Глава первая
Замок Даккар стоял на холме – едва ли не единственном на всей Коральенской равнине – и,
осещаемый солнечными лучами, казался его естественным продолжением. Массивные
стены бросали огромную чёрную тень на западный склон холма, делая почти
неразличимой границу между землёй и рукотворной каменной громадой. Путнику,
обладавшему достаточно развитым воображением, могло почудиться, будто чья-то
гигантская рука обтесала не менее гигантский камень, превратив его в людское жилище,
величественное, как сама природа. Уилл, на свою беду, не мог пожаловаться на
недоразвитость воображения, и как только вышеназванное сравнение пришло ему в
голову, сердце его забилось чаще – хотя, казалось бы, куда уж чаще.
Впрочем, местность была не только внушительной, но и довольно нездоровой:
Коральенская равнина славилась своими болотами в той же степени, что и непролазными
чащами, впрочем, оставшимися позади. Даккар стоял на открытой местности, но
ядовитый сизый туман сползался к нему со всего Коральена; слишком тяжёлый, чтобы
подняться на уровень крепостных стен, он зловеще колыхался у подножия холма, словно
обвивая его вуалью.
Брат Эсмонт чихнул – в третий раз за последние четверть часа – и пробормотал что-то, в
чём чуткое ухо Уилла уловило тревогу о своих старых костях. Лишённый романтического
настроя, свойственного юности, он никак не мог разделить со своим воспитанником
трепетное волнение при виде мрачного пейзажа – у него хватало других забот. Разумеется,
почтенный монах не жаловался – он терпел невзгоды путешествия со стойкостью,
подобающей его сану, но Уилл не мог не корить себя за то, что не уговорил своего
наставника остаться в Тэйнхайле. Теперь их путешествие почти подошло к концу, но
Уилл чувствовал себя виноватым больше, чем когда-либо.
– Вам холодно? – осведомился он у брата Эсмонта, и монах с достоинством покачал
головой.
– Холод, терзающий моё тело – ничто в сравнении со льдом, сковавшим душу, – ответил он
со свойственной ему кроткостью – и так тихо, что услышал один Уилл. Тот постарался не
вздрогнуть при этих словах своего старого учителя, но всё равно опасливо оглянулся на
их сопровождающих. Ответом ему был прямой взгляд капитана Ортандо, как обычно,
ничего не выражающий. Прежде Уилл в подобных случаях просил сделать остановку и
развести костёр, чтобы позволить брату Эсмонту немного согреться, и обычно его просьбе
уступали, хотя и с видимой неохотой. Но на это нечего было рассчитывать теперь, когда
замок Даккар уже высился на горизонте и до него оставалось не более часа пути.
Они ехали вдевятером: Уилл, его наставник, полдюжины солдат Вальены во главе с
неразговорчивым и скорым на расправу капитаном Ортандо. До условленного места
встречи в Хиллэсе Уилла сопровождал его собственный эскорт, но пересечь границу с
Вальеной им не позволили. Солдаты, присягнувшие его стране и его роду, развернули
коней и отправились домой. А Уилл сменил эскорт на конвой и не оглядывался с тех
самых пор, как копыто его коня ступило с родной хиллэсской земли на враждебные
равнины Вальены. Сперва он держался очень хорошо – так ему, во всяком случае,
казалось. Немало помогало присутствие брата Эсмонта. Капитан Ортандо хотя и
скривился, услышав о его твёрдом намерении сопровождать своего воспитанника, но
перечить, к счастью, не стал. Уиллу хотелось верить, что в нём говорило уважение к
священнослужителю и богобоязненность, но в глубине души он подозревал, что дело
всего лишь в отсутствии более чётких указаний. Риверте ничего не говорил на этот счёт,
вот и всё.
Риверте… Уилл внутренне сжался, когда в его сознании скользнуло это имя – как и всегда.
Пока они ехали от границы через луга, ничем не отличающиеся от знакомых пейзажей
Хиллэса, Уиллу казалось, что он не особенно отдаляется от дома. Однако луга сменились
равнинами, а там и пустошами; местность мрачнела и теряла насыщенные краски по мере
их продвижения на восток, и чем темней становилось вокруг, тем тревожнее делалось у
Уилла на душе, когда это имя – это трижды проклятое имя – невзначай мелькало у него в
голове. Он старался думать об этом как можно меньше, уговаривая себя, что для раздумий
не пришло время – но толку от этого было чуть. С тех пор, как они ступили на
Коральенскую равнину, мысли о месте, в которое он едет, и человеке, владеющим этим
местом, преследовали Уилла беспрестанно. Вечерние беседы с братом Эсмонтом
помогали, но ненадолго, к тому же они были слишком коротки – ещё в самом начале пути
почтенный монах простудился и то и дело прерывал речь чиханием и кашлем, да и
капитан Ортандо явно не приветствовал чрезмерную болтовню.
Что ж, хорошо по крайней мере одно: ещё час-другой, и Уилл наконец избавится от
назойливой опеки капитана Ортандо. Он попытался найти утешение в этой мысли.
Лучшего у него всё равно не было.
Погода стояла преотвратная, и это тоже не поднимало настроения.
Час, оставшийся до крепостного рва замка Даккар, незаметно превратился в полтора, а
потом и в два. Уилл обнаружил, что в тумане ориентироваться куда сложнее, чем при
ясной погоде – замок располагался дальше, чем ему сперва показалось. Дождь, к счастью,
так и не пошёл, хотя набухшее влагой небо низко опустилось на Даккар, едва не задевая
верхушки башен тучными облаками. Тут всё было слишком большим и в то же время
слишком тесным, казалось, сам воздух давит на Уилла. Он почувствовал, что ему трудно
дышать, и оттянул воротник сорочки.
– Парит, – пояснил он свой жест капитану, бросившему на него подозрительный взгляд. За
неделю пути Уилл привык объяснять своему конвоиру любое своё движение и любой чих
брата Эсмонта – Ортандо, похоже, задался целью не пропустить ни одного и молчаливо
требовал отчёта по каждому. Уилл удивлялся этому. Неужели капитан думает, что его
подконвойный может пытаться бежать? Но ведь в этом не было ровным счётом никакого
смысла, они оба это прекрасно знали…
И всё же капитан Ортандо был отнюдь не дурак, ибо именно бежать Уиллу хотелось
больше всего на свете, несмотря на всё, что он знал и понимал.
– Быстрее, – внезапно (он всё говорил и делал очень внезапно, чем вечно пугал бедного
брата Эсмонта) приказал капитан и вытянул коня Уилла плетью. Испуганное животное
заржало и рвануло в галоп, очередной чих монаха у Уилла за спиной перешёл во вскрик,
когда и его мула постигла та же участь. Капитан Ортандо явно видел, что собирается
дождь, и был полон решимости доставить свой груз к месту назначения до того, как
разверзнутся хляби небесные и вся равнина потонет в одном из тех ливней, которыми так
славилась Вальена в это время года.
Что же, по крайней мере это его стремление Уилл не мог не разделять.
Им повезло, и дождь только начал накрапывать – крупными, тяжёлыми, будто градины,
каплями – когда они пересекли подвесной мост, опустившийся перед ними задолго до
того, как они достигли рва. Их ждали – конечно, их ждали… Отрешённо слушая цокот
конских копыт вперемешку с ударами дождевых капель, Уилл тревожно всматривался
вперёд. Дождь ещё не полил в полную силу, и вполне можно было ожидать, что сам
хозяин замка выйдет во двор и устроит своему гостю торжественную встречу… Сердце
Уилла колотилось гулко и тяжело – так же, как дождь, всё не начинаясь, капал на упругую
вязкую землю вокруг Даккара.
– Па-аднять мост! – зычно гаркнули с крепостной стены, и мост, чудовищно скрежеща
петлями, стал подниматься.
Уиллу казалось, что его бросили в чёрный колодец и теперь он слышит скрип крышки,
навек погребающей его на дне каменного гроба.
– Крепитесь, сын мой, – услышал он шепот брата Эсмонта, сочувственный и всё ещё
хриплый от простуды. Почтенный монах судорожно кутался в свой куцый плащ и смотрел
на Уилла с состраданием и смирением, способным послужить самым достойным
примером для подражания. Уилл собрался с духом и кивнул, выдавив улыбку – довольно
жалкую, впрочем. Он снова огляделся, выискивая в цветастом месиве людей и лошадей,
шатавшихся по двору, человека, чьё имя заставляло его сердце подпрыгивать к горлу.
Двор был полон – челядь сновала, торопливо убирая в преддверии дождя всё, что
подвергалось опасность намокнуть. Кто-то ухватил его коня за уздечку.
– Слезайте, сир, да поживей.
Уилл спрыгнул наземь, думая про себя, что грубый отрывистый голос капитана Ортандо
ещё долго будет звучать у него в ушах. Риверте всё ещё не показывался, и Уилл в каком-
то смутном отчаянии оглянулся на ворота, будто надеясь выскользнуть за них. В этот
самый миг мимо него, преследуя кошку, с надрывным лаем пронеслась собака, отдавив
ему ноги грязными лапами. Уилл переступил на месте и едва не полетел носом вперёд.
– Сир… – капитан Ортандо что-то отрывисто говорил своему человеку, и Уилл
нерешительно тронул его за рукав. – Могу ли я узнать, когда… буду ли я иметь честь…
– Обождите, – было ему сказано так, словно он приставал с глупыми вопросами к
человеку, чрезмерная занятость которого не была очевидна лишь полному остолопу. Уилл
невольно покраснел и отвернулся. Он запоздало подумал, что надо бы помочь спешиться
брату Эсмонту – и повернулся было к его лошади, как вдруг заметил фигуру, торопливо
шагающую к ним через двор.
Обладатель фигуры улыбался настолько сияюще, насколько и омерзительно, и потирал
длинные руки с острыми ногтями движением людоеда, готового приступить к трапезе.
– О, сир Норан, великая радость и не меньшая честь приветствовать вас в Даккаре! –
воскликнул он неожиданно мелодичным голосом, и Уилл подумал, что если бы его
лысина так не лоснилась на скудном дневном свету и глаза не поблескивали так масляно,
он почти не был бы неприятен. Одет незнакомец был не вычурно, но очень добротно, и по
тому, как держался, казался не последним лицом в том самом замке, в стенах которого
приветствовал Уилла.
– Скорей, скорей идёмте внутрь. Сейчас польёт, – торопливо сказал человек и протянул
Уиллу руку, будто ждал, что тот на неё обопрётся. Уилл невольно отступил на шаг – и
вовремя ощутил на своём локте тёплую, всегда готовую поддержать руку брата Эсмонта.
Уилл вцепился в неё с благодарностью утопающего, нащупавшего соломинку. Тонкие
брови незнакомца, переместившиеся на лицо монаха, недоумевающе нахмурились.
– Это, полагаю, ваш слуга? Сир Риверте, насколько я знаю, милостиво позволил вам
привезти с собой одного слугу и…
– Это брат Эсмонт, – перебил Уилл, стараясь за холодностью тона скрыть смятение, снова
охватившее его при звуке этого имени. – Он мой друг и наставник и согласился
сопровождать меня в… этой поездке. Я искренне надеюсь и верю, что… что сир Риверте
отнесётся к нему с пониманием и почтением, которого заслуживают его возраст и сан.
– О, вполне возможно, – бесстрастно отозвался странный незнакомец, казалось,
растерявший большую часть своей приветливости. – Но идёмте же, потому что сейчас…
Он не закончил и сделал неопределённый жест, указывая как бы одновременно на ворота
и на небо. Уилл не стал предаваться дальнейшим разговорам и, собрав всю волю в кулак,
без колебаний последовал за своим проводником к жилой части замка, которую отделяли
от ворот добрые полсотни шагов. Как бы там ни было, он выполняет свой долг, и через
несколько минут увидит человека, чьё имя боится произносить даже мысленно – а там
будь что будет. К тому же Уилла очень приободрил тот факт, что капитан Ортандо и его
солдаты, ни слова не сказав людям, которых конвоировали целую неделю, отправились в
другую сторону – видимо, в казармы или на кухню. Уилл и сам был голоден – в последний
раз он ел рано утром, причём довольно скудно.
Едва они оказались под крышей, хлынуло как из ведра. Во дворе поднялся крик и визг,
торопливо загрохотали тачки, замешкавшиеся в пути, собаки радостно залаяли,
приветствуя непогоду и сопутствующий ей кавардак.
– Ах, как славно успели, – вспомнив о любезности, сказал провожатый Уилла. – Сюда,
прошу вас.
Уилл слишком устал и был слишком взволнован, чтобы разглядывать коридоры и галереи,
по которым его вели – он думал, что у него в любом случае ещё будет для этого
достаточно времени. Знал он одно: странный человек водил их переходами и лестницами
ужасно долго, и на миг Уиллу показалось, что сейчас его заманят в какой-то тёмный угол
и там прикончат… впрочем, это сто раз можно было сделать по пути в Даккар, к чему
столько возни? Отогнав нелепую мысль, Уилл решительно шагал по коридору,
поддерживая своего чихающего наставника. Наконец их провожатый сказал: «Ну вот», – и
толкнул дверь, открыв взгляду Уилла просторный, полупустой и очень холодный зал.
Камин в нём еле теплился, развешанные вдоль стен гобелены и стяги едва прикрывали
камень и не защищали от промозглого холода. Хлещущий за окнами ливень отдавался
гулким эхом под высокими арочными сводами.
Зал был совершенно пуст. Только на кресле, стоявшем на небольшом возвышении перед
камином и оттого напоминавшем трон, дремала кошка.
– Проходите, – сказал провожатый таким тоном, будто перед Уиллом распростёрлись бог
весть какие хоромы с тысячью кресел, каждое из которых манило к себе и призывало:
«Сядь, сядь на меня, нет, на меня!» Уилл снова обвёл зал взглядом. Больше отсутствия
кресел его встревожил тот факт, что в зале не было человека, к встрече с которым он так
долго – и так безуспешно – себя готовил.
– Сударь… – забывшись, начал он – и мысленно укорил себя, когда брови незнакомца снова
приподнялись в, похоже, характерном для него жесте. Уилл никак не мог привыкнуть к
местной манере обращения – в его родной стране «сиром» называли только короля. – Сир,
могу ли я узнать ваше имя?
– О, разумеется! Разве я не представился? Какая досада! Маттео Гальяна, к вашим
всяческим услугам, мой дражайший сир Норан. Имею честь быть доверенным советником
сира Риверте и на время его присутствия здесь первым управляющим замка Даккар.
Уилл вздрогнул, пропустив мимо ушей фамильярное обращение. Так это Гальяна? Тот
самый Гальяна?! Тот, который…
Локоть брата Эсмонта в его руке чуть напрягся – старый учитель предупреждал Уилла о
возможной несдержанности. Уилл перевёл дух и заставил себя улыбнуться – увы, должно
быть, не слишком искренне.
– Рад нашему знакомству, – выдавил он. – Но теперь могу ли я узнать, сир Гальяна, что всё
это значит и когда я буду… буду иметь честь видеть сира Риверте?
– О, полагаю, не раньше чем через три-четыре часа, – не моргнув глазом, отозвался тот. – А
может, и больше, если монсиру будет угодно переждать непогоду где-нибудь в укромном
месте. Впрочем, не думаю. Полагаю, в этот самый момент он несётся по лесу за своей
сворой. Видите ли, он находит какую-то особую прелесть в охоте во время ливня.
При этих слова Гальяны Уилл ощутил странное облегчение. Так вот оно что! Риверте
сейчас нет в замке. Что ж, всё объяснилось – и тягостный миг, которого Уилл боялся
больше, чем ждал, снова отсрочен. Одновременно это огорчило его – но, с другой
стороны, у него будет время немного отдохнуть и, он надеялся, окончательно взять себя в
руки, чтобы не ударить в грязь лицом при встрече с этим человеком…
– Так он на охоте, – вырвалось у Уилла прежде, чем он понял, что вторит своим мыслям.
Он поспешно кивнул, пытаясь придать более вежливый оттенок своим словам. – Что ж,