– А как они вообще? – спросила Флер.
– Ну… – Пепе задумчиво наморщила лоб, – …В первые дни нам казалось, что будет гораздо хуже. Потом более-менее. Не то, чтобы хорошо, но и не критически-плохо.
– Извини, гло, но я ни фига не поняла, что ты сейчас сказала. Или я тупая, или…
Папуаска быстро покрутила руками в воздухе (видимо, чтобы проиллюстрировать сложность необходимых объяснений), и, собравшись с мыслями, произнесла..
– Этих юниоров нам вручили в полном ауте. Я ничего плохого не хочу сказать про африканских трансэкваториалов. Солдаты как солдаты. И приказ на счет зачистки ортодоксально-исламских элементов, был обоснован. Но выполнять терминальные процедуры на глазах у детей – это же надо не иметь мозгов вообще! Что, так долго отвести куда-нибудь в кусты? Я понимаю, что лень, но это же дети…
– Знакомая тема, – Оскэ вздохнул, – Прямо посреди деревни. Типа: мы торопимся.
– По ходу, бро, ты понял про что я, – заключила Пепе, – Но это еще не все. Дальше юниоров гигиенически обрабатывают, и как есть, грузят на кораблик. На нос – два полотенца и зубная щетка. Кораблик скоростной, но все равно: это трое с половиной суток. Плюс – краткий курс дисциплины для транспортируемого контингента.
– Били? – лаконично уточнила Флер.
– Без экстрима, как я понимаю, – ответила Пепе, – Физических травм у них не было. Проблема в психике. Куда везут, зачем везут. А еще слухи. Короче, они первый день почти не говорили. И почти не ели. И оглядывались на нас, если собирались пойти в сортир. Типа: можно – нельзя. Правда, они оделись сразу. Ну, мы им сгенерировали одежду по размеру. Тут вязальная машинка для вот таких штук.
Пепе, для пояснения, щелкнула лямками своей майки на плечах.
– …Удобно, кстати. Рекомендую. Крупная вязка, хорошо продувается, не жарко.
– Классная тряпочка, – одобрила Флер, – А как вы их выводили из этого тупняка?
– Так и выводили. Говоришь им: «пошли есть». Они идут и что-нибудь едят. Подъем, отбой и мыться – аналогично. Говоришь им: «пошли играть в мяч». Они идут, и даже иногда пинают этот самый мяч. Так первые три дня. А потом мы догадались позвать местных, вот этих… – папуаска сделала стремительный выпад вбок, вытянула руку и звонко шлепнула Эсао по пузу.
– Блин, – выдохнул тот.
– Засранка! – возмутилась Стэли, – У тебя что, своего парня нет?
– Твоего прикольнее, – важно пояснила Пепе, и продолжила, – Они привозили своих младших сестренок и братишек в возрасте наших юниоров. Ну, типа, разбавили этот негатив. Исламский крэк иногда проявлялся. У исламистов, например, есть табу про мальчиков и девочек. По исламу, им нельзя купаться вместе, жить в одной комнате, и вообще, девочка должна быть завернута в тряпку от пяток до макушки.
– И как вы с этим справлялись? – поинтересовался Оскэ.
– Мы это душили в первых проявлениях.
Флер озадаченно помассировала указательным пальцем кончик носа.
– Душили – это в каком смысле? Били в морду?
– Это же совсем просто! – вмешался Эсао, – Все знают, что исламисты – говно. Если парень что-то делает, как исламист, то все говорят: «Чем-то запахло, с чего бы это?». Парень понимает, что сделал или сказал фигню…
– А если девчонка? – поинтересовалась Флер.
– С чего вдруг? – удивилась Стэли, – Какая девчонка хочет быть овцой, которую…
… И юная тиморка-тетум выдала такую реплику, что Элвира покраснела. Даже Оскэ удивленно хрюкнул, как после неосторожного глотка очень крепкого самогона. Флер снова помассировала кончик носа и прокомментировала.
– Однако, специфический метод социального воздействия.
– Вообще-то, – мягко сказала Элвира, – нет ничего хорошего в том, чтобы показывать такую ненависть к чужой религии, пусть даже и к неправильной.
– А что? – удивился Эсао, – Ребята на Хат-Хат должны знать: исламисты – наши враги.
– Ненависть это плохое чувство, – возразила она.
Ним Гок положил ладонь на плечо Эсео и объявил.
– Ты права, Элвира. Абстрактная ненависть – плохое чувство, оно мешает спокойно принимать решения и ведет к ошибкам. Но молодой человек тоже прав. Ненависть, направленная на врага, нужна. Кто не будет ненавидеть врагов, тот не будет любить друзей. Кроме того, Великий Кормчий Мао учил: «враг сам по себе не исчезнет».
– Неужели эта проклятая война никогда не кончится? – тихо спросила Элвира.
– Война кончится нашей полной победой, – убежденно ответил он, – Это следует из объективных законов диалектики.
– Законы диалектики сами по себе никого победить не могут, – заметил Оскэ.
– Верно, – кхмер кивнул, – они действуют только через людей, и людям, для победы требуются современные технические знания. В этой области здесь, на Хат-Хат очень полезная практика. Пепе, наши ребята достаточно хорошо учатся?
Папуаска улыбнулась. Эта тема явно была ей гораздо приятнее, чем предыдущая.
– Ваши ребята обожают что-то делать руками, но что касается базовых знаний…
– Мы же не можем успевать все сразу! – обиженно перебил Эсао.
– Не надувайся, как рыба-еж, – сказала она, и повернулась к Ним Гоку, – если вы не организуете у себя нормальный колледж, толку не будет.
– Наш первый технологический колледж открывается 1 мая. Я тебе уже говорил.
– Да. Открытие – открытием, но надо, чтобы он реально функционировал.
– Он будет реально функционировать, – твердо сказал кхмер и без всякого перехода сообщил, – Твоя команда идет.
Флер посмотрела на приближающуюся компанию из восьмерых подростков и троих взрослых, а затем на Пепе.
– Знаешь, гло, что мне не нравится? Они у вас как на невидимых поводках. Чтоб мне провалиться сквозь небо, если нормальные африканские подростки так себя ведут.
– Нормальные бы уже бегали по всему бублику, – добавил Оскэ, – Уж я-то в Шонао насмотрелся на подростков-банту. Ваши какие-то подмороженные.
– Угу, – буркнула Пепе, – Но сейчас гораздо лучше, чем в начале. Я надеюсь…
В этот момент, девчонка-банту, кажется самая младшая в компании, отделилась от остальных, пробежала последние полста метров и повисла у Пепе на шее.
– Это Лейла, – пояснила папуаска, – Так получилось.
– У-упс… – протянул Оскэ.
– Aloha foa, – весело рявкнул на ходу атлетически сложенный фиджиец, еще более темнокожий, чем его подопечные, – …Привет красный командир Ним Гок. Хочешь, покажу образец партизанского творчества коммунистической молодежи?
– Здравствуй, Екен Яау, – сказал кхмер, – Я не понял, что ты хотел сказать.
– Aita pe-a, я сейчас продемонстрирую… – и фиджиец вытащил из бокового кармана рогатку: кусок дюралевой трубы, изогнутый в форме буквы «Y». Ее рожки соединял толстый полупрозрачный шнур с кружочком из стеклоткани посредине.
Вслед за рогаткой, Екен Яау достал круглый камень размером с крупный грецкий орех, далее последовало стремительное движение и звонкий щелчок. Пустая жестянка, лежавшая рядом с угловой опорой навеса, подпрыгнула и упала на бок и покатилась. В одной из стенок была отлично видна только что возникшая рваная дыра.
– По результату стрельб, я оцениваю дульную энергию в сто джоулей, – тоном лектора прокомментировала сравнительно светлокожая девушка. На вид около 20 лет. Телосложение и рисунок движений выдавали в ней любительницу капоэйры.
– Прикинь, Лэсси, тут нет дула, – заметил третий из подошедших взрослых: папуас с фигурой боксера-тяжеловеса из полупрофессионального юношеского клуба.
– Чтоб ты был в курсе, Снел, дульной энергией метательного оружия называется та кинетическая энергия снаряда, которая соответствует его максимальной скорости…
– Ну почему ты такая зануда, Лэсси? – перебил он, – Я же просто прикололся.
– Щас как врежу по лбу, – ответила девушка.
– Можно посмотреть это устройство? – спросил Ним Гок.
Фиджиец улыбнулся и протянул ему рогатку.
– Забирай. Вдруг пригодится. Для охоты на мелкую дичь эта штука очень даже…
– Благодарю, – кхмер покрутил подарок в руке, – Лэсси, ты сказала: сто джоулей?
– Ага, – подтвердила девушка, – У меня хобби: определять по деформации мишени.
– Интересно… – сказал Ним Гок, и сделал почти незаметное движение. Маленький плоский пистолет появился у него в другой руке, как бы ниоткуда, и исчез, как бы в никуда, практически мгновенно в момент выстрела. Жестянка вздрогнула и рядом с большой дыркой в ее стенке возникла маленькая, где-то полсантиметра в диаметре.
– Двести джоулей с хвостиком, – сообщила Лэсси, после короткого размышления.
– По сертификату 220, – ответил Ним Гок, – У тебя хорошая интуиция. Видимо, ты не ошиблась и в первом случае. Но сто джоулей это очень много для рогатки.
– Это потому, – вмешался Снел, – что твои комсомольцы придумали сделать тягу из обрезка эламидного шнура, а эламид это тебе не просто резина. Хотя, тут еще дело в мышцах стрелка. Екен, конечно, полегче меня, но лапы у него не слабее.
Комбриг коротко кивнул в знак понимания.
– Я вижу, что это не просто резина. Екен Яау растягивал шнуры от кулака полностью вытянутой левой руки до правого уха, и его усилие все время было одинаковым.
– Как ты заметил? – удивился фиджиец.
– Усилие хорошо видно, когда руки голые, – пояснил кхмер, и добавил, – Я правильно думаю, что этот эламид имеет отношение к флапам, которые вы начали делать?
– Самое прямое отношение, – подтвердила Пепе, – Это движок. Если сейчас хорошая девочка Лейла слезет с меня, потому что я, все-таки, не совсем дерево и… Спасибо, Лейла… Так вот, наши гирофлапы, это очень простая штука: рама и несущий ротор с трехметровыми лопастями. Ротор вращается эламидным шнуром, который сначала закручивают на оси. Все почти как с пропеллером у резиномоторных авиамоделей.
– Я видела резиномоторные модели, – заметила Элвира, – Они маленькие.
– Ну, да, – Пепе кивнула, – Обычная резина не годится для более крупных аппаратов. А эламид, он же – биосинтетический резилин, уже достаточно эластичен, чтобы служить механическим аккумулятором.
– Механохимическим, – поправила Лэсси.
– Ну, ты реально зануда! – возмутилась Пепе, – Я же популярно…
– А если популярно, – перебила та, – То надо показать публике натурный тест. Между прочим, мы вчера обещала Рамезу и Салману полетать с ними. Так?
Двое мальчишек-банту, стоявших рядом с Лэсси, чрезвычайно энергично закивали головами. Екен Яау глянул на них, потом на нее, потом почесал в затылке и заявил:
– Лэсси, ты офигела!
– Ты стоял рядом, жрал сэндвич и молчал, – парировала она.
– Я не расслышал.
– Не свисти, Екен. По-любому: мы обещали. Рамез и Салман помогали моему брату Кватро придумывать этот гирофлап, и будет не честно их не прокатить. Вообще, я не вижу проблемы. По весу я с любым из них не вылезаю за центнер.
– По ходу, Лэсси права, – заметил Снел.
– И ты туда же, – буркнул фиджиец, – ОК. Но над водой, и не выше двадцати метров.
…
Если смотреть на вещи критически, то летные характеристики гирофлапа следовало признать, мягко говоря, неудовлетворительными. А с другой стороны, одно то, что табуретка с резиномоторным ротором может самостоятельно подпрыгнуть, а затем держаться в воздухе несколько минут, и даже кое-как слушаться руля, уже являлось выдающимся достижением из области: «Раньше никто и представить не мог ничего подобного». На комбрига эти тесты произвели серьезное впечатление. Он все время задавал вопросы и делал пометки в своем блокноте. Элвира хваталась за голову при каждом взлете и приводнении «прыгающей табуретки».
Подростки-банту визжали от восторга и, кажется, утратили ту скованность, которую заметил Оскэ. Примерно половина подростков бултыхались в воде голыми, а другая половина была одета в странные купальники – крупноячеистые сетки из пластиковых трубок дюймового диаметра. Наличие или отсутствие купальников не зависело ни от пола, ни от возраста. Для ритуальных целей эти предметы явно не годились: они не закрывали табуированных частей тела. Зато, трубки были разноцветные, яркие…
– Прикольная местная мода, – заключила Флер, выныривая рядом с Оскэ, – Типа как дайверские пояса с орнаментом на Киритимати.
– Спасжилеты, – лаконично ответил он.
– Что-что?
– Спасжилеты, – повторил он, – По ходу, половина юниоров не умеет плавать. Если надевать на них обычный спасжилет, то они никогда и не научатся. Неправильное положение тела в воде, и все такое. А тут – равномерное увеличение плавучести.
– Точно в цель, бро! – Объявил подплывший к ним Екен Яау, – Как ты догадался?
– Фиг знает, – ответил Оскэ, – По ходу, как в детективах. Откинул все левые версии, осталась только одна правильная. А чья идея?
– Это наша хитроумная Лэсси, – сообщил фиджиец, наблюдая за тем, как гирофлап с девушкой и одним из мальчишек-банту, неуклюже раскачиваясь, и иногда пытаясь повернуться хвостом то влево, то вправо, из-за плохо сбалансированного крутящего момента, описывает круги и восьмерки над лагуной, – …Мы просто обалдели, когда выяснилось на счет плавания этих ребят. Прикиньте, тут везде глубина метров сто. Мелководье отсутствует. И что делать? А Лэсси в тот же день изобрела этот фокус с трубками. Между прочим, это у нас первый тетрабубликовый бизнес.
– Покупают? – спросила Флер.
– Ага. Австралийская турфирма, которая на Роти, с ходу заказала целую кучу таких купальников. В Австралии тоже многие не умеют плавать. Никогда бы не подумал. Сколько видел австралийцев – все плавающие.
– Так ты, по ходу, видел только тех, что живут на берегу, – сказала она, – а там есть континентальные города, от которых до моря миль двести.
– Ныряем! – внезапно завопил Оскэ, и все трое ушли под воду.
Туда, где они только что находились, шлепнулся гирофлап на надувных поплавках.
– Сплетничаете про меня? – возмущенно спросила Лэсси, когда они вынырнули.
– Я пересказывал эпос о твоей гениальности! – возразил Екен.
– Ага! – фыркнула она. – Знаем-знаем! Ладно! Кто подтащит нас к рафту, на котором мотор, тот не будет покусан.
– А, типа, педалями натянуть этот резиномотор нельзя? – поинтересовалась Флер.
– Запросто! – ответила Лэсси, – Только крутить надо примерно час.
– Лучше тащить, – подвел итог Оскэ.
– Сделайте оптимистичные улыбки для «Tetra-Vision»! – скомандовала Пепе Кебо, подплывая к ним с видеокамерой, – Кто не в курсе: это наш главный TV-канал.
– Единственный, – уточнил Екен.
– Ya, – согласилась она, – Единственный, поэтому и нет сомнений, что он главный.
…
После полудня, Ним Гок с Элвирой отбыли на Атауро (он – на какие-то технические переговоры с мэром Кайемао Хаамеа, она – в eco-village, на кукольную фабрику). Что касается Эсао и Стэли, то они остались на Хат-Хат до вечера, вместе с Оскэ и Флер. В послеполуденную жару, когда столбик термометра добрался почти до отметки 35 по Цельсию, Пепе и Снел предложили гостям экскурсию по лагуне на надувном рафте с солнцезащитным навесом (такой содержательный вариант классической сиесты).
Особых комментариев не требовалось – сооружения на искусственном атолле были достаточно утилитарны, и потому понятны любому океанийцу. Можно было просто смотреть, а заодно – болтать о…
– Я не поняла: как вы потом будете слезать с этой пальмы? – спросила Флер.
– Не знаю, – Пепе пожала плечами, – 20 мая я переезжаю на Атауро, у меня контракт. Лейлу, естественно, я заберу с собой, это решенное дело.
– Прямо так и заберешь?
– Да. Она так хочет, и я так хочу. Какие проблемы?
– По ходу, никаких, – согласился Оскэ, – У тебя семья, или как?
– Мальчишка, 2 года, – ответила она, – Сейчас он в Кимби, у моей подружки. Типа, я подкинула на время. А семья у меня в среднесрочных планах.
– Пока семьи нет, можешь всех подкидывать к нам, на Жако, – вмешался Снел, – Или вообще, приезжай к нам жить. Там красиво, ты знаешь. А теперь еще большая ферма.
– Далековато от центрального Атауро, но я подумаю, – пообещала Пепе.
Флер деловито потерла руки.