Но все это еще мелочи по сравнению с новостями кузена Лауро, «дополнительного» менеджера — эту должность Винс ввел совсем недавно. В соответствии с возросшими требованиями клиентов приходилось поставлять кокаин и прочее для желающих через коридорных и девочек по вызову. Эти операции вел Лауро. Прибыль от наркотиков росла так быстро, что почти сравнялась с поступлениями из казино, и все — наличной монетой. Глядя, как лихо Риччи развернулись с наркотиками, напомнил о себе картель Медилли, назначив при поставках розничную цену вместо оптовой. Лауро переориентировался на другие источники. Где-то на Дальнем Востоке он сговорился взять приличную партию по двадцать тысяч за кило. Винс знал, что товар будет из нового источника, но какая ему разница? Была бы цена подходящая.
Винс зашевелился, устраиваясь поудобней на заднем сиденье. Скоро он пересядет в маленький самолет «Фоккер-128», тоже собственность семьи Риччи, спроектированный специально для доставки отдыхающих на курорты Карибских островов. Глядя на Винса, свернувшегося клубочком, можно было подумать, что он дремлет, но мысли его продолжали кружиться.
Его смуглое, арабское лицо с орлиным носом побледнело, под большими глазами обозначились полукружья, словно подрисованные тушью. Плохие новости у Лауро — новый источник зелья накрылся. Сначала ему обещали пятьдесят килограммов в неделю, потом, ссылаясь на технические трудности, цифра снизилась до одиннадцати...
Малыш «Муни» — ужасно шумное устройство. Полуоткрыв один глаз, Винс покосился на индикатор горючего. Они едва притронулись к запасам — эта модель была приспособлена к длительным перелетам.
Модель была знакома Винсу, а вот пилот — нет. Обычно часовой перелет в Майами он совершал с пухлощеким парнем по имени Норман. Новый пилот — очень худой, в темно-зеленых солнцезащитных очках, таких темных, что казались черными, — за все время после вылета не произнес ни слова.
Молчание пилота было по душе Винсу — это давало ему возможность собраться с мыслями. Он запустил пальцы в свои коротко подстриженные курчавые волосы и яростно поскреб череп, словно докапываясь, что там внизу, под ним. Нужно любой ценой уладить вопрос о доставке наркотиков, без них доходы упадут втрое.
Через плечо пилота он взглянул на альтиметр.
— Двенадцать тысяч? Понятно, почему мне дышать нечем. Спускайся.
— Мы летим согласно маршруту, мистер Риччи.
— Я сказал, спускайся! Что это еще за хреновый маршрут на двенадцати тысячах футов? Нам кислорода не хватает!
Винс наблюдал, как пилот выполняет серию поворотов. Стрелка альтиметра начала опускаться.
— Вот так и иди. Дай мне отдышаться.
Он снова свернулся по-кошачьи, подтянув колени к груди. Остроносые ковбойские сапоги стояли под сиденьем. На мгновение Винс окунулся в размытое пространство подсознательного, где самые странные идеи кажутся вполне разумными. Самолет легонько покачивался на поворотах, словно колыбель, медленно, медленно...
Винс встрепенулся, еще не вынырнув из дремоты. Пустые легкие! Ужас! Он открыл глаза. Стрелка альтиметра снова стояла на отметке двенадцать тысяч. Повинуясь инстинкту, Винс сдержал свирепое рычание. Он затаился, изображая спящего. Впереди него пилот потихоньку перекладывал девятимиллиметровый браунинг в правый карман своей коричневой кожаной куртки. Винс, не спуская с него полуприкрытых глаз, осторожно потянулся под сиденье, за сапогами. Он еще туже свернулся, но уже не клубком, пружиной. В курчавых волосах потрескивали электрические заряды, как в кошачьей шубке. Двойной пульт управления находился прямо перед ним. Через секунду пилот повернется, прицелится, и...
Ноги Винса взлетели, высокие каблуки остроносых ковбойских сапог врезались в затылок пилота. Тот рухнул на панель, словно сбитый грузовиком. Удар его тела по панели управления заставил самолет резко нырнуть вниз. Браунинг со стуком упал на пол кабины. Винс схватил его. Самолет стремительно снижался, теряя высоту и скорость. Стрелка альтиметра неуклонно сползала — 12, 10, 8, 6... Пилот в перекошенных, сползших очках был похож на рассерженную птицу. У Винса зашумело в ушах. Он свалился на правое сиденье перед пультом управления, схватился за штурвал и изо всех сил рванул его на себя.
Самолет с натужным ревом сражался с притяжением, падение приостановилось. Винс чувствовал всей кожей обрушившуюся на хрупкую машину тяжесть, казалось, эта сила расплющивала даже завитки его волос. Желудок подпрыгнул к самому горлу. Во рту появился отвратительный кислый привкус. Но «Муни» наконец выровнялся. Альтиметр был на предпоследней отметке — две тысячи. Вывернулся в последний момент, подумал Винс.
Что дальше? Он не летчик. Учитывая количество его перемещений по воздуху, давно пора было позаботиться о летной лицензии. Но что-нибудь всегда мешало. Пилот шевельнулся, поднес руку к затылку и застонал. Винс проанализировал этот звук и решил, что парень не притворяется. Он здорово вломил ублюдку, но из рабочего состояния не вывел.
Вынув из браунинга магазин с патронами, Винс незаметно уронил девятимиллиметровую хлопушку на пол.
— Эй, извини, друг. — Он потрепал пилота по плечу.
— Ох, как больно!
— Ну, извини. Я всегда бешеный на такой высоте.
— Я же ничего не сделал, мистер Риччи... Вы неправильно поняли...
— Да ладно тебе, — примирительно произнес Винс. Его сердце все еще учащенно билось. — Говорю тебе, ненавижу высоту, прямо задыхаюсь. Забудем, ладно?
— Да, конечно. Но лягаетесь вы, как мул. — Пилот робко улыбнулся.
— Говорю тебе, это от нервов. Все прошло. Я уже в порядке. А тебе перепадет хороший кусок... А, вот он, аэропорт Майами. Я просто перепугался из-за высоты. Ты никому не скажешь?
Пилот хитро улыбнулся:
— Ни словечка, мистер Риччи.
Винс с деланным облегчением рассмеялся.
Пилот вызвал наземные службы аэропорта, сообщил свои данные. Четырьмя минутами позже они уже приземлились, и «Муни» подъехал к линии частных ангаров, на одном из которых была надпись: «Риччи».
— Заезжай внутрь, — скомандовал Винс.
В ангаре пилот выключил двигатель. Они с Винсом вылезли из кабины. Навстречу им направлялся мужчина, одетый в рабочий комбинезон. Пилот протянул руку к своим солнцезащитным очкам.
Носок ковбойского сапога Винса, острый, как копье, ударил ему в пах, наверное размозжив яички. Пилот беззвучно согнулся пополам. Винс схватил его руки и завел назад, за шею, придавив к затылку. Под яростным натиском Винса они словно слились в единое существо, курчавые волосы Винса подрагивали при каждом новом ударе. Вдруг что-то хрустнуло — кость об кость, — и пилот завалился вперед. Человек в комбинезоне поймал его у самого пола, покрытого пятнами бензина.
— Господи, Винс, — пробормотал он, — ты что-то разбушевался.
— Я б его иголкой шил с утра до вечера, скотину такую. Хотелось бы мне знать, не он ли сработал на Пеконик-Бей. Помнишь двойную ликвидацию на Лонг-Айленде, Кенни?
Он прижал руку к неистово бьющемуся сердцу и жадно хватал воздух.
— А, вот теперь дошло, кузен — все понятно.
— Этого парня нужно показать Чио Итато. Capeesh?
Винс потер пораненный край ладони и поморщился от боли.
— Между прочим, дай-ка мне пару таблеток аспирина, кажется, мы спускались слишком быстро, уши заложило.
— Нужно было мне самому полететь за тобой.
Винс снова поморщился от боли.
— Ох, ладно. Пора домой, к женушке.
Головная боль усиливалась, но возбуждение понемногу оставляло его. Ну что за жизнь? После изматывающей ночи с требовательной шлюхой, стонущей тебе в ухо, после того, как тебя пытались прикончить на высоте в двенадцать тысяч футов, нужно еще обслужить Ленору, ждущую, чтобы он заделал ей ребенка!
Она действительно этого хочет! О'кей. Никакие извинения не принимаются.
— Эй, Кении, хочешь совет? Никогда не женись.
— Опоздал, Винс.
Вдвоем они втащили пилота, не приходившего в сознание, в маленькую кладовку. Его очки целые и невредимые валялись на промасленном полу ангара.
Глава 18
— Керри, — произнес в интерком Чарли, — мы ждем.
Молодой человек подхватил желтый блокнот с записями и вошел в кабинет Чарли. Вокруг большого стола для конференций сидели три ведущих финансиста «Ричланд-холдингз» и Энди Рейд. Все выглядели непринужденно, за исключением Рейда, у которого, был вид, словно его душил собственный галстук.
Они собрались, чтобы провести нечто вроде репетиции перед встречей с правлением ведущего банка «Ричланд» — "Юнайтед-бэнк и Траст К ". Персонал «Ричланд» очень серьезно относился к таким встречам. Представлять интересы компании было поручено Энди Рейду, имевшему респектабельный вид, но не имевшему мозгов Чарли — отсюда и репетиция.
— Наша главная задача — финансирование программы модернизации «Фуд Ю-Эс-Эй», — сказал Чарли. — Все рефрижераторы устарели, и в любой день листерия, сальмонелла, а то и бутулизм пойдут гулять по нашим складам. — Он нахмурился. — Это информация класса «top secret». Наши морозильники переполнены и не справляются с нагрузкой. Персонал плохо обученный, безграмотный, лет десять назад мы бы ни за что не взяли таких людей на работу. Мы составили смету на модернизацию всех пищевых предприятий. Спасательная кампания обойдется нам в триста миллионов. Это серьезный удар, но все же лучше заплатить их сейчас, чем потом, по судебным искам потребителей, пострадавших от отравления нашими продуктами.
Энди Рейд сунул палец под воротник сорочки и раздраженно покрутил головой.
— Мне это не нравится.
— Еще бы, — согласился Чарли. — Самое важное сейчас — чтобы никто не знал, что без модернизации мы окажемся перед лицом катастрофы. Версия, которую мы предложим правлению банка, такова: люди мы предусмотрительные и осторожные и потому предвидим проблемы и сложности на десятилетия вперед. Понятно? — Он тяжелым взглядом смотрел на Рейда. — Это очень важно, Энди. У них ни в коем случае не должно создаться впечатление, что сейчас мы отчаянно нуждаемся в деньгах. — Ясно? Итак, нам нужна ссуда на пятнадцать лет. Срочная. Керри, твоя очередь.
Звякнул телефон. Чарли снял трубку.
— О'кей, — произнес он. — Простите. Керри!!
Он встал и подтолкнул Керри к выходу из кабинета, мимо компьютерного зала, к скоростному лифту.
— Чио Итало протрубил общий сбор.
— Прямо сейчас?
— Когда это Чио Итало что-нибудь требовалось не прямо сейчас?
Чарли не добавил больше ни слова, но подтекст читался на его лице — острое раздражение из-за необходимости мчаться, бросив все дела, по звонку человека, которого он видеть не мог без гадливости. Это отвратительное прикосновение нравов «старой родины». Знать, помыкающая домашним Эль Профессоре. Приди. Уйди. Сюда. Прочь.
Они спустились в подземный гараж и сели в белый «Пежо-205», гордость Керри. Пятнадцатью минутами позже они припарковались под знаком, запрещающим парковку, на Доминик-стрит, около клуба.
Итало сидел за своим огромным столом, пальцы драматически переплетены, голова опущена так, что длинный нос едва не касается лежащих на столе рук, глаза полузакрыты. Поза номер один, «аббат за молитвой», прокомментировал про себя Керри. Для позы номер два, «дергающийся дервиш», требуется значительно больше энергии.
Чарли сел за стол напротив Итало, стараясь сохранять на лице нейтральное выражение. Керри, стоявший в ожидании разрешения присоединиться к старшим, отметил, что им отпущено дополнительное время для медитации. Похоже, происходит что-то серьезное. Он знал, чего хочет Чарли от Чио. И знал, что Чио отказал. Но зачем нужен он, Керри, на этой схватке титанов?
Наконец глубоко посаженные глаза открылись, а нос на дюйм приподнялся над руками. Итало пальцем поманил Керри и ткнул в сторону стула сбоку. Молодой человек сел. Этот средневековой протокол — полный идиотизм, но старик упорно цепляется за него.
— Ragazzi[23], — начал он повелительным тоном. Это обращение было как звук гонга, как трубный глас дуче, призывающего Италию к оружию: «Cittadini!»[24] Как и большинство старых итальянцев, Итало боготворил покойного демагога, хотя и считал, что дуче бросил страну в пропасть. Но Италия никогда не достигала такого величия, как во времена Муссолини, когда истребляла целые племена безоружных эфиопов и заливала пинтами касторовое масло в глотки коммунистов. — Ragazzi, — повторил он еще раз, — досточтимый Эль Профессоре думает, что он в состоянии сам решить свои проблемы, — саркастическая пауза, — с помощью личного гуру, этой индейской леди. Но только я — слышите? — я могу разрешить своему ребенку оставить мой дом.
Чарли покосился на Керри, пытаясь прочесть его мысли. Они оба привыкли к ораторским экзерсисам Итало. Но в сегодняшнем представлении чувствовалось что-то необычное... Триумф? Спрятанное до поры жало?
Итало полез в ящик стола и бережно выложил наверх «тинкмэн».
— Знакома вам эта machina maladetta?[25] Кевин загрузил ее из Лондона через модем. Мои парни уже разобрались с ней. Керри, посмотри, что прислал мне твой брат.
Керри взял карманный микропроцессор и ввел пароль доступа. Пока он работал, Итало с притворным сожалением обратился к Чарли:
— Ты знаешь, как я не люблю впутывать тебя в наши грязные дела...
— Знаю.
— Но кое-что мне придется разжевать для тебя по буквам. Это сделаю я, а не твоя скво. Я, твоя плоть и кровь.
— Знаю.
Эта пикировка производила скорее умиротворяющий эффект. Она носила настолько формальный, неэмоциональный характер, что напоминала слаженную, заученную перекличку священника и молящихся в каком-то холодном, безликом соборе, равнодушно творимый обряд у безымянного алтаря. Керри поднял голову, его юное, неоформившееся лицо было встревоженным.
— Не знаю, как Кев ухитрился добыть это, но тут — динамит. Видно, что кто-то пытался все стереть, но не смог пробиться через пароли доступа.
Старшие терпеливо ждали. После натаскивания Энди Рейда Чарли предстояла встреча с региональными менеджерами сети телестудий. Потом — с финансовыми представителями объединения из пятисот компаний «Фортуна». В полдень в «Плазе» была намечена еще одна важная встреча...
Что до Итало — кто знает, сколько коронованных особ или папских нунциев записалось сегодня к нему на прием?
— Итак, по календарю — тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год, — бормотал Керри. — Вот оно. Октябрь. Помните, да?
— Ты тогда еще учился в школе, — уточнил Чарли.
Керри кивнул.
— Угу. Кев выкопал это в хранилище «Дайва», мы все знаем, что в октябрьской панике «Дайва» не виновата.
— Piu veloce[26], — выдохнул Чио Итало.
— О'кей. О'кей. Среда четырнадцатого октября 1987 года, — заторопился Керри. — Обычный рабочий день. Никаких сюрпризов. В конце дня — сообщение из Вашингтона, явная утечка информации в департаменте торговли. Кто-то из правительственных чиновников сказал, что, когда будут подбиты августовские итоги, они окажутся не особенно хорошими.
— Кто источник утечки? — спросил Чарли.
— Тут этого нет. Просто у кого-то появились сведения, что огромный торгово-промышленный конгломерат из Токио и Тайваня вышел на тропу войны, — Америка переполнена разного рода электронным оборудованием по демпинговым ценам. На арену выходит «Шан Лао, Лтд». Он использует в своих целях «большую четверку» — «Дайва», «Никко», «Номура» и «Ямаичи». Демпинг достигает номинала, пока — без потерь для Шан Лао. «Большая четверка» спасает задницы, сбрасывая подряд все бумаги. Они предпочитают потерять немножко, чтобы не остаться совсем без штанов, когда продавать будет уже поздно.
— Быстрее, — потребовал Чио Итало.
— Демпингом заражаются все цены на всех рынках ценных бумаг. К утру пятницы все компьютеризованные подпрограммы инвестиций заняты загрузкой подконтрольных данных, обрушившихся Ниагарой. В понедельник утром начинает кровоточить акционерный капитал. Катастрофа надвигается на Запад час за часом. Чем дальше на запад, тем больше крови. К концу черного понедельника — весь мир летит в пропасть. Мелкие вкладчики вымыты начисто. Насмерть избиты Сити и Уолл-стрит. Французская, немецкая и шведская фондовые биржи бьются в агонии. Но в одной стране потери умеренные. Правильно, в Японии.