— Вам хорошо говорить, — ответил Гектор, ощущая странный спазм в горле.
— Не волнуйтесь, — повторил фээсбэшник. — Поспите, посмотрите телевизор, почитайте газету, прогуляйтесь. Успокойте нервы, одним словом. А к семи подъезжайте.
— Хорошо.
— Ну и хорошо, что хорошо. Самое главное — не заводите себя. Все пройдет как надо. Значит, к семи ждем.
Вкрадчивый Красавец исчез. Вместо него появились острые, пронзительные гудки. Гектор еще несколько секунд стоял, сжимая трубку побелевшими пальцами. Выглянувшая из комнаты Лидка поинтересовалась:
— Кто звонил?
— Никто, — ответил Гектор. — По работе. Мне придется сегодня позаниматься с ребятами.
— В воскресенье? — с откровенным сомнением спросила дочь. — Они что, не могут уснуть, если не постреляют как следует? Что-то ты бледный, пап, — без всякого перехода добавила она. — Может, тебе пойти прогуляться?
— Пожалуй. — Гектор повесил трубку, подумал секунду и, повинуясь безотчетному порыву, осведомился: — У тебя есть где переночевать сегодня?
— Зачем? — не поняла Лидка. — Что-то произошло?
— Нет, но… Возможно, я задержусь допоздна и… Словом, скорее всего мне придется остаться на ночь у кого-нибудь из ребят.
Девушка внимательно посмотрела на него, пожала плечами:
— Ладно. Не хочешь говорить — не надо. Останусь у подруги.
— Вот и хорошо, — оживился Гектор, улыбнувшись. Вышло довольно жалко. — Может быть, сходим куда-нибудь вместе, пока время есть? В кино, например. Или в парк. Мы давно никуда не ходили…
— Нет уж, — твердо заявила Лидка. — У тебя свои дела, у меня — свои.
Она демонстративно начала собираться, хотя еще минуту назад не планировала никаких дел. Гектор наблюдал за ней, стоя в дверях, не зная, что сказать, как отреагировать. «Черт побери, — думал он. — Я ведь делаю все это ради нее, и она же еще обижается». Тем временем Лидка натянула куртку, кроссовки, забросила на плечо пестрый рюкзачок и взмахнула рукой:
— Адью, папа.
Гулко хлопнула дверь, щелкнул замок.
— Только за руль больше не садись, — пробормотал Гектор потерянно.
* * *
Тот объем работы, что Сергей и Леня провернули за неделю, можно было бы сделать дня за три. Если, конечно, заручиться поддержкой начальства, задвинуть на какое-то время все остальные дела и разрабатывать только Жнеца. Однако уголовных дел хватало за глаза на всех девятерых оперов, числящихся в отделении. Целая гроздь уличных грабежей, драк и квартирных краж. Учитывая, что вокзал совсем рядом, удивляться повышенной активности криминальных элементов не приходилось.
Что же Сергей имел в итоге? Ни Бучу, ни Ситкого найти ему так и не удалось. Тут Джузеппе не ошибся. Ситкий просто исчез, оставив в полнейшем неведении полуглухую старушку мать, которая, судя по всему, не слишком остро переживала вынужденную разлуку. На вопрос Сергея: «Простите, а Кирилл дома?» — из-за двери донеслось яростно-каркающее: «Да провались он пропадом, сволочь поганая!»
Буча же дал домочадцам убедительнейшее объяснение своего временного отсутствия. Его матушка, родная сестра «кореша», была уверена, что ее отпрыск проживает у дяди, хотя дядя, в свою очередь, божился, что дело обстоит с точностью до наоборот.
С Корсаком было проще. «Тот самый» Корсак проживал в Митино, а работал в частном охранном агентстве, расположенном в центре, на Полянке. Без вывесок, табличек и вообще каких бы то ни было опознавательных знаков, настолько неприметное, что у Сергея даже сложилось впечатление, будто директорат вовсе не стремится рекламировать деятельность агентства. Скорее наоборот, тщательно ее скрывает. Однако внутренняя обстановка подтверждала серьезность организации. Элегантная дорогая мебель, кондиционеры, внушительная охрана в униформе, симпатичная секретарша — «чай, кофе, коньячок», — не сменившая приветливую улыбку на постную гримаску и после предъявления Сергеем служебного удостоверения.
— А зачем нам реклама? — мягко улыбнулся директор, когда Сергей расположился в удобном кресле напротив широкого, как ипподромное поле, директорского стола. — Мы — солидное агентство, у нас устоявшийся круг клиентов, стараемся работать только по протекции. Разумеется, прежде чем подписать договор, клиента проверяем самым тщательным образом. Равно как и сотрудников при приеме на работу. Устанавливаем личные связи, при малейшем сомнении отказываем. Лучше перестраховаться, чем рисковать незапятнанной репутацией. — Слово «незапятнанной» он произнес с особым нажимом, внимательно глядя на Сергея: дошло ли. — Нам криминал ни к чему. Потому и держимся так долго. Нас знают. Несколько раз мы помогали МВД. Информацией делились, подозрительных лиц передавали, ну и так далее. Агентство на хорошем счету у правоохранительных органов.
— Не сомневаюсь, — пробормотал Сергей.
Он на самом деле не сомневался. Если бы Жнецу понадобилось официально прикрыть своих боевиков, то лучшей «крыши» и не придумаешь. Охранное агентство — это же здорово. И непременно с «незапятнанной» репутацией. Оружие могут носить легально, никто к ним особенно не лезет — не магазин. Наверняка клиентов у них хватает. Только штат должен быть раздут раза в два. Одни охраняют, другие дела делают.
— Случалось, проверки наезжали, — продолжал директор, заранее отсекая вопросы. — РУОП, МВД. Бывало такое.
— И что же? — спросил, усмехаясь, Сергей.
— Уходили ни с чем, — ответил директор, улыбаясь еще шире. Вообще, оказался он дядькой на редкость улыбчивым. — Мы живем и работаем в соответствии с законом.
— Ну и слава Богу, — в тон ему радостно расплылся Сергей. — А то мы, грешным делом, подумали было, что у вас неприятности. А про вашего сотрудника по фамилии Корсак что-нибудь можете рассказать?
— А как же, — посерьезнел директор. — Отличный работник. Никаких нареканий. Работает практически со дня основания агентства. Ни в чем предосудительном замечен не был. У вас к нему какие-то претензии? Я имею в виду, у органов охраны правопорядка?
— Да, собственно… Видите ли, по нашим сведениям, гражданин Корсак, будучи за рулем в нетрезвом состоянии, совершил наезд на человека.
— Вы ничего не путаете? Это подтверждено свидетельскими показаниями? — нахмурился директор.
— Разумеется.
— Странно. Во-первых, у Володи Корсака нет своей машины. Хотя водить он и умеет, но на зарплату охранника особенно все-таки не расшикуешься.
«Ну да, — захотелось сказать Сергею. — Тридцатимиллионные взятки давать — это ж по службе, это не шик. А вот на машину наскрести… Где уж ему. Такие-то деньжищи! Вот именно в прошлую-то субботу у него денег на машину и не нашлось».
— А во-вторых, — продолжал директор, — когда это произошло, говорите?
Сергей назвал дату. Тот самый день, о котором говорил Джузеппе.
— Хм… — поджал губы директор. — А в какое время случился наезд?
— Утром. Без четверти двенадцать.
— Сейчас посмотрю… — Директор достал из стола стопку бумаг, какие-то графики, списки, полистал, улыбнулся с облегчением: — Ну вот, я же говорил, что это ошибка. С восьми утра и до шести вечера Володя Корсак был на дежурстве. Охранял один из объектов.
— Вы и днем их охраняете?
— Некоторые. А в выходные, по субботам и воскресеньям, почти все. Названный вами день как раз суббота. Ваши свидетели что-то путают.
— А есть сотрудники, которые смогут подтвердить, что Корсак во время дежурства никуда не отлучался?
— Конечно, но если вы хотите снять с них показания, вам придется подождать. Полчаса. Может быть, час.
— Хорошо, я подожду, — сказал Сергей. — Время терпит.
Свидетели-охранники, работавшие с Корсаком в одной смене, появились через сорок минут. Их было семь человек. Именно столько — плюс Корсак, конечно, — охраняют названный объект, объяснил директор. Ни один из охранников, конечно же, «ни в чем предосудительном не замечен, каждому можно доверять безоговорочно». Все семеро единогласно подтвердили, что в субботу, с восьми утра до шести вечера, Корсак вместе с ними патрулировал объект. Нет, никуда не отлучался. Один раз подменялся, чтобы сходить… кха… ну, вы понимаете. Отсутствовал около четырех минут. Да, каждый из семерых знает об ответственности за дачу ложных показаний. Да, готовы подтвердить письменно. Будьте добры. Спасибо.
Семь листочков с письменными показаниями охранников Сергей сложил в кожаную папочку. Если бы он действительно вел дело о наезде, то подобные показания хотя и не развалили бы дела, но осложнили бы работу существенно. Однако в данном случае они могли сыграть весьма полезную роль. Плюс к тому Сергей увидел еще кое-что, что сразу же убедило его: он пришел «по нужному адресу».
Один из охранников, молчаливый тип по фамилии Бателли, был совершенно лыс, имел рост порядка метр семьдесят и явился в длинном плаще, из-под которого торчали «найковские» кроссовки.
* * *
Небо, весь день томившееся дождем, наконец разрешилось от бремени. Невероятно сильный ливень, смешанный с мокрыми лохмотьями снега, словно гигантский пресс обрушился на землю, стремясь расплющить дома, людей, деревья, автомобили. По асфальту, захлестывая тротуары, неслись настоящие реки, с каждой минутой становившиеся все полноводнее и быстрее. Машины плыли по ним, словно лодки, поднимая высокие горбатые волны. Жадно распахнутые пасти водостоков с ревом втягивали воду, однако ее не становилось меньше. Резкие порывы ветра горстями швыряли тяжелые капли в лица прохожих. Москва зацвела узорами зонтов.
— Вот это хлынуло так хлынуло, — проворчал Каменный, глядя сквозь подернутый мутной серебристой пленкой лобовик «рафика» на размытый, тающий под дождем мир. — Давненько такого не было.
— Нам на руку, — отреагировал Красавец, поворачиваясь к молчавшим членам «команды». — Ну что, дантисты-домушники, погодка — загляденье. Лучшей и не пожелаешь. Конечно, придется помокнуть, но тут ничего не поделаешь. Как говорится: издержки профессии. Действуем по оговоренной схеме. Высадим вас в полукилометре, на повороте, подберем через два с половиной часа там же. Если не вернетесь в назначенное время плюс пять минут контрольных, мы уезжаем. Опоздавшие добираются до города сами. Нас не искать. Свяжемся с вами в нужное время.
— Очень оптимистичное заявление, — хмыкнул Беленький.
— Теперь экипировка, — продолжал Красавец. Он взял стоящую на сиденье сумку-баул и расстегнул «молнию». — Распылители с нервно-паралитическим газом, эти — с горчичной вытяжкой. Учтите, и тот, и другой надежно отключают максимум на десять минут. Так что не тяните. Вырубили — связали, вырубили — связали. Дальше, гранаты с веселящим газом. От них сперва долго хохочут, а потом некоторое время спят. После применения лучше подстраховаться дитилиновой капсулой. — Фээсбэшник продолжал потрошить сумку, передавая вооружение «бойцам», а те рассовывали боеприпасы по карманам. — Это светошоковые гранаты «Заря». Отличная штука. Если не знать, что шарахнет, вполне можно и в штаны наложить от неожиданности. Бывали случаи. Поаккуратнее с ними. Рванет в руке — считайте, что остались без пальцев, а то и без всей кисти.
— Может, мне застрелиться прямо здесь? — ухмыльнулся Беленький и подмигнул товарищам. — У них ведь что ни оружие, то недоразумение. Одно действует только десять минут, второе в руках взрывается. Операция получается — атас. Акт массового суицида.
— Многословие — первый признак страха, — словно между делом заметил Красавец. — Это, — он порылся в сумке и извлек на свет большие черные пистолеты, — пневматическое оружие и… где они? А, вот… запасные обоймы. Каждая обойма — пять выстрелов. Наполнитель — двадцатипятипроцентный раствор дитилина. Учтите, полное обездвиживание наступает в течение пяти-семи секунд. Шесть респираторов. Надевайте, как только войдете в дом. Три саперные лопатки. Рации. Смотрите, не потеряйте. Нам за них отчитываться. Все.
— А?… — начал было Руденко, но фээсбэшник перебил его:
— Вот, — он вытащил из-под сиденья длинный черный футляр-кофр. — Все необходимое внутри. Теперь точно все.
«РАФ» с внушительной скоростью летел по Волоколамскому шоссе в сторону Истры. Несмотря на плохую дорогу, машина шла ровно. Мотор урчал мощно, без напряжения. Гектор не сомневался: понадобись Каменному выжать из движка еще сотню километров в час — тот выдаст запросто.
Гектор посмотрел на сидящего рядом Жукута:
— Ты чего такой мрачный, Боря?
— Да бумажник, понимаешь, куда-то задевал, никак найти не могу. А в нем все: денежки, документы, книжка записная. Деньги-то — Бог с ними, документы тоже восстановлю как-нибудь, а вот книжка… У меня ведь на цифры память плохая. Ни одного телефона так не помню…
— Не волнуйся, найдется, — уверил его Гектор. — Засунул куда-нибудь и забыл. Со всеми такое случается время от времени.
Проехав Истру, «РАФ» свернул налево, к водохранилищу. Со всех сторон замелькали коттеджи, особнячки «новых мира сего». Их тут было довольно много. Грибы-ягоды-рыбалка, леса-водоемы, свежий воздух. Отличные места и не слишком радиоактивные, наверное. Как говорил приятель-грузин: «Щэдэвра».
Гектор взирал на размытые ливнем яркие пятна построек совершенно равнодушно. Никак не мог отвлечься от мыслей о предстоящей операции. «Броник» давил на плечи, пятнистый армейский камуфляж, слишком свободно обволакивающий фигуру, нагонял уныние. Равно как и высокие армейские бутсы. Не привык он к такой одежде. Лучше бы в своем, в спортивном. Но дело есть дело. Понадобилось бы идти нагишом, пошел бы, куда б делся?
С отменной, идеально ровной, без трещинок и колдобин, асфальтовой дороги микроавтобус свернул на текущую грунтовку. Полетели во все стороны коричневатые брызги. «РАФ» тряхнуло отчаянно.
— Не могли они себе подъезд получше соорудить, — ругнулся Ильин. — Черт, язык прикусил. Такими бабками ворочают, а на мелочах экономят, придурки.
— Не скажите, Антон Александрович, — усмехнулся Красавец. — Не скажите. Тут тоже свой расчет имеется. Увидишь такую, прости Господи, дорогу — и ехать не захочется. Сразу понимаешь: нет там впереди ничего, кроме болота непролазного и халупы покосившейся. А живут в ней три пса приблудных да пара московских интеллигентов. Так-то. Психологический фактор. Ну, парни, выгружайтесь. Приехали.
«РАФ» тяжело просел набок, самостоятельно пополз куда-то в сторону по осклизлой жирной глине и наконец замер под углом в сорок пять градусов, уставившись фарами в черные верхушки сосен.
— Дьявол! — снова ругнулся Ильин. — Как на корабле во время шторма.
Они открыли дверцу и один за другим выпрыгнули под дождь. Оступившийся Беленький рухнул лицом в грязь, попытался встать и снова упал, выматерился смачно.
— Ну помогите кто-нибудь, что ли? — буркнул он.
Ильин и Трубецкой подхватили пловца под мышки, рывком подняли на ноги. Гектор отбросил назад мокрые волосы, с которых ручейками текла Вода, осмотрелся. Окна ближайших коттеджей были темны. Люди спали. Где-то далеко — а может быть, и не очень, дождь здорово глушит звуки — кутили. Как и положено, с музыкой, истошными воплями и пальбой по тучам из импортно-помповых «берданок». Словом, по полной программе.
— Пошли? — спросил Руденко, подхватывая кофр.
Из темного дверного проема высунулся Красавец. Он вцепился обеими руками в борт, сказал громко, пытаясь заглушить ветер:
— Парни, сверим часы. — Фээсбэшник отпустил одну руку и едва не ввалился спиной в салон. Каким-то чудом ему удалось поймать равновесие. Посмотрев на циферблат, он каркнул заполошно: — Половина второго! — и все-таки сорвался, канул в темноту. В салоне что-то с грохотом опрокинулось.
Беленький откровенно заржал. Остальные просто смотрели на распахнутую дверцу «РАФа».
Первым нарушил ожидание Ильин. Подавшись вперед, он проорал вслед «павшему» фээсбэшнику:
— На наших столько же! — И хмуро кивнул остальным: — Потопали, что ль? Он там, может, до утра теперь валяться будет, а нам еще полтора километра пехом тащиться. И так времени в обрез.
Все шестеро, оскальзываясь и матерясь, зашагали по дороге. Увереннее всех, как ни странно, держался Трубецкой. Даже не споткнулся ни разу. Даром что слепой. Метрах в двухстах от поворота началась хорошая дорога. Асфальтовая, гладенькая. Закатанная с едва заметным уклоном, чтобы дождевая вода стекала в дренажные канавы. Идти стало легче. Минут через пятнадцать сквозь сосновую стену проглянуло яркое желто-голубое пятно света. Казалось, в дождливой темноте висит живое сияющее нечто. Группа остановилась.