— Я знаю. — Андрей тяжело плюхнулся на соседнее сиденье. — Но не мог же я прервать разговор на середине фразы. Как только выдался удачный момент, я сразу слинял. А чего к подъезду не подъехала?
— Если бы Виталий выглянул в окно, он бы подумал, что я за тобой слежу. — Татьяна повернула ключ в замке зажигания и нажала на газ. «Девятка» медленно покатилась по двору, разворачиваясь. — И как она тебе?
— Кто?
Андрей старательно разыгрывал безразличие.
— Только не надо ля-ля, дорогой. Ты прекрасно понял, о ком я.
— Ты про Светлану?
— Именно.
Андрей хмыкнул:
— Так себе. Ничего особенного. Совершенно не в моем вкусе.
Андрей слукавил. Светлана была чертовски хороша собой и совершенно в его вкусе. Такие-то женщины ему и нравились.
— Если мужчина говорит: «Ничего особенного», значит, женщина ему понравилась.
Тон у Татьяны был бесстрастным, совершенно ничего не выражающим, но холода в голосе хватило бы на то, чтобы заморозить весь Африканский континент.
Она зло дернула рычаг передач, нажала на газ. «Девятка» резко приняла влево и влилась в поток машин, ползущий по Тверской. Андрей отвернулся к окну. Тягостная атмосфера окутала салон. Невысказанные фразы витали в воздухе. Несколько минут ехали в полном молчании. Татьяна заговорила первой:
— Как прошел вечер?
— Выпили…
— Это я заметила.
— Поболтали за жизнь. Звонил Вихрев. Ростовчане доложили ему о сегодняшнем инциденте.
— И что? — мгновенно подобралась Татьяна.
— Ничего. Виталий его успокоил. Заверил, что кредит будет выдан. А еще он попросил меня отвезти его в аэропорт. Завтра, к десяти утра. Так что разбуди меня пораньше.
— А водитель его где?
— У водителя торжество, — мрачно ответил Андрей.
— Ах, у него торжество, — не без язвительности заметила Татьяна. — А ты, значит, вместо лакея-ординарца. Так?
— Слушай, — раздраженно повернулся к жене Андрей, — у тебя что, зубы болят? Кончай, а? Ну, выпили чуть-чуть лишнего, обязательно настроение портить теперь? Чего ты кидаешься? Попросил человек отвезти в аэропорт. Что здесь такого-то, я не пойму?
— Объяснить? — резко ответила Татьяна. — Ради бога. «Человек» — это друг, приятель, просто знакомый. А «начальник» — это совсем другое. Сегодня в аэропорт, завтра обои поклеить, послезавтра за пивком сбегать. Ты сам надеваешь на себя хомут.
— Все, — заявил Андрей решительно. — Закончили. Он попросил, я согласился. Теперь поздно обсуждать.
— Смотри. — Татьяна обиженно поджала губы.
«Девятка» миновала центр и теперь летела к окраине. Промелькнули огни сталинских глыбищ «Аэропорта», «Сокола», началась темная полоса парка. Стрелки на часах перевалили за полночь, машин на шоссе практически не было. Вдруг пошел дождь. Не сильный, но лобовое стекло враз стало мокрым. Татьяна включила «дворники». Щетка заработала одна. Та, что со стороны пассажира. Пришлось время от времени останавливаться у обочины и протирать стекло тряпкой.
— Надо с утра отогнать «Нюську» в сервис, — пробормотала, словно бы про себя, Татьяна. «Нюськой» она ласково именовала «девятку». — Позвони утром Чернозерскому, скажи, что машина не на ходу.
— Разберемся, — буркнул промокший Андрей.
У Покровки они свернули налево и через пару минут подъехали к дому. Выбираясь из салона, Андрей совершенно автоматически посмотрел на темные окна подъезда. Только в квартире Анны Михайловны горел ночник. Темный старческий силуэт невесомо колыхался между стеклом и ситцевой занавеской.
— Надо отсюда переезжать, — задумчиво сказала Татьяна, запирая машину и включая сигнализацию. — Она меня с ума сведет.
— Анна Михайловна?
Татьяна кивнула.
— Никакой личной жизни. Как это она не догадалась дырок в стенах насверлить, чтобы шпионить было сподручнее.
— Что ты накинулась на человека. — Они вошли в подъезд. — Безобидная бабулька. Со странностями, конечно, но у нас таких странных — полстраны.
— У этой «безобидной бабульки» хватка как у бульдога. Вцепится — не оторвешь. И на каждого из жильцов досье толщиной в три пальца. Где-нибудь под кроватью запрятаны, помяни мое слово. Кто во сколько куда ушел, кто во сколько к кому пришел, сколько отсутствовал, сколько пробыл в гостях. С точностью до секунд.
— Ну, мания у нее. Болеет человек. Не обращай внимания.
— Терпеть не могу, когда за мной шпионят, — вздохнула Татьяна. — Ненавижу просто. Иногда такая злость берет, кажется, взяла бы и убила, как Раскольников старуху-процентщицу.
— Ты, Тань, за речью следи. Не приведи господи, божий одуванчик услышит. Враз стукнет куда надо. Мол, в квартире за номером таким-то проживают потенциальные убийцы.
Сказал и осекся. Перед глазами встала картина: таз, до краев заполненный красноватой водой, в которой плавают его, Андрея, брюки. А ведь он еще собирался вынести на помойку перепачканные кровью вещи.
Они шагнули в темноту прихожей. Щелкнул выключатель, и широкий, длинный коридор залил приглушенный свет.
— Слава богу, — с облегчением протянула Татьяна, сбрасывая пальто. — Устала. Вообще я дом люблю больше, чем…
Окончание фразы поглотила невнятность — Татьяна скрылась в спальне. Андрей суетливо огляделся. Пальто и пиджак лежали в ящике для белья, брюки он собственноручно, — точнее, собственноножно — запинал под ванну. Оставалось незаметно сложить вещи в пакет и выскользнуть из квартиры.
В случае чего, подумал Андрей, скажу, выносил мусор. Он на цыпочках прокрался в кухню, открыл шкафчик, в котором хранились хозяйственные принадлежности, и достал пару пакетов для мусора. Следом заглянул под раковину, вытащил мусорное ведро и поменял пакет. Во второй Андрей собирался сложить окровавленные вещи.
Единственный вопрос, на который он не мог дать четкого ответа: «Зачем выбрасывать вещи?» Кровь на пальто и брюках еще не означает, что он кого-то… Вот и выплыло слово, которого Андрей так боялся. «Убил». «Ты действительно в это веришь? — спросил он себя и сам же себе ответил: — Не знаю. Слишком много возникает странных вопросов. Откуда на моей одежде кровь? И о чем говорил старик в черном? „Это вы убили их всех“! Кого „их“? И сколько этих таинственных „их“? С другой стороны, стоит ли верить трепу какого-то сумасшедшего старика?»
Последняя мысль облегчения не принесла. Андрей мог сколько угодно делать вид, что ему все равно, но факт оставался фактом: старику удалось его напугать. Поселить в голове двух белых червей: тревогу и страх. И они усердно точили его, Андрея, мысли, прогрызая насквозь. Как бы там ни было, не стоит оставлять окровавленные вещи в квартире.
Он прокрался в ванную, осторожно включил свет и бесшумно закрыл дверь на щеколду.
Поставив мешок с мусором на пол, Андрей потянулся к сетчатому пластиковому ящику для белья, ухватился за крышку, потянул осторожно. Та едва слышно щелкнула и поддалась. Андрей перевел дух. По его лицу густо тек пот. Надо же, а он-то думал, что почти не волнуется.
Шаги в коридоре. Андрей застыл, словно памятник с эпическим названием: «Ужас растерянности». Прислушался, почти не различая звуков, кроме противного звона в ушах да громового биения собственного сердца. Нет, показалось. Он запустил руку в корзину, и… из жара его бросило в холод. Пальто исчезло. Пиджака тоже не было, но почему-то именно отсутствие пальто поразило Андрея больше всего. Он, уже не таясь, откинул крышку. Нет, сверху лежит аккуратно свернутое постельное белье. Может быть, подумалось ему, ты сунул их ПОД белье, просто забыл в спешке? Надеясь на чудо, Андрей принялся ворошить пододеяльники, простыни и наволочки. Пальто исчезло. Пиджак тоже. Он опустился на колени, заглянул под ванну. Собственно, Андрей увидел именно то, что ожидал увидеть. То есть ничего. Брюки исчезли вместе с пальто и пиджаком. Кто-то побывал в квартире, пока он сидел за столом у Чернозерского. Этот таинственный «кто-то» спокойно открыл дверь — не взломал, а именно открыл, — вошел, забрал окровавленные вещи и вышел, заперев входную дверь на замок.
— Ты чай будешь? — донеслось из коридора.
— Я… — начал было он и осекся.
Меньше всего Андрею хотелось, чтобы Татьяна застала его в ванной. Нет, сам по себе данный факт удивления у нее не вызвал бы, если бы не один маленький штрих — пакет с мусором.
— Ты в ванной? — Татьяна остановилась у двери.
— Да, я… понимаешь, что-то мне нехорошо вдруг стало. Не стоило пить последние три рюмки. Похоже, они-то меня и добили.
— Но теперь-то все нормально? Или плохо еще?
— Теперь нормально.
Андрей судорожно сунул пакет с мусором под ванну. Хорошо, импортный, запах не пропускает. Подумалось вдруг: «А что, если у нас под ванной маленькая аномальная зона? Глядишь, пакет тоже „рассосется“ сам собой?» Он отодвинул щеколду.
Татьяна посмотрела на мужа не без тревоги:
— Выглядишь ты, честно говоря, неважно. И лоб весь в поту. Может, врача вызвать? Вдруг это отравление.
— Смеешься? — Андрей попытался улыбнуться. Вышло бледновато. — Просто выпили лишнего. Вот и все.
— Да уж. Судя по тебе, выпили вы солидно, — согласилась Татьяна, внимательно глядя на него. — Давай-ка я аспирин разведу.
— Разведи, — согласился он.
Татьяна кивнула и ушла в кухню. Послышался звук льющейся воды. Стукнула дверца шкафа. Андрей тоже пустил воду, умылся и сразу почувствовал себя лучше.
Конечно, в его случае аспирин не решит проблему, но и не помешает. К тому же забота о муже совлечет Татьяну. Хотя чего уж теперь-то? Вещи все равно пропали. Андрей подумал, что надо бы вызвать милицию, но как им объяснить случившееся? «Кто-то забрался ко мне в квартиру и стибрил пальто и костюм. Да узнать-то их нетрудно. Они кровью пропитаны аж до подкладок». Смешно. Хотя смех, надо заметить, черный. Тогда к кому обратиться? И тут он понял к кому. К ТриТэ.
ТриТэ в банке называли начальника службы безопасности. По инициалам. Полное же имя ТриТэ было — Тимофей Тимурович Третьяков. В прошлом сотрудник правоохранительных органов, ТриТэ, наверное, смог бы что-то посоветовать Андрею. Да и определить, взламывали замок или нет, для него скорее всего проблемы не составит.
И еще… Андрея беспокоил сам факт исчезновения вещей. В связи с этим возникало три вопроса. Вопрос номер один: зачем вещи понадобились похитителю? На этот вопрос существовал лишь один рациональный ответ: «Для шантажа». Но раз кто-то знал о существовании вещей, значит, этот кто-то должен был знать и то, почему на них кровь. Логично? Вполне. Вопрос номер два: человек, проникший в квартиру, должен был ЗНАТЬ, что вещи еще не выброшены. Выходит, он следил за Андреем? Но Андрей не заметил слежки.
Ну и, наконец, третий вопрос: что, черт побери, делать с пакетом мусора, лежащим под ванной?
Упс, — хлопнула дверца ящика под раковиной. Татьяна выбросила пакетик из-под аспирина. Трехсекундная пауза. Затем магниты, удерживающие дверцу, щелкнули еще раз. И еще одна пауза, на этот раз короткая.
— Андрей?
— Да, — отозвался он.
— Ты не забирал мусор?
Андрей на секунду замялся.
— Нет, — наконец ответил он.
А что ему было отвечать? «Я забрал мусор и спрятал под ванну. Он до сих пор там лежит, можешь проверить». Так, что ли? Тогда Татьяна точно решит, что он псих.
— Подойди, пожалуйста, в кухню. — В голосе жены прорезались ноты беспокойства.
Андрей закрыл воду и прошел в кухню. Татьяна стояла у раковины и смотрела на открытую дверцу отделения для мусора.
— Посмотри.
Он заглянул под раковину. Ничего особенного. Только ведро, в котором одиноко упокоился бело-зеленый пакетик из-под «бауэровского» растворимого аспирина.
— И что?
— Ведро.
— Я вижу.
— Оно пустое.
— Ну и что?
— Когда мы уходили в гости, в нем был мусор.
— Да? — старательно имитируя изумление, протянул Андрей и снова заглянул под раковину. — Куда же он делся?
— Я тоже хотела бы это выяснить, — заметила Татьяна.
— А-а-а! — едва ли не радостно всплеснул руками Андрей. — Наверняка Ольга Львовна заезжала и вынесла.
— Хорошо, если так.
— Тань, ну подумай сама, кому нужно воровать мусор? Ладно бы еще что-то ценное украли, а то мусор… К тому же дверь не взломана и замок в порядке.
Забавно, отстраненно подумал Андрей. Он должен убеждать собственную жену в том, что в квартире никого не было, в то время как ему абсолютно точно известно, что в ней кто-то был.
— Я позвоню Ольге Львовне утром, — решительно заявила Татьяна.
Такого поворота Андрей не ожидал.
— Ты представляешь, как будешь при этом выглядеть?
— Мне плевать.
Если уж Татьяна что-то решала, сдвинуть ее было невозможно.
— У нас украли мусор! Ольга Львовна точно решит, что ты «с приветом».
— Возможно. Если, конечно, мусор вынесла она. А если нет… Кстати… — Татьяна посмотрела на мужа. С прищуром, как через прорезь прицела. — Почему ты меня так настойчиво отговариваешь?
— Да, господи, звони ради бога! — криво усмехнулся Андрей. — Звони. Если тебе все равно, Что о тебе станут думать окружающие.
— Договорились.
Татьяна повернулась и пошла в комнату, а Андрей засеменил следом, продолжая говорить на ходу:
— Между прочим, ты мне сегодня весь вечер намекала, что я ненормальный, а сама ведешь себя как последняя дура.
— Наверное, — легко согласилась Татьяна. — Но я хочу знать, что происходит в моей квартире. Кто здесь был, как он сюда попал и по какому праву он забрал МОЙ мусор? И давай не будем больше об этом. Завтра утром я позвоню Ольге Львовне, и, надеюсь, все выяснится.
Она вошла в спальню, а Андрей остался стоять на пороге. Он шумно вздохнул, потер лицо. Ну вот, теперь вместо одной проблемы у него появились две.
В дверь деликатно постучали, и в кабинет шагнул Русницкий. По его чрезвычайно довольному виду можно было понять, что он выполнил поручение, причем сам оценивает исполнение не меньше чем на «шесть с плюсом».
— Разрешите? — привычно бормотнул лейтенант.
— Так ты уже вошел, — отозвался Волин и указал на свободный стул.
Лейтенант занял свое место, стрельнул взглядом в «кожаного» Пашу, затем в Скобцова.
— Ну что? — спросил последний с нетерпением. — Вы разговаривали со служащими? Что они вам сказали? Они подтвердили мой рассказ? Подтвердили?
Русницкий не ответил. Вместо этого он вопросительно посмотрел на Волина.
— Ну что? — поинтересовался тот.
По тактике ведения допроса полагалось бы удалить задержанного из кабинета, но Волин прекрасно понимал, что информация о любовных похождениях Светланы Вихревой подтвердится. Это в том случае, если Скобцов не убивал этих девиц и говорит правду. Если же он — убийца и лжет, то информация подтвердится тем более.
В принципе Волин отдал распоряжение о проверке данного факта больше для порядка, чем по необходимости. Тем более что ни подтверждение, ни опровержение оного ничего следствию не давало.
— Я побеседовал с несколькими служащими банка. Большая часть замыкалась, стоило мне заговорить о семье Чернозерского. — Русницкий улыбнулся. — Вы знаете, как это обычно бывает. Мол, ничего не знаю, ничего не видел.
— Ну да, — согласился Волин, открывая «колдун» и чертя на страничке абстрактный узор. — Это понятно. Мы пришли и ушли, а им в этом банке еще работать.
— Точно, — кивнул Русницкий. — Но один человек разговорился. Начальник отдела кредитов. Симпатичный такой старикан. Он подтвердил, что Светлана «гуляла» не просто часто, а очень часто. И еще сказал, что… — лейтенант посмотрел на Скобцова, — ситуация с Андреем Даниловичем была лишь вопросом времени.
— В каком смысле?
— В прямом. Он не верит в официальную версию. «Кто угодно, только не Андрей», — так и сказал.
Задержанный улыбнулся. Ему, наверное, казалось, что к мнению постороннего человека Волин не может не прислушаться. Скобцов сразу выпрямился на стуле, как будто сам папа римский обеспечил его алиби, оглянулся и… наткнулся на насмешливый взгляд Паши. Легкая язвительная улыбка, блуждавшая по губам оперативника, немного его отрезвила. Во всяком случае, Скобцов старался больше на Пашу не смотреть.