С широкого крыльца главного дома Полковнику открывалась вся панорама местности. На переднем плане уходил к югу ряд холмов, дальше и ниже виднелись выложенные красной плиткой крыши Санта-Барбары, а за ними — темный океан. В ясные дни вроде сегодняшнего можно было разглядеть даже Нормандские острова. В западном направлении видны были несимметричные вершины низких гор на побережье, вплоть до Вентуры и Окснарда, а временами на горизонте возникало серовато-белое облако смога, клубящегося в небе над Лос-Анджелесом, до которого отсюда было девяносто миль.
Сегодня, однако, никакого серовато-белого облака в той стороне не было. Над зоной пожара поднимался к небу огромный коричневато-черный столб — поднимался, как казалось Полковнику, из района Мурпарка или Калабасаса — в общем, откуда-то из этих растущих как грибы пригородов, которые тянутся вдоль шоссе 101 на всем пути в Лос-Анджелес. Натыкаясь на какое-то препятствие в верхних слоях атмосферы, дым растекался в горизонтальном направлении, образуя неровную грязную линию.
На таком расстоянии сам огонь увидеть невозможно, даже с помощью полевого бинокля. Однако Полковник вглядывался до рези в глазах и почти уверовал в то, что в центре этой ужасной дымовой завесы различает вздымающиеся к небу ярко-красные языки пламени, но в глубине души понимал, что это всего лишь игра воображения. Дым — да. Но не огонь.
Но и дыма хватило, чтобы пульс у Полковника участился: «Такой огромный клубящийся султан — наверно, пламенем объяты целые маленькие городки, из которых, собственно, и состоит Лос-Анджелес. А как же Майк? Ведь он живет в самом центре города. Быть может, огонь прошел стороной? — Полковник потянулся было к мобильнику, висящему у пояса.— Но ведь Майк, кажется, всю последнюю неделю провел в Нью-Мексико. Прочищал мозги, бродя в полном одиночестве в каком-нибудь забытом всеми глухом уголке резервации навахо. Раз или два в год ему это определенно необходимо. Так или иначе, но когда разгорался пожар наподобие этого, Майк всегда принимал участие в работе добровольной пожарной службы. Если он уже вернулся из Нью-Мексико, то наверняка сейчас кружит над зоной огня на каком-нибудь хрупком маленьком самолете. Позвонить ему нужно обязательно,— подумал Полковник.— Но, скорее всего, трубку снимет Синди».
Перспектива разговора с женой брата не радовала Полковника. Синди казалась ему слишком дерзкой, слишком эмоциональной, слишком, черт возьми, «не такой, как все». Она говорила, и действовала, и одевалась, и думала, точно какая-нибудь хиппи, и все тридцать лет своей жизни прожила, как будто выпав из времени. Полковник и представить себе не мог, чтобы кто-то вроде Синди стал членом их семьи, и он никогда не скрывал от Майка своего отношения к этому. Что, естественно, создавало между ними определенные проблемы.
По всей вероятности, Синди тоже нет дома, решил Полковник. Без сомнения, все в панике бегут из города — сотни тысяч людей заполонили расходящиеся во всех направлениях скоростные трассы. Большинство наверняка едет в сторону побережья Тихого океана, если только они не оказались отрезанными от него случайной ветвью огня. Бог да сжалится над ними! Можно представить себе, что сейчас творится в центре Эл-Эй и на его окраинах.
И все же как-то так оказалось, что Полковник держит в руке мобильник и набирает номер телефона Майка. Он просто обязан ему позвонить, дома брат или нет. Даже если ответит Синди. Он должен сделать это.
Там, где чистенькие улицы и площади пригорода заканчивались, открывалось огромное пространство, заросшее травой, опаленной долгим сухим летом до цвета львиной шкуры. Дальше шли горы, а между луговиной и горами пылал огонь, еще один ужасающе огромный красный гребень, над которым клубился вонючий черный дым. Он охватил уже сотни акров, может быть, даже тысячи. Майку приходилось слышать, что сотня акров горящих кустарников выделяет столько же тепловой энергии, сколько самая первая атомная бомба, сброшенная на Хиросиму.
Сквозь потрескивание радиостатических помех прорвался голос линейного руководителя операции, парящего в своем вертолете с прозрачным куполом:
— «ДС-3», кто ты?
— Кармайкл.
— Мы пытаемся сдерживать огонь с трех сторон, Кармайкл. Ты заходи с востока, позади парка у ранчо Портер. Усек?
— Усек,— ответил Кармайкл.
Он полетел низко, на высоте меньше тысячи футов, и хорошо видел все происходящее: лесорубы в твердых касках и оранжевых рубашках спиливают горящие деревья и толкают их в сторону в огня, бульдозеры срезают кусты перед очагом пожара, рабочие копают рвы на пути огня, вертолеты поливают отдельные участки пламени.
Уходя от столкновения с одномоторным наблюдательным самолетом, Майк поднялся на пятьсот футов и потом еще на столько же, чтобы не мешал дым и воздушные вихри, поднимающиеся над очагом пожара. С такой высоты зона пожара походила на протянувшуюся с запада на восток кровавую рану, причем на западном конце она была значительно более широкой.
К востоку от того места, где заканчивался очаг пожара, он увидел округлой формы участок выжженной травы, площадью около ста акров. Точно в центре этого участка стояло что-то, отдаленно напоминающее гигантский алюминиевый стог, высотой с десятиэтажный дом. На значительном расстоянии от таинственного объекта располагался кордон военных машин.
В голове у Кармайкла все поплыло.
Это и есть НЛО, догадался он.
Говорили, что корабль появился этой ночью откуда-то с запада. Он точно метеор пронесся над океаном, потом над Окснардом, Камарилло и западным концом долины Сан-Фернандо, оставляя за собой след пламени и выхлопами двигателей выжигая траву. А потом он мягко приземлился вон на той маленькой площадке и погасил огонь вокруг себя, ничуть не заботясь о пожарах, которые оставил позади. И Бог знает, что за создания вылезли из него и теперь шатаются по Лос-Анджелесу.
Мог ли кто-нибудь предполагать, что, если НЛО когда-нибудь объявятся в открытую, они приземлятся именно в Эл-Эй? Может, они выбрали это место, потому что часто видели его по телевизору? Судя по рассказам, те, кто летает на НЛО, внимательно отслеживают наши телевизионные программы. А Лос-Анджелес появляется на экране чуть ли не в каждой второй передаче, вот они и вообразили, будто это столица мира, самое подходящее место для первого приземления. Но почему, недоумевал Кармайкл, эти сволочи не могли выбрать другого времени, кроме самого пика сезона пожаров?
Он снова вспомнил Синди, ее увлечение всеми этими НЛО — она зачитывалась книгами о них, и в голову ей приходили самые невероятные идеи. Однажды ночью, когда они отдыхали в высокогорной деревне каньона Кинге, она смотрела на звезды и пыталась представить себе, какие существа, должно быть, живут там, на звездах.
— Мне хотелось бы увидеть их,— сказала она.— Мне хотелось бы поближе познакомиться с ними и узнать, о чем они думают.
Она верила в них, по-настоящему верила.
Она знала, действительно
Кармайкл верил в существование НЛО не больше, чем в существование фей и волшебников, но ради Синди выражал надежду, что когда-нибудь ее желание осуществится. И вот НЛО в самом деле здесь. Он мог легко представить себе Синди: с сияющими глазами она стоит у самого кордона и восторженно смотрит на космический корабль.
Он почти не сомневался, что все так и есть. Жаль, что он не может быть сейчас рядом с ней и ощущать нахлынувшую на нее волну возбуждения, радости, изумления, очарования.
Но ему нужно дело делать. Развернув свой «ДС-3», он полетел на запад, подобрался как можно ближе к краю очага и нажал кнопку сброса. Позади самолета возникло огромное малиновое облако: густая смесь сульфата аммония и воды с примесью красного красителя, чтобы отчетливее различать обработанные и необработанные участки. Шарики этого химического соединения прилипали ко всему, могли сохранять влагу часами и способствовали затуханию пожара.
Быстро опустошив четыре пятисотгаллонных бака, Майк полетел обратно в Ван-Нуйс для перезагрузки. Глаза болели от усталости, горькая вонь влажной выжженной земли просачивалась в кабину старого самолета. Майк практически не спал всю ночь, а время уже близилось к полудню.
Полковник стоял с мобильником в руке, и тот звонил, звонил и звонил, но в доме брата никто не отвечал. Оставить сообщение тоже возможности не было. На экране мобильника возник дублирующий номер ювелирной студии Синди. Вот черт, подумал Полковник. Но он уже не мог остановиться и набрал номер студии. И снова никакого ответа. Появился еще один дублирующий номер — галереи в Санта-Монике, где у Синди был небольшой магазинчик. Теперь уже без колебаний Полковник набрал и этот номер. Ответил клерк — судя по хрипловатому голосу, парнишка лет шестнадцати. Полковник попросил миссис Кармайкл. Она не приходила сегодня, ответил клерк. К этому времени она обычно на месте, но почему-то пока не появлялась. В его тоне не чувствовалось беспокойства. Он разговаривал так, словно делал Полковнику большое одолжение. Никто моложе двадцати пяти не ведет себя уважительно, если звонишь по телефону. Говорят, теперь у них у всех имплантированные биочипы — сейчас это очень модно: в запястье человеку вживляется специальная плата, и передача данных происходит непосредственно на нее. Так, по крайней мере, объяснял Полковнику его племянник Поль. Полю было двадцать семь или около того: достаточно молодой для таких штучек. Телефоны, говорил Поль, это для динозавров.
— Я деверь миссис Кармайкл,— сказал Полковник. Что-то ему не помнилось, чтобы он когда-нибудь произносил эту фразу.— Будьте любезны, попросите ее позвонить мне, когда придет.
Едва он отключился, как буквально тут же сообразил, что забыл о самом главном. Пришлось снова набрать номер, и ему ответил тот же парень.
— Это опять полковник Кармайкл, деверь миссис Кармайкл,— принялся объяснять Полковник.— Дело в том, что на самом деле я пытаюсь найти своего брата, которого неделю не было в городе. Я подумал, может, миссис Кармайкл знает, когда он должен вернуться.
— Вчера вечером она упоминала, что ждет его сегодня,— ответил мальчишка.— Но, как я уже говорил вам, сегодня я с ней еще не разговаривал. У вас какие-то проблемы?
— Не знаю, проблемы или нет. Я в Санта-Барбаре, и мне хотелось бы знать… ну, пожар, вы знаете… хотелось бы знать, что с их домом…
— А, пожар. Вроде бы где-то в Пасадене горит, да? — мальчишка произнес это таким тоном, словно речь шла о другой стране.— Кармайклы живут вроде бы в Эл-Эй… Ну, вы знаете, эти холмы над Сансет. На вашем месте я бы не стал беспокоиться. Но я передам, чтобы она вам позвонила, как только она появится. У нее есть код доступа вашего имплантата?
— Я пользуюсь обычной линией связи.— «Я динозавр,— подумал Полковник.— Я намного отстал от них».— Она знает номер. Передайте ей, пусть сразу же позвонит. Пожалуйста.
Не успел он прицепить телефон к поясу, как тот запищал. Полковник тут же схватил его.
— Да? — голос его звучал чересчур взволнованно.
— Это Энс, па,— послышался в трубке глубокий баритон его старшего сына. У Полковника было трое детей: Розали и два мальчика. Энс — Энсон Кармайкл IV — был хорошим сыном, приличным семейным человеком, трезвым, уравновешенным, предсказуемым. Второй, Роланд, не во всем оправдал надежды родителей.— Ты знаешь, что происходит?
— Пожар? Захватчики с Марса? Да. Розали позвонила мне с полчаса назад. Я смотрел телевизор, а дым виден даже с крыльца.
— Па, как думаешь, тебя это не коснется? — голос Энса звучал напряженно.— Ветер дует с востока на запад, как раз в твою сторону. Говорят, пожар из Санта-Сусаны уже перемещается в округ Вентура.
— Это далеко от меня,— сказал Полковник.— Сначала огонь должен добраться до Камарилло, Вентуры и множества других мест. Не думаю, что это произойдет… А как у вас там, Энс?
— Здесь? Ну, Санта-Ана дует, конечно, но ближайший пожар где-то за Анахаймом. Вряд ли он двинется к нам. С Ронни, Полем и Элен тоже все в порядке.
У Майка Кармайкла детей не было, но любимый брат Полковника Ли за свою короткую жизнь успел произвести на свет двоих детей. Все прямые родственники Полковника — его сыновья, дочь, племянники Элен и Поль (обоим уже под тридцать, и у них уже свои семьи) — жили в разных пригородных местечках вдоль побережья, симпатичных и очень респектабельных, таких как Коста-Меса, Хантингтон-Бич, Ньюпорт-Бич и Ла-Джолла. Даже брат Энса Роланд, отнюдь не симпатичный и уж тем более не респектабельный, тоже жил там.
— Я беспокоюсь за тебя, па.
— Не стоит. Если пожары подойдут ближе чем на тридцать миль, я сяду в машину и поеду в Монтерей, Сан-Франциско, Орегон или еще куда-нибудь. Но, уверен, все будет в порядке. В нашем штате умеют справляться с огнем. Меня гораздо больше интересуют эти НЛО. Как думаешь, кто они такие? Может, это все же телевизионный трюк?
— Не думаю, па.
— Вообще-то и я так не думаю. Вряд ли найдется идиот, который ради рекламы поставит на уши половину Эл-Эй. Я слышал, они высадились также в Нью-Йорке, Лондоне и многих других местах.
— А в Вашингтоне? — спросил Энс.
— Насчет Вашингтона ничего не слышал,— ответил Полковник.— Но и оттуда никаких известий не поступало. Странно, что президент до сих пор хранит молчание.
— Думаешь, они захватили его, па?
Чувствовалось, что всерьез Энс не допускает такой возможности.
— С ума сойти, правда? — Полковник засмеялся.— Люди с Марса маршируют по нашим городам… Нет, я не думаю, что они захватили его. Наверно, он забился куда-нибудь подальше и общается только с людьми из Совета по национальной безопасности. Как ты полагаешь?
— Насколько мне известно, у нас нет никакого плана на случай непредвиденного вторжения чужеземцев. Хотя в последнее время я не очень-то в курсе.
Прежде Энс служил в армии по материально-хозяйственной части, но около двух лет назад уволился, соблазненный перспективой хорошего заработка в области
аэрокосмической индустрии. Полковника его решение не слишком обрадовало.
Энс какое-то время молчал, а когда заговорил снова, в голосе его ощущалась некоторая неловкость — так бывало всегда, когда он говорил то, что на самом деле не соответствовало его убеждениям, но что, как ему казалось, хотел услышать Полковник.
— Ну, если это война с Марсом,— или откуда они там,— так тому и быть… Если понадобится, я готов в ней участвовать.
— Да и я тоже не так уж стар. Знай я марсианский язык, предложил бы свои услуги в качестве переводчика. Но увы, я им не владею, и пока никто не обращался ко мне за консультацией.
— Обратятся еще,— сказал Энс.
— Наверно,— ответил Полковник, чуть-чуть слишком заинтересованно.— Наверно, обратятся.
На другом конце линии вновь возникла пауза. Они вступили на опасную территорию. После тридцати лет службы Полковник не хотел уходить в отставку, и до сих пор не мог смириться с тем, что пришлось все-таки это сделать. Энс на мгновение заколебался, не уверенный, что сейчас подходящий момент для того, что он собирался сказать.