– Не надо, – торопливо отказался Тофей.
– А ты как думал, сдохнет и дело с концом? Он столько лет полагал, что имеет право вершить ночной суд за меня. Это достойно особой кары. – Вэрри глянул в темное небо, с которого лапы деревьев переловили почти все звезды, и притворно задумался. – Может быть, попробовать сперва черные фонтаны игл яда? Или совсем простое наказание, кубок жидкого льда. А уж после стоит взяться всерьез…
Он небрежно ломал бровь и излагал одну из наиболее популярных в Синегорье версий загробных страданий почти канонически. Почти – и небольшие отклонения от завета Богов добавляли словам весомости. Потому что подлинные детали может ведать лишь демон. Настоящий. Староста сглотнул комок и кивнул. То ли соглашаясь с пыткой, то ли обещая соорудить кляп. Айри отвернулся от пленника, зло и беззвучно вызверился на спутника, требуя подыгрывать и не стоять столбом, впадая так некстати в нелепые страхи суеверия. Тофей дрогнул и оттаял. Помолчал, обстоятельно подбирая нужный вопрос, дернул неуверенной рукой пояс, поправил охотничий нож.
– А что ты, душу мою за спасение Брусничанки купивший, от него узнать желаешь, уж позволь поинтересоваться, – серьезно молвил он, почтительно кланяясь. – Все же у нас договор, могу я быть немного любопытным, о демон. Напоследок, а?
– До рассвета, ты пока ничем не рассердил меня, – небрежно разрешил Вэрри. – Жарих четыре десятка лет назад продал мне душу за умение драться. И мне занятно, кто из его учеников распространил знание без разрешения и уклоняясь от оплаты. И кто заказчик, хотя я и так ведаю ответ. Но, есть такая слабость, ценю в людишках усердие.
– Князь Шорнах, – хрипло выдавил сквозь боль и тошноту пленник, окончательно уничтоженный именем мастера. – Он и последний ученик, и заказчик. Купи мою душу. Недорого, за место в ближних кругах проклятого мира.
– Кому проклятого, а кому – родного, – назидательно уточнил Вэрри. – Я заберу ее без оплаты через час, а то и раньше. Ладно. Сегодня я добр, поскольку сыт. Расскажи историю поддельных демонов и ступай в пятый круг, на поля жажды. Срок искупления – десять лет.
Пленник кивнул с облегчением и торопливо заговорил, стараясь успеть высказать достаточно полезного и важного прежде гибели. Ведь по его мнению пятый круг куда лучше сорок девятого…
Вэрри присел рядом и слушал, не глядя на умирающего. Айри прихватил одну из емкостей с маслом и теперь деловито мастерил факел из копья и клоков одежды демонов. Он был внимателен, хоть и казался безразличным. Он копил информацию. И между делом усмехался про себя наивности людских суеверий и их разнообразию. Самый мужественный воин востока, живущий близ черных песков, упадет на колени и станет жалко молить, узнав от демона о своей загробной участи скитальца по безводью. И презрительно усмехнется угрозе красочно расписанной в деталях пытки холодом. Синегорье страдает от свирепых зимних морозов, но не ведает жажды. А то, что не испытал, – не пугает.
Час спустя пленник перестал неразборчиво шептать и стих навсегда.
Он успел сказать достаточно.
Заговор оказался «двуглавым», если можно так сказать. Синегорский князь нашел для себя возможность стать полноправным владетелем огромной страны и даже прирастить земли. Страх и суеверия для этого додумался использовать именно он. Впрочем, не только их. Всегда есть недовольные своим низким положением и обиженные. Есть те, кто полагает себя притесненным на родной земле. Шорнах бережно отыскал их, раздул огонь старых распрей и обид. И, опираясь на наиболее холодных и мстительных, создал план захвата соседних княжеств. Тихого, без большой войны и заметной крови. Ужасающего – у власти после завершения дел останутся лишь те, кто пока зовется демонами. Существа, уничтожившие для себя все нормальные человеческие чувства и привязанности. Те, кто приходил в усадьбы и села, чтобы вырезать их до последнего младенца. Новая знать севера.
Первой и главной большой жертвой нового порядка должны были стать Орланы, весь род. Они от века правили в Вендире. Надо признать, старый князь невольно помог захватчику, признав наследником общего потомка правителей Вендира и Синегорья. А тем самым сделав почти законными претензии дядюшки на престол. Еще больше радости Шорнаху доставил брак среднего княжича, дающий возможность заполучить при должном усердии без боя и Канэмь. Ведь после смерти Стояра его жена может быть взята под защиту родичем. Правда, для этого нужна воля покойного мужа, лично изложенная при свидетелях в надлежащей форме.
И, само собой, не имеет права дожить до своего скорого совершеннолетия Всемил. Ведь он – законный наследник.
Злым роком рода Орланов и второй головой – а точнее, руками и клинками, – заговора стал граф Эйгар Поленский. Доброй душой его и прежде не звали, но настоящим чудовищем признали десять лет назад. Сестра графа мечтала выйти за старшего Орлана, ведь она по праву считалась первой красавицей земель к северу от Канэми. Увы, этого оказалось недостаточно для покорения сердца Орлана, и тем более – создания благоприятного впечатления в глазах дворцовых советников. Все понимали, что мечты графини несбыточны, ведь «невеста» безмерно корыстна, глупа настолько, что не скрывает своих планов и, в дополнение к сказанному, слывет «темной», то есть лишенной ясности ума. Но сама она ждала иного и упорно шила платье к свадьбе, выбирала коней для кареты, писала письма жениху. Даже заказала свой портрет для дворца, – каждый день строила планы. Порой вместе с братом, а иногда в полном одиночестве. Громко, уверенно и весело. Слуги испугано шептались: госпожа теперь совсем не в уме. Лекарей приглашали соседи графа и даже сама старая графиня. Но Эйгар гнал их, не желая слушать ничего. Он был вполне согласен с сестрой: графский титул не для них, пора перебираться во дворец.
Рухнуло все в один день, когда Яромил Орлан оповестил подданных о своем скором браке и назвал невесту, как это и принято в Вендире, на балу в самый длинный день лета.
Узнав о помолвке князя, безумная Поленская оделась в сшитое для свадьбы платье и велела заложить карету. Ее брату снова говорили: дело неладно, и снова – напрасно. Эйгар считал, что поездка в столицу не будет лишней для сестры и даже, возможно, изменит выбор князя. А утром следующего дня пастушок приметил обломки белого экипажа в ущелье. Девицу похоронили, признав смерть результатом ее болезни. Вот только брат полагал иначе. Виновником своих бед он видел старшего Орлана. Того, кто закрыл для сестры дорогу в княжеский замок и тем направил карету на узкую неверную ночную дорожку вдоль обрыва. Слишком узкую.
Эйгар покинул дом, чтобы никогда не вернуться туда вновь. Он увел с собой десяток верных людей, преданных графу и охотно деливших с ним жизнь, полную грязных забав и крепких настоек на меду. Всегда – безнаказанных благодаря деньгам и влиянию рода Поленских в окрестностях замка. Сперва граф попробовал напасть на усадьбу невесты Орлана и потерпел поражение, не собрав достаточно сил. Потом дважды пытался отравить князя, продумывая свои планы все полнее и грамотнее. За ними даже взялись приглядывать, но тут Эйгар сгинул, словно его и не было никогда в мире. Точнее был приглашен на беседу к Шорнаху, это уверено подтвердил пленник, один из тех самых десяти участников пьяной шайки Поленского, в которой каждому позднее достался свой отряд «демонов»…
Староста небрежно бросил на труп содранный с него же плащ, прежде скатанный в небольшой валик и укрепленный за спиной. Вэрри обошел убитых и с трудом выбрал целую куртку почти подходящего размера себе, потом еще одну – в запас, уж больно пошив хорош. Обе снял с демонов, подстреленных в начале схватки старостой, метившим в глаз. Стащил, довольно встряхнул, рассматривая, укрепил за седлом. Подумал и добавил туда же плащ. Тофей между тем развернул кобылку в сторону села. Вэрри пришлось окликать его, чтобы остановить. В лагере демонов еще уцелели трое мерзавцев, там же остались кони и припасы. А еще документы, которые успешно делают демонов людьми, подлежащими суду, потому что уничтожают их тайну.
Староста неодобрительно засопел. Он был уверен, что в темноте поспешность ничего кроме вреда не принесет: кони поломают ноги, места-то неверные. Лес по весне ветром вывернуло, да и старые завалы велики, а в лощинках сыровато, местами вовсе – заболочено. Актам насмешливо фыркнул, кося глазом в сторону далеких изб. Его ноги и на скальном крошеве юга уцелели, а тут куда как мягче и удобнее. Айри сдался, когда староста предположил, что его “охотнички” долго за припертыми дверьми не усидят. И правда – можно ли так жестоко томить неведением? Пора выстраивать новый план. Поспешно, вопреки своей привычке толком обдумать обстоятельства. Но – таковы пути, избранные Миратэйей, странно связывающие судьбу и везение… надо привыкать.
Айри предложил разделить силы: Тофей вернется с более слабой лошадью, соберет людей и устроит демонам похороны. А сам он разберется с лагерем.
– Иди, тебе подмога без надобности, уже понял, – согласился староста. – Слушай, а все ж прежде объясни мне толком: ежели ты не демон, то кто тогда? Ведь иначе первый раз за всю жизнь буду бессонницей страдать по твой милости!
– А точно станет легче? – усмехнулся айри.
– Яснее.
– Вряд ли. Здесь у меня имени вроде не накопилось… Но ты знаешь Жариха.
– Знал. Уже пятый год, как нет его, – поправил староста со вздохом. – Хороший был человек. Миратэйя ему и говорила, не учи…
– Я тоже самое ему говорил, не стоит гниль всякую в ученики брать, и значительно раньше, – кивнул Вэрри. – Скажем так, он был моим… учеником. Может, этого достаточно?
– Для начала сгодится, – крепко задумался Тофей. – Потому как рассказывал он о своем учении мне да Медведю под хорошую медовушку. То ли у дракона, то ли у какой еще тварюки чешуйчатой уроки брал, в друзьях с малолетства числился. Через эту дружбу еще в молодости из Синегорья к Орланам под крыло перебрался. А, дело ясное: выспаться все одно не получится, мысли того туманнее лезут, ни капельки ясности, прав ты. Позову мужичков да вернусь на заре мертвяков прикопать. Лопатой помашу и успокоюсь. Ведь теперь мне мочи нет, как интересно: с чего вдруг у тебя чешуя-то облезла? Болел?
– Ужас…
– И хвост, как видно, совсем отвалился.
– Иди уже!
– А пуще всего, – пробубнил удаляющийся голос несносного старосты, признавшего айри вполне своим и родным, – нас троих еще с медовухи тогда донимало: драконов вынашивают или высиживают?
Вэрри застонал и уткнулся в шею Актама, выпрашивая сочувствия. Всегда ему нравились борои, и всегда – чуть со стороны. А лучше – издали! Потому что суеверий вместе со страхом и почтительностью в них кое-как хватает на десять минут, а ехидного любопытства остается еще на месяц. И это – в лучшее время, занятое важными и срочными делами. А теперь покоя не жди полгода: впереди зима. Долгая и располагающая к неспешности. Нет уж! Айри вздрогнул и передернул плечами. Куда угодно, хоть в логово синегорцев без разведки – но здесь он не останется на зиму! Времени нет… и язык у старосты, на вид такого мирного, весь в колючках. Вэрри нахмурился, припоминая, что под окнами в сумерки кто-то окликал Тофея по невнятным местным делам и звал то ли ежевикой, то ли ежевичным. И как он пропустил мимо ушей опасное прозвище?
Актам тепло дохнул в ухо, предлагая развеяться хорошей пробежкой. Луна распихала облака и прибрала в свой сундук половину сумрачных шалей, накинутых на ветки заботливой хозяйкой-ночью. Поляны посветлели, на небе выступили влажные бисеринки ярких, словно бы августовских, звезд. Хорошее время для движения! Он, верный конь, готов: ночь – время вороных. Вэрри кивнул благодарно и нащупал финик в кармане пояса, липком и жестком от непереводящегося от самого побережья лакомства. Упчоч быстро пристрастил приятеля к сладкому, и теперь каждый сморщенный плод приходилось делить на троих. Ему, айри, обычно доставалась косточка… И право облизать пальцы. Что Вэрри и сделал, воровато обернувшись в сторону давно ушедшего старосты. Увидит – вообще проходу не станет. А если про когти узнает!
Вэрри прыгнул в седло, спасаясь от новой страшной мысли, и вороной с места взял широким махом. Дракону, подзабывшему быстроту своего ханти за время размеренного и нудного пешего движения по степи рядом с больным жеребцом, казалось, что очередной дуб или пень не успеет увернуться, но каждый раз все обходилось. А с его отменной реакцией, да еще и совершенным ночным зрением айри такое ощущение – большая редкость. Актам буквально летел над травой, словно копыта его были зрячи и сами находили тропу без ошибки. Куда расползались камни и как отпрыгивали низкие поваленные стволы? То ли деревья опасаются демонов, наслушавшись далеко разносимых эхом в напряженной тишине мертвой поляны историй про сорок девятый ледяной мир, то ли у них с Актамом уговор…
Вороной предостерегающе всхрапнул, ящерицей ныряя под особенно низкую горизонтальную ветку. Прянул, почти замер, круто разворачиваясь и безошибочно разбирая очередной изгиб звериной тропы. Два пеших перехода до лагеря! Нет, зря он с Мирой спорил: этот конь, и правда, доберется до Канэми куда быстрее, чем за три недели. Лучший его конь, надо обязательно сказать об этом честолюбивому старику Иттэ-Орт, пусть порадуется. Вэрри ободрительно хлопнул по глянцевой шее, не отмеченной пока даже следами пота. Актам фыркнул насмешливо, удивляясь впечатлительности обычно сдержанного седока. И прибавил, – он был не менее честолюбив, чем вырастивший его род Орт, он оценил похвалу. Луна, подтверждая наличие сговора с гриддскими скакунами, вытеснила последние облака за горизонт и теперь усердно прорисовывала самые тонкие веточки и кромки листьев серебряной краской. До рассвета еще ой как далеко, а дымок, примешиваясь к низкому стелющемуся туману, уже намекает на то, что второй переход пеших «демонов» близок к завершению. Актам фыркнул недовольно, переходя на шаг. Только-только, можно сказать, нашел свой темп…
Лагерь демонов оказался именно таким, каким его представлял себе Вэрри. Аккуратным, отменно замаскированным и обеспеченным всем лучшим, что могли дать северные мастера. Особого внимания заслуживали малые шатры из шкуры беса. Загадочного материала, высоко ценимого в Вендире и привозимого с севера в очень ограниченных количествах. Он, тогда еще Тоэль, в свое время бывал на ледяном берегу океана и знал, что бес на деле – житель ледяного края, а шкуры его так обрабатывать умеют лишь дикие ойгуры. Интересно, закупают товар для новоявленных демонов напрямую или через купцов? Вэрри оставил Актама отдыхать у клеверной заросли и двинулся к лагерю, продолжая думать над этой идеей. Если бы он взялся выяснять, кто такие демоны, начинать следовало со снабжения. Такие заказы не спрятать. От океана идет всего-то один толковый торговый путь, вдоль Донницы, там обитает весьма глазастый народ. К тому же – верный и благодарный княжескому дому Орланов, однажды очистившему их земли от всякого сброда. Но расспросы – потом. Пока надо успокоить трех демонов и прихватить хоть один шатер. Актаму не будет в тягость. Да, у них наверняка есть овес для коней, его тоже следует отыскать и погрузить, – напомнил себе Вэрри.
Гостей здесь не ждали. Двое караульщиков спали, третий вяло стерег полянку, в основном уделяя внимание редким осенним комарам и мошке. Одного взгляда хватило, чтобы отнести караульщика к низшему составу – похоронной команде. И понять, что допрос не даст и малой толики полезных сведений. Такие в отряде демонов далеки от секретов.
К восходу Вэрри закончил обыск. Записей оказалось немного, но пара листов пергамента заслуживала интереса. Прочие айри бросил в почти угасший костер. И, когда темная кожа дотлела, залил угли. Если кто-то возьмется разбирать, что случилось в лагере, пусть ломает голову, но начала лесному пожару положить не желает.
Коней оказалось всего два, оба хороших по северному понятию кровей и вороные, что сразу не понравилось ревнивому Актаму, давно закончившему проверку клевера и выбравшемуся на поляну. Теперь он лакомился овсом и неодобрительно рассматривал сородичей, седлаемых хозяином. Слишком, по меркам Гриддэ, массивных, густогривых, длиннохвостых, мохноногих. Далеко не лучших, одним словом. Вэрри усмехнулся, скормил любимцу последний финик из запасов и нашептал в ухо несколько хороших слов. Актам согласно фыркнул: ну, если только как вьючные – то пожалуйста. Пусть несут груз, он не против бежать налегке. Хотя эти бестолковые лошади очень, очень замедлят продвижение…