- Ник... Государь, я надеюсь... Я очень надеюсь, что это уже не так.
- Предположим. Поскольку, как я понимаю, многое уже действительно поменялось. И, даст Бог, в лучшую для России сторону. Особенно если учесть такую "мелочь", как победа в этой войне. Повода нашим внутренним врагам для начала вооруженной смуты мы также сумели не дать. Об этом Вы знаете, конечно. А кое-кого и нейтрализовали уже. Так ведь у Вас там ЭТО называют?
- Да, Ваше величество.
- Холодное слово. Неприятное. Лишенное всяких эмоций. Профессиональное, как... как стук гильотины, ей Богу, - Николай тяжко вздохнул, - Рубикон этот нам перейти было очень трудно, Василий Александрович. По-христиански, тяжело. Это, как правильно подметил Михаил, сродни трагедии врача-терапевта, осознавшего вдруг, что его пилюли и микстуры уже бессильны, и последняя надежда пациента - скальпель хирурга.
Но в том, что удалось удержать страну от братоубийства - огромная ваша заслуга. За что лично Вас с Всеволодом Федоровичем и Михаилом Лаврентьевичем, как и господина Лейкова, я искренне благодарю. То, что вы сделали для России, да и для меня, для моих детей, вряд ли можно оценить простыми наградами. Так что все мы - ваши должники теперь, - Николай улыбнулся, - Откровенно говоря, до сих пор поражаюсь, как это вам удалось разворошить наше сонное царство. Ведь еще год назад я совершенно искренне считал, что все в России налажено, все идет правильно, а если и есть отдельные досадные моменты, то они не портят общей картины.
Но, слава Богу, это уже дела прошлые. Страна уже катится по другим рельсам, хоть кто-то этого и не понимает пока.
Теперь о заботах насущных. Они не успокоились, наши недруги, знаете ли. Как доморощенные, так и особенно, заграничные. И шарады нам новые подбрасывают. Вот сейчас, похоже, попытаются, как в 78-ом, вытащить наш победный мирный договор на европейский Конгресс. Так что испытания нам впереди предстоят не легче военных.
А вдруг я, таки, да и не справлюсь? И как там, У ВАС, так и здесь, возьму, да и опять "наворочаю дел", как Михаил Лаврентьевич как то высказался. Не боитесь? Что тогда со мной будете делать? - на губах Николая играла легкая усмешка, но глаза оставались серьезными, изучающими. Казалось, что он старается проникнуть не только в мысли собеседника, а в самую его душу...
Такого взгляда от царя, чей интеллект Василий изначально склонен был считать не шибко великим, он не ожидал. Как и ТАКОГО первого вопроса "в лоб". И, черт возьми, такого бесстрашия! Или же безрассудства? Нет, тут, похоже, что-то совсем другое. То ли фатализм, то ли жертвенность, то ли?.. А может быть это и есть то самое, осязаемое "Величество"? Порода? Кто ж его знает...
Но отвечать нужно. А раз нужно отвечать ЦАРЮ, то отвечать правду. Как на духу.
- Тогда, Николай Александрович, Вас придется судить.
- Угу. Вот так вот. Судить Императора. Замечательно. И кто же этим займется, позвольте полюбопытствовать?
- Народ русский.
- Народ? Русский? Занятно. А в ВАШЕЙ истории получилось что? Если мне Михаил Лаврентьевич все изложил верно, то ни суда не было, ни следствия. И только сговор кучки иудеев, поляков, латышей, австрияков и разных прочих инородцев, которых наш русский народ с рабской смиренностью слушал, и которым безропотно подчинился...
- Далеко не безропотно, Ваше Величество...
- Да, конечно, гражданская война... Но что в итоге?
Хотя, собственно говоря, может, Вы и правы. Особенно рассуждая с высот лежащего между нами столетия и вашего образования. Ведь Вас ТАМ учили, что революция это хорошо и правильно, что отжившее должно освобождать дорогу новому. А если не уходит само, то сметать, выжигать как скверну, каленым железом.
Я это все понимаю, конечно. Как понимаю и то, что со стороны государственной власти и дворянства было наделано много ужасных ошибок, приведших народ наш к озлоблению. Но скажите, вот когда возводят на эшафот человека действительно виновного, осужденного судьей, это - правильно? Вы же сами сказали - "судить"?
- Да, Ваше Величество. Так я и считаю. Так - правильно.
- Наверное. Но за что умерщвлять его детей, жену, друзей? Конечно, на все есть воля Всевышнего, - Николай коротко перекрестился, - Но у меня такое зверство просто не укладывается в голове! И кинуть невинноубиенных в яму в тайге. Как такое возможно, Василий Александрович?
- Это мерзость, конечно. Но ведь и гражданская война после революции, Николай Александрович, это явление само по себе страшное, вынуждающее творить жуткие вещи.
В такое время в смертельной схватке за власть побеждают не мораль и честь, а беспощадность и решительность. Если уничтожить бывшего властителя и его близких, то пресекается вероятность реставрации династии. Вы же помните пример французов. А, кроме того, после их гибели некому будет потребовать деньги правившей семьи, вложенные в иностранные банки.
- Именно, что мерзость. А выходит, что наш народ русский и на такое способен. Хотя, наверное, версию о деньгах, мы тоже не можем отметать. Мне Михаил говорил об этом. Значит, так и не были найдены документы, впрямую изобличающие господина Ульянова в этом деле?
- Нет, Ваше Величество.
- Странно. По логике вещей их могли хотя бы сфабриковать.
- В период существования Советского Союза это было очень рискованно. А после - какой смысл? Посчитали напрасным трудом. Да, и кто же предположить мог, что ВЫ ОБ ЭТОМ УЗНАЕТЕ?
- Ну, да. Все логично, Василий Александрович. Уже не стоило свеч, - Николай невесело усмехнулся, явно не оценив шутку Балка, - Но понимаете, меня гнетет даже не сам факт цареубийства. Все мы ходим под Богом. Я видел, как умирал мой дед. Теперь, поговорив о многом с Мишей, уверен, что и моему отцу могли "помочь"...
Но безвинные души-то за что, Господи!? Я понимаю, что Михаил Лаврентьевич искренне рассказал мне все, что знал. Но надежда, что все-таки это не так, теплилась. Значит, так все и было. Боже мой, как я хотел обмануться...
- Николай Александрович, увы, так и было. Но ведь сейчас ключевые точки мы проскочили почти без потерь. Самое главное на данный момент сделано, - восточная политика России сохранена. Конфронтации с немцами Вы уже не допустите. И, в общем, сделан мощный задел на будущее. В народ стрелять Вашей гвардии не пришлось, а отщепенцев и провокаторов люди теперь сами загоняют по подворотням.
- Да, "Кровавое воскресенье". Страшно даже предположить, что такое должно было случиться. Грех... Смертный грех... Неудивительно, что ОН так покарал.
- Ну, если мое мнение хотите знать, Ваше Величество, коль я бы был судьей над Вами там, в моем мире, то судил бы Вас не за это. С мятежом правитель бороться, как ни крути, а обязан. Ведь среди толпы были и вооруженные люди. И цели у них были...
- Вот как? Очень нтересно... - Николай вновь коротко взглянул Балку прямо в глаза, - А в чем же тогда, любезный Василий Александрович, Вы бы меня обвиняли? И за что судили?
- Да за отречение Ваше в первую очередь! За то, что фронт, армию бросили. Такое не прощается, Ваше Величество. Никому! А еще за вступление в войну с неподготовленной армией и флотом. Ни Сербия, ни все Балканы целиком, ни проливы эти несчастные, ТАКИХ жертв не стоили. Да еще против германцев. ЧТО НАМ С НИМИ ДЕЛИТЬ!?
Николай остановился. Резко повернулся к замершему Балку. Лицо царя было спокойно. Но глаза!
- Спасибо Вам, Василий Александрович. За правду от сердца. Я Вам - верю. За честную и храбрую службу, спасибо. И... за справедливость. Поверьте и Вы: для меня рассказ Михаила Лаврентьевича тоже был страшным шоком. Отречение на пороге победы! Что же они со мной такое смогли сделать? Я, кстати, не исключаю, что был какой-то грязный шантаж...
- Семья Ваша была в заложниках. Не доглядели Вы. Да и что бы это была за победа, когда Россия должна была своим союзникам больше десятка годовых бюджетов? Сие и близко не победа, а, простите, форменное рабство.
Николай нетерпеливо стянул перчатку, сдернул с усов намерзшие льдинки, досадливо поморщился. Было понятно, что затронутый момент ему не просто неприятен. Он его гнетет... Но через пару секунд царь уже взял себя в руки.
- Все. Давайте пока не будем больше о грустном, Василий Александрович, если не возражаете...
Капитан Балк. Станьте смирно! Клянетесь ли Вы верно, не лицемерно и бескорыстно служить Империи Российской, Престолу, Нам, так же честно и самоотверженно исполняя торжественную клятву присяги, что дали Вы нашей Родине там, в Вашем времени?
- Клянусь, мой Государь!
- Вольно, капитан. Отныне Вы - офицер Российской Императорской армии. Нашей Гвардии. И мой флигель-адъютант. И, кроме того, имеете право персонального доклада своему Государю в случае возникновения любых особых ситуаций. В любое время. Но об этом - никому. Будут знать только министр Двора, Мосолов, Спиридович и я.
- Каких "особых", Ваше величество?
- А вот с этим Вы теперь сами разбирайтесь, Василий Александрович. Сами, мой дорогой. Вы нынче же отправляетесь в столицу, в распоряжение Сергея Васильевича Зубатова. Того самого, за которого Вы меня особо просили. С зачислением к нему в штат ИССП. Если война для кого-то и закончилась в Токио, то только не для нас с Вами.
И хоть погоны у Вас пока останутся капитанские, должность Вам предстоит принять полковничью. А по ответственности, правам и содержанию - генеральскую. Этот момент мы с братом оговорили. С учетом Вашего мнения, естественно. Наверное, это правильно. Не стоит Вам пока блистать. Пусть лучше о капитане Балке судачат, как о любимчике и протеже Михаила Александровича, чем понимают Ваш истинный уровень. Я надеюсь, что Ваша будущая супруга не обидится за то, что генеральшей станет еще не скоро.
И спасибо Вам огромное за нашего Мишкина. Я сегодня с первого взгляда на него понял, что он вернулся оттуда совсем другим человеком. Хотя и по корреспонденции от него это было понятно, но лучше один раз увидеть, как говорится. Он чем-то даже напомнил мне нашего отца. Слава Богу, что так все обернулось...
Кстати, Михаил Лаврентьевич уже рассказал Вам о том, чем будете заниматься?
- В самых общих чертах. Но, по большому счету, там есть ряд задач, которые мне именно, что "по профилю".
- Конечно. Я в этом не сомневаюсь.
- Государь, а наша докладная, что мы с Михаилом Александровичем...
- Все, что Вы предлагаете по реформированию нашей армии, мной принято. Военное министерство верстает план мероприятий и роспись расходов. Документы готовит полковник Генерального штаба Петр Константинович Кондзеровский. Он Вас ожидает, и о полномочиях Ваших проинформирован. Над изменениями в Уставы работа тоже уже завершается. Примерно через месяц мы все это рассмотрим.
Но у меня к Вам будет еще много вопросов, Василий Александрович. Очень много вопросов. Как, не сомневаюсь, и у Вас ко мне. А сейчас давайте возвращаться, а то что-то в сапогах ноги начали мерзнуть, не простыть бы. В Петербурге у нас с Вами будет время о многом перетолковать, когда обустроитесь и войдете в курс дел. По проживанию все вопросы уже решены, Сергей Васильевич Вам расскажет...
Да! Знаете, есть еще любопытство некоторое. Ведь хотя Михаил Лаврентьевич и с Вами прибыл... оттуда, но он много Вас моложе. Ту страну, ваш великий Союз Республик, он "вживую" не помнит, практически. Так почему, скажите, почему же все у вас вдруг рухнуло? Только ли из-за того, что как Миша говорит, у руководства пошел "бардак в головах"? Что система "стала проигрывать в конкуренции"? Что же самое главное вы просмотрели?.. Как и я. Ведь только он раскрыл мне глаза на роль и место пролетариата...
- И это было, конечно. Но не только, Ваше величество. Вернее не столько. Плановое хозяйство - это, по моему мнению, колоссальный плюс для экономического развития. Но у нас был очень умный, дальновидный и могучий враг - американцы.
- И неужели мы... Вы... не смогли разобраться с этими янки и с их жидовскими заправилами - банкирами?
- Николай Александрович, увы. Не смогли. Кишка тонка оказалась. Хотя были и глупость, и элемент предательства, но... Во всем этом виноваты опять-таки лично Вы! - Василий не удержался, чтоб не рассмеяться.
- Я?!
- Конечно. Кто же еще? Довели страну до двух революций, проиграли две войны, итогом второй стала гражданская. Да еще немцы остались во врагах с воспоследовавшим вторым раундом. Самым разрушительным и кровавым. А тем временем янки развивались за океаном, уходили вперед, получая с наших войн дикие барыши. В итоге фора стала слишком велика, и в лоб эта задача решалась лишь на уровне взаимного уничтожения.
- Понятно. И в том, что Вы на войну с ними не решились, тоже я виноват?
- Но...
- Что но? Видеть, что явно проигрываете, и не пойти ва-банк? Не стукнуть по столу кулаком?
- Стучали. Даже туфлей...
- Это как!? Что за?.. А, ладно, пришли уже. Потом Вы обязательно расскажете про туфлю, - царь улыбнулся, - Ступайте, Василий Александрович. Своих поздравляйте, вижу же, стоят, мерзнут - Вас ждут.
- Есть! Но... простите, еще один небольшой момент, Ваше величество...
- Да, конечно, конечно...
- Вот тут три списка, - Василий достал из кармана запечатанный конверт, - в первом из них перечислены фамилии и род занятий людей, которые, как показала наша история, были если не гениями, то великими талантами в своих областях. Но по тем или иным причинам эти люди не смогли полностью реализовать своих дарований. Некоторых просто нужно спасать прямо сейчас. Все они - это золотой интеллектуальный фонд России, люди, которые окажут колоссальное влияние на успех задуманной Вами модернизации страны.
Вторая часть списка, та, что синим карандашом отчеркнута, - это светлые головы за рубежом. Те, кого нужно или постараться любой ценой сманить к нам, в Россию, или всячески осложнить их деятельность там. Тут уж либо-либо.
Следующий список - это наши очевидные противники. Как доморощенные, так и зарубежные. Враги России, проще говоря. Причем враги - весьма успешные. По этим персоналиям, как я понимаю, нам предстоит весьма кропотливая, системная работа. Кого-то нужно будет скомпрометировать, кого-то "пасти" до времени. А кого-то, простите, лучше убрать сразу. Поймите, это люди о себе все уже доказавшие, и...
- Я понимаю.
- И там еще третий список. Это важнейшие месторождения полезных ископаемых, частью с координатами приблизительными, частью с общим указанием мест их залегания. Те, что на данный момент в России еще не открыты. Здесь золото, алмазы, руды черных и цветных металлов, нефть и природный газ. Этого нам хватит больше, чем на сотню лет усиленного экономического развития. И еще больше на продажу останется.
- Но так же не честно, Василий Александрович! - Николай всплеснул руками, - "Небольшой момент"! За ТАКОЕ, чем я смогу Вам отплатить? Это же...
- Это ГЛАВНЫЙ секрет Империи, Ваше Величество. То главное, что я реально смог сделать для нашего народа, когда понял, где и КОГДА мне предстоит оказаться. И с кем есть шанс встретиться. Но об этих списках должны знать только Вы и я. А отплатить... так Вы уже отплатили. Тем, что нам поверили.
- А Ваши друзья? Им об этом тоже не нужно знать?
- Только каждому в его сфере. И не потому вовсе, что я не доверяю Рудневу или Банщикову. Просто против нас будут играть очень серьезные силы. Мало ли что? Да ведь Вы и сами все прекрасно понимаете.
- Да, это логично. Согласен. Но как же Вы сумели все запомнить?
- Хоть и многое, но не все, к сожалению. Может, вследствие процесса переноса, или годы сказались. Там-то я был уже не молод. Меня весьма расстроило, что все списки восстановить не смог. Поскольку нас, офицеров главного разведывательного управления Генерального штаба, этому специально учили. Запоминать информацию. Кроме того о ком-то и о чем-то знал и так, из книг, учебных программ. Да, и время было на подготовку, и структурно подобранная, систематизированная информация, что упрощало задачу.