Нехотя я покинула теплый подъезд и, пройдя вдоль квартала, обнаружила на углу маленькую неопрятную кофейню. Когда я говорю «неопрятную», я вовсе не имею в виду настоящую грязь, тараканов и прочее, — просто она не была сверкающе-стерильной, как автопоилки «Старбакс» или «Кофе бин». Зато у этого заведения имелась своя индивидуальность, к тому же внутри было уютно и тепло. И кроме того, там я обнаружила того самого парня в армейской куртке. Он сидел за одним из столиков, пил горячий кофе из большой кружки и что-то набирал на портативном компьютере.
— Привет, — сказала я, направляясь к стойке.
Он не ответил, только бросил на меня быстрый взгляд и снова вернулся к работе.
Черт побери, я-то считала себя привлекательной девушкой! Впрочем, сейчас — с немытыми волосами, собранными в неряшливый «конский хвост», с красными от недосыпа глазами и красным же хлюпающим носом — мне было бы трудновато выиграть конкурс «Мисс Вселенная».
В аэропорт я отправилась прямо от Марио, а поспать в самолете мне никогда не удавалось. То есть нормально спать. Нет, я вовсе не боюсь летать, но предпочитаю бодрствовать.
Просто на всякий случай.
Мой заказ — чашечку капучино и кусок яблочного пирога — мне подал коренастый мужчина средних лет, похожий на одного из персонажей «Клана Сопрано»: небритый, с бледной кожей, тяжелыми веками и плохо выкрашенными черными волосами, которые были уложены в пышную прическу а-ля Дональд Трамп.
На всякий случай по какому-то наитию я спросила, не знает ли он Фрэнки Романо.
Мужчина ненадолго задумался, потом сказал:
— Фрэнки? Он давно сюда не ходит.
— Не подскажете, где его можно найти?
Мужчина пожал плечами:
— Парень работает диджеем. Я слышал, он нашел тепленькое местечко — гоняет пластинки в каком-то частном клубе.
— А в каком именно, не знаете? — Я чувствовала, что мои вопросы начинают звучать слишком назойливо, но мне отчаянно хотелось как можно скорее найти Аннабель и свалить из Нью-Йорка обратно в теплый Лос-Анджелес.
— А в чем дело? Ты от него беременна, что ли? — Мужчина громко расхохотался над своей откровенной шуткой, в которой лично я не видела ничего смешного.
Мистер Армейская Куртка оторвался от экрана своего ноутбука и посмотрел в нашу сторону. Свою вязаную шапочку он снял, и я увидела, что у него очень густые, светлые, вьющиеся волосы.
— Фрэнки получил наследство, — сказала я, изо всех сил стараясь сохранить достоинство. — Довольно значительную сумму. Я специально приехала в ваш город, чтобы известить его об этом.
Мистер Челюсти не раз говорил мне, что, когда кого-нибудь разыскиваешь, бывает очень полезно упомянуть о деньгах. Тогда перед тобой откроются любые двери.
— Вот парень обрадуется! — заметил мужчина и поскреб подбородок. — Кажется, он оставлял нам свою визитку или что-то в этом роде. Эй, Мара! — заорал он так громко, что я вздрогнула. — Ну-ка иди сюда!
Из подсобки появилась Мара. К ее губе прилипла дымящаяся сигарета, хотя во всех ресторанах и кафе курение давно было объявлено вне закона. По-видимому, она была женой Мистера Сопрано; во всяком случае, эта роль ей очень подходила. Грубый макияж, широкие бедра и недовольное выражение лица производили весьма внушительное впечатление, и я подумала, что чего-чего, а характера или, вернее, характерности, этой парочке не занимать.
— Чего тебе? — хмуро осведомилась Мара.
— Эта девчушка ищет Фрэнки Романо. Помнишь того паренька, который постоянно здесь торчал? Ну, диджея?.. Ты, кажется, хотела нанять его на свадьбу сестры. Он, случайно, не оставил тебе свои координаты?
— Мерзавец запросил слишком много, — хмыкнула Мара. — Он небось думает, что мы деньги лопатой гребем.
— Ну да, — согласился ее супруг. — Но визитка-то его у тебя осталась?
— Выкинула. — Мара окинула меня тяжелым взглядом — мол, если Фрэнки Романо не стал работать на свадьбе ее сестры, значит, он полное ничтожество, и нечего всяким дурам его разыскивать.
— Извини, — сказал мне Мистер Сопрано. — Ничем не можем помочь. Ладно, так уж и быть — пирог за счет заведения. Угощайся.
Я поблагодарила и, взяв капучино и тарелку с пирогом, устроилась за столиком в углу. Через две минуты ко мне подошел парень в армейской куртке и протянул листок бумаги.
— Что это? — спросила я, совершенно машинально отметив (юрист ведь должен быть наблюдательным, не так ли?), что у него очень красивые карие глаза и длинные, густые ресницы.
— Телефон Фрэнки Романо, — сказал он.
— Но… как?
— Я случайно слышал ваш разговор с хозяином, вот и прогуглил вашего Фрэнки. «Ф. Романо. Диджей. Вечеринки, семейные торжества и прочее». Это он?
— Наверное, он. Спасибо огромное! — Я спрятала бумажку. — Мне он действительно очень нужен.
— Вы ведь не здешняя?
— Откуда вы знаете?
Он слегка пожал плечами:
— Зимой в Нью-Йорке так никто не одевается.
— Как это — «так»? — Я слегка вздыбила шерсть на случай, если он имеет в виду мой тонкий художественный вкус, что было, впрочем, весьма маловероятно.
— Тонкая куртка. Легкие сапожки. Ни шарфа, ни перчаток, ни шапки… В таком виде тебе, наверное, очень холодно.
Я заметила, что он перешел на «ты», и решила последовать его примеру.
— Честно говоря, — призналась я с улыбкой, — как только я тебя увидела, мне захотелось отнять у тебя шапку и шарф.
Армейская Куртка широко ухмыльнулся. У него оказались чуть кривые зубы — не то чтобы совсем кривые, но, во всяком случае, не такие безупречные, как у любого лос-анджелесца в возрасте от восемнадцати до шестидесяти. Зато карие глаза в сочетании с вьющимися светлыми волосами были прекрасны.
— Дарю. — Он протянул мне шапку и шарф, но я покачала головой:
— Я не могу их принять.
— Почему? — искренне удивился он. — Это же не драгоценности какие, к тому же твоя прическа выглядит так… словом, не идеально. Пожалуй, ее лучше спрятать.
— Мне пришлось спать в самолете, — сказала я. При этом я несколько покривила душой, но мне почему-то казалось, что о Марио парню знать не обязательно. — Я вылетела в семь утра.
— И откуда?
— Из Лос-Анджелеса. Разве по мне не видно?
— Нет. — Он покачал головой.
— Вот как? А почему?
— Нет искусственного загара. И других искусственных вещей. — Он снова улыбнулся и протянул руку: — Сэм. А тебя как зовут?
— Денвер.
— Интересное имя. Необычное.
— Мои родители именно так и думали.
— Так зачем же ты на самом деле прилетела в Нью-Йорк, Денвер? — спросил Сэм, добавляя в кофе сахар и энергично размешивая его пластмассовой ложечкой.
— По делам.
— По каким, если не секрет?
— А ты любопытный!
— Да, мне это уже говорили. — Он вздохнул. — Это потому, что я писатель, а писателю всегда все интересно.
В моей голове зазвенел тревожный звоночек. Писатель?.. А может, все-таки журналист — пронырливый папарацци, который шнырял вокруг дома Аннабель в поисках информации?
— И что ты пишешь? — спросила я.
— Сценарии, — ответил Сэм и глотнул кофе. — А ты чем занимаешься?
— Я работаю в одной лос-анджелесской юридической фирме, — сказала я, гоняя по тарелке яблочный пирог и думая о том, что Сэму следовало бы жить в Лос-Анджелесе. Там сценарии кто только не пишет. В Нью-Йорке сценаристов, понятно, поменьше, но и попасть в обойму здесь сложнее — слишком далеко от Голливуда.
— А зачем тебе понадобился Фрэнки Романо? Неужели парню и вправду подфартило с наследством? — продолжал допытываться Сэм.
Сэм мне в целом понравился, но раскрывать профессиональные секреты я не собиралась.
— Он действительно унаследовал кое-какой капитал, но не очень большой, — ответила я. — Мой босс поручил мне разыскать Фрэнки, чтобы известить его об этом.
— Вот как?.. — похоже, Сэм мне так и не поверил. Ну и пусть.
— Мне нужно кое-куда, — сказала я, оглядываясь по сторонам в поисках туалета. Где-то я читала, раньше дамы в подобных ситуациях говорили, что им нужно попудрить нос, но сейчас эта фраза прозвучала бы на редкость двусмысленно. Особенно если учесть, что теперь Сэм знал: я из Лос-Анджелеса, который, как известно, является гнездом порока и рассадником наркомании.
Поднявшись из-за стола, я подошла к Мистеру Сопрано.
— Есть у вас дамская комната? — спросила я, приятно улыбаясь. Как-никак, он угостил меня бесплатным яблочным пирогом.
— Для тебя, милочка, все что угодно. — По-видимому, кофейный мафиозо проникся ко мне теплыми чувствами с той самой минуты, когда я упомянула об унаследованных Фрэнки деньгах. — Мара! — снова заорал он во все горло. — Девушке нужно в туалет. Проводи!
С этими словами он поднял часть столешницы, перекрывающую проход в стойке, и кивком указал мне на дверь позади. На мгновение мне показалось, что он сейчас хлопнет меня по заду, но, к счастью, Мистер Сопрано сдержал себя.
В туалет мне на самом деле было вовсе не нужно. Я собиралась просто позвонить этому Фрэнки Романо и выяснить, где сейчас находится Аннабель Маэстро и как мне связаться с ней, чтобы как можно скорее вылететь назад, в теплый Лос-Анджелес.
В коридоре я столкнулась с Марой, которая курила очередную сигарету.
— Вон туда, — сказала она, подталкивая меня к крошечной, темноватой уборной. — И не бросай ничего в унитаз, — предупредила Мара. — Не то опять канализация забьется.
И с этими напутственными словами она захлопнула за мной хлипкую дверь.
Присев на краешек унитаза, я достала свой телефон и набрала номер Фрэнки Романо.
Глава 15
КЭРОЛАЙН
В воскресенье Кэролайн проснулась поздно. В рабочие дни ее будильник срабатывал ровно шесть утра, но сегодня — дело иное. Сегодня у нее был выходной, и она могла понежиться в постели столько, сколько захочет. Жаль только, что рядом нет Грегори, но скоро… скоро все изменится.
Зажмурив глаза, Кэролайн попыталась представить себе, какими будут их воскресенья, когда они наконец станут жить вместе. По утрам они будут долго валяться в постели и неспешно заниматься любовью. Потом она станет готовить завтрак, а он — читать свежие газеты и смотреть по телику политические обзоры и шоу. Кэролайн знала, что Грегори любит подобные передачи, потому что некоторое время назад сопровождала его в командировку в Нью-Йорк, и там они провели вместе целый уик-энд. Это было одно из самых приятных воспоминаний, хотя, если быть до конца откровенной, сексуальные привычки Грегори страдали некоторой однобокостью. В отношениях с ней сенатор думал прежде всего о собственном удовольствии, а это попахивало чистой воды эгоизмом. Особенно Грегори любил оральный секс и утверждал, что ее минеты — лучшие в его жизни, однако сам он никогда не отвечал ей подобной взаимностью, что Кэролайн до некоторой степени разочаровывало.
Она, однако, была уверена, что, как только они станут жить вместе, все волшебным образом изменится. Рано или поздно она сумеет деликатно объяснить Грегори, чего бы ей хотелось, и он, конечно, будет только рад доставить ей удовольствие. Почему бы нет? Ведь они любят друг друга.
Потом Кэролайн подумала: как жаль, что она не может позвонить ему прямо сейчас — хотя бы только затем, чтобы пожелать доброго утра и услышать его голос. Увы, Грегори строго-настрого запретил ей звонить ему домой в выходные. «Воскресенья я стараюсь проводить с детьми, — объяснял он. — Мне это редко удается, и я не хочу, чтобы меня что-то отвлекало, разве что разразится мировой политический кризис».
Что ж, Кэролайн его вполне понимала, поэтому, подавив желание позвонить Грегори, набрала номер Керри и сказала, что может пойти с ней по магазинам, когда будет удобно. Керри пообещала зайти за ней в полдень, и Кэролайн дала отбой.
Выбравшись из постели, она приняла душ, а потом долго стояла перед большим зеркалом, разглядывая свой живот. Никаких признаков беременности она, впрочем, не заметила, и немудрено — срок был совсем небольшой.
И все же Кэролайн была счастлива. У нее будет ребенок! Ребенок от Грегори!!
* * *
Грегори готов был душу дьяволу заложить, лишь бы убраться из дома — подальше от опостылевшей Эвелин. Ему казалось, что в ее присутствии он буквально задыхается. В дни, когда сенатор ездил на работу, было легче, но выходные становились для него настоящей пыткой.
Сидя в кабинете за своим массивным рабочим столом, Грегори прикидывал, что можно предпринять. Выдумать какое-то неотложное дело было несложно, но что потом? Как и с кем провести эти свободные часы? Может быть, подумал он, позвонить Кэти?
Молодая, амбициозная британская журналистка, с которой он познакомился на одной из последних пресс-конференций, показалась ему более чем доступной. Во время их беседы она — если воспользоваться морской терминологией — вывесила все необходимые сигналы, и сенатор не сомневался, что длительной осады не потребуется. Один звонок мог решить все дело, но, поразмыслив, он решил, что разумнее будет подождать еще пару дней. Не следовало раньше времени показывать Кэти свой интерес, иначе она может вообразить невесть что. Зато на следующей неделе он пригласит ее на ланч. Кэти сама говорила, что хотела бы взять у него интервью… Что ж, заодно можно будет дать и интервью…
Пожалуй, это был неплохой план, однако он не решал проблемы долгого, скучного воскресенья. К несчастью, дочери уехали на выходные к бабушке и дедушке, и он остался с Эвелин один на один. Что же делать?
Проблема разрешилась сама собой, когда на его частную линию позвонил Рамирес Ортега. Интересно, как он узнал номер?
Да что тут гадать — через Эвелин, конечно!
— Это вы, сенатор? — сказал Рамирес. — Я по поводу нашего вчерашнего разговора. Если бы вы смогли приехать сегодня, мои ребята были бы очень рады.
И прежде чем Грегори успел придумать хоть какую-то причину, по которой он не мог наведаться в коррекционный центр сегодня, Рамирес уже диктовал ему адрес.
Этот звонок вопреки его вчерашнему решению нисколько ни раздосадовал сенатора. Теперь у него появился законный предлог, чтобы уехать из дома. Он был уверен, что его дорогая женушка с ним не поедет, и оказался прав. Сообщив мужу, что она слишком занята, чтобы тащиться невесть куда, Эвелин сказала:
— Не забудь позвонить этой крошке — твоей секретарше. Пусть срочно свяжется с прессой.
— Я не стану беспокоить свою помощницу в воскресенье, — возразил Грегори, выделив голосом слово «помощницу».
— Ну и напрасно. — Эвелин пожала плечами. Она выглядела очень элегантно в кремовом брючном костюме и жемчужном гарнитуре, состоявшем из ожерелья и серег. — Я же говорила тебе — такие фото в газетах могут повысить твою популярность у избирателей.
— Да, — сухо сказал Грегори. — Сенатор Соединенных Штатов встречается с группой несовершеннолетних бандитов, которые просят его внести законопроект о свободной продаже героина. Отличная реклама!
— Нет, дорогой, ты не понял, — невозмутимо отреагировала Эвелин. — Люди увидят, что ты помогаешь организации коррекционных центров, чтобы сделать наш прекрасный город безопасным. Это дорогого стоит.
Господи, да его женушка просто дерьмом набита!
Впрочем, в чем-то Эвелин была права, и Грегори подумал, что теперь у него есть формальный повод позвонить Кэти. Ее должен был заинтересовать эксклюзивный репортаж о его общественно полезной деятельности, а детали они могут согласовать и в более интимной обстановке. Впрочем, даже если ему не удастся затащить Кэти в постель сегодня, вариант все равно был неплохим. Грегори был готов на многое, лишь бы отвлечься, лишь бы не думать о Кэролайн и о ее беременности. Вот это была проблема так проблема, но как ее решить, он по-прежнему не представлял. Грегори было ясно только одно: он не может позволить Кэролайн разрушить все, что он имел на сегодняшний день. Ведь как только Эвелин узнает, что он ей изменил, она сделает все, чтобы заставить его дорого за это заплатить. Она заберет детей, начнет развод… словом, шум поднимется такой, что на его карьере политика можно будет поставить жирный крест.
Нет, нужно срочно сделать что-то такое, чтобы Кэролайн навсегда исчезла из его жизни.
Вот только что?
Будь проклята Кэролайн, будь проклята Эвелин!.. Эгоистичные стервы, каждая на свой лад, но все равно — обе стервы!