он насмехался над ней из-за этого – у солдат не бывает такой кожи, ухоженной, изнеженной. Еще он смеялся над пышными формами ее тела, стыдясь своей реакции на него.
Парень опустил ладонь на ее щеку, ощутив мягкое касание ее волос. Такая милая. Такая настоящая. Это несправедливо.
И тут он заметил кровавые повязки на своих руках. С пробуждением пришла боль – сломанные ребра, ноющие костяшки пальцев. У него откололся кусочек зуба, и в какой-то момент он порезал об него язык. Во рту все еще ощущался медный привкус крови. Волки. Его заставили убить волков.
Он полностью очнулся.
– Нина?
В ее прекрасных зеленых глазах блестели слезы. Его охватила ярость. У нее нет права на слезы, на жалость!
– Тише, Матиас. Мы пришли за тобой.
Что это за игра? Что за новая пытка? Только он научился выживать в этом чудовищном месте, как пришла она, чтобы добавить ему мучений.
Парень бросился вперед, скидывая Нину на пол, и сомкнул руки вокруг ее горла. Затем сел на нее, придавив коленями ее руки. Ему было прекрасно известно, какая смертельная опасность таится в ее руках.
– Нина, – проскрежетал он. Та вцепилась в него ногтями. – Ведьма, – прошипел Матиас, наклоняясь вперед. Ее глаза расширились, лицо покраснело. – Моли меня. Моли о пощаде!
Он услышал щелчок, и чей-то замогильный голос сказал:
– Убери от нее руки, Хельвар.
Кто-то сзади прижал пистолет к его шее. Матиас не удостоил его даже взглядом.
– Давай стреляй.
Он лишь сильнее впился пальцами в шею Нины. Никто и ничто не лишит его этого удовольствия.
Предательница, ведьма, дрянь. Все эти слова приходили ему в голову наравне с другими: красавица, само очарование. Рёд фетла – маленькая красная птичка, как он называл ее за цвет ордена гришей. Ее любимый цвет. Он крепче сжал руки, пытаясь заглушить безвольный голос внутри себя.
– Если ты действительно потерял рассудок, все окажется гораздо сложнее, чем я предполагал, – вновь раздался скрипучий голос.
Матиас услышал звук, словно что-то рассекло воздух, а затем его плечо взорвалось мучительной болью. Казалось, его ударил крошечный кулачок, но вся левая рука онемела. Парень с кряхтеньем начал падать вперед, все еще сжимая горло Нины. Он бы рухнул прямо на нее, если бы неизвестная рука не дернула его за ворот рубашки.
Перед ним стоял незнакомец в форме охранника. Его темные глаза блестели, в одной руке был пистолет, в другой – трость с набалдашником в виде головы ворона с опасно загибающимся клювом.
– Соберись, Хельвар. Мы пришли тебя освободить. Я могу поступить с твоей ногой так же, как поступил с рукой, и тогда нам придется тебя тащить. Или же ты выйдешь отсюда на своих двоих, как мужчина.
– Из Хеллгейта невозможно выбраться, – сказал Матиас.
– Сегодня ночью возможно.
Матиас подался вперед, пытаясь сориентироваться, и прижал к себе онемевшую руку.
– Вы не можете просто взять и вывести меня. Стражники заметят, – прорычал он. – Я не собираюсь терять свои привилегии, добытые в бою, ради того, чтобы тащиться с вами Джель знает куда!
– Ты будешь в маске.
– Если охранники решат осмотреть…
– Им будет не до этого, – ответил странный бледный парень. И тут раздались крики.
Матиас резко поднял голову. Со стороны арены донесся топот ног, нахлынувший, как волна: люди начали прорываться в проход за стеной его камеры. Он услышал вопли охранников, а затем – рычание большой кошки и трубный рев слона.
– Ты открыл клетки, – голос Нины дрожал от изумления, хотя, кто знает, когда она бывает искренней, а когда разыгрывает представление. Матиас избегал смотреть в сторону девушки, иначе потерял бы всякое ощущение реальности. Он и так держался из последних сил.
– Джеспер должен был дождаться третьего удара часов, – недовольно сказал бледный парень.
– Так часы уже пробили три, Каз, – ответила невысокая девушка с темными волосами и сулийской бронзовой кожей. На нее опирался парень в бинтах, покрытый рубцами.
– С каких пор он стал таким пунктуальным? – проворчал незнакомец, глядя на свои часы. – Вставай, Хельвар.
Он протянул Матиасу руку в перчатке, и тот уставился на нее.
«Это сон. Самый странный из всех, что мне снились, но определенно сон».
Или же убийство волков наконец-то свело его с ума. Сегодня он забрал жизнь у собственной семьи. Никакие молитвы за их дикие души этого не искупят.
Он посмотрел на бледного демона в черных перчатках. Каз – так девушка назвала его. Вытащит ли он Матиаса из этого кошмара или просто загонит его в новый ад? «Выбирай, Хельвар».
Матиас взял руку парня. Если это происходит наяву, он избежит любой ловушки, которую подготовили ему эти существа. До него донесся вздох Нины. Что она чувствовала? Облегчение, раздражение? С ней он разберется позже. Бронзовая девочка набросила ему на плечи плащ и надела уродливую маску с клювом.
В проходе за камерой царил хаос. Мимо с криками пробегали люди в маскарадных костюмах, отталкивая друг друга, чтобы побыстрее убраться подальше от арены. Охранники достали оружие, и вдалеке послышались выстрелы. У Матиаса кружилась голова и сильно болел бок. Левую руку он по-прежнему не чувствовал.
Каз указал на дальнюю правую арку, давая им понять, что они должны двигаться против течения толпы к арене. Матиасу было плевать. Он может кинуться в гущу людей, подняться по лестнице и сесть в лодку. Но что потом? Это сейчас неважно. Времени на то, чтобы придумать план, нет.
Едва он шагнул в сторону, как его мгновенно дернули обратно.
– Таким парням, как ты, Хельвар, думать – вредно, – сказал Каз. – Эта лестница ведет в узкий проход. Думаешь, стражники не заглянут под маску, прежде чем пропустить тебя?
Матиас насупился и последовал за остальными против толпы. Рука Каза оставалась на его спине.
Если в проходах было столпотворение, то на арене происходило настоящее безумие. Гиены прыгали и носились по выступам. Одна из них пожирала чье-то тело в алой накидке. Слон бился об стену стадиона, поднимая клубы пыли и ревя от раздражения. Белый медведь и самая крупная кошка из Южных Колоний крались по трибунам, оскалив зубы. В клетках также были змеи, и Матиасу оставалось только надеяться, что этому Джесперу хватило ума их не выпускать.
Они побежали по песку арены, на которой Матиас боролся за привилегии последние полгода, но, когда повернули к туннелю, на их пути встала пустынная ящерица. Из пасти капал пенящийся белый яд, толстый хвост яростно бил по земле. Не успел Матиас и пальцем пошевелить, как бронзовая девчонка прыгнула ей за спину и пронзила твердую чешую твари двумя блестящими кинжалами. Ящерица взревела и тяжело повалилась набок. Матиас вдруг почувствовал жалость – это гротескное существо никогда не проигрывало битву, и, в конце концов, тоже заслуживало жить.
«Никогда не проигрывало битву до этих пор, – поправил себя он. – За бронзовой девочкой с кинжалами стоит присматривать».
Он полагал,
что они пересекут арену и вернутся на трибуны, чтобы не застрять в проходе с толпой, или же просто побегут по лестнице в надежде проскользнуть мимо стражников, наверняка ждущих наверху. Но Каз повел их по туннелю с клетками. Раньше они служили тюремными камерами, теперь же их отдали во владение тварям, которых удалось добыть хозяевам Хеллгейта на этой неделе. Старые цирковые животные, звери, пойманные в лесах, даже больной скот, угнанный из деревень.
Когда они прошли через распахнутые двери, Матиас заметил уставившуюся на него пару желтых глаз, светящихся в темноте, и тут же поспешил дальше. Парень проклинал свою онемевшую руку и отсутствие оружия. Он был совершенно беззащитен.
«Куда нас ведет этот Каз?»
Они обошли дикого кабана, пожирающего тело охранника, и чуть не врезались в хищную кошку. Та шипела на них, но ближе не подходила.
А затем сквозь мускусную вонь животных и смрад их отходов пробился свежий запах соленой воды. Послышался шум волн. Поскользнувшись, Матиас обнаружил, что камни под его ногами влажные. Он шагает по туннелю, в который ему запрещалось входить. Туннель, очевидно, ведет к морю. Что бы ни задумали Нина и ее люди, они действительно выводили его из недр Хеллгейта.
В зеленоватом свете шаров, которые несли Каз и бронзовая девочка, виднелась пришвартованная лодчонка. Сначала Матиасу показалось, что в ней сидит стражник, однако тот поднял руку и подозвал их к себе.
– Ты поспешил, Джеспер, – сказал Каз, заталкивая Матиаса в лодку.
– Нет, я все сделал вовремя.
– А для тебя это рано. В следующий раз, когда решишь меня удивить, не забудь предупредить об этом.
– Звери на свободе, и я нашел тебе лодку. Самое время сказать «спасибо».
– Спасибо, Джеспер, – отозвалась Нина.
– Не за что, красавица. Видишь, Каз? Вот как общаются цивилизованные люди.
Матиас их почти не слушал. Пальцы его левой руки начало покалывать – к ним возвращалась чувствительность. Ему не победить их всех – не в таком состоянии, не будучи безоружным. Но Каз и парень в лодке были единственными, у кого имелись пистолеты.
«Развязать веревку, отключить Джеспера».
Тогда у него будет и пистолет, и лодка.
«Нина может остановить мое сердце прежде, чем я возьмусь за весла, – напомнил он себе. – Стреляй в нее первой. Засади пулю ей в грудь. Задержись лишь на миг, чтобы посмотреть, как она падает, а затем беги из этого места».
У него получится, он знает, что получится. Нужно всего лишь отвлечь их внимание.
Бронзовая девочка стояла справа от него. Она едва доставала ему до плеч. Даже будучи раненным, он мог легко столкнуть ее в воду, не теряя равновесия и не причиняя ей вреда.
«Столкни девчонку, отвяжи лодку, отключи стрелка. Убей Нину. Убей Нину. Убей Нину».
Матиас сделал глубокий вдох и всем весом навалился на бронзовую девочку. Та отступила на шаг, словно ожидала от него подобных действий, и лениво поддела его каблуком под лодыжку.
Парень, громко выругавшись, приземлился на камни.
– Матиас! – воскликнула Нина, шагнув вперед. Он начал отползать, чтобы не упасть в воду. Если она снова коснется его, он потеряет рассудок. Нина остановилась, и на ее лице отразилась боль. Она не имеет права.
– Какой неуклюжий, – безразлично произнесла бронзовая девочка.
– Отключи его, Нина, – скомандовал Каз.
– Не надо, – запротестовал Матиас в приступе паники.
– Тебе хватит глупости, чтобы опрокинуть лодку.
– Держись от меня подальше, ведьма!
Нина напряженно кивнула.
– С удовольствием.
Она подняла руки, и Матиас почувствовал, как его веки тяжелеют.
– Убью, – успел пробормотать он.
– Сладких сновидений.
Ее голос был подобен волку, преследующему его по пятам. Он загнал парня прямиком во тьму.
Матиас сидел в комнате без окон, задрапированной черной и алой тканью, и слушал странные слова, доносящиеся из уст бледного, странного парня. Ему уже доводилось видеть монстров, и хватило одного взгляда на Каза Бреккера, чтобы понять – это существо слишком много времени провело во тьме. Когда монстр выползает на свет, то приносит что-то с собой из мрака. Матиас это чувствовал. Другие смеялись над фьерданскими суевериями, но он доверял своему чутью. По крайней мере, пока не встретил Нину. Здесь крылось одно из самых ужасных последствий ее предательства – он начал сомневаться в себе. Из-за этого он чуть было не погиб в Хеллгейте, где выжить можно, полагаясь на инстинкты.
В тюрьме он уже слышал имя Бреккера и слова, которые с ним ассоциировались – гений преступного мира, безжалостный, аморальный. Его звали «Грязные Руки», потому что не было такого греха, который он не взял бы на себя за хорошее вознаграждение. И теперь этот демон говорит о том, как они заберутся в Ледовый Двор и заставят Матиаса изменить своей родине.
«Изменить еще раз, – поправил он себя. – Это уже второе предательство, которое я совершу».
Парень не сводил глаз с Бреккера, зная, что Нина наблюдает за ним с другого конца комнаты. Матиас все еще чувствовал запах ее духов. Резкий аромат розы он ощущал в носу и даже на языке, словно пробовал девушку на вкус.
Очнулся Матиас привязанным к стулу в гостиной какого-то игорного дома. Должно быть, Нина вывела его из забытья. Там были и она, и бронзовая девочка. Джеспер, долговязый парень с лодки, примостился в углу, выставив свои костлявые колени. За карточным столом восседал юнец с золотисто-рыжими кудрями и что-то рассеянно выводил на клочке бумаги, иногда грызя большой палец. Стол был застелен алой скатертью с повторяющимся изображением воронов; колесо, похожее на то, что использовали на арене, только с другими символами, стояло, прислоненное к черной лакированной стене. Матиаса не покидало чувство, что кто-то – скорее всего, Нина – обработал большинство его ран, пока он был без сознания. От этой мысли его замутило. Лучше страдать от боли, чем испытывать на себе действие черной магии гришей.
Затем Бреккер начал говорить о порошке под названием «юрда-парем», о невероятно большом вознаграждении и о нелепой идее пробраться в Ледовый Двор. Матиас не знал, что правда, а что вымысел, но это не имело особого значения. Когда Бреккер закончил, Матиас просто ответил:
– Нет.
– Поверь мне, Хельвар, я понимаю, что, когда тебя отключают и привозят в странное место – это не самый дружелюбный способ набиваться в компаньоны, но ты не оставил нам иного выбора, так что поразмысли над предложением.
– Можешь хоть на коленях меня умолять, мой ответ будет прежним.
– Ты же понимаешь, что я могу вернуть тебя в Хеллгейт в считаные часы? Как только бедняга Маззен окажется в лазарете, вас будет легко подменить.
– Вперед. Жду не дождусь, как расскажу стражникам о твоем глупом плане.
– А с чего ты взял, что вернешься с языком?
– Каз… – начала Нина.
– Делай со мной, что хочешь, – сказал Матиас. Он больше никогда не предаст свою страну.
– Я же тебе говорила, – тихо отозвалась Нина.
– Не притворяйся, будто знаешь меня,