Боже, теперь он знал, что чувствовали те семьи, когда он говорил им то же самое.
— Спасибо. Могу я наблюдать отсюда?
— Конечно. Я принесу вам что-нибудь из одежды, и вы знаете, что нужно вымыть руки, доктор.
Спустя двадцать минут началась операция, и Мэнни стоял у головы Глори, поглаживая её холку рукой в латексной перчатке, несмотря на то, что она была без сознания. Наблюдая за работой главврача, Мэнни оценил его методы и навыки… единственный хороший момент со времени падения Глори. Вся процедура была закончена через час, костную стружку либо удалили, либо привинтили обратно. Они завернули её ногу и перенесли Глори из операционной в бассейн, чтобы она не сломала другую ногу, когда закончится действие снотворного.
Мэнни оставался до тех пор, пока она не пришла в себя, а потом вышел вместе с ветеринаром в коридор.
— У неё хорошие жизненные показатели, и операция прошла успешно, — сказал парень, — но состояние может быстро измениться. И должно пройти время, прежде чем станут ясны результаты.
Дерьмо. Именно такую речь он произносил ближайшим родственникам и прочей родне, когда приходило время отправить народ по домам, дабы они отдохнули в ожидании известий о послеоперационном состоянии пациента.
— Мы позвоним вам, — сказал ветеринар. — С новостями.
Стянув перчатки, Мэнни достал визитку.
— На случай, если у вас нет номера в её карточке.
— Он у нас есть. — Парень всё равно принял визитку. — Если что-то изменится, вы узнаете об этом первым, и я лично буду звонить вам каждые двенадцать часов, когда буду делать обходы.
Мэнни кивнул, протягивая руку.
— Спасибо. За то, что заботитесь о ней.
— Не стоит.
Они пожали руки, и Мэнни кивнул на двойные двери.
— Не против, если я попрощаюсь с ней?
— Прошу.
Вернувшись в помещение, он остался наедине со своей девочкой. Господи… как же больно.
— Держись, малышка. — Он шептал, потому что не мог сделать полноценный вдох.
Когда он выпрямился, персонал смотрел на него с печалью во взглядах, которая — Мэнни знал — надолго приклеится к нему.
— Мы со всей внимательностью за ней присмотрим, — серьёзно сказал ветеринар.
Он верил, что так и будет, и только поэтому вышел обратно в коридор.
Отделения Трикаунти занимали немалую площадь, и Мэнни потратил много времени, чтобы переодеться, а потом найти парадный вход, около которого он припарковался. Солнце уже село за горизонт, быстро исчезающий персиковый свет озарял небо, будто Манхэттен дотлевал. Воздух был холодным, но ароматным от слабых попыток весны придать жизнь по-зимнему пустынному ландшафту, и Мэнни сделал столько вдохов полной грудью, что закружилась голова.
Боже, время бежало со скоростью света, но сейчас, когда минуты лениво проплывали мимо, стало очевидно, что лихорадочный ход времени исчерпал свой источник энергии. Либо так, либо оно ушиблось о кирпичную стену и потеряло сознание.
Схватив ключи от машины, Мэнни чувствовал себя старше Господа. Голова сотрясалась от боли, артрит бедренного сустава убивал его, а бешеная гонка через всё поле к Глори было пределом его возможностей.
Не так он рисовал конец дня в своём воображении. Он думал, что поставит выпивку тем хозяевам лошадей, которых он сделает в гонке… ну, может, в порыве благотворительности примёт щедрое предложение Мисс Хансон.
Оказавшись в своём Порше, он завёл двигатель. Колдвелл располагался в сорока-пяти минутах езды от Куинса, а его машина практически самостоятельно доехала до Коммодора. Хорошо, потому что сейчас он был словно обдолбанный зомби.
Ни радио. Ни музыки с айПода. Также никаких звонков.
Выехав на Северное шоссе, он просто уставился на дорогу перед собой, борясь с желанием развернуться назад и… ага, и сделать что? Придавить подушку рядом со своей лошадью?
Дело в том, что если он сможет целым и невредимым добраться до дома, то помощь будет на подходе. В коммодоре его ждала свежая бутылка Лагавулина, и он может и не заморачиваться использованием стакана: что касается больницы, то Мэнни был свободен до шести утра в понедельник, поэтому он планировал залиться до яиц, и пребывать под крепким градусом все выходные.
Обхватив кожаный руль одной рукой, он зарылся другой в шёлковую рубашку в поисках своей частички Господа. Сжав золотой крестик, он начал молиться.
Боже… прошу, пусть с ней всё будет нормально.
Он не мог потерять ещё одну девочку. Не так скоро. Джейн Уиткоум умерла целый год назад, но для него числа не более чем календарная дата. В горестные времена кажется, что это произошло всего полторы минуты назад.
Он не хотел снова проходить через подобное.
Глава 4
Центр Колдвелла был застроен множеством высоких зданий с кучей окон, но такие, как Коммодор, можно перечесть по пальцам. Высотой в добрых тридцать этажей, небоскрёб засветился в рейтинге самых высоких в этом бетонном лесу. Он вмещал примерно шестьдесят квартир, которые были по-Трамповски[11] шикарны — отделаны мрамором и никелированным хромом, обставлены щедрой рукой дизайнера.
На двадцать седьмом этаже, Джейн бродила по квартире Мэнни, выискивая признаки жизни, но в итоге обнаруживая… ничего. Буквально. Берлога Манелло напоминала полосу препятствий так же, как и танцпол — в гостиной из мебели насчитывалось всего три предмета, в основной спальне — лишь огромная кровать.
И всё.
Ну, и несколько обитых кожей стульев за кухонным столом. Что насчёт стен? Единственной украшавшей стену вещью был плазменный экран размером с рекламный щит. Полы из твёрдой древесины не устилали ковры, повсюду были разбросаны лишь спортивные сумки… опять сумки… ну и спортивная обувь.
Но неряхой Мэнни не назовёшь. У него недостаточно вещей для этого.
С нарастающей паникой Джейн вошла в его спальню и обнаружила полдюжины синих медицинских костюмов, раскиданных на полу, словно лужи после дождя, и… ничего больше.
— Чёрт… возьми.
Набор стоящих на полу чемоданов включал маленький, средний и самый большой… и средний отсутствовал. Как и один костюм, судя по пустой вешалке, висящей между прочими парами «пиджак+брюки».
Он в поездке. Может, на все выходные.
Без особой надежды Джейн снова позвонила в справочную больницы, оставив на пейджер Мэнни второе сообщение…
Мобильный зазвонил, и, взглянув на номер, Джейн снова выругалась.
Сделав глубокий вдох, она ответила:
— Привет, Ви.
— Ничего?
— Его нет ни в больнице, ни дома. — Едва слышный рык на другом конце провода подтолкнул её дальше. — И я заскочила в спортзал по пути в Коммодор.
— Я взломал систему Святого Франциска и достал его распорядок.
— И где он?
— Там написано, что сегодня на дежурстве Голдберг, и всё. Слушай, солнце садится. Я выберусь отсюда через, хм…
— Нет, нет… останься с Пэйн. Элена хорошо справляется, но я думаю, тебе следует быть рядом.
Последовала длинная пауза, будто Ви знал, что его вынесли за черту.
— Куда ты направишься дальше?
Сжав телефон, Джейн озадачилась тем, кому же ей сейчас молиться? Господу? Матери Вишеса?
— Я не знаю. Но я оставила ему сообщение. Дважды.
— Когда найдёшь его, позвони мне, я подберу вас.
— Я могу привести нас домой…
— Я не собираюсь причинять ему вред, Джейн. Не собираюсь я разрывать на кусочки твоего доктора.
Да, но судя по его холодному тону, она подумала, что даже самые хитроумные планы мышей и вампиров[12] и т. д., и т. п… Джейн верила, что Мэнни доживёт до операции Пэйн. После? У неё были опасения… особенно, если в операционной всё закончится неудачно.
— Я подожду здесь ещё немного. Может, он покажется. Или позвонит. Если нет, то я придумаю что-нибудь ещё.
В затянувшемся молчании Джейн практически чувствовала, как через телефон повеяло холодом. Её супруг многое выполнял на «ура»: сражался, занимался любовью, управлялся со всякой электроникой. Но, сложа руки, покориться вынужденному ожиданию? Не из числа его главных талантов. В сущности, бездействие сводит его с ума.
И всё же, его недоверие к ней заставляло Джейн чувствовать себя так, будто она отдаляется.
— Оставайся со своей сестрой, Вишес, — сказала она спокойным голосом. — Я буду на связи.
Молчание.
— Вишес, повесь трубку и иди к ней.
Он ничего не ответил. Просто выключил соединение.
Нажав «завершить» на телефоне, Джейн выругалась.
Всего секунду спустя он снова набирала номер, и, услышав низкий голос, Джейн смахнула слёзы, которые, несмотря на всю прозрачность, были очень реальны.
— Бутч, — сказала она надтреснутым голосом. — Мне нужна твоя помощь.
* * *
Когда то немногое, оставшееся от солнечного диска, окончательно исчезло за горизонтом, и ночь отметилась в своей карточке табельного учёта, заступив на смену, машина Мэнни уже должна была приехать домой. Она должна была привести Мэнни назад в Колдвелл, к его квартире.
Но вместо этого, Мэнни оказался на южной окраине города, где разрослись огромные деревья, а протяжённость газона превышала асфальтированную дорогу в пропорции десять акров к одному.
Оно и верно. На кладбищах должно быть достаточно податливой почвы, ведь невозможно же закопать гроб в бетон.
Ну, вообще-то можно… это называется мавзолеем.
Кладбище «Сосновая роща» работало до десяти вечера, его массивные железные врата были широко распахнуты, а несметное количество уличных ламп из кованого железа жёлтым сиянием освещали лабиринт из дорожек. Заехав на территорию, Мэнни свернул направо, ксеноновые фары его Порше озаряли надгробные плиты и газон.
Могила, к которой он направлялся, была маяком без какой-либо значимости. У подножия могильной плиты не было погребено тело… потому как предавать земле было нечего. Ни праха, который можно сложить в урну… по крайней мере, не было пепла, который точно не принадлежал той сгоревшей Ауди.
Примерно через полмили Мэнни опустил педаль газа, позволяя машине плавно остановиться. Насколько он мог сказать, он был один на всём кладбище, и ничего не имел против этого. Нет нужды в публике.
Он вышел из машины, но холодный ветер нисколько не прочистил его голову, лишь предоставил его лёгким работу, когда Мэнни сделал глубокий вдох и зашагал по весенней траве. Он был аккуратен, стараясь не наступать на могилы… конечно, мёртвые не узнают, что он рассекал по их пространству, и всё же это была дань уважения.
Могила Джейн была впереди, и он замедлился, приблизившись к тому, что осталось от неё, так сказать. С расстояния донёсся гудок поезда, пронзивший тишину… и замогильный, печальный звук был настолько избитым, что Мэнни почувствовал себя так, словно очутился в каком-то фильме, который ни разу не досмотрел бы до конца у себя дома, и уж точно не стал бы платить деньги за просмотр в кинотеатре.
— Проклятье, Джейн.
Наклонившись, он пробежался пальцами по шероховатому верху мемориальной плиты. Он выбрал иссиня-чёрный камень, потому что Джейн была бы против чего-то пастельного или бесцветного. Эпитафия была столь же простой и невычурной, просто её имя, даты, и одно предложение внизу: ПОКОЙСЯ С МИРОМ.
Ага. Он поставил себе «отлично» за оригинальность.
Он точно помнил, где находился, когда ему стало известно о смерти Джейн: он работал в больнице… конечно же. Был конец очень длинных рабочих дня и ночи, которые начались с колена хоккеиста и закончились изумительной реконструкцией плеча, спасибо наркоману, который решил полетать.
Он вышел из операционной и обнаружил Голдберга, ожидавшего возле раковин. Один взгляд на мертвенно-бледное лицо коллеги, и Мэнни застыл в процессе снятия хирургической маски. Бросив штуку висящей как детский нагрудник, он спросил, что, чёрт возьми, случилось… предполагая, что это авария на шоссе с участием сорока машин, крушение самолёта или пожар в гостинице… трагедия общественных масштабов.
Но потом он посмотрел за плечо парня и заметил пять медсестёр и троих докторов. Все они были в том же состоянии, что и Голдберг… и никто из них не суетился, призывая остальной персонал, не готовил операционные.
Верно. Общественное происшествие. В
* * *
Расхаживая по квартире. Так с ума сойти можно.
Боже, следовало захватить с собой шипованные кроссовки, подумала Джейн, когда он сделала очередной круг по квартире Мэнни. Снова.
Она бы оставила это место, будь у неё идеи лучше, но даже её ум, сколь бы острым он ни был, не мог предоставить никаких других вариантов…
Звонок мобильного едва ли можно назвать хорошей новостью. Она не хотела говорить Ви, что спустя сорок пять минут ей всё ещё нечего доложить…
Она достала телефон.
— О… боже.
Этот номер. Эти десять цифр она раньше вбивала в быстрый дозвон на каждый свой телефон. Мэнни.
Когда Джейн нажала «ответить», в её голове было пусто, а на глаза набежали слёзы. Её дорогой старый друг и коллега…
— Алло? — сказал он. — Мисс Уит?
На заднем фоне она услышала приглушённый свист.
— Алло? Ханна? — Этот голос… тот же, каким он был год назад: низкий, командующий. — Есть кто-нибудь?
Снова раздался тихий свист.
Господи Иисусе… подумала Джейн. Она знала, где сейчас находился Мэнни.
Повесив трубку, Джейн вылетела из квартиры, минуя центр города, перенося себя через пригородные районы. Путешествуя размытой кляксой со скоростью света, молекулы её тела летели в ночи закрученным вихрем, который преодолевал мили так, будто они были дюймами.
Кладбище «Сосновая роща» было из разряда мест, в котором не обойтись без карты, но, когда ты представляешь собой воздух, то можешь просмотреть сотни акров за полторы секунды.
Когда Джейн вышла из тени у своей могилы, она сбилась с дыхания и почти всхлипнула. Вот он, собственной персоной. Её босс. Её коллега. Которого она оставила позади. И он стоял над чёрным надгробием, на котором было выбитоее имя.
Окей, сейчас она поняла, что приняла верное решение, не появившись на своих похоронах. Её хватило лишь на заметку в «Колдвелл Курьер Жорнал»… а от фотографии всех хирургов, больничного персонала и пациентов её сердце разорвалось на части.
Это же было намного хуже.
И Мэнни выглядел именно так, как она себя чувствовала: разрушенный изнутри.
Господи, его лосьон после бритья пах изумительно… и, несмотря на то, что он немного похудел, Мэнни был по-прежнему красив, как грех, со своими тёмными волосами и жёстким лицом. Он был одет в идеально скроенный костюм в тонкую полоску… но на манжетах его отутюженных брюк виднелась грязь. Запачканная обувь также заставляла Джейн задаваться вопросом, где, чёрт возьми, Мэнни побывал. Грязь определённо была не с могилы. Почву год назад утрамбовали и покрыли травой…