— Ты не должна так говорить.
— Почему? Они влюблены друг в друга.
— Ты не можешь судить об этом.
— А вот и могу. Они пишут друг другу любовные письма.
— Жозефина! Откуда ты знаешь?
— Потому что я их читала. Ужасно слащавые письма. А Лоуренс — трус. Он даже не воевал. А когда прилетели бомбардировщики, он сделался зеленым. Мы с Юстасом так смеялись!
Я не знаю, что бы я ответил, но, к счастью, в этот момент к дому подъехала машина,
Жозефина кинулась к окну.
— Кто приехал? — спросил я.
— Мистер Гейтсхилл, дедушкин поверенный. Я думаю, он приехал с завещанием.
Страшно возбужденная, она выбежала из комнаты. Я остался один, так и не узнав ничего нового.
Вошла Магда Леонидас и, к моему удивлению, подошла ко мне и взяла мои руки в свои.
— Дорогой мой, благодарение Богу, вы еще здесь. Так нужен мужчина.
Она отпустила мои руки, подошла к креслу, взяла со стола изящную коробочку и задумчиво начала ее разглядывать.
Софья, заглянув, сказала шепотом?
— Гейтсхилл.
— Я знаю,— ответила Магда.
Вскоре Софья снова появилась в сопровождении маленького пожилого господина, и Магда пошла ему навстречу.
— Доброе утро, миссис Филипп. Я иду наверх. Какое-то недоразумение с завещанием. Ваш муж считает, что завещание хранится у меня. Я же знаю, что оно хранилось у мистера Леонидаса. Вы ничего об этом не знаете?
— О завещании бедного душечки? — Магда сделала удивленные глаза,—- Нет, конечно нет. Только не говорите, что она, эта противная женщина наверху, уничтожила его!
— Послушайте, миссис Филипп, что за нелепые предположения! Весь вопрос в том, где ваш свекор хранил его.
— Но он отослал завещание вам! Он сам сказал нам об этом!
— Полиция, насколько я знаю, уже просмотрела бумаги покойного. Я переговорю с инспектором,—Он вышел.
— Дорогая,— обратилась Магда к Софье,— она уничтожила его. Я знаю, что права.
— Глупости, мама. Она никогда не сделала бы такой глупости.
— Это не такая уж нелепость. Если не будет завещания, все перейдет к ней.
— Ш -ш-ш, Гейтсхилл возвращается.
Вошел Гейтсхилл, за ним — Тавернер и Филипп.
— Видимо, мистер Леонидас поместил свое завещание в банк,— сказал поверенный.
Тавернер покачал головой.
— Мы связались с банком. У них нет частных бумаг, принадлежащих мистеру Леонидасу.
— Может быть, Роджер или тетя Эдит... Софья, будь добра, попроси их прийти сюда.
Но Роджер ничем не мог помочь.
— Это нелепость, совершеннейшая нелепость,— горячился он.— Отец написал завещание и недвусмысленно заявил, что на следующий день отправит его мистеру Гейтсхиллу.
— Если память мне не изменяет, — проговорил мистер Гейтсхилл, откидываясь в кресле,— 24 ноября прошлого года я направил ему проект завещания согласно его желанию. Он одобрил проект, вернул его мне и вскоре я послал ему завещание на подпись. Прошла неделя. Я позволил себе напомнить ему, что еще не получил подписанного завещания. Он ответил, что завещание подписал и отослал его в банк.
— Совершенно верно,— подтвердил Роджер.— Это было в конце ноября прошлого года. Помнишь, Филипп, папа пригласил нас и прочел завещание.
— Вы помните этот день, мистер Леонидас? — обратился к Филиппу Тавернер.
— Да.
— Это было так интересно,— вставила Магда,
— Мисс Софья?
— Да, я хорошо все помню.
— А что было в завещании? — спросил инспектор.
Только мистер Гейтсхилл собрался ответить, как Роджер его опередил:
— Это было совсем простое завещание, Электра и Джойс умерли, и их доля вернулась к отцу. Сын Джойса Вильям погиб в Бирме, и его деньги тоже отошли к отцу. Филипп и я, дети — вот все его родственники. Отец завещал тете Эдит пятьдесят тысяч фунтов. Этот дом и сто тысяч фунтов — Бренде. Остальные деньги следовало поделить на три части: одна — мне, одна — Филиппу, а третья — детям Филиппа. Папа прочел нам завещание и спросил, нет ли у нас замечаний. Замечаний, конечно, не было.
— Бренда высказалась,— возразила мисс де Хэвиленд.
— Да,— подхватила Магда.— Она сказала, что не может слышать, как ее возлюбленный Аристид говорит о смерти. И что, когда он умрет, она не притронется к этим деньгам!
— Это,— заметила тетя Эдит,— очень типично для людей ее класса.
Только после этого язвительного замечания я понял, насколько мисс де Хэвиленд ненавидит Бренду.
— Мистер Леонидас прекрасно распорядился своим состоянием,— сказал мистер Гейтсхилл.
— А что было потом? — спросил инспектор.
— Потом отец подписал завещание,— ответил Роджер.
— Как и когда это произошло?
Роджер умоляюще посмотрел на свою жену. Клемено заговорила:
— Вы хотите знать, что было дальше?
— Пожалуйста, миссис Роджер.
— Мой свекор положил завещание на свой стол и попросил, чтобы кто-нибудь позвонил и пригласил слугу. Роджер так и сделал. Когда Джонсон вошел, отец попросил, чтобы он позвал и горничную, Дженет Бульмер. Когда они оба пришли, он подписал завещание и попросил их поставить свои подписи.
— Все верно,— заметил мистер Гейтсхилл.— Завещание должно быть подписано завещателем в присутствии двух свидетелей, которые тоже подписываются одновременно с ним.
— А дальше?
— Свекор поблагодарил их, и они ушли. Свекор взял завещание, вложил его в большой конверт и сказал, что на следующий день отошлет его мистеру Гейтсхиллу,— закончила Клеменс.
— Вы все подтверждаете, что именно так все и было?
Все присутствующие согласно закивали.
— Вы сказали, что завещание лежало на столе. Кто-нибудь сидел близко от стола?
— Нет.
— Когда мистер Леонидас читал завещание, он сидел за столом?
~ Да.
— Он отходил от стола перед тем, как подписать завещание?
— Нет.
— Могли ли слуги прочесть документ, когда подписывали его?
— Нет,— ответила Клеменс,— свекор накрыл его листом бумаги.
— И хорошо сделал,— заметил Филипп,— содержание завещания — не их дело.
— Понятно,— сказал Тавернер. И вдруг добавил: — Нет, не понятно.— Быстрым движением руки он вынул из кармана большой конверт и передал его поверенному.— Взгляните и скажите мне, что это такое?
Мистер Гейтсхилл удивленно вертел в руках лист бумаги.
— Это сюрприз,— озадаченно сказал он.— Я ничего не понимаю, где вы это взяли?
— В сейфе, среди бумаг мистера Леонидаса.
— В чем дело? — вмешался Роджер.
— Это завещание, которое я послал вашему отцу для подписи, Роджер, но после всего, что вы рассказали, я не могу понять, в чем дело,— оно НЕ подписано.
— Что? Ну, это, наверное, проект.
— Нет. Мистер Леонидас вернул мне проект, затем я составил завещание и именно его отослал вашему отцу. Вы только что сообщили, что он подписал завещание в присутствии вас всех и что два свидетеля заверили его подпись, однако оно не подписано.
— Но это невозможно! — воскликнул Филипп с неожиданным жаром.
— У вашего отца было хорошее зрение? — спросил Тавернер.
— У него была глаукома, и для чтения он пользовался очками с очень сильными стеклами.
— В тот вечер он был в очках?
— Конечно. Он снял очки только после подписания завещания.
— И вы уверены, что никто не подходил к столу перед тем, как он его подписал?
— Никто,— сказала Софья.— Дедушка все время сидел на своем месте.
— Стол стоял там же, где теперь?
— Да.
— Видимо, подменили бумагу. Мистер Леонидас был уверен, что подписал документ, который только что прочел.
— А не могли стереть подписи? — спросил Роджер.
— Нет, мистер Леонидас, в этом случае остались бы следы. Остается только единственно возможная версия: это не тот документ, который подписал мистер Леонидас.
В комнате воцарилось молчание.
— Я могу поклясться, что послал мистеру Леонидасу именно этот документ,— возразил Гейтсхилл.— В верхнем левом углу было пятно, по форме напоминающее самолет, я хорошо его запомнил.— Все переглянулись.— Очень любопытно,— продолжал адвокат.— В моей практике такого еще не было.
— Просто невероятно,— согласился Роджер.— Мы же все были там. Этого просто не могло быть.
Мисс де Хэвиленд сухо кашлянула.
— Ну что толку говорить — этого не могло быть, но случилось же! Каково положение дел сейчас — вот что я хотела бы знать.
Гейтсхилл сразу насторожился.
— В этом надо будет очень тщательно разобраться. Этот документ, конечно, отменяет все прежние варианты. Имеется множество свидетелей, видевших, как мистер Леонидас подписывал документ, который он считал своим завещанием. Гм... очень интересно. Прямо юридический казус.
Тавернер взглянул на часы.
— Время завтракать. Не буду вас задерживать.
— Может быть, вы позавтракаете с нами, инспектор? — спросил Филипп.
— Благодарю вас, мистер Леонидас, но я сейчас должен встретиться с доктором Греем.
— Вы останетесь, Гейтсхилл?
— С удовольствием, Филипп.
Все встали. Я незаметно протиснулся к Софье.
— Я ухожу или остаюсь?
— «Ухожу», я думаю,— пошутила она.
Я хотел разыскать Тавернера и по пути встретил Жозефину.
— Полицейские — дураки,— объявила она.
Из гостиной вышла Софья.
— Что ты делала, Жозефина?
— Помогала Нэнни.
— А мне кажется, ты подслушивала.
Жозефина состроила рожу и убежала.
— Этот ребенок,— заметила Софья,— тоже проблема.
Глава 11
Я поехал в Скотланд-Ярд и застал Тавернера в кабинете отца. Он как раз заканчивал свой рассказ обо всем, что успел узнать.
— Ну и вот,— заключил он,— я вывернул их наизнанку, и что я имею — ничего! Нет мотива для убийства. И единственное, в чем мы можем обвинить жену и ее молодого человека,— это в том, что он смотрел на нее блестящими глазами, когда она наливала ему кофе.
— Послушайте, Тавернер, у меня кое-что есть,— вмешался я.
— Да? Ну, мистер Чарльз, что же вы узнали?
Я уселся и закурил сигарету.
— Роджер Леонидас с женой собирались удрать за границу в следующий вторник. У Роджера было бурное объяснение с отцом в день смерти старика. Старый Леонидас узнал что-то неладное, и Роджер признал свою вину.
Тавернер побагровел.
— Откуда, черт побери, вы все это узнали? Если от слуг...
— Нет, не от слуг. От частного агента.
— Что это значит?
— И я должен сказать в соответствии с канонами хорошего детективного романа, что он, или, скорее, она, или, лучше сказать, оно разбило полицию наголову. И думаю, мой частный агент знает гораздо больше.
Тавернер открыл рот и снова закрыл. Он хотел задать мне множество вопросов сразу, но не знал, с чего начать.
— Роджер! — воскликнул он.— Итак, он виновник?
Я с большой неохотой говорил о Роджере. Он мне нравился. Я вспомнил его уютную, располагающую к себе комнату, его обаяние. Мне чертовски не хотелось направлять ищеек по его следу. Возможно, конечно, что информация Жозефины окажется недостоверной, но я сомневался в этом.
— Так это ребятенок вам все рассказал? — спросил Тавернер.— Она вроде знает все, что происходит в доме. — Дети обычно знают все,— заметил отец сухо.
Информация Жозефины меняла всю ситуацию. Если Роджер залез в кассу компании и старик об этом узнал, его надо было заставить замолчать любой ценой и как можно скорее покинуть Англию. Возможно, Роджеру грозило судебное разбирательство. Решили прежде всего проверить дела компании.
— Будет страшный шум, если это подтвердится,— заметил отец.— Этот концерн ворочает миллионами.
— Если это действительно так, нам больше ничего не надо,— сказал Тавернер.
— Старик вызывает Роджера, тот не выдерживает и во всем сознается. Бренда в кино. Роджеру надо только выйти из комнаты, пройти в ванную, вылить инсулин и налить в ту же бутылочку концентрированный раствор эзерина. Если не он, его жена могла это проделать. Она была на половине старика в тот день, искала трубку, как она сказала, но могла и подменить лекарство. Она вполне способна на это.
Я кивнул.
— Да, я легко могу себе представить ее в этой роли. У нее хватит хладнокровия на что угодно. Роджер не додумался бы до такого способа. Это, скорее, похоже на женщину.
— Большинство отравителей — мужчины,—возразил отец.
— О, я это знаю,— сказал Тавернер.— Все равно, на Роджера это не похоже.
— Ну, допустим, они делали это вместе.
— Как леди Макбет,— продолжал отец, когда Тавернер ушел.— Что ты об этом думаешь, Чарльз?
Я представил себе тоненькую, изящную фигуру, стоящую у окна своей строгой комнаты.
— Видишь ли, леди Макбет была очень жадной. Я не думаю, чтобы Клеменс жаждала денег.
— Но она могла пойти на убийство, чтобы спасти мужа.
— Это — да. И она, конечно, может быть безжалостной.
«Разного рода безжалостность...» — это были слова Софьи.
Я поднял глаза и увидел, что Старик наблюдает за мной.
— О чем ты думаешь, Чарльз?
Я не сказал ему.
На следующий день меня вызвали к отцу. Тавернер был явно доволен собой и возбужден.
— Компания на мели,— сообщил отец.— Крах может произойти в любую минуту.
— Вчера акции резко упали,— возразил я,— но сегодня утром положение как будто бы стабилизировалось. Откуда у вас эти сведения?
— Нам пришлось действовать очень осторожно,— сказал Тавернер.— Никаких прямых расспросов, ничего, что могло бы вызвать панику. У нас есть свои источники информации, и довольно надежные. Компания вот-вот обанкротится. Все дело в том, что уже много лет в руководстве творится что-то неладное.
— И кто отвечает за это? Роджер?
— Да.
— Он взял деньги компании?
— Нет,— ответил Тавернер.— Мы так не думаем. Он может быть убийцей, но он не мошенник. Откровенно говоря, он вел себя чрезвычайно глупо. Такое впечатление, что он просто не разбирается в делах. Он все время делал не то, что нужно, доверял, кому не следовало бы, заключал сделки не вовремя, медлил, когда нужно было действовать.
— Да, есть такие люди,— сказал отец,— и это не значит, что они глупы. Они плохо разбираются в других и не знают, куда направить свою энергию.
— Такие люди не должны заниматься большим бизнесом,— заметил Тавернер.— Он бы и не занимался, если бы не был сыном Аристида Леонидаса. Предприятие при старике процветало. Это была золотая россыпь. Роджеру надо было сидеть в сторонке и смотреть, как все делается само собой. Но само собой ничего не делается. Кого-то надо уволить, кого-то назначить. Примечательно, что Роджер всегда принимал неправильные решения. Иногда ему в голову приходили нелепые мысли, и он настаивал на их реализации, несмотря на громадные расходы.
— Но ничего криминального? — настаивал отец.
— Нет.
— Тогда зачем убийство? — спросил я.
— Он мог быть просто дураком, но не мошенником, однако результат от этого не меняется. Единственное, что могло спасти компанию,— это баснословная сумма, которую надо было внести не позднее среды.
— Эту сумму он надеялся получить по завещанию отца?
— Именно.
— Но он не смог бы получить ее наличными.
— Нет, но получил бы кредит, а это одно и то же.
Отец кивнул.
— А не проще ли было попросить старого Леонидаса о помощи?
— Я думаю, он просил. Видимо, этот разговор и подслушала Жозефина. Надо полагать, старик отказался наотрез.
Видимо, Тавернер был прав. Да, это был достаточный повод для убийства.
Отец взглянул на. часы.
Я пригласил его сюда,— сказал он.
— Роджера?
— Да.
— «Не пройти ли мне в свою каморку»,— сказал паук мухе,— пробормотал я.
Тавернер взглянул на меня с возмущением.
— Мы предупредим его.
Через несколько минут в комнату вошел Роджер. Он вошел быстро, но как-то неуклюже, споткнулся о стул. И опять напомнил мне большого, доброго пса. Он не подменял лекарство — я был уверен в этом. Он бы обязательно разбил пузырек, пролил бы что-нибудь и вообще все перепутал.
—- Вы хотели видеть меня? Что-нибудь выяснилось? Здравствуйте, Чарльз, я вас не заметил. Очень мило, что вы пришли. Но, пожалуйста, скажите же мне, сэр Артур...