Шан Лао, держа на руках Лео Шана, остановился на веранде, наблюдая за тем, как в отдалении мелькает петушиный гребень волны за возвращающимся «Робертом И. Ли». Катер причалил, и с него посыпались молодые китайцы в джинсах и футболках, придерживая рукой матросские шапки. Неделей раньше Бакстер Чой нанял их у Бартона Ли на три дня в качестве телохранителей для своего босса, по иронии судьбы наслаждающегося христианским праздником. Скоро к нему присоединится Никки, и Шан причастит кровью своего сына. Судьба должна благословить мирное семейное Рождество, но это совсем не значит, что Шан готов на нее положиться.
* * *
Кашель не проходил. Когда они с Айрис разбили вертолет и нахлебались океанской воды, к ним прицепился какой-то вирус, с которым не смог справиться ни один доктор в Брунее. Чио И тало отправил обоих в санаторий на западе Таксона, штат Аризона, принадлежавший «Ричланд-кэринг».
Щупальца наркоконтрабанды тянулись от Байи, Калифорния, до великого национального памятника Кактусовой Трубке, на восток Аризоны, через крошечные индейские деревеньки вроде Чукук-Кук и Вахак-Хотронк, перед перераспределением потоков товара на большие рынки Скотсдейла и Фриско. Но та же самая местность собирала и легочных больных. В первый же день, как только их отпустили доктора, Кевин отправил Айрис в город, а сам связался с намеченным для нее покровителем. Она как-то намекнула, что хотела бы пройти кинопробу в Голливуде. Если благодарность семьи Риччи чего-то стоит, она получит свою пробу.
Они встретились втроем в фойе захламленного магазина Скотсдейла, увешанного зелеными гирляндами, позванивающими красно-золотыми национальными украшениями, с полками, заваленными товарами местных фабрик, продающимися по льготной цене. Товаров здесь хватило бы на десять таких городков, как Скотсдейл. В дальнем конце фойе, заснеженном до арктического уровня, Санта-Клаус усаживал на колени ребятишек и выслушивал их пожелания, простиравшиеся от немедленной отправки факсом на Северный полюс до ночной прогулки по печной трубе.
Вербовщик талантов был очень молодым, низкорослым и напоминавшим фигурой мусорный ящик на тонких ножках. Его узкое лицо исключало всякие попытки сравнения — что-то вроде... носа. Глаза были... ну, их было два. Волосы... э... тоже были.
Он покосился на Айрис, выглядевшую довольно элегантно в том же цветастом платье, которое накинул на ее обнаженное тело Кевин после пропитанного сандалом сеанса холодной страсти. Она уже составила знакомство с американской косметической продукцией, хорошо отразившейся на ее привлекательности. У нее были теперь новые духи, с цветочным запахом, и она не пыталась использовать их нетрадиционными способами.
Из динамика лилась старая незатейливая песенка:
* * *
Чарли Ричардс подбросил дров в камин. Он стоял с бокалом марсалы в руке, глядя в огонь. Вообще-то он не любил это сладкое, слегка отдающее горелым вино. Но получается очень вкусно, если в марсалу обмакивать маленькие, изогнутые, присыпанные миндалем и анисом кантуччи.
Он улыбнулся сначала Уинфилд, потом Керри. Оба увлеченно набивали рот кантуччи, запивая кофе. Чарли думал, что владеет ситуацией, но он заблуждался.
Идея совместной поездки к Стефи принадлежала Уинфилд. За день до Рождества она позвонила ему в офис:
— Тетя Стефи приглашает нас провести праздники на острове, потому что у нее единственной есть настоящий очаг и дымоход. Я уже пообещала, что привезу тебя.
Почему бы и нет, подумал Чарли. Он хотел взять с собой Гарнет, но она отказалась наотрез, не вступая в объяснения. Вид влюбленной пары — Уинфилд и Керри — немного выбил его из колеи. До последнего времени родственные отношения этих двоих сводились к поцелуям в щечку на семейных сборищах.
Чарли внезапно осознал, что в комнате только он не может найти себе место и продолжает топтаться у камина. Стефи, как всегда, свернулась клубочком в углу дивана, прикрыв ноги пуховиком. Молодые развалились на полу — хаотическое переплетение длинных конечностей. У Чарли начало неприятно припекать икры. Он подумал, что пора протрубить первым фанфарам, объявляющим счастливое семейное Рождеств открытым.
Он приподнял бокал с марсалой.
— Ну что ж, доброго здравия всем присутствующим. Потягивая густое терпкое вино, они не догадывались, что эта марсала — из винограда покойного Лукки Чертомы. Не знали они и того, что виноградники теперь находятся под неусыпным контролем Молло, как будущий объект агротуризма, что скоро отставные инженеры из Штутгарта, круглощекие голландские бюргеры и пожилые скандинавы с платиново-белокурыми волосами будут толпиться вокруг виноделов, выкладывая монету за право помочь в работе, ломавшей спину многим поколениям сицилийских крестьян.
— Чарли, сядь, — скомандовала Стефи. — Я нервничаю, когда ты расхаживаешь по комнате.
— Извини, понятия не имел.
Он огляделся в поисках удобного места, догадываясь, что у Уинфилд, теперешней наперсницы Гарнет, не вызовет одобрения, если он сядет слишком близко к тете Стефи. Не семейная встреча, а минное поле!
Керри решительно встал с пола, хмурый и озабоченный, явно чувствующий себя возмутителем спокойствия.
— У нас с Уинфилд есть вопрос.
Чарли нахмурился.
— В канун Рождества? Еще до раздачи подарков?
— До всего, — огрызнулся Керри, нервно переступая с ноги на ногу.
Такое возмутительное поведение было настолько необычным для благонамеренного Керри, что Чарли пристально всмотрелся в его лицо в поисках синего пятнышка под глазом. Но пятнышка не было.
— Ма, — Керри повернулся к Стефи, — я никогда раньше к тебе не цеплялся с этим... Меня это раньше и самого не цепляло. Но сейчас... есть жизненно важный вопрос.
— Ох-ах, — с наигранным ужасом отозвалась Стефи.
— Ма, у меня есть очень веская причина настаивать на ответе. Скажи, кто мой отец?
Чарли нервно моргнул. И заметил, что Уинфилд прячет от него глаза. Такое поведение дочери было для него прямым обвинением в жизненных сложностях близнецов.
Стефи спокойно улыбнулась.
— Ты помалкивал больше двадцати лет, а потом вздумал наехать на меня, как грузовик?
— Ма, ты оч-чень разумная леди. Ты всегда знала, что когда-нибудь придется ответить на этот вопрос.
— Я всегда знала, — произнесла Стефи с нажимом, — что никогда не стану на него отвечать.
— Тебе придется!.. — Керри, встрепанный и рассерженный, казался сейчас совсем юным. — Мы с Уинфилд встречаемся, — храбро продолжил он, — и это та причина, по которой я требую у тебя ответа!
У Чарли все правое полушарие мозга заныло от напряжения. Он не хотел снова проходить через все это: три предполагаемых отца, жестокая выходка старого Карло Риччи. Он и так с болью вспоминал яростную исповедь Стефи.
— Очень глупый способ проводить Рождество, — необдуманно ляпнул он. И сразу же получил отпор.
— Не вмешивайся, — отрезала Уинфилд. — Мы должны знать.
— Это мое дело, — сказала Стефи. — Может, еще мальчиков. Но определенно не твое, Эль Профессоре.
— А как насчет меня? — поинтересовалась Уинфилд.
Блестящие темно-оливковые глаза Стефи пристально остановились на ней.
— Нам с тобой не довелось вместе проходить через испытания. А с мальчиками я прошла через все, от цыплячьих хворей до тройного убийства.
— Понимаю, — адвокатским тоном произнесла Уинфилд. — Мальчики тебе ближе всех на свете, тетя Стефи. Но ты продолжаешь скрывать это даже от них!
— Я твердокаменная. А вы спросите Чарли.
Чарли поспешно вскинулся.
— Стефи, ты прекрасно понимаешь, что они хотят услышать. Один ли у них отец?.. — Он повернулся к дочери, его щеки покраснели.
И наткнулся на ее взгляд — не тяжелый, просто напряженный и изучающий. Он почти слышал, как в голове у Уинфилд щелкает компьютер, перебирая возможности, варианты, выходы. Потом она усмехнулась:
— Ты покраснел!
С некоторым облегчением Чарли повернулся к Стефи.
— Я знаю тебя в таком настроении, настоящая сицилийка! Ты сейчас не в состоянии прислушаться к разумным доводам. Но этим двоим нужен ответ, чтобы они не подвергали себя ненужному риску.
— Они и так кузены.
— Ну, а если у них один отец, есть закон... Я ухожу. Вы, трое, оставайтесь. Стефи, не надо ничего говорить мне, но, заклинаю тебя Господом, успокой детей.
* * *
Телефон зазвонил рано утром. Чарли перекатился через половину кровати Гарнет и схватил трубку.
— Счастливого Рождества, — произнесла Уинфилд. — Ты снят с крючка. Мы только кузены.
Чарли откашлялся, прочищая горло.
— Отец — Билл Маллой, погибший во Вьетнаме?
— Так она сказала.
Сонный и туго соображающий, Чарли едва не ляпнул — со Стефи станется переложить ответственность на мертвеца, чтобы от нее отвязались. Кроме того, аналитический ум Уинфилд наверняка уже рассмотрел такую возможность.
— Ладно. Спасибо, что не стала устраивать драму из нашей со Стефи истории. Гарнет, к примеру, этого не делает. И я тоже, хотя сам этому удивляюсь. Где ты?
— Там же. Тут очень мило.
— Твоя мать просила, чтобы мы навестили ее сегодня.
— Выберусь обязательно. Знаешь, ей даже разрешают полбутылки вина к ленчу. Вторую половину она раздобывает без разрешения. По-моему, она сменила один наркотик на другой.
В ее словах не было осуждения. В таком расслабленном состоянии, как теперь, когда Уинфилд убедилась, что не отягощает душу грехом кровосмешения, она не собиралась никому выносить вердикт. Просто рассуждала. Чарли подумал, что с ее стороны очень великодушно взвалить на себя ярмо регулярных посещений больницы, пока Банни наслаждается растительным существованием на Багамах.
— Я тебя встречу, — пообещал Чарли. — Давай в пять?
— Ага. Пока.
Чарли зажег ночник и посмотрел на часы. Все еще в полусне, Гарнет пробормотала:
— Который час?
— Семь. Извини, но для Уинфилд очень важно было узнать, что она не занимается любовью со сводным братом. — Чарли усмехнулся. — Наверное, я не должен смеяться, но я, кажется, испытываю большее облегчение, чем Уинфилд. Который час сейчас в Базеле? — Он прикинул на пальцах. — О, сегодня же Рождество! Не стоит никого беспокоить.
— М-м?..
— Я ожидаю сообщения о сделке по «Ричтрону»...
— Счастливого Рождества.
* * *
В рождественское утро небо над Атлантик-Сити было облачным и таким же серым на востоке, как и на западе. Имоджин Рэсп проснулась в монументальной, королевских размеров кровати Винса Риччи. Она огляделась и понюхала простыни, потом, поморщившись, Пэм Скарлетти, спавшую рядом. Едкие испарения, уже немного подсохшие, напомнили ей о событиях прошлой ночи.
Такого она себе не представляла. После нескольких ромовых коктейлей и таблетки МегаМАО она, ее автор и мафиози-любовник автора обсуждали сногсшибательную идею нового бестселлера Пэм Скарлетти о бисексуальном и извращенном поведении. Поначалу она еще отчаянно стремилась выбраться из этого гнусного притона и поскорее вернуться в свою любимую старую квартирку на Западной Парковой.
Но потом соблазнительное предложение, исходившее от Пэм, а также легкий душок угрозы, исходивший от ее любимого мафиози, сделали Имоджин совершенно безразличной к судьбе будущего произведения.
Имоджин потянула уголок занавески и посмотрела на унылое, серое небо. Где-то поблизости залепетал ребенок. Она обернулась в тот момент, когда коридорный впустил в номер маленькую, привлекательную брюнетку с крошечным мальчиком на руках.
— Винс! Просыпайся! Прибыл твой рождественский подарок! — Глаза Леноры еще не привыкли к темноте спальни. — Винс? Кто там у тебя? Женский хор Красной Армии? Юджин, поздоровайся с папочкой!
Имоджин судорожно потянула на себя простыню, чтобы прикрыться, и этим выставила на обозрение наготу Пэм, сразу же вернувшейся к жизни.
— Ленора?..
— Пэм? Господи, ты что, не сумела прибрать к рукам мистера Пениса целиком и поделилась с подружкой?
— Ленора Риччи, — произнесла Пэм светским тоном, усевшись в кровати и откинув назад спутанную копну волос. — Имоджин Рэсп — издатель моей книги. А, я вас уже знакомила... — Она смущенно запнулась. — Ленора — моя кузина. То есть Винс Риччи — мой кузен, а Ленора — его жена. А вот его сын, которого... — Она умолкла и откинулась на подушки, измученная объяснениями.
— Эх, и как я не догадалась захватить с собой фотоаппарат! — задумчиво произнесла Ленора, усаживая на диван маленького Юджина.
— Миссис Риччи, — прочувствованным, но непререкаемым тоном произнесла Имоджин, — дело обстоит не так, как вам показалось...
— Но это номер Винса? Меня проводил сюда коридорный. А где Винс?
С деланной беспечностью Имоджин отбросила простыню и накинула на себя нечто валявшееся около постели, что при ближайшем рассмотрении оказалось купальным халатом Винса.
— Мы засиделись, обсуждая новый бестселлер Пэм...
— Понятно. — Ленора процокала высокими каблучками к окну и раздвинула все занавески. В номер просочилась вся серость Атлантик-Сити, из-за чего разворошенная кровать — поле недавней литературной дискуссии — приобрела еще более истерзанный вид. Ленора сняла трубку телефона.
— Миссис Риччи из номера "А". Три завтрака и побольше кофе. Печенье? Почерствее, у малыша режутся зубки.
Она повесила трубку и приятно улыбнулась Имоджин.
— В этой троице вы наверняка самая ответственная особа. Присмотрите за Юджином пару минут? Я хочу заглянуть к Винсу в офис.
— Вы не собираетесь...
— Присмотрите, чтобы мой кофе не остыл. — Ленора послала ей воздушный поцелуй и вышла из номера.
Дверь кабинета Винса была приоткрыта. Они с кузеном Элом спорили насчет рулетки.
— Сюрприз! — Ленора шагнула в кабинет. — Маленький Юджин в гостях у папочки!
— Чертова баба! — не то простонал, не то провизжал Винс. — Я же оставил тебя в Монте-Карло!
— Юджин просился к папочке.
— Хэлло, Ленора, — произнес Эл, пользуясь поводом удрать. — Пока, Ленора, — пробормотал он, исчезая в дверях.