- Ух!.. Райское блаженство! Черт! Как это твои научились делать его лучше галлов? Мои сколько не бьются - все без толку! Хоть, ты знаешь, я не особый ценитель крепких напитков, но ЭТО действительно божественно...
- Горы и солнце, дорогой мой Вилли. Теплый морской воздух и южное солнце Араратской долины. Подвалы старой крепости в Эривани. И еще человеческий труд и талант. Хочешь, я тебя познакомлю. И даже все покажу там... Если по вкусу - скажи, сколько нужно ко Двору, пришлем. Только не поминай нечистого всуе... Господи, прости, - Николай набожно перекрестился.
- Конечно, Ники! Я поручу старшему Эйленбургу, пусть определятся. И пусть в Париже завидуют! А в Крыму я давно хотел побывать. Я, кстати, наслышан о роскошных крымских виноградниках. Даже канальи-галлы это признают. И, в конце концов, будет здорово, если мои поучатся. Может быть, и у них выйдет что-то путное.
- Вот только лукавить не надо, дорогой Вилли! Напрашиваешься на комплименты в отношении твоего превосходного рейнского? Или это такая очередная тевтонская военная хитрость? И не надейся. Мешать мы сегодня их не будем. Кстати, российская Армения это не Крым, хотя и не так далеко. А в Крыму мы с тобой непременно воздадим должное великолепным винам и шампанскому. Буду счастлив принять тебя в Ливадии, - Николай вежливо поправил Вильгельма, - Так на чем ты меня перебил?
- На макаках, Ники. И все-таки, давай-ка еще по одной...
- Да. Конечно. Но пока на этом остановимся, договорились? - Николай поднял свою рюмку, и, чокаясь с кузеном, подумал: "А Банщиков и тут оказался прав, со своей наукой - психологией. Удалось перебить его настрой на эмоциональном взлете - и точно! Сдулся как проколотый мяч для футбола! Значит, скоро дозреет и для серьезного разговора... Страшно подумать, ТАМ это преподают в университетах..."
- Значит, на макаках... А почему, собственно, на макаках? Просто нам, европейцам и христианам, привычно считать безусловно враждебным то, что мы не в силах, или не хотим понять. Объявлять это ересью, ходить в крестовые походы, резать, сжигать на кострах, четвертовать. По своему лишь внутреннему убеждению ставить не похожих на нас априори ниже себя, награждать унизительными кличками.
Только правильно ли мы поступаем? В наших ли интересах такая высокомерная зашоренность и спесь, не ослабляем ли мы этим собственную позицию?
Перестань, пожалуйста, так на меня смотреть, разве все, о чем я говорю - это не так? Мы объективно обязаны были куда серьезнее относиться к народам Востока еще до того, как начали там свои предприятия. Другое дело, что от смены нашего к ним отношения, они пока не перестанут быть нашими противниками или даже врагами. Но к противнику нужно присматриваться серьезно, чтобы понимать чего он хочет и на что способен. Возможно, это со временем поможет нам научиться мирно жить под одной крышей.
Я ведь совершенно искренне полагал, что японцы никогда не нападут на Россию. И что? Война, знаешь ли, лучше розог всех учителей вколачивает серьезное отношение к противнику. Пулями и снарядами. И уж коли ты сам начал с Востока, позволь мне кое-что порассказать тебе из того, что я сумел узнать и понять за те месяцы, что мы с тобою не виделись. За месяцы не праздности и довольства, поверь мне, а неожиданного и сурового испытания. Вернее, испытаний...
Но сначала, давай, пойдем, покурим на балкон, на ветерок. А то - жарковато тут. Солнце печет сегодня немилосердно, почти как в тропиках.
- Вот поэтому я и предпочитаю ходить летом на север, к норвежским берегам. Там такая волшебная красота. Такой прозрачной воды, говорят, нигде больше нет. Ты, в конце концов, хоть разок составишь мне компанию? Или опять дела, семья и все такое? Кстати, что мы курим сегодня?
- Вилли, обещаю: обязательно выкрою время. И когда мои будут гостить в Дании, сходим на север вместе. Но не во время войны, конечно. Сначала разберемся с этим всем... Курительный столик и кресла на балконе. Там ты и убедишься, что нас ждали, - Николай с улыбкой встал из-за стола, привычно разглаживая свой пышный ус.
- Ты что, собрался воевать с япошками до следующего лета? Полноте! Они пришлют послов в тот же день, когда твой флот соединится в Порт-Артуре! Или американцы с англичанами примчатся в качестве посредников.
- Если честно, то вот этого-то я и боюсь больше всего. Ну, пойдем на воздух.
***
Балтика нежилась последним щедрым теплом уходящего лета. До самого горизонта лениво катились ее сине-серые волны, украшенные россыпями блесток солнечных зайчиков и пенными гривками мелькающих изредка барашков. Довольно сильный, но ровный ветер не помешал Николаю раскурить папиросу, которую он привычно вставил в мундштук трубки. Вильгельм же, грузно опустившись в облюбованное плетеное кресло, с минуту провозился, выбирая и обрезая свою сигару.
Но вот, наконец, и он, устроившись поудобней, примостил на подлокотнике больную левую руку и расслаблено откинулся на спинку укрытого мягким плюшевым пледом уютного лонгера. Полуприкрыв глаза и выпустив из ноздрей струю благородного дыма, кайзер отдался неземному для заядлого курильщика наслаждению - изысканному купажу кубинского и египетского табака...
Минуты две-три только крики чаек, шипение воды в кильватерной струе, тугие хлопки невидимого из-под тента кормового Андреевского флага над головой, да мерный, низкий гул двух могучих винтов внизу дополняли вечернюю нирвану двух императоров. Слева, в туманной дымке угадывались очертания лесистых берегов Готланда, прямо за кормой "Александра" грузно рассекал его пенистый след могучий корпус "Князя Суворова". Многобашенная громада мателота совершенно скрывала за собой "Орла", о присутствии которого можно было догадаться только по сносимому на правый борт дымному шлейфу, четко видимому чуть пониже "суворовского".
Германские броненосцы успели вновь сманеврировать и теперь, со "Слейпнером" в кильватере, шли справа, в параллельной русским кораблям колонне, по их подветренному борту. Стандартные, на глаз неотличимые, гармоничные серо-голубые силуэты. Светлый дым, срывающийся с верхушек труб, говорящий как о безупречном состоянии котлов, так и о прекрасном качестве угля. Как оловянные солдатики из одной коробки, из одной литейной формы. Любимые игрушки Императора...
Царь, задумчиво глядя в даль, не докурив, заменил первую папиросу следующей. Затянулся, украдкой проследил за взглядом своего гостя. Вильгельм, судя по всему, действительно подустал из-за сегодняшней суматохи и маневров. А, возможно, и был несколько выбит из колеи отсутствием привычного расклада, где он - лектор, а Ники - почтительный, но не особо способный ученик.
Смакуя сигару, германский монарх умиротворенно взирал на свои и русские корабли, на чаек, на море, на бездонное синее небо с небольшими крутинками белых облаков. Весь его вид выражал спокойствие и отрешенность. Пожалуй, в первый раз за всю историю их встреч. Хотя, возможно, что и хороший коньяк сказал свое веское слово. Обычно Вильгельм в обществе царя позволял себе только легкие вина.
- Ники... ты это видишь?
- Что именно, Вилли?
- Какие могучие красавцы!.. Какая грозная, всесокрушающая мощь! Признайся, мой дорогой, ведь ради этого стоит жить? Не правда ли? - На Вильгельма явно находило лирическое настроение.
- Согласен. Хороши...
- О, если бы ты только мог представить, сколько сил и здоровья я положил, чтобы немцы осознали необходимость постройки Флота открытого моря. Причем именно флота из эскадр однотипных броненосцев, таких, как эти "Виттельсбахи". А еще до середины осени, мой друг, я покажу тебе нового "Брауншвейга". Вот это получилась машина! Бюркнер просто великолепен. Ты его творение оценишь, я уверен. Его-то мы и сравним с твоим "Александром"...
- Только будет ли смысл сравнивать? Жаль, но их время уже безвозвратно уходит.
- То есть как!? Почему "уходит"? - слегка встрепенулся Вильгельм, вопросительно взглянув на Николая.
- Через два-три года все эти юные, полные сил красавцы, и мои, и твои, окажутся безнадежно устаревшими немощными старцами. Увы. Ибо им на смену придет совсем иной класс кораблей.
- Какой это иной? О чем ты, мой дорогой? О больших миноносцах? О субмаринах? Или о заокеанских бреднях с динамитными пушками этого поляка-янки Зелинского и проныры Крампа, который и к тебе пролезть сподобился? Бьюсь об заклад, что без твоего обожаемого Сандро при этом не обошлось. Хотя я не удивляюсь. У него с английским всегда было лучше, чем с французским. В отличие от вашего дядюшки генерал-адмирала, - Вильгельм самодовольно хмыкнул, подколов кузена намеком на очевидные интересы его родственников по части "военно-морского финансового сервиса", - Все эти новомодные французские и американские затеи, - суть дорогостоящие эксперименты с неясным результатом. Я ежедневно занимаюсь военно-морскими вопросами и ничего иного, кроме броненосца, как станового хребта флота, себе не представляю.
- Хм... Я тоже. Но это и будут линкоры. Только по своей мощи один такой корабль будет способен перетопить все наши с тобой шесть броненосцев, что ты сейчас столь восторженно разглядываешь, за полчаса...
- Ники. Признавайся, ты знаешь что-то, чего не знаю я?
- Как ты думаешь, в чем причина нашего недавнего отказа от постройки четырех новых броненосцев, уже спроектированных и проведенных по бюджету?
- Война. Дополнительные расходы. К боям им все равно было не успеть, и рабочих ты решил перебросить на достройку "Князя Потемкина" и последних кораблей типа "Александра". Очень верное решение - Вильгельм кивнул в сторону "Суворова" и "Орла", - Так что здесь все очевидно.
- Все очевидно для прессы. И для тех, кто не знал действительной подоплеки дела. Помнишь, Вилли, я как-то намекнул тебе в телеграмме, что решил создать новый разведывательный орган, отдельный от генштаба и жандармов?
- Ну, да, конечно. И что же они смогли выведать? И у кого?
- Только обещай мне, что кроме тебя...
- Ники! Ну, как ты можешь, я же...
- Дорогой кузен. Это ОСОБАЯ тайна. Я слишком дорожу теми людьми, что добыли для меня эту информацию, чтобы позволить хоть крупицу риска в их отношении. Они не в России, не забывай. И контрразведка в других державах тоже есть.
- Хорошо! ОБЕЩАЮ. Не томи, Ники!
- Так вот. В то самое время, как ты азартно закладываешь уже вторую свою пятерку тринадцатитысячных "Брауншвейгов", с 4-мя 11-дюймовками и 14-ю 170-мм пушками, франки заканчивают проект броненосца в 18 с лишним тысяч тонн. При схеме, близкой к "Цесаревичу", он будет нести 4 длинноствольных 12-дюймовки в концевых башнях и 12 240-миллиметровок в шести башнях, по три на борт. И почти 11-дюймовый главный пояс. Согласись, это уже совсем не "Республика" с "Демократией". Скорость его под 20 узлов: все систершипы, а их будет шесть, получат не паровые машины, а турбины...
- Они, таки, решились на это на броненосцах?
- Да. В отличие от янки. Но американцы идут иным путем по вооружению. Они на новых кораблях планируют ставить по 8 12-дюймовок в 4-х башнях. Все в диаметральной плоскости, по две на носу и на корме, при этом стоящие ближе к надстройке будут стрелять поверх концевых. На мой взгляд - предельно рациональная схема.
Но дальше всех пошел небезызвестный тебе английский адмирал сэр Джон Фишер. Все решения о назначении его Первым морским лордом уже состоялись, чтоб ты не сомневался. Наш дядюшка Берти намеревается, кстати говоря, сделать своего любимца и собутыльника адмиралом флота, чтобы сохранить его в службе еще на пять лет.
По своем воцарении в Адмиралтействе, дорогуша Джек планирует серию турбинных линкоров со скоростью в 21 узел и десятью 12-дюймовками, отказавшись при этом от среднего калибра вовсе. Имея на борт восемь таких стволов со скорострельностью выстрел в минуту и централизованное управление огнем, организовать пристрелку - не проблема. Пять таких кораблей разнесут весь твой флот не получив даже царапины. С дистанции, которая им будет выгодна, поскольку их эскадренная скорость выше, а орудия в 45 калибров более дальнобойны, чем твои новые одиннадцатидюймовки.
При этом бортовая броня и башни главного калибра британцев для них уже очень крепкий орешек, а для твоих "коротких" 170-миллиметровок - практически неуязвимы. В результате они превращаются для "Брауншвейга" и его систершипов в бессмысленный, но очень дорогой балласт, вместо их основной артиллерийской мощи. И это при том, что ты сейчас не можешь строить аналогичные английским корабли в двадцать с лишним тысяч тонн полного водоизмещения из-за проблем с доками, барами в устьях Шельды и Яде, а главное - из-за недостаточной для них пропускной способности Кильского канала. Да и турбинные производства у тебя пока в зачаточном состоянии...
- Ты хочешь сказать, что англичане действительно заглотили наживку от этого чванливого итальянца - Куниберти? С той его идеей, что он сподобился опубликовать у Джена? - процедил Вильгельм, нервно роняя пепел с сигары себе на колени.
- Все гораздо хуже. Они ее творчески переработали. И пришли, как ты уже понял, к куда более мощному и сбалансированному проекту, чем их строящийся сейчас "Нельсон". Я скоро получу исчерпывающие технические данные, позволяющие конкретно судить о его возможностях. Но как только у бриттов будет хоть одна эскадра таких мастодонтов, ни моему нынешнему флоту, ни твоему - не жить. А по поводу этой статьи... Я думаю, что просвещенные мореплаватели в лице Фишера сами ее ему и заказали.
Так что выбрасывать деньги и тратить силы на второсортные корабли на радость королю Эдуарду и его адмиралам мы не собираемся. И пока пошли на постройку больших ледоколов вместо броненосцев для того, чтобы загрузить заказами заводы. Когда рабочие заняты делом и имеют в кармане достойную зарплату, успех в их среде у проплаченных японцами и американскими жидами агитаторов-социалистов будет минимален. Когда же начнется строительство действительно НОВЫХ линкоров, для чего должны дозреть и промышленность и конструктора, до ледоколов просто руки могут не дойти. А у нас две главных базы на зиму замерзают. "Ермаком" одним никак не обойдемся, поэтому...
- Аlte hinterhДltig Armleuchter!!! Ах ты старая, подлая тварь!!! О, дорогой дядюшка... Если когда-нибудь я смогу воздать тебе за все твои бесчисленные подлости... О, ты получишь сполна! За все хитроумные мерзости, сделанные немцам! Я воспользуюсь для этого только вашим достойным английским опытом. И инвентарем из Тауэра! - Вильгельм вскочил, как подброшенный пружиной или ударом электротока, лицо его перекосила болезненная гримаса, - Ники! Брат мой! Получается, что этот завистливый, похотливый мерзавец задумал меня разорить как мелкого лавочника!? Господи, будь же свидетелем этих гнусностей! Вразуми! Что делать мне, несчастному монарху несчастного народа!?
Воздев сперва к небу глаза и взмахнув правой рукой в театральном жесте, кайзер внезапно обмяк, и порывисто дыша, тяжко облокотился на лакированные перила балкона, вцепившись всей пятерней в бронзовый клюв закрепленного на нем двуглавого орла.
- Не гневи Бога, мой дорогой брат. Но знай, что он услышал тебя. Ибо смирил мои сомнения. Знай: отныне и вовеки. Если придется тебе обнажить меч в сторону берегов Альбиона, мой клинок будет вместе с твоим.
- Ники... Я знал... Знал, верил, что в тот критический миг, который решает судьбы народов, ты будешь со мной! Мы будем вместе... Боже! Благодарю тебя и благослови наш союз! Ники!!! Мой дорогой, возлюбленный венценосный брат! Если бы ты только знал, что только что спас мою жену и детей от сиротской доли! Но сколько же мерзостей мне говорили и говорят о тебе всякие...