Галопом промчался май. За маем - июнь. Немного пришла в себя Светлана тогда, когда ей в торжественной обстановке вручали диплом. Увы, не красный. Новенькая дерматиновая корочка диплома вкусно пахла клеем. На вкладыше по всем предметам чёрными чернилами были выведены “хорошо” и “отлично”. Почерк у заполнявшего вкладыш человека выглядел округлым и красивым. Пятёрок всё же обнаружилось значительно больше. Светлане хотелось поднести диплом совсем близко к лицу и нюхать его, нюхать. Может быть, даже - вот детское желание! - лизнуть уголок. Вдруг на обложке ещё сохранились остатки клея? Лизнуть и немного почистить ноготком, а то вроде еле заметные белёсые пятнышки просматриваются на синем дерматине. Алексей сидел рядом, за ходом торжества не следил, рассказывал ей о своих перспективах. Это он в первый раз делился серьёзными планами. У Светланы же, как выяснилось, никаких планов в помине не было. И только в этот момент она осознала важность происходящего. Институт окончен. Беззаботное время, когда можно не думать ни о чём, кроме учёбы, закончилось. Надо искать работу. Но где? Какую? Через месяц она выходит замуж. К свадьбе тоже надо готовиться. А как?
Декан остановил её внизу, на первом этаже, сразу после окончания торжественной части. Начал по-отечески ругать за четвёрки в дипломе, за не лучшим образом сданные госэкзамены.
- Что на вас нашло, Кравцова? - добродушно возмущался декан. - Что вы себе думали?
- Я? - пробормотала не ожидавшая отповеди Светлана, брякнула невпопад, - Я замуж выхожу…
Декан расстроено махнул рукой, пошёл прочь, не кивнув на прощание. Девочка подавала такие надежды! А-а-а… О чём можно говорить с юным созданием, собравшимся замуж и, кажется, по любви? Ни о чём серьёзном. Разве о женихе, о совместных жениха и невесты планах на будущее. Светлана и об этом говорить не могла. В голове образовалась звенящая пустота, не позволявшая нормально принимать, обрабатывать поступающую из внешнего мира информацию.
Алексей не разрешил ей отметить получение диплома с однокурсниками. Дрону, подошедшему с повторным приглашением, объяснил достаточно миролюбиво, но с нотками тайного злорадства в голосе:
- Мы хотим только вдвоём, Юрик. Чтобы никто не мешал.
- Так Светка ж деньги сдавала.
- Деньги? - Алексей на минутку задумался, собрал кожу на лбу тонкими морщинками. - А деньги вы назад отдайте.
- Спятил? Всё уже потратили, - изумился Дрон.
- Соберите и отдайте. С миру по нитке - голому рубаха, - пожал плечами Алексей.
- Да, ладно, какие там деньги! - вмешалась Светлана. - Ничего не нужно возвращать. Забудь об этом, Юр.
- Как это не нужно? - Алексей просверлил Светлану возмущённым взглядом. - Это теперь наши общие деньги. Забыла? Тебе они не нужны, а вот нам пригодятся.
“Нам” у Алексея прозвучало значительно. Светлане, в сущности, хотелось отпраздновать окончание института вместе со всеми. Уж Дрона с неотступным Скворцовым хотелось видеть точно. И не нужны ей были те деньги. Однако, прозвучало коротенькое словечко “нам”, и Светлана не стала спорить с женихом, промолчала. Решила, ему виднее. Вон, у него уже и планов на будущее целая гора. Не то, что у неё.
Дрон отошёл. Светлана кинула взгляд в его сторону. Осмелев, выпалила Алексею:
- Подожди, я сейчас…
Полетела догонять ушедшего с обидой в очах Дрона. Извинялась, заглядывая ему в лицо, объясняла. Номер домашнего телефона попросила. Так, на всякий случай. Дрон оттаял немного.
- Ладно, Светка. Я понимаю: тебе не до нас. Чего там. Но ты тоже, смотри, не расслабляйся. Звони, если что.
Светлана повернула назад, к недовольно хмурившемуся Алексею, когда Дрон окликнул её:
- Слышь, Свет?!
Она обернулась.
- Ты… это… - Дрон замялся, глянул смущённо. - Не ходила бы ты замуж за этого? Не нравится мне он…
Ну, да, конечно. Вместе с Алексеем пивом наливаться - нравится. А Светлане замуж за того же Алексея идти - нехорошо, не нравится. Где логика у парней? Светлана неопределённо мотнула головой вместо ответа. Улыбнулась на прощание. Дрона потом она не видела долго, очень долго.
В день получения диплома Алексей таскал её по городу до вечера, искал подходящее кафе. В одном ему не нравилась внутренняя обстановка. В другом они слишком долго ждали официанта, не дождались, ушли. В третьем цены были запредельные. В четвёртом кантовалось много братков. Лишь когда начали опускаться на город зеленоватые июньские сумерки, жара спала, и потянуло лёгкой прохладой, улицы украсились неоновыми разноцветными огнями, Алексей смог определиться с кафе. Светлану давно охватило безразличие. У неё опухли и гудели ноги. Каждый шаг отдавался в ступнях острой кинжальной болью. Никогда раньше не доводилось ей столько ходить пешком. Да ещё в туфлях на высоком каблуке, совершенно новых, не разношенных. Она молча терпела, не жаловалась. Но ведь должен же Алексей сам заметить её страдания? Не заметил, однако. Всю дорогу заново повествовал о своих планах, размахивая одной рукой. Другой рукой покровительственно обнимал невесту за плечи. Знакомые обещали пристроить его на телевидение. Широченные перспективы открывались. Нет, сначала надо было поработать осветителем в одной из программ, а уж потом… Для жены он со временем присмотрит тёплое местечко. Но это со временем. Светлана поддакивала, пытаясь мысленно представить их будущую совместную жизнь. Не представлялось как-то. По словам Алексея выходило, что днями и ночами он будет пропадать на работе. А она, Светлана? У окошка, видно, сидеть придётся, милого дожидаючись. Ей тоже, кстати, на работу бы надо устроиться. Пусть на временную.
- Какая работа перед свадьбой? - не понимал Алексей. - Потом. Всё потом.
А пока он водил её в театр, в кино, к друзьям. От театров девушка получала удовольствия меньше, чем ей хотелось бы. Театральные коллективы словно соревновались в авангарде и абсурдности. Актёры бестолково метались по сцене, иной раз совсем не к месту устраивая стриптиз, орали разом, и половина текста не была понятна уже первым рядам зрителей. Режиссёрские поиски нового в театральном искусстве, зачастую отдающие элементарной пошлостью, утомляли Светлану уже к концу первого действия. Алексей объяснял ей, дурочке непродвинутой, что это не московские коллективы, гастролёры, и надо им делать скидку на провинциальность - это раз; что просто период сейчас такой, переходный, все ищут новые формы, новое содержание, со временем успокоятся, вернутся к проверенным десятилетиями стандартам - это два; что в изобразительном искусстве дела обстоят много эпатажнее - это три. Были среди его аргументов номера четыре, пять, шесть и так далее. Непродвинутая дурочка Светлана имела собственное мнение. Зачем косить на провинциальность, когда вся страна за Москвой тянется, чуть из штанов не выпрыгивает. Она переставала слушать жениха. Думала о своей полной несхожести с ним. Не находилось у них точек пересечения или, на худой конец, соприкосновения. Может, потом появятся, в процессе совместной жизни? Ведь не зря же говорят, что противоположности сходятся. Значит, почва для этого существует.
С друзьями Алексея Светлана тоже быстро утомлялась. Она была девочкой консервативной. Новые течения, веяния, писки принимала с трудом и далеко не все. Среди бескомплексной, раскованной молодёжи ей становилось морально тяжело. Бескомплексность воспринималась обыкновенной невоспитанностью, нечуткостью к другим. Сама она становиться такой не желала. К её замешательству, Алексей в некоторой степени гордился ею. Уверял, что она выделяется из толпы, что очень индивидуальна. Он вообще любил всё особенное, редко встречающееся, такое, какого не могло быть у других.
- Когда ты познакомишь меня с родителями? - спросила она однажды. Росло в ней подозрение, что его родители не в курсе дел сына. Спросила без нажима. Робко так поинтересовалась. Незаметно рядом с ним перестала ощущать себя самостоятельной личностью, уступала на каждом шагу. Будущий муж уверенно лидировал в их нарождающемся союзе, диктовал условия с непередаваемым словами превосходством.
- А тебе это надо? - Алексей насмешливо щурился.
- Ну как? - она неуверенно пожала плечами. - Некрасиво ведь получится. Сын женится, а они даже не знают, на ком.
- Вот и пусть бы себе не знали, - Алексей хохотнул, отвернув лицо.
- Нет. Это нехорошо, неправильно, - заупрямилась вдруг Светлана. Она и сама не понимала, с чего решила настоять на знакомстве.
- Ладно. Будут тебе мои предки, раз очень хочется, - неожиданно легко согласился Алексей. В глазах его промелькнули нехорошие искорки.
Настал день, когда суженый-ряженый с таинственным видом повёз её к себе домой. Светлана всю дорогу волновалась. Соображала, как ей лучше себя вести, о чём говорить, вспоминала правила этикета. Переживала, что бедненько одета, незатейливо причёсана. А если она не понравится, придётся не ко двору? Нет, о неприятном думать не хотелось. Всё должно получиться хорошо.
Они пробирались через неуютные дворы одного из спальных районов. Многоэтажки, облицованные мелкой цветной и белой плиткой, нависали над головой. И кто только придумал отдающее чиновничьим снобизмом название “спальный район”? В подобном месте жить не захочется. Спать тоже. Дома небо закрывают. Между ними ветрина свищет, как в трубе. Интересно, бывает ли во дворах солнце? Наверное, бывает. Дворы большие. Кривые, тощенькие деревца, растущие из совершенно истощённой, похожей на спекшийся цемент земли, не могли дать настоящей тени, порадовать глаз пышными кронами. Трава чахлая, замусоренная, с большими вытоптанными проплешинами. Почти голые детские площадки, украшенные цветными металлическими конструкциями, призванными изображать качели, карусели, горки, прочие снаряды и развлечения, казались неуютными, страшненькими на вид. К чему, спрашивается, детям модный у взрослых минимализм? Разве только в мини-футбол на таких площадках гонять и не больше. Ещё подросткам для распития спиртных напитков некоторое удобство. Алтуфьево Светлана раньше представляла себе совсем по-другому. Очень точное название кто-то там наверху придумал. И впрямь, сюда можно только спать приезжать. Поужинать, принять душ, рухнуть в постель. Утром скоренько позавтракать и, не глядя по сторонам, чтобы не травить сердце, бежать к остановке, готовясь штурмом брать двери автобуса. Как жаль, ведь ей придётся сюда переехать. Вопрос о месте дислокации их будущей семьи Алексей решил сразу и однозначно. Обсуждению его решение не подлежало.
Светлане казалось, что Алексей должен бы жить в другом месте. Где-нибудь на престижном Кутузовском проспекте или в районе Садового кольца. У него наблюдались замашки мальчика из высокопоставленной семьи. Он просветил: родители отделили его в связи с женитьбой. Сумели надыбать отдельную квартирку за государственный счёт в обход всевозможных очередей. Правильно сделали. Очень своевременно. Молодые должны зависать отдельно от предков. Во избежание различных недоразумений и конфликтов. Чудно. Светлана вовсе не собиралась конфликтовать с его отцом или матерью. Может, его первая жена страдала большими претензиями? Даже если и так, всё равно она вернулась назад, к своим родителям.
Квартира оказалась небольшой, - в самый раз для двоих, - выглядела уютно. Алексей отомкнул дверь, щёлкнул выключателем и, пропуская Светлану вперёд, сказал:
- Проходи. Маман где-то через часик подскочит. Отец и того позже. Кое-какое время у нас есть. Давай, пока осваивайся. Кофе выпьем.
Выражение его лица Светлану насторожило. Она мало что позволяла ему, как мужчине. Удерживал непонятный страх. Не рассчитывает ли он, вот сейчас, пока не приехала его, как он сам выразился, маман… Додумать тревожащую её мысль Светлана не решилась. Скинула босоножки, повесила сумку на один из пустующих рожков вешалки в стиле “ретро”, прошла в комнату. Ух, ты… Уютно. Мебель какая… Шторы… Ни у кого таких не видела. Неужели здесь ей предстоит жить? Сидеть в низких креслах. Смотреть телевизор, пользуясь пультом управления. Дома имелся старенький “Рубин”. Без всякого пульта. А здесь “японец”. Вдруг она не научится пользоваться? Сломает что-нибудь?
Она ходила от предмета к предмету, оглядываясь на Алексея. Он стоял в дверном проёме, снисходительно улыбаясь. Подобно расчувствовавшемуся от собственного благодеяния и её опасливого восхищения спонсору. Ждал бурных восторгов. Светлана молчала. Бурно восторгаться мешал запах другой женщины. Не собственно запах, а еле уловимое ощущение недавнего её присутствия. Ничего, вроде, от первой жены Алексея в квартире не просматривалось, никаких забытых тапочек, косметики, побрякушек, никакого застарелого аромата духов. Но в подборе вещей, в цветовой гамме, в определённом уютном порядке прослеживалась женская рука. Не было смысла пытаться представить себе, какая она, эта женщина. Вон на стене в необычной рамочке её фотография. И вон ещё. А на этом снимке они вместе с Алексеем. Расцвели счастливыми улыбками. Светлана медленно переполнялась обидой. Что же это он, не мог фотографии убрать? Значит, всё ещё любит её, свою первую жену. Светлана, по всему, в качестве заменителя идёт. Диабетики так сахар ксилитом заменяют. Ого! А здесь она не столь красива. Располневшая, с более широким лицом, но с малышом на руках. У него, оказывается, есть ребёнок. А он промолчал, не сказал. Вообще ничего о себе не говорит, уводит в сторону. От неё требует отчёта и в незначительных мелочах, сам же…
- У тебя есть ребёнок?! - Светлана очень быстро повернулась к Алексею и прямо взглянула ему в лицо. Не дала времени сообразить, подготовиться.
- Сын, - улыбка начала сползать с его губ. Выражение глаз поменялось. Теперь на неё был устремлён тяжёлый взор человека, который знает, чего хочет, и не позволит собой управлять. По крайней мере, женщине.
- Сколько ему сейчас?
- В августе год будет.
- В августе? Когда у нас свадьба?
Светлана растерялась. Она всегда считала, что мужчина, предавший одну женщину, способен предать и другую. Был бы повод. Каждое новое предательство даётся всё легче. И для него уже не ищутся серьёзные оправдания, не подводится солидная теоретическая база. Нужен ли ей муж, который бросил жену с грудным младенцем? И ради кого? Ради неумной, несуразной, неуклюжей фитюльки. Уходить немедленно. Вот сейчас повернуться и уйти навсегда. От него уйти? От того, под чьим взглядом, неважно, весёлым, лёгким или хмурым, ноги подкашиваются, дыхание перехватывает? От того, чьи поцелуи в невменяемое состояние приводят? Посоветоваться бы. Только с кем? Родители обрадуются. Это ясно. Алексей им с самого начала не нравился. Натальи нет. Уехала. С Дроном? Распалась их дружба. Светлана сама виновата. При последней встрече сказала, чувствуя себя предательницей, смотря куда угодно, только не в глаза Дрону:
- Юр, ты извини, я на свадьбу вас с Лёшей позвать не могу. Очень бы хотела, но…
- Овсянников твой против? - зло усмехаясь, перебил Дрон.
- Ага, - отчаянно покраснев, прошептала Светлана.
- Да я бы и не пошёл. Даже, если бы ты меня год уговаривала, - сплюнул Юрка. - И тебе не советую на эту свадьбу идти.
Помолчал. Смягчился.
- Приспичит если чего - звони.
- А ты? Ты тоже звони, - попросила она тогда.
- Не-е… Я - пас. Без меня как-нибудь…
Да, распалась дружба. И дружба ли то была? Они тянулись друг к другу по одной архиважной причине. Дрон для Светланы, Светлана для него были единственным звеном, связующим с Натальей. Прощальный и невольный подарок Мальковой близким ей людям. Подобно терпящим кораблекрушение, они схватились за один плотик. Жаль, плотик не выдержал тяжести третьего лица. Так что с Дроном теперь не посоветуешься. Он же ещё и позлорадствует, скажет: “Я тебя предупреждал”.
Надо было Светлане всё-таки уйти. Подчиниться первому интуитивному порыву. Но пока у неё в голове мелькали разные соображения, Алексей многое понял по её лицу. Сделал невозможным отступление. Шагнул к ней. Процедил сердито:
- Она сама от меня ушла. Понятно? Сама. Я её не бросал.
И так же сердито, властно и жёстко притянул к себе. Крепко обхватил, не давая вырваться. Залепил ей рот своими губами, не давая слова сказать. Целовал долго, с ожесточением. Никогда раньше так не целовал. Наверное, раньше испугать боялся. А теперь - нет! Светлане нечем было дышать. День померк. Померкло сознание.