Глава 16
МЕРТВАЯ СОБАКА
С самого утра телефон в новом колосовском кабинете начал звонить не переставая. Подробности гибели Владимира Базарова, оказывается, интересовали очень многих людей. От редакторов двух влиятельных столичных изданий до секретаря правления строительной фондовой биржи, от министерского начальства до каких-то представительств холдинговых, трастовых и прочих компаний. Всех любопытных, естественно, кроме министерского начальства, Колосов вежливо посылал подальше. Последним позвонил некто господин Свиридов, представившийся как начальник отдела инвестиций компании «Нефть и газ России», и пожелал лично встретиться с правоохранительными органами по делу о гибели «его друга и коллеги, управляющего делами отдела администрирования компании Владимира Базарова». Свиридова Колосов не послал – это был полезный, в смысле информации, человек. Они договорились, что Свиридов к двенадцати подъедет в Раздольский ОВД.
До встречи еще оставалось время, и Колосов решил зря его не транжирить, а съездить в… Скажи он Спицыну или кому-то другому, куда именно собирается и что хочет выяснить в такую минуту, его бы, наверное, сочли тронувшимся от перенапряга. Поэтому делиться своими планами он ни с кем не стал, только предупредил дежурного, что скоро будет.
Ему не терпелось взглянуть на то, что, по странной прихоти мыслей, с некоторых пор не давало ему покоя. И предмет его интереса большинству его коллег показался бы весьма оригинальным.
Дорога вынырнула из леса, прошла берегом Клязьмы, снова рассекла хвойный бор на две половины. Дорожный указатель выдал справку, что до Мебельного поселка – два километра. Прямо по курсу маячила скромненькая автозаправка. Колосов подрулил и выключил мотор. Хозяйка бензоколонки, средних лет пепельная блондинка, стояла рядом с бойким мужичком в потертой кожанке, оживленно о чем-то толкуя. Средство передвижения мужичка, по виду бывалого и разбитного шофера, стояло на обочине – грузовичок-»бычок» с надписью на борту: «Грузоперевозки. Круглосуточно». Колосов прервал беседу банальнейшей просьбой насчет бензина.
– Красота тут, тишина, – мечтательно вздохнул он. – Только лес кругом. Не страшно тут одной? – Он улыбнулся блондинке.
– Защитников пруд пруди, девать некуда, – усмехнулась та.
– Прошлый раз я проезжал… собачка тут у вас имелась злющая, – Колосов указал на пустой вольер при въезде на бензоколонку. – Что-то не вижу больше. Как порода называлась? Ну прямо дракон! Еще щенков хотел попросить при случае. У меня дом в деревне, сторож нужен, – откровенничал он.
– Сгинул наш Казбек. Уж такой был пес! Бывало, встанет на дыбки – так выше меня ростом, – женщина не торопилась возвращать талоны на бензин. – Сгинул, нету теперь.
– Отравили? Или машина сшибла? – полюбопытствовал Колосов равнодушно.
– Какая машина! Это… Я сама, конечно, не видала, напарник мой тут был. Мы же частные теперь, работаем сутками, хозяин не велит время терять. Ну так вот. Сидел напарник, рассказывает, тут вот, на стуле. Время уж к ночи. И вдруг Казбек словно взбесился: лает, рычит. Напарник в окно выглянул – вроде никого. Потом побрехал-побрехал Казбек, умолк. Ну, тут время пришло кормить его, мы ему остатки отдаем, что с собой приносим. Напарник-то, разиня, возьми и отвори дверь вольера, руки, вишь, у него были заняты, миску Казбеку нес. А тот ка-ак сиганет, парня чуть не сшиб, через дорогу и в лес. Только его и видели.
– Может, почуял кого? Или свадьба собачья гуляла, – шофер «бычка» подмигнул. – Они, Кланя, когда это самое дело почуют, ужас как бесятся.
– Не знаю, что за свадьба, не иначе леший ее в лесу справлял, – женщина вздохнула. – Дня через два пришли пацаны с Мебельного. «Ваш Казбек, – говорят, – в овраге за мостом валяется. Задушен. Голова у него набок свернута».
– Может, зверь какой? – предположил шофер. – Хотя какие в вашей задрипанной Москве звери… Ну лоси если только. Лось, ежели шарахнет копытом по черепу, ни одна псина не сдюжит.
– Не слыхала я что-то про лосей. Сколько литров будете брать? – осведомилась женщина у Колосова.
Тот попросил полный бак. Примерно через полтора километра после поворота на Мебельный разбитый дождями проселок привел его к мосту через овраг, пробитый в лесу талыми потоками воды при разливах Клязьмы. Колосов вышел из машины. Тишина. Темный, словно игрушечный, сказочный лес. Молодая майская травка. Бабочки вовсю порхают над одуванчиками. Покой, нирвана. Где-то внизу, на дне оврага, булькал, журчал ручей. Колосов сошел с дороги и углубился в чащу. Земля под ногами тут же пошла под уклон. Скользя по глине, держась за стволы, он начал осторожно спускаться. И почти сразу же ощутил тошнотворный запах падали, становившийся все более сильным. Смердящий собачий труп скоро обнаружился в зарослях лопухов и молодого папоротника. Роились зеленые мухи. Никита извлек из кармана резиновые перчатки, дар эксперта Новогорского, проклятая резина склеилась. Он нагнулся над грудой гниющей плоти. И правда, здоровенная псина была этот Казбек – московская сторожевая или какая-то близкая ей помесь. Рыжая шерсть клочьями, покусы… Опять, что ли, барсук постарался? А может, хорьки-падальщики? Он коснулся изуродованной гниением собачьей морды. Потянул голову на себя, потом повернул вправо, влево. Череп целехонький, никаких тебе ударов от лосиных копыт, а вот шея…
Снял перчатки, зашвырнул их в кусты. Полез по склону назад к машине. Казалось, смрад обволакивает с ног до головы, липнет к коже. Никита снял куртку и сунул ее в багажник. Пусть запах бензина поработает, а то явишься в отдел как со скотобойни.
Сверкающий синий «Вольво» Свиридова он увидел сразу же, едва въехал во двор отдела. Слишком уж выделялась иномарка на фоне облезлых «газиков»-»канареек» и чахлых «Жигулей» с синей полосой на борту. Сам господин Свиридов, толстый, лысый, апоплексического вида мужчина, не выходил из машины и сквозь стекло брезгливо созерцал здание ОВД. На встречу он явился вместе с охранником и шофером. Колосов пригласил их в свой кабинет. Что ж, у них, наверное, было о чем поговорить.
Глава 17
ОТЕЦ И СЫНОВЬЯ
Решив перебраться в Раздольск, поближе к происходящему, Катя с ходу приступила к претворению планов в жизнь. Выпросила у начальника командировку. Тот препятствовать не стал: «И правда, ничего путного ты сейчас в Главке не высидишь. Отправляйся на землю». В помощь Кате был даже отряжен один из телеоператоров. Проблема, однако, заключалась в двух трудноразрешимых вещах: в бензине – каждый день в дальний район ездить на пресс-центровской машине никакого лимита не хватит. А если там разбивать «постоянную штаб-квартиру» – то где ночевать? Не в отделе же, подобно спартанцу Колосову? Но Катя по присущему ей легкомыслию считала, что все препятствия как-нибудь рассосутся сами собой. Не в Сибирь же она собирается, а в Подмосковье. Слава богу, автобусы туда ходят, электрички. Или душечка Мещерский подвезет, или же…
Об обстоятельствах гибели Владимира Базарова она действительно прочла в утренней сводке происшествий. Краткие сведения, скудные. Мало ясности. Много вопросов. Покончив с оформлением командировки, распихав кое-как все срочные заказы на статьи по редакционным папкам, Катя начала с нетерпением ходить из угла в угол кабинета, ожидая звонка от Дмитрия. Собственно, в помощницы к убитому горем близнецу при его визите в Раздольский ОВД она напросилась не случайно. Это был не благородный жест с ее стороны, а банальный расчет.
Перед отъездом еще предстояло сделать несколько неотложных звонков. Отец Кравченко, Андрей Константинович, уже знал о несчастье и был «потрясен». Потрясен был и Мещерский – он сам позвонил Кате. Он весьма церемонно сообщил, что, «несмотря на свою занятость, он сегодня в их с Димкой распоряжении». Катю компания Мещерского во время будущей поездки вполне устраивала. Во-первых, они с Колосовым друзья, и, возможно, Сережа узнает от него то, чего никогда не узнать ей. А во-вторых… во-вторых, ей просто не хотелось оказаться с Дмитрием наедине в машине, потому что… Когда она думала об этом самом «потому что» – только тяжело вздыхала. При этом ее всякий раз охватывали противоречивые чувства. Самым сильным из которых была досада на Кравченко – уехал не вовремя, бросил, и вот приходится…
Дмитрий объявился ровно в три часа. Звонил уже из бюро пропусков в приемной Главка.
– Катя, я у вашего подъезда. Мы с Сережей здесь. Спускайтесь. Вы не передумали ехать? Нет? Тогда спасибо. Лиза звонила с дачи. Хочет вас видеть. Хочет, чтобы мы ее оттуда забрали.
– Почему? – опешила Катя. – Что с ней?
– Это не телефонный разговор.
По дороге сначала молчали. Дмитрий выглядел усталым и бледным, но держался хорошо. Катя, украдкой за ним наблюдавшая, только диву давалась: неужели этот сдержанный, холодно-вежливый образец столичного яппи – тот самый сломленный горем парень, что рыдал на ее плече ночью? Скрытое волнение Базарова проявлялось только в том, что он весьма нервно и неровно вел машину. Мещерский несколько раз мягко просил его: «Не гони так».
Затянувшееся молчание наконец нарушил сам близнец. На одном из светофоров Катя поймала его пристальный взгляд в зеркальце.
– А я думал, вы просто журналист, – сказал он. – А вы вон где, оказывается, работаете. Серега мне сегодня путь указывал к месту вашей дислокации. И в каком же вы звании, если не секрет?
– Капитан милиции.
– И нравится вам такая работа?
– Да. Иногда. Иногда нет. Как и вам ваша, наверное, Дима. Как и всем.
– Раскидал нас юрфак, Ленинские горы, мда-а… Вы, наверное, по кафедре уголовного права специализировались?
– По кафедре истории государства и права и римскому праву.
Дмитрий присвистнул:
– А стали вон кем. Статьи пишете, книжки, мне Лизка говорила. А я как был цивилист, так цивилистом и остался. Мне отец специализацию выбирал, отец, да… – Он крепче стиснул руль, наклонился вперед. – Я вот о чем сегодня постоянно думаю, Катя. Унизительная все-таки вещь – смерть. Степка вон своим балбесам внушает: красна смерть на поле брани. Прерванный полет орла, «пуля легче лихорадки» и все такое прочее. Накачивает их разной вшивой романтикой. А на самом-то деле… В каком непотребном виде эта самая тварь с косой нам является, а? Дед… каким он мужиком был. И – паралитик. Плакал, смерти у бога просил. Я слушать не мог – уходил из его комнаты. Голосок как сухой листок. Отец… – тут Дмитрий со свистом втянул воздух сквозь зубы, словно ему прижгли йодом открытую рану. – Голый в ванне. Бесстыдно выставленный перед всеми чужими. Я ж даже прикрыть его ничем не мог. Не позволили, осматривали все там эти ваши… Сам сын Ноя был за такой поступок наказан, а я… И вот я все думаю, Катя, а как же я умру, а? Где, в какой яме, в каком дерьме захлебнусь?
– Не стоит об этом думать, Дима, – ответила Катя. – Вы молоды. У вас вся жизнь впереди. Ну, а когда придет час, я уверена, вы встретите его как и подобает настоящему мужчине. Достойно.
Он оглянулся.
– Дим, давай-ка поменяемся. Я поведу машину, а ты отдохни, – предложил Мещерский.
– Все нормально, – Дмитрий поудобнее уселся на сиденье, протянул руку и включил магнитолу: Игги Поп, «Пассажир». – Все под контролем, ребята. Довезу в лучшем виде, не беспокойтесь. И баста с нервами, со всем этим. А то вы, Катя, наверное, смотрите на меня и думаете: что за размазня такая? Только жалуется, только ноет.
– Я совсем не так о вас думаю, Дима, – возразила Катя.
Остаток пути опять прошел в молчании. Только Мещерский изредка отпускал самые невинные замечания насчет погоды. В Раздольске Колосов встретил их в коридоре отдела. Поздоровался с Мещерским так, словно они расстались вчера. А ведь со времени их последней встречи прошло почти полгода.
– Как жизнь, Серж? – только и спросил.
– По-старому, Никит. Никаких особых перемен, кроме как неприятностей. Вот у друга моего горе какое. Познакомьтесь, это Дима, сын Владимира Кирилловича.
Колосов поздоровался с Базаровым за руку, глянул на Катю. Та поняла: ее объяснения ему не нужны. Но ей самой не терпелось для себя разузнать. И немедленно.
– Никита Михайлович, можно вас на одну минуту? – спросила она самым официальным тоном, при этом делая страшные глаза Базарову и Мещерскому: не волнуйтесь, мол, сейчас все выясним.
Колосов молча посторонился, пропуская ее в кабинет. Но дверь закрывать не стал. Она сама толкнула ее ногой. Колосов усмехнулся.
– Ну, здравствуй. Быстро ты по мне соскучилась, Катерина Сергеевна. Вот, значит, какие знакомые у вас в Уваровке. Недурно. Семьями, значит, дружите. А этот чувствительный хлыщ наверняка самый близкий друг, да?
– Никит, что там у них происходит? – не обращая внимания на дерзость, зашептала Катя пылко. – Почему ты и этим занялся? Там что, убийство? Владимира Кирилловича убили, инсценировав несчастный случай?
Колосов, не отвечая, распахнул дверь.
– Ребята, заходите. Тут, думаю, ни у кого секретов нет. А вы… а ты, Катерина Сергеевна, сядь вот сюда в угол – тут из окна не дует. И помолчи, бога ради.
Итак, ей заткнули рот, причем в самой грубой форме. А она-то еще хотела, опираясь на свои «связи», походатайствовать за «чувствительного хлыща», попутно прояснив кое-какие свои сомнения. Нет, ну каков все-таки тип, этот начальник «убойного»! Ну, она ему припомнит, погоди же. Дмитрий придвинул свой стул к Кате. Сделал это нарочито демонстративно.
– Я хочу знать, получили вы уже результаты… вскрытия? – Он задал вопрос так, словно был в этом кабинете самым главным.
– Получили. Уже, – Колосов покосился на пачку отксерокопированных листов на столе. – Быстро медики работают. Вот что значит персональный диспансер в Центральной клинической. Наш патологоанатом присутствовал, все исследования проведены в соответствии с законом.
– И? И что? – Базаров вскинул голову.
– Сначала я бы хотел, чтобы вы, Дмитрий, ответили на некоторые мои вопросы. Это необходимая формальность. Ночью мы с вами не успели побеседовать. Вам было плохо.
– Со мной было все нормально.
– Ну, не удалось, ладно. Может быть, вы хотите, чтобы при разговоре не присутствовали…
– Сергей ваш друг, как я понял, и мой тоже. И тут никаких секретов нет, вы правильно заметили. – Дмитрий положил руку на спинку Катиного стула. – Что вы хотите узнать?
– Мы выписали две повестки – вам и вашему брату Степану. Почему вы приехали без него?
– Степка не может сейчас. Он… пожалуйста, не вызывайте его, не тревожьте. Смерть папы, – Базаров запнулся. – Мой брат недавно оправился после тяжелой болезни. Мы только что похоронили деда. Степан очень переживает. Я вам отвечу за него. На любые ваши вопросы отвечу.
– Ладно. Не будем вызывать, – Колосов, к удивлению Кати, вдруг легко согласился. – Сегодня днем сюда приезжал Свиридов Аркадий Григорьевич.
– Это я его просил приехать. Извините, вас Никита зовут? А то неудобно без имени обращаться, невежливо. – Базаров выдавил некое подобие бледной улыбки. – А как по отчеству?
– Для друзей я просто Никита. Итак, Дима, скажи мне вот что, – Колосов плавно перешел на «ты». – Как я понял со слов Свиридова, твой отец полгода как уже по собственной инициативе ушел из руководства компании по причине пошатнувшегося здоровья.
– Да. Он состоял лишь в наблюдательном совете, уступив Свиридову свою долю акций.
– А каким процентом акций Владимир Кириллович владел в «Нефти и газе»?
– Двумя процентами.
– Вы, Дима, служите в той же самой фирме, у вас совершеннолетние братья, почему же ваш отец предпочел продать свою долю, а не ввести вас в дело?
– Акции – бумага. Они что-то значат в нашей стране только в тех руках, которые, образно говоря, жмут на нужную кнопку. Приносят доход только тем, кто имеет определенный финансовый вес, связи, доступ к информации, благодаря им власть, чтобы разумно ими распоряжаться. Все это в избытке было у отца. У нас же с братьями… Отец считал, что мы не сможем правильно и выгодно распорядиться этой частью акционированной собственности. Мы молоды, нас в определенных кругах пока не принимают всерьез. Да нас просто бы кинули при случае, и все. Поэтому он решил, что разумнее оставить в наследство семье деньги, вырученные от продажи доли. Я поддерживал его в таком решении. Братья тоже не имели ничего против.