Зарыка сорвал веточку, сунул в рот, скривился.
— Тьфу, горечь какая! Тьфу!
— И не заступился?
— Еще как! Получил увольнительную и пошел в парк. Пошел мимо ее дома. Я всегда так хожу, ты же знаешь. А там — мать честная! Раиса в слезах, на земле ее платья, рубашки, раскрытый чемодан. Кругом толпа. Ну я, конечно, сразу ввязался. Сердце не утерпело.
— Кулаками?
— Нет, обошлось так. Рябой хрен испугался, схватил свою старуху — и за калитку. Успел захлопнуть ее перед моим носом, а то бы я ему дал! Я бы научил его уважать наши законы! — Евгений потряс кулаком. — На всю жизнь бы запомнил!
Руслан положил руку на плечо друга.
— Где Раиса?
— На вокзале. Ей надо уехать. Немедленно уехать. А денег нет. Я вот собрал только тридцать один рубль… Этого мало. Предательски мало!
Коржавин встал.
— Не будем терять времени. Ты жди Мощенко и капитана, а я в клуб. Соберу у ребят. Договорились?
Руслан побежал в клуб.
Кино еще не начали показывать. В клубе было шумно и тесно.
— Руслан, сюда! — Пушнадян замахал руками, — Сюда.
Коржавин пробрался к ефрейтору.
— Деньги есть?
— Рубль.
— Выкладывай.
Спрятав в Карман рубль Пушнадяна, Руслан на миг задумался. До начала сеанса — считанные минуты. Одному не обойти даже солдат своего дивизиона. Надо действовать энергичнее. Руслан встал на скамью для сидения, осмотрелся.
— Тюбиков, Назаров, Стариков, на выход!
Пушнадян удивленно уставился на Коржавина:
— Что случилось?
— Идем со мной.
Пушнадян двинулся к выходу.
Руслан, не теряя времени, вкратце рассказал, зачем он их вызвал. Все вывернули свои карманы. Конечно, денег набралось мало, даже очень.
— Пойдем по рядам, — предложил Коржавин.
Солдаты — народ отзывчивый. Каждый выкладывал все, что мог: пятаки, гривенники, рубли. Сбор продолжался и после начала фильма.
Когда к клубу подошли Зарыка и Мощенко, у Руслана уже было около сорока рублей.
2
После отбоя тишина наступает быстро. Намотавшись за длинный солдатский день, воины с удовольствием занимают свои места. Постель, подушки становятся вроде магнитными, тянут к себе. Разговоры постепенно стихают.
Коржавин и Мощенко не спят. Они ждут Зарыку. Поезд отходит в час ночи. Капитан Юферов разрешил Евгению задержаться, проводить Раису.
В казарме душно. Окна распахнуты настежь, но притока свежего воздуха почти не чувствуется. Парит, как перед грозой. Тяжелые тучи закрывают звездное небо. Вспышки молний озаряют их дымные лохматые края, глухо доносятся удары грома.
Но дождя не будет. Это так называемая «сухая гроза». К утру молнии погаснут, тучи рассеются. И ни одна капля так и не упадет на землю. Всю влагу, которую принесли на своих мохнатых плечах грозовые тучи, поглотит жаркий воздух. Сухие раскаленные потоки поднимаются со дна долины, на краю которой расположен военный городок.
Коржавин подмял подушку, прижался к ней потной щекой.
— Духотища… Дождика бы сейчас!
Мощенко смотрит на часы. Стрелки тускло светятся в темноте:
— Половина второго.
За окном послышались торопливые шаги.
— Идет, — прошептал Руслан.
Он угадал. В казарму, стараясь не шуметь, вошел Зарыка. Он осторожно, на носочках, прошел к своей койке и стал раздеваться.
Руслан свесился вниз и только хотел было задать вопрос, как раздался шепот Пушнадяна:
— Проводил?
— Порядок, — ответил тихо Евгений. — В купированном.
— Евгений, а куда она поехала? — сипло прошептал Чашечкин. — Домой?
Ему ответил Нагорный:
— Черпак обгрызанный, да разве можно ей домой? Мозгами шевелить надо, саксаулина!
Чашечкин тут же отпарировал:
— Закройся с головой. Ты хотя парень и гвоздь, только вот никуда не лезешь.
— Это почему же?
— Потому, что с обеих сторон тупой!
В нескольких местах прыснули со смеху.
— Ну и Чашечкин!
— Вот это да!
Оказывается, не спали многие.
Руслан спрыгнул вниз.
— Ша, братцы!
В казарме снова стало тихо. Зарыка встал и проникновенно произнес:
— Спасибо, ребята!.. Выручили.
Его рассказ был кратким. Когда он пришел на вокзал, около Раисы находились участковый милиционер и инструктор горкома комсомола. Они настойчиво предлагали ей не уезжать, подождать до утра. Участковый, довольный тем, что разыскал ее, держал в руке протокол и просил подписать.
— Это дело так нельзя оставлять. Нельзя! Я вас целый вечер искал. Поймите, даже если вы не подпишете протокол, все равно этим их не спасете.
А девушка-узбечка, инструктор горкома комсомола, упрашивала:
— Останьтесь, Рая-хон! Мы сделаем показательный суд. Заклеймим позором этого любителя феодально-байских пережитков!
Но Раиса повторяла, качая головой:
— Не надо суда… Ничего не надо…
Зарыка купил билет до Кустаная. В Кустанае у Раисы есть подруга, с которой она переписывалась. Подруга работает в совхозе и давно зовет ее к себе.
— Возвращаться в Казань, домой, ей незачем… Да и есть ли у нее дом? Родителей она не помнит, а тетки, которые ее насильно выдали замуж, ясно, как встретят. Они ей проходу не дадут, изведут упреками. — Зарыка сел, снял сапоги, стянул через голову гимнастерку. — А в Кустанае — целина, там рабочие руки в цене. Да! Обещала написать. Посадил я ее в вагон, билет она взяла, а деньги — ни в какую. Уже гудок тепловоза, а она упирается: «Не возьму и не возьму!» Тогда я сунул их в карман и сказал, что это, мол, даю взаймы. Тогда она заставила меня адрес написать. С первой зарплаты, говорит, вышлю.
3
Руслан долго не спал, ворочался с боку на бок, думал о Зарыке, о Раисе, о жизни. Сухая гроза постепенно утихала. В разрывах туч проглянули крупные, словно вымытые, звезды. С гор подул легкий ветерок. Он принес прохладу, настоянную на луговых цветах. Дышать стало легче.
Руслан не заметил, как уснул.
Перед рассветом, когда сны сладки, когда, кажется, никакая сила не разомкнет веки, вдруг протяжно завыла сирена: «Тревога!»
Дневальный вскочил в казарму, включил свет.
— Тревога!
Все сразу пришло в движение. Казарма ожила. Руслан тряхнул головой. Неужели он спал? Ведь, кажется, только закрыл глаза.
— Коржавин, тебе что, особое приглашение надо? Тревога!
Руслан спрыгнул вниз, быстро натянул штаны, сунул голову в гимнастерку.
— Быстрей, ребята! Тревога!
В коридоре, возле вделанного в стену шкафа, стоял старшина. Дверцы шкафа были распахнуты. Старшина следил, чтобы каждый взял свой автомат, не перепутал в спешке.
— Торопись, ребята! Тревога!
Руслан схватил автомат, перекинул через плечо сумку с противогазом и побежал к выходу.
День только зарождался. На бледно-сиреневом небе черным силуэтом вырисовывались зубчатые вершины гор. Горы, казалось, плыли в молочных волнах тумана, который стелился у подножия.
Поеживаясь от прохлады, солдаты выбегали из казармы и строились на плацу. Капитан Юферов в походном снаряжении стоял в стороне, смотрел на часы и улыбался: солдаты его дивизиона успешно состязались с бегом секундной стрелки, намного опередили график.
Через несколько минут подошли бронетранспортеры. Старшина вручил каждому НЗ (неприкосновенный запас), пакет с сухими продуктами на два дня. Торопливо наполнили водой фляги.
— По машинам!
Солдаты заняли свои места. Тут снова взвыла сирена.
— Химическая тревога!
Коржавин привычным движением раскрыл сумку, вынул противогаз. «Ну, держись, — подумал он. — Денек будет что надо!»
— Рядовой Зарыка!
Евгений в противогазе, застегивая на ходу накидку, подбежал к офицеру.
— Назначаетесь старшим на вездеход с продуктами!
— Есть, быть старшим на вездеходе с продуктами, товарищ капитан!
— Машину не гоните, но и не отставайте. В ваших руках наша жизнь — продукты и вода.
— Слушаюсь, товарищ капитан!
Зарыка козырнул и побежал к вездеходу. Водитель распахнул дверцу:
— Садись, начальство!
Загудели моторы. Машины одна за другой, соблюдая интервалы, двинулись в предрассветный туман.
4
Так начались тактические учения. К ним долго готовились, их ждали. Капитан Юферов был доволен началом. Все идет согласованно, солдаты действуют сноровисто, команды выполняются четко. Он знал, что солдаты волнуются. Но это не только не мешало им выполнять свои обязанности, а, наоборот, помогало, мобилизовывало.
«Начали хорошо, — подумал Юферов, — а хорошее начало — это удачный старт!» Он знал по личному опыту, что любая мелочь, оплошность, неточно выполненная команда могут нарушить ритм, внести нервозность, развеять тот подъем духа, который придает учениям боевую атмосферу.
Отсутствие подлинной опасности понижает внутреннее напряжение. Но романтика боя, пусть учебного, имитированного, рождает у каждого воина взлет сил и энергии. Надо уметь эту энергию правильно использовать. Тогда и любые полевые занятия, не говоря уже о тактических учениях, превратятся из сложной напряженной игры в правдоподобие фронтовой обстановки.
Капитан Юферов взглянул на часы: пора вскрывать пакет.
Он раскрыл планшет, вытащил плотный конверт, сорвал сургучные печати. Пробежал глазами приказ. Дивизиону надлежало находиться в заданном районе и быть готовым к выполнению боевой задачи. Никакой радиосвязи. Координаты будут передаваться по условному коду.
Юферов дважды прочел приказ. Он не обратил особого внимания на пункт, в котором категорически запрещалось посылать в эфир сигналы, ибо «противник» сможет засечь и обнаружить дивизион. Такие пункты были каждый год, на всех учениях. К ним он привык, к ним приучил подчиненных. Трудно сосчитать, сколько раз на полевых занятиях воины вели огонь по принятым координатам!
Капитан раскрыл карту. Район, где нужно было расположиться дивизиону, внушал опасения. С одной стороны — сыпучие пески, с другой — глиняные такыры и солончаки. Места не из лучших. Окопаться, подготовить боевые позиции для стартовых установок, соорудить укрытия будет не так просто. А времени отпущено в обрез. Надо торопиться. Он посмотрел на спидометр. Скорость была приличная. Водитель спокойно и уверенно вел боевую машину по выжженной солнцем степи.
— Как самочувствие?
— Отличное, товарищ капитан!
— А мотор?
— Работает как положено, товарищ капитан.
— Прибавь скорость.
— Есть, прибавить скорость.
Капитан выглянул в окно. За головной машиной устремились остальные. Сильнее взвихрились облака пыли, и бронированные машины, казалось, идут окутанные дымом.
«Надо выиграть время за счет марша, скорее прибыть на место, — думал Юферов, — тогда сможем добротно оборудовать боевую позицию». Его мысли были уже там, в заданном районе. Место ему было хорошо знакомо. Всматриваясь в карту, он мысленно намечал стоянки машин, располагал боевые позиции стартовых установок, укрытий.
Работы, конечно, будет много. Солдатам придется попотеть основательно. Где-то в глубине души Юферов чуть-чуть позавидовал командиру соседнего дивизиона. Тому будет немного лучше! Он располагается значительно севернее, там и заросли саксаула и местность более рельефная.
Юферов перевел взгляд на свой район. Надо уметь приспосабливаться к любым ситуациям, к любой местности. Ведь в конечном итоге успех дела решают не счастливые случайности, а слаженная и безошибочная работа всего коллектива. А в свой коллектив он верил.
Юферов спрятал пакет. Отдал приказ об отбое «Химической тревоги». «Пусть отдохнут, — подумал он, — впереди дел много». Достал походный чемоданчик. Вместе со всем необходимым жена умудрилась втиснуть пакет с домашними пирожками. И когда только она успела их испечь? Капитан улыбнулся. На душе было тепло и радостно.
Глава двадцать первая
1
Шел четвертый день тактических учений. Три дня — тяжелых, напряженных до предела. Вое шло отлично. Люди, казалось, не знали усталости. Ракетчики меняли позиции, готовили укрытия, устанавливали пусковое устройство и, главное, вели огонь, посылали одну ракету за другой.
Ракеты были настоящие, только без боеголовки. Навыки, приобретенные солдатами во время тренировочных занятий с «акулой», помогли быстро и сноровисто выполнять приказы. Время измерялось секундами. Не успеет радист доложить координаты цели, как у капитана Юферова вспыхивала сигнальная лампочка.
— Ракета к пуску готова!
Наши боевые — это своего рода дальнобойные орудия. Находясь неподалеку от линии фронта, ракетчики ведут огонь непосредственно по противнику, по его живой силе, технике, укреплениям.
Капитан нажимает кнопку.
— Внимание!
Кладет палец на другую.
— Пуск!
Удар грома и вспышка молнии. Оставляя огненный след, ракета уходит вверх, мчится за горизонт. Ее не видно, только дымно-белый в огненных искрах шлейф секунду-вторую стелится на иссиня-знойном небе.
Солнце палило нещадно. Лица воинов обветрились, потемнели, приняли темно-бронзовый оттенок. Гимнастерки задубели, стали жесткими, как жесть. Сухой, раскаленный воздух испарял пот, едва тот проступал.
В короткие минуты отдыха воины спешили в укрытие, под полог брезента. О еде никто не думал, всех мучила жажда. Организм властно требовал воды, воды, воды. Но вода была на учете. Ее выдавали по норме.
Коржавин, прислонившись спиной к брустверу укрытия, старался не вспоминать о воде. «Сюда бы, в пески, боксеров, тех, кто сгоняет вес, — думал он, — в два счета лишние килограммы сбросят!»
Зарыка, натягивая брезент над вездеходом, мысленно был далеко отсюда. Впервые за годы службы он свои обязанности исполнял машинально. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он не воин второго года службы, а малоопытный первогодок. Мощенко несколько раз делал ему замечания. Зарыка встряхивался, брался за дело энергичнее, но спустя некоторое время снова все повторялось. Сержант Мощенко относился к нему снисходительней, чем к другим. Может, потому, что знал, видел и понимал Евгения, его душевные волнения. Что говорить! Ведь сам Мощенко нет-нет да и подумает: а как там Раиса? Как она доехала, как ее встретили в незнакомом городе?
Время тянулось медленно. Солнце, казалось, прибито к синему куполу неба. Ни ветерка, ни облачка. Зной, пыль, песок.
Капитан Юферов читал радиограммы, и на его скуластом осунувшемся лице блуждала улыбка. Командование сообщало координаты все новых и новых целей, ставило перед дивизионом новые, сложные задачи.
Читать радиограммы было приятно. В них заключалась скрытая оценка боевой подготовки дивизиона. В каждой новой радиограмме давалась новая цель, ее координаты. Это значит, что предыдущая цель поражена, что ракеты попали точно. Попали с первого залпа!
— Молодцы, ребята, — говорил он, — молодцы!
А молодцы старались. Не жалея сил, энергии. Для них, казалось, не существовало ни пустыни, ни знойного солнца. Трудности вдохновляли их.
Так продолжалось три дня. Три дня все шло прекрасно. На четвертый произошло непредвиденное.
После полудня пришла радиограмма: «Идет „афганец“. Укрыть машины, укрыть оборудование».
Юферов приказал принять меры предосторожности. Солдаты действовали быстро, но ураган приближался еще быстрее. Небо посерело, поблекло. Пыльное облако закрыло плотной пеленой солнце. Огненное светило стало багрово-красным, как во время захода.
Первый порыв ветра прошелся по верхушкам барханов, срывая их. Так в море ветер срывает пенистые гребни волн. Подхваченные потоком воздуха, струйки песка устремились вверх. Небо темнело, становясь из серо-пыльного грязно-оранжевым, зловещим.
Капитан приказал надеть противогазы. Солдаты старались сделать все возможное, чтобы уберечь технику и машины.
Но что может сделать человек против дикой стихии! Казалось, ураган поднял вверх все ближайшие барханы и эти тонны песка обрушил на дивизион… Раздался взрыв. Его почти не было слышно в реве урагана. Только вспышка на миг озарила все вокруг. Перевернутый вездеход охватило пламя.