— Лапочка моя длиннокрылая.
— Гро, — лапочка наклонила голову, с подозрением следя за девушкой.
— Клювокрылик ты мой замечательный. Ты самый, самый лучший, — Риль постаралась вложить всю свою нежность в эти слова. За спиной подозрительно стихло.
— Я и не знал, что мой гронн такой, — от проёма отделилась фигура грейфа. Он подошел к стыдливо притихшей птице, потрепал её по голове. Та прикрыла глаза и потянулась за рукой. Грейф встопорщил ей перья на шее.
— Не понимаю, чем вы его разозлили. Он очень дружелюбен к гостям и никогда не нападает первым.
Птица неожиданно сделала шаг в сторону Риль и, изогнув шею, подставила ей голову. Девушка, затаив дыхание, провела рукой по жестким перьям, запустила под них пальцы. Птица в блаженстве зажмурила глаза.
— Видишь, ты ему нравишься, — Дрыга с гордостью оглядел своего питомца и тепло улыбнулся девушке.
— Хрым, — подтвердила птица, подобравшись вплотную к девушке и поддевая клювом руку под локоть.
— Да чешу, чешу, — продолжила она прерванное занятие. Пальцы нырнули под перья, наткнувшись под ними на мягчайший пух. Птиц глухо заклекотал, впадая в блаженный экстаз. Риль и сама пребывала в восторге. Её тонкие пальцы аккуратно перебирали перья, пробираясь сквозь пух до самой кожи. Всё, птиц теперь её, целиком с потрохами. И хозяин, похоже, не против. А вот кому-то это явно не по душе. Но она ещё не отыгралась.
— Скажи Дрыга, а гронны с драконами мирно уживаются?
Сзади глубокомысленно хмыкнули, но она даже не обернулась.
— Гронны миролюбивые птицы, и не нападают первыми. Исключение составляют только самки, сидящие на гнездах. Эти будут защищать потомство до последнего вздоха. Тут и дракону не поздоровится. Убить не убьют, но покалечить серьёзно могут. Гронны хорошие бойцы, а когти у них не мягче драконьих.
Грейф с вызовом посмотрел на Ластиррана. Тот ответил недовольным взглядом.
— Любая мать будет защищать своё дитя, — дракон, наконец, отклеился от пола и сделал шаг к выходу. Гронн приоткрыл один глаз, насторожённо следя за его перемещением.
— Ну-ну, — Риль успокаивающе похлопала по птичьей шее, — малышу вредно всякую гадость в клюв тащить. Ещё отравишься, драконы, они знаешь, какие вредные.
— Спелись, — проворчал Ластирран, медленно отходя к лестнице, — если кто-то ещё хочет посмотреть коллекцию камней, то ей стоит поторопиться, — оборонил он через плечо, уже спускаясь по лестнице.
Риль даже растерялась. Жаль было расставаться с гронном, может и не удастся больше побыть с птицей, но и знаменитые камни хотелось посмотреть.
— Иди, — улыбнулся ей грейф, — мой дом всегда будет открыт для тебя. Приходи в любой время, мы будем ждать.
Риль с благодарностью кивнула Дрыге. Замечательный парень, хоть на первый взгляд и жутковатый, но широкая улыбка все искупает.
Дракон не спустился вниз, а ждал её на ступеньках. Окинул девушку задумчивым взглядом.
— Решила стать асхалутом?
— Может и решила, — Риль остановилась в двух ступенях от дракона. Сейчас их головы были на одном уровне. Серьезный взгляд дракона настораживал. Что ещё задумал этот чешуйчатый соблазнитель?
— Могу помочь.
— Нет, — мотнула головой Риль. Странно, вроде гронн его не бил, тогда откуда такая забота? И ведь не шутит, действительно хочет помочь, — кто-то говорил о коллекции камней? — ушла она от разговора.
— Прошу, госпожа, — Ластирран протянул ей руку, — позвольте сопроводить Вас в городскую сокровищницу.
Глава 13
Сокровищница, как и положено главной достопримечательности города, находилась в центре. Массивное прямоугольное здание, но с удивительной крышей. Многочисленные башенки и остроконечные крыши играли роль защиты от несанкционированной посадки. В драконьем городе самой актуальной, вообще, похоже, была защита от проникновения с воздуха. В башенках темнели силуэты охраны. Риль даже засомневалась, что их так просто пустят внутрь. Но никаких проволочек не возникло. Два дюжих охранника чуть ли не козырнули Ластиррану, пропуская их в сокровищницу.
На осмотр достопримечательности они отправились вдвоем. Остальные слишком увлеклись воспоминаниями, а судя по выставленным на столе бутылкам, вспоминать, собирались до утра.
— Сколько мы ещё здесь пробудем? — поинтересовалась Риль по дороге к сокровищнице.
Дракон пробормотал что-то неразборчиво, потом вздохнул.
— Как только наш семейный доктор решит, что я в состоянии контролировать свой второй облик. Думаю, ещё дня три и можно будет отправляться.
Понятно. Опять темнят. Не хотят в Гнёздах демонстрировать последствия нападения. Похоже на то. Или боятся, что атака опять повторится?
— А здесь разве безопасно?
— Со мной — да! — легкомысленно пожал плечами дракон. Угу, суперзащитник, ещё не отошедший от прошлого ранения. Странно все это. Или её водят за нос или… Вариантов может быть много. Было непонятно, почему нападающие атаковали только один раз. Почему не стали добивать? Поняли, что промахнулись? Испугались убить своего? Вопросов много, а спросить некого. Разве, что Зарран мог бы ответить честно, но его к ней, похоже, больше не подпустят. Попробовать разыскать самой? Рискнуть жизнью ради информации, чья ценность до конца не ясна? Ответ, увы, нет. Быть может, позже ей удастся разыскать чёрноглазого асхалута.
Сокровищница поражала. Огромные залы и сотни стеклянных витрин, горок, постаментов для особых красавцев. Ластирран оказался хорошим гидом. Под его рассказом камни словно оживали.
Девушке особо запомнилась грустная история про двух влюбленных. Молодой асхалут безнадёжно влюбился в юную красавицу. Но та была родом из богатой и знатной семьи, владеющей несколькими приисками. Семья воспротивилась неравному союзу и запретила молодым встречаться. Глупцы, они решили разрушить истинную любовь. Влюблённые сбежали из города, решив попытаться укрыться от преследования в другой стране. Но родители, обезумев от гнева, между честью семьи и жизнью дочери, выбрали честь. И в сторону девушки полетело родительское проклятие. Асхалут закрыл возлюбленную, приняв на себя удар проклятия. Но не рассчитал сил и погиб, защищая свою любовь. Девушка не смогла выдержать его смерти и ушла вслед за любимым. В этих местах покойников хоронят в особых пещерах, вырезая в стене отверстие для умершего, а потом закрывая его специальной плитой, сделанной из более мягкого камня. На плите высекают имя умершего, время его жизненного пути и фразу, которая кратко, но емко описывает покойного. Около плиты принято вешать магический светильник. Каждая семья выбирает свой цвет. В такой пещере всегда светло от тысячи разноцветных светлячков, висящих на стенах.
Когда хоронили влюбленных, то в камне, вырезанном из первой могилы, нашли огромный, размером с человеческое сердце, рубин. Каково же было удивление могильщиков, когда близнец камня был обнаружен и во второй могиле. Присвоить себе находки могильщики не посмели, сочтя их особым знаком. Два влюблённых сердца превратились в драгоценные камни, чтобы в вечности быть вместе. Их так и положили вдвоем на бархатную подставку, сделанную в виде сердца. И даже огранять не стали, боясь навлечь на себя гнев влюблённых, чья сила любви была заключена в алых камнях.
Каких камней только не было в коллекции. Глаза разбегались от чистого блеска алмазов, таинственной глубины изумрудов, загадочного мерцания топазов и сапфиров, кровавой красоты рубинов и гиацинтов.
Под многими были таблички: дар семьи такой-то. В городе, который был славен на весь мир добычей и продажей камней, коллекцию драгоценностей не собирал только самый ленивый. Нет, конечно, на рудниках и приисках добывали и руду, и полудрагоценные камни, использовавшиеся для отделки домов, но в первую очередь город был знаменит своими ювелирами, способными сотворить настоящий шедевр из неогранённого камня.
Самым почётным для коллекционера считалось, как ни странно, преподнести дар в Городскую сокровищницу. И дар должен быть настоящим шедевром, чтобы занять достойное место под стеклянным колпаком, с приложенной внизу табличкой «Звезда утренней зари. Дар семьи Родосса» или «Ночная тьма. Дар семьи Ларкессо».
Риль могла бы вечность любоваться переливающимися гранями красавцев, а уж в зале с украшениями точно провела бы весь день, но ноги уже гудели от усталости, да и про обед неплохо бы вспомнить. Дракон, похоже, заметил состояние девушки, а может, ему надоело изображать из себя гида. Терпение же у него не железное.
— Предлагаю на сегодня закончить. Мы и так посмотрели самое главное, а чтобы обойти всё досконально и трёх дней будет мало.
Риль согласно кивнула.
— Тогда нам стоит где-нибудь перекусить, а по пути заглянем в одно место. Там подают чудный напиток — тоффэ. Мы не поставляем его в другие страны. Попробовать его можно только здесь, да ещё в Гнездах готовят тоффэ, по особым случаям.
Ей бы насторожиться, но у дракона был такой доверительный тон, что у Риль не возникло и тени сомнения в его искренности. На всякий случай она уточнила: «Этот напиток не опасен для людей»?
— Абсолютно нет. Люди его тоже пьют. Тоффэ варят из особой травы, которая растёт только у нас в горах.
Тоффэ, так тоффэ. Попробовать чудо-напиток Риль желала. Да и Ластирран вел себя всю дорогу безукоризненно. Может, одумался? Доверять дракону хотелось, не смотря на все его выкрутасы.
Место, где готовили тоффэ, оказалось милой кафешкой с небольшим залом на семь столиков. Они были единственными посетителями. Ластирран посадил девушку у окна, а сам отправился делать заказ. Хозяин — большой, довольно пожилой грейф, поначалу недовольно хмурился, но потом разразился довольным хохотом, хлопнул дракона по плечу и подмигнул Риль.
«Странный какой-то, — подумала Риль, — но, может, они старые знакомые». Что впрочем, не мудрено, драконы частые гости в этом городе. Причина этого интереса лежит на поверхности. Кроме деловых встреч, драконов сюда манили встречи романтические. Мужчины везде одинаковы — экзотику им подавай. Но встречные красавицы при виде драконов в бегство не ударялись, наоборот, взгляды, которыми они одаривали Ластиррана, были далеки от целомудрия.
Перед девушкой на стол опустились два высоких стеклянных бокала. От них шел нежный, чуть сладковатый и абсолютно незнакомый аромат. Дракон ободряюще улыбнулся, усаживаясь напротив. Риль, несмотря на теплую накидку, успела основательно продрогнуть в огромных каменных залах сокровищницы. Она обхватила ладонями горячий бокал, с наслаждением вдыхая травяной аромат.
Ластирран улыбнулся кончиками губ: «Попробуй, тебе понравится».
Риль осторожно сделала глоток. Тепло прокатилось вниз до желудка, не вызвав никаких неприятных ощущений. На вкус травяной чай был чуть горьковат, но горечь эта была скорее освежающе-приятной, чем противной.
— Нравится? — осторожно поинтересовался Ластирран, с напряженным интересом разглядывая девушку, как будто проводил над ней опыт.
Риль насторожилась. Но тепло от горячего тоффэ уже распространилось по всему телу, погружая мозг в сонное состояние. Неожиданно для себя, девушка улыбнулась, глядя в пляшущее пламя драконьих зрачков. Ластирран накрыл своей ладонью её руку. Потом обхватил пальцами, и стал медленно поглаживать, нежно касаясь её кожи.
Риль замерла. «Надо срочно прекратить это безобразие», — мелькнула мысль и тут же сгорела в пламени, охватившем её тело. Голову окутал какой-то туман, от сладкой истомы предвкушающе сжималось сердце. Кончики пальцев запульсировали.
Ластирран внезапно оказался рядом, её рука была уже в его полной власти, и поглаживанием дракон не ограничился. Первый поцелуй ожег запястье, за ним последовали новые, более нетерпеливые и страстные. От каждого прикосновения губ к ставшей резко чувствительной коже волна жара распространялась по всему телу, концентрируясь внизу живота. Цепочка поцелуев потянулась выше. Одну руку Ластирран опустил на плечо девушки, мягко обнимая и прижимая её к себе. Риль уткнулась носом в широкую грудь. От дракона пахло тоффэ и ещё чем-то терпким и пряным. Девушке вдруг нестерпимо захотелось прижаться к нему всем телом, замереть в его сильных объятиях, услышать, как бьётся его сердце. Сильные пальцы аккуратно приподняли её лицо за подбородок. Золотое пламя плескалось близко, слишком близко. Риль сгорала вместе с ним, чувствуя, как жар становится нестерпимым, а огненные протуберанцы раздирают её бедное тело на клочки боли. Последнее, что она помнила, был полный тревоги голос Ластиррана: «Риль, что с тобой?»
Очнулась она, лежа на чём-то мягком, укрытая теплым одеялом. Рядом спорили двое. Кричать они старались потише, но от избытка эмоций постоянно забывали об этом.
— Что, допрыгался, соблазнитель! Это ж надо додуматься, напоить девушку тоффэ! Чем ты вообще ты думал? Хотя, о чём я, конечно, не головой.
— Я же не знал, что она так отреагирует. Просто хотел, чтобы она расслабилась.
— «Расслабилась», — передразнил Кэстирон, — может, ей не хотелось расслабиться, или хотелось, но не с тобой. А о том, что на людей тоффэ действует сильнее, чем на нас, ты не подумал?
Вопрос был риторическим, и Ластирран на него даже не ответил. Кэстирон продолжал чехвостить брата.
— А если она не очнется? Сколько мы уже в неё твоей крови влили?
Мысли Риль потихоньку приобретали ясность. Так эта ящерица её афродизиаком напоить вздумала, чтоб у неё крылья поотваливались! Решил ускорить события? Побоялся, что потом не до этого будет? Или возможные конкуренты напугали? Кто ж его поймет, эту сволочь чешуйчатую.
Всё. Ей теперь точно крышка. Риль быстро просканировала состояние защиты. Защита ещё держала, но вид у неё был плачевным, как у ветхой плотины, которая точно не переживёт следующего половодья. Защитное поле, удерживающее её силу, опасно натянулось в нескольких местах. А сама сила пребывала в нездоровой активности. Обычно светлые потоки, которые можно было различить после начала процесса инициации, теперь потемнели. Кое-где они стали совсем чёрными. «Драконья кровь», — с обреченностью отметила Риль изменения, вызванные очередным вливанием в неё крови Ластиррана.
Но это было ещё не всё.
Если до начала процесса инициации поцелуи для будущих магов не были под запретом, то после студентам не то, что целоваться, за руки держаться с противоположным полом не рекомендовалось.
«И думать пока обо всём забудьте, — поучал их наставник, — любая излишняя активность организма может обернуться сбоем всех настроек. Считайте, что вы все сейчас беременны. Да-да. Молодые люди, можете так не хихикать, а девушкам нечего краснеть. Когда всё будет по-настоящему, вы будете готовы и к беременности, и к родам. Так вот, вы все сейчас беременны своим даром. Долгие годы вы готовились к этому событию. Дар в вас просто спал. Но сейчас он начал просыпаться, и просыпаясь, готовить для себя ваш организм, перестраивая его под свои нужды. Для этого ему нужно много энергии и покоя. Будьте сейчас предельно аккуратны. Любая встряска может вызвать нежелательные последствия — либо выкидыш, либо преждевременные роды. Выкидыш для любого из вас, увы, смерть. А в случае преждевременных родов могут быть варианты — либо все пройдет благополучно, либо вы не справитесь с даром, и он вас выжжет. В лучшем случае, вы — не маг, в худшем — растение, вместо человека».
И вот сейчас этот гад, сам того не подозревая, подвел её к смертельной черте, приблизив момент инициации. Сколько ей осталось? День, два, месяц? Такими темпами она станет полноценным магом гораздо раньше, чем собиралась. Но останется ли при этом жива, вот в чем вопрос.
Открыться драконам Риль не могла. Одно дело отправить слабого мага на поединок с сильным. Битва — дело непредсказуемое, и сильный может ошибиться. И совсем другое дело отправить в бой неинициированного мага — детеныша, по драконьим меркам, которого одного и в полёт не выпускают. Такого и драконы не позволят, если узнают. Шанс, что выяснив правду, они согласятся искать другого мага — не велик. А рисковать Риль не будет, зная, что на другом конце весов — жизни многих людей.
Девушка застонала от бессилия.
— Очнулась, — бросился к ней целитель, — наконец-то! Я так и не понял, что с тобой произошло?