большинство работ в агломерации. Специалисты уезжают. Про туризм я вообще не говорю… Кто бы мог подумать, – произнесла она с неожиданной горечью. – Полис столько вложил в поддержание этой культуры и экономики. И все, пути разошлись.
– Что, никаких возможностей сближения?
– Никаких в ближайшие годы. – Она посмотрела на меня в упор серо-голубыми глазами и спросила с легким неодобрением: – Ты без сопровождения?
– Можешь одолжить мне одного Ареса, – я улыбнулся ей.
Девушка усмехнулась в ответ, подалась вперед, и я разглядел крошечные веснушки на ее высоких скулах.
– Боюсь, он поджарит тебя до того, как ты успеешь с ним поздороваться.
– А ты представь меня сама. Я – Мэтт.
Оператор боевой системы рассмеялась, пожимая мою руку:
– Афина.
Ее сосед, переговаривавшийся с одним из коллег через ряд, отвлекся от беседы и поинтересовался:
– Надеюсь, ты не в туристическую поездку? Для этого сейчас не лучшее время.
Я отогнул отворот куртки, второй раз за полчаса демонстрируя знак сновидящего. Мои спутники посмотрели на бронзовый мак с одинаковым выражением уважительного понимания.
– Все настолько серьезно? – вернула мне девушка мой же вопрос и улыбнулась невесело.
– Разберусь на месте.
– Тебе нужно сопровождение? – спросил ее сосед, тот самый, с кем я начал разговор. – Можем довезти до гостиницы при посольстве…
– Нет, спасибо. Меня встречают.
Двери вагона закрылись с легким шипением. Состав тронулся с места, затем последовал мягкий толчок, и шаттл понесся вперед, наращивая скорость. На стенах засветились экраны, заменяющие окна.
Я откинулся на спинку кресла, размышляя.
– Афина, можно вопрос? Не слишком корректный.
Она подняла заинтересованный взгляд от планшета.
– Давай.
– Вот представь. Вы управляете мощнейшими, опасными машинами. Вдруг что-то случится с тобой, и управление над ними перехватит кто-то другой. Или заставит тебя повернуть оружие против своих же…
Я не произнес слова «дэймос». Однако она поняла, о чем я.
– Мы проходим специальную подготовку, – ответила девушка. – С участием сновидящих в том числе. В моем подсознании мощные блоки. И если что-то или кто-то попытается воздействовать на мой разум, ему вряд ли удастся это сделать. Но если вдруг моя защита все же будет повреждена, я сделаю одно-единственное действие. Уничтожу доверенные мне машины.
И вполне возможно, погибнет при этом сама. Потому что отряд штурмовиков, которым командует человек, захваченный дэймосом, чудовищная разрушительная сила.
Афина вновь погрузилась в свои расчеты. Ее сосед прислонился затылком к подголовнику, закрыл глаза. Его лицо с чертами скульптур микенского периода было абсолютно непроницаемо.
Постепенно разговоры стихли. Остальные операторы также выглядели расслабленными, но я знал, они готовятся к серьезной работе, которая будет занимать все их внимание…
Торможение началось ровно через два часа пятьдесят пять минут. Как всегда, шаттл из Полиса пришел без опоздания.
Мои спутники зашевелились, почти идентичными движениями касаясь одинаковых массивных часов на запястьях, оказавшихся мощными сенсорными коммуникаторами. Средством управления их механическими подопечными. Разворачивали миниатюрные виртуальные экраны, отдавая быстрые приказы, прикрепляли к ушным раковинам клипсы гарнитур.
Я понял, что должен задержаться, чтобы понаблюдать за их работой.
Шаттл остановился. Помедлил и открыл двери. Кондиционированный воздух, напоминающий по вкусу дистиллированную воду, хлынул в салон.
Багажа у инженеров не было, точно так же как и у меня. Они открывали вагоны, замки которых реагировали на отпечатки пальцев и сканы сетчатки глаз. Двери бесшумно раздвигались, из темных недр вагонов выезжали платформы, где стояли «Аресы». Они были похожи на металлические статуи, вылитые по одной форме. Вооружены штурмовыми винтовками «немезис», гранатометами модели «таурус», комплектами противопехотных и противотанковых мин, плазменными резаками, а также еще многим не менее смертоносным, сокрушающим одинаково легко живую плоть, боевую технику противника, металл и бетон.
Афина, следящая за выгрузкой своих «солдат», отвлеклась на миг и окликнула меня:
– Мэтт, на минуту.
Я подошел к ней – невысокой, сосредоточенной, с короткими светлыми волосами, плотно прилегающими к вискам и лбу.
– Я скину тебе мой номер. На всякий случай.
Она коснулась пальцами своих часов, настраивая беспроводную связь, и поднесла к моему коммуникатору, передавая короткую информацию. На экране вместе с привычным сигналом входящего сообщения появился ряд цифр.
– Спасибо. Надеюсь, не понадобится.
Афина кивнула, поворачиваясь к своим машинам.
Руф встречал меня в зале прибытия. Одинокий пожилой человек сидел на скамье, рассматривая выходящих из ворот. Суровое лицо в морщинах, неестественно прямая спина, недорогая добротная одежда. Пожалуй, я мог представить, каким он был в молодости. Сколько ему лет?.. События, о которых рассказала Талия, произошли не меньше чем полвека назад. Самому Руфу тогда было около двадцати или чуть больше. Значит, сейчас этому человеку за семьдесят. Но выглядел он значительно моложе. Конечно, не генетическая модификация, но кровь Полиса давала долголетие и бодрость.
Я подошел.
– Добрый день, Руф.
Он окинул меня быстрым, оценивающим взглядом. Явно сверялся с описанием в мысленной картотеке и, как только сходство было установлено на сто процентов, встал, опираясь на трость.
– Аметил?
– Просто Мэтт.
Я подал ему руку, и он сжал мою ладонь. Когда люди дотрагиваются до меня, я могу очень многое узнать о них. Их уверенность, зажатость, радость, холодность, энергичность, симпатия или антипатия переставали быть секретом практически мгновенно.
Руф устал, но боролся с этой физической усталостью. Воля, стремление к цели держали его. А также привычка быть в форме.
– Ты без багажа? – спросил он, еще раз осмотрев меня.
– Лишние вещи – лишняя забота, – ответил я с улыбкой.
Мы направились к выходу. Просторные залы ожидания с рядами стульев были залиты ярким электрическим светом. И как везде на востоке, сверкали зазывными огнями прилавки.
Золото – массивное и вычурное, дорогая техника, шеренги тяжелых флаконов с парфюмом, на отдельных стендах медленно поворачивались, сверкая полировкой, автомобили последних моделей.
Похоже, с тех пор как я был здесь в последний раз, порт перестроили. Расширили уж точно. Появился закрытый для простых людей лодж под названием «Золотой орикс», добавилось бутиков, ресторанов и стоек для зарядки новейших коммуникаторов…
– Впервые в Александрии? – Руф заметил, с каким интересом я поглядываю по сторонам.
Он говорил на койне очень чисто, но я улавливал в его речи легкий акцент. Намек на примесь другой культуры, в которой он вырос.
– Нет. Уже бывал здесь.
– Когда?
– Давно.
Мои ответы можно было посчитать небрежными, если бы не мой веселый, дружелюбный тон, который скрашивал первое впечатление невнимательности к спутнику.
Вокруг было многолюдно. Черными тенями проплывали женщины, облаченные в абайи и никабы, полностью закрывающие тела и лица. Из-под подолов верхней одежды иногда выглядывали зеленые, желтые, красные шелка нижних платьев. На сгибах рук, затянутых в такие же черные перчатки, висели брендовые сумочки. Их мужчины в белых куфиях с черными кольцами агалями, неторопливые, с громкими голосами, перстнями на мясистых пальцах и дорогими коммуникаторами.
Густые запахи мускуса и амбры окутывали их – и окатывали всех, попадающихся на пути.
Я заметил, что Руф крепче сжимает трость, проходя мимо них, и держится неестественно прямо.
– План такой, – произнес он отрывисто. – Придется спуститься в Массар. – Спутник сделал паузу и пояснил: – Это подземная ветка дороги. Сейчас в городе пробки,
такси лучше не брать. Простоим часа три, пока доберемся. В моем районе есть приличные недорогие отели, но лучше остановиться у меня.
– Разумно, – откликнулся я.
– Долго планируешь здесь пробыть?
– Не знаю. Как пойдет.
В залах ожидания почти все места были заняты. Толпы людей сидели на полу у стен – в основном мужчины в потрепанной одежде, смуглые до черноты, с быстрыми, скользящими взглядами блестящих оливковых глаз. Дешевая рабочая сила переправлялась из одного района Александрии в другой за счет нанимателя.
Нам обоим хотелось поговорить о деле, но каждый из нас знал, что этот разговор не для посторонних ушей. Поэтому, обмениваясь ничего не значащими комментариями, мы неторопливо продвигались к выходу, следуя указателям.
– Кофейня на углу Кусхуба сохранилась? – спросил я.
– Не помню такой, – ответил он, нахмурясь. – …Доехал нормально?
– Вполне.
За столиками кафе сидела группа говорливых чернокожих женщин. Их яркие до рези в глазах наряды переливались словно неоновая реклама, скрывая под многочисленными складками обилие плоти. Огромные тюрбаны с бантами и цветами, скрученными из ткани, потрясали воображение. Я уставился на жительниц южных районов Александрии, они – на меня. Настороженно, хотя и не без любопытства. Я чувствовал на себе их взгляды до тех пор, пока мы не спустились на нижний уровень порта.
Вагоны первого класса уже были заперты. Выходы к ним открывались только из залов ожидания бизнес-класса. Остальная публика торопливо занимала места попроще, заходя с платформы, выложенной плиткой с одинаковым пестрым рисунком – закрученные линии: синие и зеленые. Сложнейшие куфические надписи, заключенные в медальоны, выглядели дополнительным декором. Присмотревшись, я понял, что забыл еще не все уроки Феликса и даже могу прочесть некоторые слова.
Вязь более простого и распространенного стиля насха на указателях сама казалась повторением одного и того же узора.
Мы с Руфом вошли в вагон, и дверь за нами захлопнулась. Плотная толпа дышала сладковатым душком семян дурмана, прогорклым жиром, приторными духами…
Я легко почувствовал настроение людей. На нас смотрели неодобрительно, однако пока еще не враждебно.
Свободных сидячих мест больше не было, и мы со спутником остались стоять, держась за поручни. Состав тронулся – и устремился вперед.
– Ехать недолго, – сказал Руф. – Полчаса, не больше.
Ну еще бы. Эти подземные пути построены по технологиям Полиса. Иначе всем пришлось бы трястись сутками по пустыне от одного оазиса до другого.
Вагон качнуло. Я по инерции слегка подался назад и тут же услышал за спиной гневное восклицание. Оглянулся и понял причину недовольства. Прямо за мной стояли три женщины, с ног до головы закутанные в черное, и я случайно оказался к ним ближе чем на шаг. Возмутительное неуважение.
Ко мне уже пробивался мужчина, сопровождающий их, глаза налиты кровью, на лбу набухла жила. Ну как же, белый чужак покусился на достоинство его спутниц. Ему очень хотелось выкинуть меня из вагона на полной скорости.
Руф попытался оттеснить меня в сторону, чтобы принести извинения или отойти подальше.
– Подожди, – бросил я ему, глубоко вдохнул, будя в глубине души негодование, граничащее с гневом, и повернулся.
Впился взглядом в расширенные зрачки оскорбленного мужчины и произнес с величайшим презрением:
– Не хочешь, чтобы к тебе и твоим женщинам приближались, езди на личной машине.
Он увидел в моих глазах ярость и уверенность сильного хищника. Выражение его лица тут же изменилось, став приниженно устрашенным. Он отшатнулся, забормотал извинения и поспешил отвести спутниц подальше от бешеного белого.
Руф посмотрел на меня с непонятным выражением. Похоже, мне удалось озадачить его.
– Ты говоришь на фусху?
– Иногда, – улыбнулся я.
– Где учил?
Я наклонился к нему и шепнул тихо:
– Во сне.
Он понимающе усмехнулся.
– И все же будь осторожнее. Не цепляйся с местными.
– Непременно. Если они не будут цеплять меня.
Очень светлые глаза Руфа стали подозрительно задумчивыми. Похоже, он понял, что со мной ему будет нелегко.
Экспресс остановился. Двери разошлись в стороны. Кроме нас, из вагона никто не вышел.
На платформе, выложенной неизменной разноцветной плиткой с пестрым узором, было совсем немного пассажиров. Я с интересом разглядывал людей, собиравшихся в тот же район агломерации, что и мы. На первый взгляд они напоминали жителей Полиса. Но я видел, что они другие. И дело было даже не в смуглых по-южному лицах, темных глазах и волосах у многих или более коренастом телосложении. Они по-иному смотрели. Настороженно. Опасливо или, наоборот, вызывающе – готовые отразить нападение в любой момент, подозревающие угрозу на каждом шагу. Голоса намеренно приглушенные, бубнящие, иногда прорывающиеся раздраженным женским окриком на детей или гневным мужским бурканьем.
– Оазис Навкратис, – сказал Руф, наблюдавший за мной. – Бывшее древнегреческое поселение, возникло еще до Александрии. Здесь живет большинство белых агломерации.
– Резервация?
Он неодобрительно хмыкнул, видно собираясь возразить, но, поразмыслив, согласился:
– Можно и так сказать.
Единственный работающий эскалатор поднял нас наверх.
Сухая, оглушающая жара шелестела острыми листьями пальм. Растекалась в воздухе белой мглой, в которой тонуло солнце – таяло и размокало, словно кусок сахара. Над асфальтом плавился зной. Разноуровневые коробки домов, возведенные без всякой системы, поднимали в небо столбы недостроенных этажей. Стрела минарета грозила серым бетонным пальцем с высоты. Под ногами хрустело битое стекло и растекались ржавые пятна.
Руф заметил мой взгляд, устремленный на торчащие из верхних этажей арматуру и бетонные столбы.
– Строительные компании экономят, – сказал он, направляясь к стоянке, где жарились под солнцем ряды запыленных машин.
– Знаю.
Чтобы не платить налог на готовую недвижимость, строители банально не доводили дома до конечной стадии. Оставляли верхние этажи без стен и окон, с одними лишь пучками арматуры и частично вылитыми каркасами несущих конструкций, продавая при этом квартиры на нижних.
Старая машина Руфа стояла в ряду таких же подержанных «тайрат» и «корвусов». Салон внутри раскалился и наполнился душным запахом нагретой пластмассы, дешевого кожзаменителя и табака. Натужно загудел кондиционер, пытаясь охладить воздух, и через несколько минут стало возможно дышать.
Руф попытался включить навигатор, но тот лишь померцал экраном и не загрузился. Тогда мой новый знакомый переключил управление на ручное и уверенно вывел автомобиль со стоянки.
В городе было тревожно.
По улицам ходили патрули с собаками. Почти не было видно прохожих. Женщины в черном напоминали тени самих себя. Мужчины в белом, выходя из стеклянных дверей офисов, спешили сесть в личные авто и поскорее покинуть открытое пространство. По дороге тек бесконечный поток транспорта. В раскаленном воздухе висела гарь. Прогрохотали военные грузовики.
– Недавно были беспорядки, – сказал Руф, хотя я ни о чем не спрашивал. – Усилили меры безопасности.
Когда мы проезжали мимо дорогого отеля, выстроенного в специфическом александрийском стиле, окруженного пальмами, фонтанами и цветниками, я видел, как перед черным «альтаиром», свернувшим к нему, из асфальта поднялись мощные металлические шипы, останавливая движение. К автомобилю поспешила охрана с металлоискателями.
– На прошлой неделе прямо в фойе одной из гостиниц въехал «сиад», начиненный взрывчаткой, – сказал Руф, выруливая ни тихую боковую улицу. – Разворотил холл и часть ресторана. Половина