Я выждал немного и хотел было начать разговор о дальнейших наших планах. Мне казалось, что ничто теперь не могло удержать Марту в Сиднее. Но она предупредила меня.
— Я очень рада, Роланд, что ты решил, наконец, остаться в колонии Я надеюсь, что ты будешь жить в Сиднее? О, как мы были бы счастливы! Ты приехал, чтобы остаться? Не правда ли? Скажи — да, брат, сделай меня счастливой! Скажи, что ты больше не оставишь меня никогда!
— Я не желаю покидать тебя, дорогая сестра, — сказал я, — я надеюсь, что ты получила хороший урок и поступишь так, как я тебе посоветую. Я намерен взять тебя с собою в Мельбурн.
— Какая причина побуждает тебя увезти меня в Мельбурн? Разве Мельбурн лучше Сиднея?
— Ты до сих пор еще не хочешь оставлять Сидней? — спросил я.
— Брат, — ответила она, — я не желаю ехать в Мельбурн, я не желаю покидать Сидней!
— Так ты не хочешь повидаться со своим братом Вилльямом? — спросил я Марту.
— Как! Вилльям! Дорогой маленький Вилли! Что ты слышал о нем, Роланд? Узнал ли ты, где он?
— Да, он в Мельбурне и очень хочет видеть тебя. Я приехал за тобой. Желаешь ты ехать со мною?
— Я могу увидеть Вилльяма, моего давно пропавшего брата Вилльяма! Я могу увидеть его! Как ты нашел его, Роланд? Расскажи мне об этом! Почему он не приехал сюда вместе с тобой?
— Мы встретились случайно — на приисках в Виктории. Услышав, что меня зовут Роландом, он спросил мою фамилию. Мы узнали друг друга. Маленький Вилли — как ты назвала его сейчас — теперь большой, красивый молодой человек. На следующей неделе он женится на прекрасной девице. Я приехал за тобой, чтобы вместе ехать на свадьбу. Поедешь ли ты, Марта?
— Как я могу сделать это? Как я могу сделать это? Я не могу оставить Сиднея!
— Марта, — сказал я, — я твой брат. Я старше тебя и как бы заменяю тебе родителей, поэтому настоятельно требую ответить, почему ты не хочешь ехать в Мельбурн?
Сестра молчала.
— Дай мне удовлетворительный ответ! — закричал я, начиная раздражаться. — Скажи мне, почему ты не хочешь ехать?
— О, брат! Потому что» потому что… Я жду здесь одного человека, который обещал вернуться ко мне!
— Мужчину, конечно?
— Да, да, мужчину. Это очень верный человек, Роланд.
— Куда он уехал? Сколько прошло времени с тех пор, когда ты видела его в последний раз? — спросил я, сдерживая раздражение.
— Он уехал на прииски в Викторию немного более двух лет тому назад. Перед отъездом он сказал, чтобы я ждала его возвращения, и когда он приедет, мы поженимся.
— Марта! Возможно ли, чтобы только это удерживало тебя от поездки со мной в Мельбурн?
— Только это и есть единственная причина, почему я не могу уехать из Сиднея. Я должна дожидаться его.
— Тогда ты такая же безумная, как наша бедная мать, ожидавшая возвращения мистера Лери! Человек, который обещал вернуться и жениться на тебе, вероятно, давно уже забыл тебя. Весьма вероятно, что он женился уже на другой. Я думал, что ты умнее и не будешь верить каждому глупому слову. Человек, из-за которого ты делаешь себя несчастной, посмеялся бы над твоей простотой, если бы знал об этом. Он, наверное, забыл даже твое имя. Оставь думать о нем, дорогая сестра, и сделай счастливыми и себя и твоих братьев.
— Не называй меня безумной, Роланд и не считай меня такой. Я знаю, что меня можно было бы назвать безумной, если бы я ожидала какого-нибудь пошлого, обыкновенного человека. Но тот, кого я люблю, не таков. Он обещал вернуться и, если только он не умер, он сдержит свое слово. Я буду еще счастлива. Ждать его- моя обязанность, и никто не заставит меня пренебречь ею!
— О, Марта, наша бедная мать так же думала о мистере Лери, как ты об этом человеке. Она думала, что он верен ей и считала его лучшим человеком на свете. Ты можешь так же ошибиться, как и она. Я советую и убеждаю тебя не думать больше о нем и ехать со мной. Взгляни вокруг себя! Посмотри до каких лишений и нужды ты дошла! Оставь все это и иди с теми, кто действительно любит тебя!
— Не говори этого, Роланд! Ты причиняешь мне боль! Я хочу ехать с тобой и хочу видеть Вилльяма. Только я не могу и не должна покидать Сиднея.
Было очевидно, что никакие доводы, никакие убеждения ни к чему не приведут.
— Марта, — сказал я, — я тебя еще раз прошу уехать со мной. Этим ты исполнишь долг сестры, и это необходимо для твоего собственного благополучия. Прими мое предложение теперь. Я никогда больше не повторю его, потому что, в противном случае, мы расстанемся навсегда. Я оставлю тебя в той нищете, в которой ты, очевидно, желаешь остаться.
— Роланд! Роланд! — говорила она, обнимая меня. — Я не могу так расстаться с тобой! Не покидай меня! Ты этого не можешь, ты не должен!
— Желаешь ты ехать со мной? — спросил я опять.
— Роланд, не проси меня об этом! О, Боже, помоги мне! Я не могу ехать!
— Тогда, прощай, — крикнул я, — прощай навсегда! — И я быстро ушел, оставив рыдающую сестру.
Выйдя из дому, я успокоился и понял, что мое поведение по отношению к сестре было недостойным. Я не должен ее оставить без всякой поддержки, без всяких средств. Я хотел было пойти в гостиницу и оттуда послать ей денег, но, подумав, решил сделать это сам и вернулся к сестре.
Поднявшись наверх, я постучал в дверь. Ответа не последовало. Тогда я постучал еще раз.
Подождав еще минуты две, я отворил дверь без всякого предупреждения и тут же застыл на месте от удивления: навстречу мне вышел Элефант! Это был тот человек, которого ждала моя сестра.
— Благодарю тебя, Боже! — воскликнула Марта, увидев меня. — Я благодарю Бога за то, что ты вернулся, Роланд! Ты видишь-он вернулся, — продолжала она, положив свою руку на плечо Элефанта. — Я знала, что он вернется, и что невозможно, чтобы он обманул меня Это мой брат, — прибавила она, обернувшись к Элефан-ту. — Он хотел бросить меня, только не сердись на него. Он ведь не знал тебя так, как я тебя знаю. Я пережила тяжелые времена, Александр, и одна радость этой минуты уже вознаграждает меня за все мое страдание.
Прошло достаточно времени, прежде чем Элефант и я смогли сказать хоть слово. Говорила пока одна только Марта.
— Какие мы были глупцы! — вставил, наконец, Элефант. — Скажи вы мне, что ваша фамилия Стон, и что в Сиднее у вас есть сестра, насколько большее удовольствие доставило бы нам общество друг друга! Но эта проклятая привычка на приисках тщательно скрывать свое имя и свои личные дела! Мы с вами приятели, — продолжал Элефант, обращаясь ко мне, — зачем нам соблюдать совершенно лишний этикет. Будем держаться откровенно и чистосердечно и оставим всякие секреты!
Я не буду долго рассказывать о той радости, какую испытала сестра, узнав, что мы с Элефантом большие приятели. Выбором сестры я был очень доволен. Элефант был честный, благородный, трудолюбивый человек. Лучшего мужа нельзя было и пожелать; Средства у него тоже были, и он мог вполне прилично материально обеспечить свою семейную жизнь.
Теперь уже ничто не удерживало мою сестру в Сиднее. Напротив, она торопила меня и Элефанта поскорее ехать в Мельбурн.
Свадьбы моей сестры и моего брата состоялись в Мельбурне в один и тот же день. Сейчас же после свадьбы Вилльям со своей женой, ее матерью и я отправились на корабле в Англию. Элефант же с Мартой вернулись в Мельбурн.
Глава XXXIII
ВСТРЕЧА СО СТАРЫМИ ЗНАКОМЫМИ
Новелль — капитан корабля, на котором мы отправились в Англию, был настоящий джентльмен и скоро сделался любимцем всех пассажиров. Между мною и ним установилась самая искренняя дружба, и во время переезда я большей частью проводил время в его обществе.
Мы или играли в шахматы, или же толковали о предметах, связанных с профессией капитана. Он, казалось, так же очень интересовался моим будущим и часто начинал разговор о моей женитьбе.
— На моем корабле, — говорил он, — очень часто возвращаются домой золотоискатели с молодыми женами. Я считаю себя несколько опытным человеком в брачных делах, и вы ничего лучшего не можете сделать, как позволить мне выбрать для вас жену. Я знаю одну прекрасную молодую леди и давно ищу для нее хорошего мужа. Только мне еще не встречался человек, который был бы достоин такого счастья, а смотря на вас, мистер Стон, думаю, что вы для нее подходите.
Такие разговоры очень часто заводил наш бравый капитан Новелль, но я ничем не выражал желания продолжать. Передо мной все время стоял образ потерянной Леноры.
Мы приехали в Портсмут и оттуда отправились в Лондон. Капитан должен был еще несколько дней оставаться на корабле. Он тепло простился с нами и пригласил меня к себе, в свой лондонский дом.
Приехав в Лондон, мы сутки пробыли в гостинице, а затем переехали на частную квартиру, которую брат нанял на Бромптоне. Вскоре после приезда я получил письмо от Элефанта и Марты; счастье так и сквозило в каждой его строчке. Отец Элефанта помирился со своим сыном и был очарован Мартой.
Мне стало необыкновенно грустно. Кругом счастливые, устроившиеся люди, и только один я остался одиноким, бесприютным. Счастья для меня никогда уже не будет. Я чувствовал, что никогда не разлюблю Ленору, никогда не в состоянии буду полюбить другую женщину. Ленора же для меня была на веки потеряна.
Я мало выходил из дому. Меня как-то никуда не тянуло. Единственным развлечением было чтение. Во время своей скитальческой жизни, полной опасностей и тяжелого труда, у меня совершенно не было времени пополнить свое образование. Я занялся этим теперь и с большим увлечением. Однажды на улице я совершенно случайно встретил своего австралийского знакомого. Это был Каннон, один из моих спутников по охотничьей экспедиции на Ярру-Ярру. Я был очень удивлен этой встрече, так как не ожидал увидеть его в Лондоне. В Австралии он сидел совершенно без денег, да и не предполагал ехать в Англию. Мы зашли в ближайший отель и заказали себе два обеда.
Он рассказал, что его приятели помогли ему приехать в Англию.
— Ну, а что случилось с Веном? — спросил я
— Вен! Это — коварная ехидна! Я не люблю говорить об этом человеке. Он несколько раньше меня вернулся в Англию, и в настоящее время он здесь.
— А наши знакомые на Ярре-Ярре? Слышали ли вы что-нибудь о них с тех пор, как мы расстались с ними?
— Да, я видел их несколько раз после этого. Живут они очень хорошо и все здоровы. Произошла только маленькая перемена в их симпатиях. Они сделались большими приятелями с Веном.
Несмотря на то, что Каннон сказал, что он не любит говорить о Вене, в продолжение нашего разговора он несколько раз упоминал это имя и притом с нескрываемой злобой и неприязнью. Я понял, что эти два человека уже не были приятелями, но не пытался узнать причину этой неприязни. Меня очень мало интересовали их личные дела. Я не считал их своими товарищами или друзьями, хотя Каннон для меня был гораздо симпатичнее Вена; последнего я с трудом переносил.
— Вы здесь имеете какие-нибудь дела? — спросил Каннон, когда мы расставались.
— Нет, — ответил я, — я приехал в Лондон без всяких дел и хотел немного развлечься. Но я предполагаю очень скоро вернуться обратно в Австралию.
— Как странно! — сказал Каннон. — Может быть вам надоело в Лондоне, потому что вы чувствуете себя в нем чужестранцем и имеете мало знакомых. Я вас хочу ввести в один очень интересный знакомый мне дом. Дайте слово, что завтра вечером мы встретимся здесь и пойдем туда.
На следующий день мы встретились, как условились, и Каннон повел меня к своим лондонским знакомым.
Мы подошли к одному дому, и Каннон постучал в дверь. Слуга провел нас в гостиную и доложил: «Мистер Каннон и его приятель».
Дверь отворилась, — и Джесси, дочь скваттера, стояла передо мной!
Увидев меня, она ничего не сказала и без чувств упала на диван.
Было жестоко со стороны Каннона свести нас снова вместе. При этом он нисколько не показался пораженным происшедшей сценой. Напротив, это ему как будто доставило удовольствие. Джесси скоро пришла в себя. Я только мог заметить, что ее спокойствие было искусственным.
Каннон старался завести разговор, но его никто не поддержал. Это тяжелое положение было прервано приходом отца Джесси, который не выказал радушия ни ко мне, ни к Каннону. Вскоре вошла мать Джесси, встретившая нас более дружелюбно, чем ее муж. Но и в ее обращении чувствовалась какая-то принужденность и натянутость.
Пока Каннон старался втянуть в разговор хозяев дома, я обменялся несколькими словами с Джесси. Она просила меня зайти повидаться с нею еще раз. Но мне не понравилось обращение со мной ее отца, и я уклонился от обещания посетить их дом. К моему удивлению она настаивала на своем приглашении и просила придти завтра к одиннадцати часам утра, когда она и ее мать останутся одни.
— Я очень несчастлива, Роланд, — сказала она вполголоса. — Приходите к нам завтра. Вы обещаете?
Я не мог быть жестоким и пообещал зайти.
Наш визит не был продолжительным. Перед уходом мать Джесси, в свою очередь, пригласила нас посетить их снова. Но приглашение это было сделано тогда, когда ее муж не мог его слышать.
— Маленькая Роза в школе, — сказала она мне, — и вы обязательно должны придти повидаться с ней. Она очень часто вспоминает о вас. Когда она услышит, что вы в Лондоне, она захочет вас увидеть.
Мы вышли. Я был очень сердит на Каннона, затеявшего всю эту историю. Мне пришла в голову мысль, что он с моей помощью вздумал отомстить Вену, и я высказал ему это. Но его аргументы были гораздо основательнее моих, и поэтому я вынужден был оставить свои обвинения.
Глава XXXIV
СВИДАНИЕ С ДЖЕССИ
На следующий день я снова увидел Джесси. Она очень обрадовалась, только черты ее лица выдавали, как она страдает.
— Я знаю, Роланд, — сказала она, — что наша встреча опять принесет мне много горя. Но в настоящую минуту я очень рада видеть вас и готова впоследствии расплачиваться за эту кратковременную радость.
Я прикинулся не понимающим ее.
— Когда вы оставили нас на Ярре-Ярре, я пыталась забыть вас и решила никогда больше не встречаться с вами. А теперь, увы! Все мои решения тщетны. Я знаю, что для меня несчастье-встреча с вами, и все-таки я благословляю ту минуту, когда снова увидела вас. С вашей стороны было жестоко явиться к нам вчера, и все-таки я благословляю вашу жестокость.
— Мое вчерашнее появление у вас произошло благодаря непредвиденным случайностям. Я в этом нисколько не виновен. Пока я не вошел в гостиную, я даже не знал, что вы в Лондоне. Я думал, что вы в Австралии. Мистер Каннон обманул меня: он пригласил меня в гости к своим лондонским знакомым. Я не знал, к кому он меня звал, потому что ради собственного своего счастья и вашего спокойствия я не пошел бы с ним.
— Роланд вы — жестоки!
— Как вы можете говорить это, когда только перед этим сказали, что с моей стороны было жестоко вчера приходить, Джесси? Во всем этом есть что-то такое, чего я не могу понять.
— Роланд пощадите меня! Не говорите больше об этом! Давайте говорить о других вещах!
Я счел за лучшее повиноваться ей, и больше часа провел с ней tеtе-а-tеtе, пока наша беседа не была прервана появлением матери Джесси.
Я не мог уйти, не обещав зайти еще раз, так как я не видел еще маленькой Розы.
От Каннона я узнал все, касающееся семейных дел скваттера.
Отец Джесси составил себе большое состояние, ликвидировал свои дела и приехал в Англию, чтобы остаток дней провести на родине, в Лондоне.
Я узнал, что после моего отъезда Вен стал частым гостем на Ярре-Ярре, успел войти в доверие скваттера и стал кандидатом в женихи Джесси. Это и послужило причиной ссоры между Веном и Канноном. С переездом семьи в Лондон за ними последовал и Вен.
Обдумав все обстоятельства дела, я пришел к убеждению, что самое лучшее для меня не видеться больше с Джесси, так как мои посещения могут только возбудить у нее напрасные надежды.
Лондонская жизнь навеяла на меня сильную тоску. Я чувствовал себя очень скверно и решил проститься со своей родиной и опять вернуться в Австралию — продолжать свою бродячую, полную лишений и опасностей жизнь. При спокойной жизни и при виде счастья других мои сердечные раны опять открывались, и я начинал сильно страдать. Образ Леноры не давал мне покоя. Перед отъездом я решил посетить еще два города: Бирмингам и Ливерпуль. В Бирмингаме я хотел увидеть своего товарища, бывшего преступника, с которым мы работали на Авоке, а в Ливерпуле собрать более подробные справки о Леноре. Мне все-таки хотелось узнать, как она живет и где.