Холстед был сумасшедший, за которым постоянно нужно присматривать. Мне становилось любопытно: что связывало этих двух людей? Брачные союзы порой бывают довольно забавны.
— Мне кажется, что Фаллон согласится, если вы попросите его об этом. Это в ваших силах.
— Я уже однажды оказал на него нажим, — поморщился я. — Не думаю, что это пройдет еще раз. Фаллон не из тех, кто позволяет собой помыкать. — Я сделал большой глоток и ощутил в горле приятную свежесть. — Хорошо, я подумаю, — согласился я наконец.