– А ваш дядя Валерий… в случае смерти брата он получил бы что-то?
– Нет. Отец написал завещание. Помимо денег, он распорядился также и своей частью имущества деда – квартира, дача тут неподалеку, коллекции монет, картин, ну и по мелочи. Все завещалось нам: Степану, мне и Ивану. В равных долях.
– Дима, ответьте, пожалуйста, теперь на такой вопрос: это ваша электробритва? – Колосов стелил мягко, но что-то в этой змеиной мягкости заставило Катю насторожиться.
– Нет. Бритва просто лежала в ванной. Я даже не помню, кто ее принес. Ею пользовались все, кому это было нужно.
– Но вы пользовались чаще других?
– Возможно.
– В воскресенье, например, после девяти дней… Вы не обратили внимания на исправность провода?
– Провод был исправен. Я бы не стал пользоваться неисправным электроприбором, я очень аккуратен в таких вещах. Поверьте мне.
– Ясно. Отца в ванне обнаружили вы… ты обнаружил? И ты выдернул вилку из розетки, отключил электроприбор?
«Они уже провели дактилоскопическую экспертизу, на бритве Димкины отпечатки есть, – отметила про себя Катя. – То-то Никита в него вцепился. А отпечатки Владимира Кирилловича там были или же…»
– Дима, а вас не удивило, что отец задумал бриться на ночь глядя? – тихо спросил Колосов.
«Есть отпечатки отца, – снова подумала Катя. – Обнаружены. Только что-то я не пойму, куда он клонит. Почему из круга вопросов он намеренно выключил Степана? Почему вообще не спросит, где находились близнецы, когда их отец в ванной…»
– В тот миг, когда я увидел это… Мне не удивляться следовало, Никита… а голову себе о кафель разбить, – Базаров стиснул кулаки. – Я не знаю, зачем папа стал это делать. Поступок, лишенный логики. Возможно, и так, а возможно… Но вообще-то, разве существует какая-то логика в этих несчастных случаях? Кстати, это уже не первый раз в нашей семье, когда неисправная техника становится причиной…
– Несчастья? А кто еще пострадал? Когда? Степан? – спросил Колосов. – Вы говорили, он болел…
– Ванька. С Ванькой вечные истории приключаются, – Дмитрий поморщился. – У него в машине отказали тормоза. Весной это было, слава богу, асфальт был сухой. Он чудом не пострадал. Машину, правда, вдребезги… Подарок отца… С тех пор даже за руль не садился, не может себя заставить.
– Я говорил сегодня ночью с вашим Иваном. Мне показалось, ваш младший брат, Дима, хм… не очень-то вас, старших, жалует и любит.
– Еще бы! Еще бы нашей домашней Линде Евангелисте нас любить и жаловать! – Дмитрий зло улыбнулся. – Весь в свою маман уродился, та отцу почти открыто изменяла, стерва.
Катя чувствовала, как в нем снова нарастает ночная истерика. Ей хотелось положить руку ему на плечо, успокоить, но… Она лишь вздохнула.
– Щенок, – Дмитрий опустил голову. – Сколько горя отец из-за него вынес. Думаете, легко, приятно было старику осознать, что сын – не сын, не мужик даже, а проститутка, которую все, кому не лень, в задницу трахают? Степка – брат мой – человек прямой. Чуть что, сразу в ухо, так привык с молодежью разговаривать, у них чуть не до драки доходило иногда. А я… сколько я с этим слизняком мучился! Отец просил. С девицами его знакомил, к сексопатологу таскал, психоаналитика откопал, убеждал, умолял, Христом богом просил не позорить нашу семью! В этом году Ваньку на первый курс юрфака приняли, отец деньги заплатил. Так он бросил учебу после первого же семестра! Снова связался с этой своей попсовой кодлой. Студию они музыкальную организовали, как же! Щенки! В апреле, после случая с машиной, он вообще из дома смылся. Снял квартиру с этими своими королевнами с периферии. Отец меня умолял вызволить его из этого бардака, а я… Что я мог? Не за шиворот же было его оттуда тащить?
В кабинете воцарилось неловкое молчание. Колосов хмыкнул.
– Отец свое здоровье на Ваньке сорвал. Это факт, – устало закончил Дмитрий. – Как он страдал, только мы со Степкой знаем. И этого скотства мы Ванечке нашему никогда не простим. И он это отлично знает. Потому и ненавидит нас.
– Ну ладно, мда-а… Формальности… Покончили мы с формальностями, Дима. Прости, если причинил тебе боль… – Колосов придвинул к себе результаты судебно-медицинского исследования трупа. Помолчал секунду, а потом спросил: – Скажи мне: когда стало точно известно, что отец болен раком?
Катя вжалась в стул, затаила дыхание. Это еще что такое?
– Зимой. В феврале. Папа сначала в ЦКБ лег, потом ездил в Швейцарию на консультацию. – Дмитрий провел рукой по лицу, словно сдирая липкую невидимую паутину. – У него обнаружили рак поджелудочной железы. Это неоперабельно, так сказали. Вообще, ни при каких условиях для него… В апреле он снова лег в клинику ненадолго и… Никита, скажите ради бога… скажи мне правду: это ведь не несчастный случай? Он сам… сам это с собой сделал? Да?
Колосов хмуро пролистал подшивку документов.
– Возможно, Дима, это было и совпадение – несчастный случай, но… На проводе возле разрыва оплетки обнаружены его отпечатки пальцев. Ваш… твой отец мог намеренно сам сдернуть эту оплетку перед тем, как… Согласись, бриться в ванной, наполненной водой, он ведь техническое образование имел, да… Вот тут врачи пишут, что злокачественная опухоль была уже в той стадии, что… В общем, ему оставалось жить максимум месяц, а то и меньше. На таблетках. Ведь он уже начал принимать обезболивающее?
Дмитрий кивнул. Он сидел сгорбившись, напоминая больную нахохлившуюся птицу с перебитыми крыльями.
– Возможно, ваш отец боялся мучительной смерти. И выбрал быстрый конец. Поражение электротоком, мгновенный паралич дыхательного центра и… Некоторые в таких случаях стреляются, а некоторые…
– Могу я вас попросить об одолжении? – Базаров смотрел в пол. – Пусть никто, кроме нашей семьи и близких, не узнает, что, возможно, папа сам… Пусть для всех это будет несчастный случай.
Колосов встал.
– Сделаю, что смогу. К вам и вашей семье у нас больше нет вопросов. Можете забирать тело из морга. Похороны, ну и все, как полагается… Один, последний вопрос, можно? Вы с братьями… вы с самого начала думали, что ваш отец, возможно, сам это сделал?
Базаров как-то судорожно мотнул головой – жест можно было истолковать и как согласие, и как отрицание.
– Потому я просил не трогать Степку, – сказал он хрипло. – Он сильнее всех переживает ЭТО.
Колосов вышел проводить их во двор отдела. У машины Базарова Катя неожиданно увидела Лизу Гинерозову. Видимо, та приехала с дачи в Раздольск по предварительной договоренности с близнецом. Лиза стояла, опершись на багажник. Отчего-то она была в черных солнцезащитных очках, хотя день, ветреный и пасмурный, к тому мало располагал. Кате она кивнула и хрипло сказала одно только слово: «Привет».
– Сейчас поедем, – сказал ей Базаров. – Я тебя отвезу. А где Степан? На даче?
Лиза помотала головой и шмыгнула в машину. Очки она упорно не снимала.
– Ваш брат, говорят, держит тут в Отрадном спортивную школу. Ничего, если я на днях туда загляну? – спросил Колосов самым дружеским тоном.
– Пожалуйста. Он не будет против. А может, мы с вами…
Дмитрий так и не успел ничего спросить, потому что внезапно их прямо оглушил истошный женский визг. К отделу подрулил «газик»-»канарейка». Катя увидела, как оттуда выпрыгнул участковый Сидоров и начал выволакивать из салона дико кричавшую женщину. По виду сущую бомжиху – грязную, оборванную, растрепанную. Та орала, отбивалась, судорожно цеплялась за сиденья, за дверь машины.
– В чем дело? – спросил Колосов, узнавая в нарушительнице порядка ту самую бродяжку Синеглазку Симу, которую видел в толпе зевак на месте убийства Гранта.
– Да по протокольной ее! Совсем рехнулась баба, – Сидоров наконец-то изловчился, ухватил бомжиху за шиворот и правую руку. – На станции среди бела дня юбку задирает, к мужикам пристает. Обострение психики у нее, истерия. Начальник приказал убрать это непотребство – там люди, дети. Пока вопрос с госпитализацией не решится, то к нам. Да стой ты, Серафима, спокойно! Не укушу я тебя.
Бомжиха на секунду умолкла. Взгляд ее тусклых глаз скользнул по Колосову, Кате, Мещерскому. Вдруг глаза ее расширились, дико округлились. Она дернулась и начала бешено вырываться.
– Оборотень! – заорала она, тыча грязным пальцем в Дмитрия. – Кровью залит весь… Держите его, не то убегет! Убегет – загрызет! В лесу, в чаще обернется – перевернется… Оборотень, оборотень! Шерсть свою наружу вывернул, смотрите, не упустите его, пока он человеком смотрит! – На губах ее заклокотала пена, она испустила страшный крик и выгнулась вся дугой на руках у ошеломленного Сидорова. Тот поволок ее в отдел, крича дежурному, чтобы ему помогли.
– Сумасшедшая, – Колосов повернулся к Базарову. – Эпилептичка, наверное.
Дмитрий с брезгливым любопытством смотрел вслед бомжихе.
– А почему оборотень? – спросил он. – Это ведь она меня испугалась. Какой причудливый бред, надо же.
Катя вздрогнула. Ей вдруг стало жарко: кровь прилила к щекам. Она судорожно вцепилась в рукав Мещерского.
– Ты что, Катюш? – спросил он удивленно. – Тоже испугалась, что ли?
На обратном пути в Москву Мещерский вполголоса рассказывал Базарову о Колосове:
– Отличный парень этот майор. Давно его знаю. Всегда поможет, если что.
– Ребят, а у меня все из головы не идет эта сумасшедшая, – признался Базаров, когда фонтан вынужденного красноречия Мещерского иссяк. – Ведь это меня она испугалась. Отчего? И почему оборотень? Что за чушь такая?
Дмитрий взглянул в зеркальце на Лизу. Та упорно смотрела в окно.
– Лиз, ты вообще как? Тебя куда, в Строгино к вам или к родителям? – спросил он.
– К родителям. – Голос Лизы поразил Катю. Что это с приятельницей? Неужели она так переживает из-за смерти свекра? – Сил моих больше нет, Димка. Все закончилось. Финита ля комедия.
– Хочешь, я с ним поговорю? – спросил Базаров тихо.
– Нет, не смей, не лезь! – Лиза подалась вперед, схватилась за спинку сиденья. От резкого движения очки с ее носа свалились на пол. И тут Катя увидела… Тональный крем, густо наложенный на кожу, не мог скрыть под глазом Лизы огромный фиолетовый синяк и глубокую ссадину на виске. Гинерозова быстро наклонилась за очками. Снова отвернулась. Руки ее дрожали, когда полезла в сумочку за сигаретами. «Когда это Лизка курила?» – подумала Катя. Однако вопросов задавать не стала. Этих самых вопросов накопилось вдруг столько… Однако торопиться со своими вечными «сто тысяч почему» не стоило. Сначала требовалось все хорошенько обдумать и…
Глава 18
ПРОБЛЕМЫ ЛИКАНТРОПИИ
– Дима, пожалуйста, высадите нас с Сережей у метро «Измайловский парк», – неожиданно для Мещерского Катя ткнула в проплывающее мимо них здание станции, залитое огнями зажигающихся вечерних фонарей. – Мы обещали на обратном пути навестить одного больного приятеля. Извините, но это срочно.
– Какого приятеля, Катя? – Мещерский был само непонимание и недовольство.
– Андрюшу Галкина. У него же спортивная травма, – выпалила Катя, не моргнув глазом. – Ты что, разве забыл?
– Н-нет. А ты уверена, это сегодня?
– Дима, пожалуйста, во-он там остановите, – Катя ласково улыбнулась Базарову. Пока она прощалась с ним и Лизой, выражала соболезнование, просила держаться и не падать духом, звонить, если что, Мещерский ей лишь поддакивал. Когда же машина Базарова, скрылась из виду, он заметил:
– Во-первых, Андрюха из Измайлова давно смылся, квартиру поменял с доплатой. А во-вторых, его в Москве вообще сейчас нет. Он группу туристов в Тунис сопровождает, вернется недели через две. Впрочем, если тебе понадобился предлог, чтобы…
– Галкина в Москве нет? Вот досада! – Катя засунула руки в карманы летнего пиджака. – Что ж ты мне раньше не сказал!
Мещерский только вздохнул: и он же еще виноват! Галкин – старинный приятель и соратник по Столичному географическому клубу – слыл среди своих друзей отчаянным оригиналом. Работу в туристической фирме он ухитрился совмещать с преподаванием на курсах тибетской медицины и космической биоэнергетики. Как и многие другие, он чувствовал в себе наличие недюжинного экстрасенсорного дара, а также пылко увлекался всяческой мистикой. По сути же дела он являлся для своих друзей ходячей энциклопедией и неистощимым кладезем информации по самым разным вопросам истории религии, философии, культуры, востоковедения, мифологии и этнографии. Катя обожала толковать с Галкиным, когда встречалась с ним на вечеринках у Мещерского. Как никто другой, Андрюша умел занимательно пугать ее рассказами про ведьм, колдунов и чародеев, до мельчайших подробностей прослеживать генеалогическое древо героев «Илиады» или сообщить рецепты ведической кухни для похудения.
– Вот досада-то, Сереженька, – Катя топнула каблуком по асфальту. – Как назло, уехал. А он нужен мне позарез. И немедленно. Я хочу с ним посоветоваться о…
– О чем? – Мещерский кротко и устало улыбнулся. – Эх, Катенька, с тобой соскучиться невозможно.
– Да, невозможно! Лови частника, Серж, – велела Катя, бросив взгляд на наручные часики. – Время детское. Семи еще нет. И я официально приглашаю тебя на ужин. Помнится, ты нас с Вадькой курицей под китайским соусом мечтал угостить. Отварная курица у меня как раз дома в бульоне плавает. Соус за тобой. Пока будешь вспоминать все его ингредиенты и кашеварить, я кое-какие книжки полистаю, надо кое-что проверить. А за столом обсудим. Договорились?
– Что обсудим? Соус?
– Вон, вон частник тормозит! – крикнула Катя, как всегда уходя от ответа. – И не стесняйся меня – торгуйся с ним, как на восточном базаре. А то тебя вечно эти шоферюги облапошивают, пользуются твоим воспитанием.
Мещерский послушно поспешил к притормозившему «Москвичу», решив, что Катя просто блажит. Возможно, финт насчет Галкина потребовался ей лишь для того, чтобы избавиться от компании Дмитрия Базарова, немного утомившего их своими несчастьями и проблемами и чьи красноречивые «раздевающие» взгляды не мог не заметить только самый наивный лопух.
А примерно в это же самое время в Раздольском ОВД Никита Колосов подошел к стойке дежурного по отделу и попросил компьютерную распечатку всех происшествий по району за последние два месяца. В глубине дежурки за столом восседал участковый Сидоров, только-только закончивший оформление протокольной формы по задержанию свихнувшейся бомжихи. Там же находились и еще человек пять оперативников из тех, что выезжали вместе с Колосовым на происшествие в Уваровку. Они жарко спорили, окончательно ли закрыто дело по несчастному случаю или же следует ждать развития дальнейших событий. Все уже знали о том, что судебно-медицинское исследование трупа Базарова проведено. Однако многие сомненья были даже в выводах экспертов. Самое распространенное мнение было следующим. С такими шишками, как этот фирмач Базаров, так просто несчастный случай не произойдет. У НИХ, кто под этим словечком подразумевался, было не вполне ясно, однако уточнений никто не требовал, манера такая: чуть что, с копыт долой – и взятки кладки. То из окна кто-нибудь вывалится, а потом гадают, имел он, этот летун, отношение к золоту партии или не имел. То кто-то сначала нагребет денег с вкладчиков, организует банк, финансовую пирамиду, а потом инфаркт его в ванне хватит ни с того ни с сего. И ау – плакали денежки вкладчиков. Или вот током кого-то прибьет по неосторожности тоже… И опять для кого-то выгода, а для кого и взятки гладки. И тут наверняка с этим Базаровым что-то нечисто, а? Как вы считаете, товарищ майор?
Колосов хмуро прислушивался к мнениям споривших сторон. Для себя по делу Базарова он уже все решил. Да, происшествие ему по-прежнему не нравилось, но… В глубине души он уже знал: ему как профессионалу, как начальнику отдела убийств в этом случае делать нечего. Снова же уподобляться герою дешевого детектива и изобретать головоломные версии инсценировок несчастья у него пропала охота. И вообще, не до этой семейки ему сейчас было, его интересовало совсем другое, совсем…