Я не против отдохнуть и расслабиться, но в моем понимании это немного иначе. Нет, обычно я еду, не возражая, просто мне не хочется шума и этих разговоров, музыки и танцев. Мне ничего из этого не хочется.
Охота засесть в комнате и весь вечер сочинять музыку, или играть, слушая песни любимых музыкальных групп. Или посмотреть фильм.
Одной.
Бреду, нехотя передвигая ногами. Смотрю на асфальт, оттягивая ремни рюкзака большими пальцами.
Есть люди, с которыми я провожу время: спортивный клуб, состязания, игры, танцы, школа. Но на этом наше общение ограничивается. Странно, что именно сейчас я думаю об этом, хотя раньше пыталась не давать повода для волнения.
“Кого ты можешь назвать своими друзьями?” - один простой вопрос, а голова уже идет кругом, ведь понятия не имею, что ответить. Как-то мама спросила меня об этом за столом. Тогда я соврала, назвав первые пять имен, пришедших в голову. Женщина довольно улыбнулась, сказав, что я могу спокойно приглашать их к нам. Я ответила усмешкой, и больше мы не возвращались к этой теме.
Сворачиваю, выходя на нашу улицу. По разным сторонам дома. Людей не часто встретишь на улице. Обычно это старики. Такое чувство, словно никто вовсе и не живет в этом поселке. А может, это даже к лучшему.
Подхожу к дому. Взгляд цепляет силуэт. Поднимаю глаза, замедляя шаг, когда мужчина в бледной форме улыбнулся, останавливаясь у моей калитки. Недоверчиво щурюсь, ведь он ждет меня, что-то держа в руках:
- Добрый день, юная леди.
- Вечер добрый, - исправляю, тормозя. Хлопаю глазами, опуская их, чтобы рассмотреть то, что у него в руках. Мужчина проследил за моим взглядом, вскинув голову:
- Пицца.
Подняла брови. Кто из наших заказал пиццу? Мы ведь даже не ужинаем сегодня, ибо на банкете можно неплохо поесть.
- Сомневаюсь, что это наше, - замечаю, выдавливая улыбку, и делаю шаг, как бы намекая, что мне нужно пройти, а мужчина мешает. Но он не двигается, продолжая улыбаться мне. Грубить незнакомым людям нельзя, но:
- Вы не могли бы…
- Да неужели! - звонкий голос Зои, показавшейся на пороге, ударил в голову. Я перевела на неё взгляд, в то время как мужчина продолжил смотреть на меня и обратил внимание на сестру только тогда, когда она протянула ему деньги.
Протиснулась между ними, хмурясь:
- Ты ее заказала?
- Ага, - Зои улыбается мужчине, взяв упаковки. - Мама разрешила мне остаться, а поскольку до тебя дозвониться не получилось, они уехали.
Я моргаю, чувствуя облегчение:
- Жаль, - тяну, видя, что Зои понимает меня, кивая с улыбкой, и закусывает губу:
- Идем в дом, - торопит.
Я спешу за ней, интересуясь:
- Надеюсь, Дилана тоже нет дома?
Девушка смеется, кивая:
- Да, но он вообще весь день где-то пропадает.
Входим в коридор. Закрываю за собой дверь, понимая, что этот день становится куда лучше. Теперь могу провести вечер наедине с собой, и заняться тем, чем хочу.
Одна.
Снимаю рюкзак, взглянув в сторону кухни.
Спокойствие, умиротворение, легкая радость. Все это в один миг оседает в груди. Неприятная, жгучая боль внизу живота овладела сознанием, когда Томи повернулся к Зои, мельком взглянув на меня.
Приторная улыбка.
Отворачиваюсь, не замечая, с какой скоростью несусь вверх по лестнице. Быстрее, от них, от него. От этой улыбки. Недоброй, от которой по коже бегут мурашки, а шея покрывается холодным потом. Невольно прохожу ладонью вдоль неё, чтобы разогреть кожу.
Уж лучше на этом чертовом вечере, чем здесь. С ними.
Захожу в комнату, закрывая дверь на замок. Бросаю рюкзак куда-то в сторону, поставив руки на талию. Надо подумать. Чего я переживаю так? Что заставляет меня чувствовать себя неуютно?
Чего я боюсь?
Кого?
Тру горячие щеки, качая головой. Дура. И чего панику устроила? И раньше мне приходилось оставаться дома вместе с Зои и её ухажёром.
Хочется смеяться над собой.
Господи, уже сама смеюсь над собой. Это так глупо.
Хватаю со стола тетрадь и карандаш, прыгаю на кровать, чтобы отвлечься. Гитара лежит на подушке. Ползу к ней, занимая удобное сидячее положение, и открываю нужную страницу, чтобы продолжить писать. Подношу карандаш к бумаге, замявшись. Взгляд скользит к телефону, который лежал на тумбочке возле кровати. Вот, где я его забыла. Кусаю губу, понимая, что я не должна этого делать, но…
Беру телефон, проводя пальцем по экрану, чтобы разблокировать. Листаю номера, останавливаясь на том, что записан, как “Несносный мальчишка”, и тяжко вздыхаю, набирая в легкие больше воздуха. Касаюсь пальцем экрана.
Вызов. Идет набор.
Откашливаюсь, но когда до ушей доносятся гудки, уверенность покидает сознание. Подношу телефон к уху, часто моргая.
Он прикончит меня. Я чувствую это, даже находясь далеко от него.
Гудки прекратились. Он снял трубку, но я не успеваю что-либо сказать, так как Дилан перебивает:
- Я премного извиняюсь, но какого хера?
Чуть ли не глотаю собственный язык. И чего я боюсь его? Он ведь не здесь, не в этой комнате.
Но все равно заикаюсь:
- Извини, я просто хотела узнать, когда ты вернешься домой?
Господи, я могу поклясться, что в данный момент он презрительно щурит глаза, скользнув кончиком языка по нижней губе. Он всегда так делает, когда его что-то раздражает или злит.
- С какого хера я должен отсчитываться перед тобой? - его вопрос ставит меня в тупик, ведь он действительно не должен. Ничего.
- Я просто спрашиваю… - не контролирую свой голос, поэтому тот становится тише. Тереблю пальцами простынь, виновато смотря куда-то вниз.
- Я уже сказал твоим родителям, что никуда не поеду, так что передай им…
- Да нет же, - перебиваю. - Они уже без нас уехали.
Бросает смешок в ответ:
- Тогда, чего тебе надо от меня?
Прижимаю колени к груди, почесав щеку:
- Просто, интересуюсь, когда ты придешь?
Молчит. И я понимаю, почему.
Потому что это странно. Черт, ну вот почему я не умею останавливать себя прежде, чем что-то сделать? Тру лоб, закусывая губу, когда молчание затягивается. На секунду убираю телефон от уха, взглянув на экран, чтобы убедиться, что Дилан не сбросил.
Откашливаюсь:
- Так, когда…
- Зои дома? - он вдруг перебивает, но по его голосу я не могу толком понять: раздражен он или просто рассержен.
Ерзаю на месте, кивая:
- Ага.
- С длинноруким мудилой? - слышу, как он усмехается. Сжимаю губы, скользя пальцами по ступне.
- Ага, - отвечаю, ожидая его реакции.
Господи, эта ситуация больше, чем просто “странно”.
Кто спец в создании неловкости? Конечно, я. Это бесспорно.
Вновь откашливаюсь:
- Так, ты когда приедешь?
- Вообще-то, - почему-то я уверенна, что он нагло усмехается, когда говорит. - Я дома.
Хмурюсь, моргая:
- Как это? Зои сказала, что не видела тебя с самого утра.
- Пф, мы просто не пересекались. К тому же, я не особо хотел ехать на гребаный прием с твоими родителями, так что просто сидел в комнате весь день. Дверь заперта.
Я подавляю улыбку, которая рвет губы. Тяжесть сразу проходит, и чувствую себя гораздо легче. Выпрямляюсь, убирая локоны волос за ухо:
- А, - непринуждённо тяну. - Тогда ладно.
- Это все? - Дилан начинает раздражаться.
Киваю головой:
- Да.
Гудки. Резко.
Хмурюсь, ибо это так похоже на него.
Смотрю на экран, вдруг понимая.
Дилан не спросил, кто я, когда ответил. Из этого можно сделать вывод, что парень сохранил мой номер в свои контакты. Вновь эта чертова улыбка ломает систему, проявляясь на моем лице. Это не совсем правильная реакция.
Мы впервые нормально поговорили. Без издевок, без сарказма, без грубости. Хоть это и была короткая телефонная беседа.
Настроение заметно улучшилось, поэтому бросаю телефон к ногам, вновь схватив в руки тетрадь и карандаш. Начинаю писать.
Кончик карандаша ломается.
Хмурюсь. Наверное, слишком сильно нажимала. Точилка, пару движений, и новый острый кончик готов. Делаю глубокий вздох, вновь поднося карандаш к бумаге.
Щелчок. Надламывается.
Хлопаю глазами, решая, что просто слабый стержень. Продолжаю писать так, но замечаю, что рука еле заметно дрожит. Распрямляю пальцы, поднимая ладонь. Карандаш падает на тетрадь, скатываясь к ногам. Смотрю на трясущиеся пальцы.
Неужели, я так напряжена?
Начинаю потирать руки. Ничего себе. Вновь беру карандаш, начиная писать им на бумаге.
Буквы выходят кривыми. Пытаюсь сконцентрироваться, напрячься, но замираю, чувствуя, как капелька пота стекает по виску к скулам. Моргаю и бросаю тетрадь с карандашом к ногам. Складываю руки на груди, кусая губу.
И как это понимать?
Мне нужно расслабиться.
Вздыхаю, слезая с кровати, и иду к двери. Рука заметно дернулась, стоило мне коснуться ею ручки.
Приди в себя, Чарли. Что за детский сад, в конце концов?
Выхожу в коридор, прикрывая дверь. Думаю, теплый душ поможет расслабиться. Я вообще имею привычку принимать ванну, когда что-то со мной не так в моральном и физическом плане.
В коридоре не горит свет, и я жалею, что не надела очки. Скрип половиц. Странно, раньше я не слышала его. Прохожу комнату Зои. Там тишина. Неужели, уже напились и отрубились?
Комната Дилана. Так же тихо. Думаю, он слушает музыку в наушниках.
“И - идиллия”.
Одной мне на месте не сидится. Открываю дверь ванной, не заглядывая в темноту. Нащупываю выключатель рукой. Загорается свет, и я вхожу внутрь более уверенно. Тяну дверь на себя, делая шаг к раковинам.
Не поддается.
Хмурюсь, оборачиваясь. Дыхание обрывается мгновенно, заставляя пальцы руки сильнее сжать ручку.
Улыбка. Сладкая и приторная.
========== Глава 15. ==========
Я - ноша.
Я тяжесть на твоих руках.
Мысли. Их нет. Я рывком тяну на себя дверь, но выпускаю ручку, когда парень с большей силой дернул дверь на себя. Пытаюсь сохранять самообладание, хотя внизу живота все болезненно сжалось, заставляя меня немного согнуться.
В его темных глазах пляшут чертики.
Он пьян. Определенно.
Делаю несколько уверенных шагов вперед, чтобы покинуть ванную комнату, но Томи закрывает дверь.
Приторная сладость. Ядовитый запах алкоголя, сигарет и одеколона проникает в легкие, и мне кажется, что они начинают высыхать. Сжиматься, оболочка морщится, как и мое лицо.
Боюсь поднять глаза на парня, поэтому тяну руку к двери, но глухой звук его голоса заставляет отпрянуть, сделав несколько шагов назад:
- Чарли, уже десять. Хорошие дети уже видят пятый сон, - делает шаг ко мне.
Я не вижу его лица, ведь до сих пор утыкаюсь взором в пол, отступая назад. Руки напряженно висят вдоль тела, поэтому мои движение выглядят скованно.
- Чарли, - он мурлычет, но это совершенно не сравнимо с приятным мурлыканьем кошки. Его осипший голос заполняет пространство вокруг, и больше я ничего не слышу, кроме него.
- Почему ты еще не в кровати? - знаю, что его улыбка стала шире, когда я врезалась в бортик ванной позади. Отступаю к стене, по-прежнему смотря вниз.
- Ты у нас плохая девочка? - эта сладость в его голосе. Она проникает под кожу, заставляя ее бугриться. Прижимаюсь к стене, поднимаю глаза на уровень его шеи. Парень шмыгает носом, приближаясь, и вытягивает руку, которая еле заметно дрожит, опираясь ладонью на стену. Его сальные кудри спадают, прилипая к вискам, а блестящая на свету кожа говорит о том, что он вспотел.
- Эй, Чар-ли, - сладко тянет, немного наклоняя голову, чтобы поймать мой взгляд. Я отвожу его в бок. Моя грудь ровно поднимается и опускается, но и это дается мне нелегко. Да, мне трудно дышать, а пальцы на руках начали дрожать сильнее. Чувствую, как ноги трясутся, и еле удерживаюсь, чтобы не упасть на колени. Перед ним.
Томи сладко улыбается:
- Черри.
Меня передергивает. Нет. Не так, как до этого.
Это что-то более отвратительное. В его исполнении. Только в его. Нет, в исполнении любого человека.
Я не должна придавать этому значение, но Дилан произносит это иначе. Не так, как он.
- Я слышал, как твой брат зовет тебя так, - он облизывает губы, как-то устало вздыхая. - Это так мило, но немного странно.
Хмурюсь, когда Томи ближе подносит свое лицо. Его язык заплетается, когда он пытается произнести слова:
- Он использует это в качестве ругательства, но черри - это ведь вишенка, да? - один его глаз закрывается, и Томи улыбается мне зубами, немного покачиваясь на ногах.
Поднимаю глаза. Мне все равно. В данный момент меня волнует лишь то, что человек, стоящий передо мной, воняет похуже Дилана. Точнее, совершенно не так. По сравнению с ним, Дилан - чертов продавец цветов, благоухающий так же, как и продукт его торговли.
Томи явно понравилось, что мы установили контакт глазами, поэтому он продолжает мурлыкать:
- Зои говорит, что вы с ним терпеть друг друга не можете, а тут такие милые прозвища, - улыбается. Я ничего не отвечаю, но мой разум разрывается от внутреннего крика.
Еще немного и я просто задохнусь от этого запаха.
Просто отойди, гребаный распространитель вони собственного производства.
Кажется, мои мысли замирают вместе с биением сердца и дыханием, которое и без того было сбито. Томи наклоняется ко мне, протиснув коленку между ног. Я испуганно и возмущенно изогнула брови, распахивая глаза, и поднимаю руки, толкая его в грудь, но ничего толкового из этого не выходит.
Иногда меня злит тот факт, что женщины слабее мужчин. Это разве равноправие? Мне не нравится быть слабее кого-то.
Его грудь вибрирует от голоса:
- Зои отрубилась, - произносит с ноткой обиды. - Она так быстро пьянеет. Это скучно. Мы даже не переспали, - его нос касается моего, отчего я сильнее вжимаюсь в стену, пытаясь отвернуться от его глаз.
- Знаешь, как скучно трахать спящего? У меня даже не встал, Чарли.
Сжимаю губы. Мое прерывистое дыхание касается его подбородка. Приоткрываю губы, чтобы дышать через рот, ведь от его запаха кружит голову. В плохом смысле. В самом отвратительном смысле.
- Черри, - он вздыхает, проводя свободной рукой по моим волосам, и скользит ею от виска к скулам, останавливаясь на шее. Смотрит на неё, пробежав пальцем по линии ключиц. Хмурюсь, резко поворачивая голову, отчего задеваю носом его переносицу:
- Эй! - нет. Это звучало не так, как мне хотелось бы. Это был не грозный крик.
Это писк. Словно в глотке застряла крыса, выдавливая из себя последние, жалостливые мольбы о спасении. Господи, от такого сравнения хочется блевать, но оттого, что происходит после хочется не просто выдавить из себя еду.
Хочется умереть. Прямо сейчас.
Его мокрые, пухлые, словно набитые ботоксом, губы касаются края моих скул. Я визгнула, вцепившись в его плечи. Давлю на них, пытаясь отодвинуть его. Парень сильнее прижимается ко мне всем телом, и мне кажется, что его запах поглощает меня. Корчусь, когда его губы скользнули ниже, к ключицам, всосав кожу.
- Отойди! Немедленно! - кричу, отчего Томи вдруг выпрямляется, прислоняя палец к губам, и касается им моего рта.
- Ш-ш-ш, - тянет. И я замолкаю, ведь испуг заседает в глотке, образовывая ком, мешающий не то, чтобы говорить, но и дышать. Мой нос морщится, а с губ слетают короткие вздохи, которые мне приходится выдавливать из себя, чтобы не задохнуться. Толкаю парня, сжимая глаза.
Томи посасывает кожу шеи, грубо кусая её:
- Я уверен, что ты не хуже Зои будешь, - вибрация в его груди. Он смеется.
- Возможно, даже лучше, - берет в рот мой кулон, поднимая лицо. Смотрит мне в глаза, но затуманенный взгляд говорит о его полном отсутствии. Он явно не контролирует себя и свои действия.
Я пытаюсь собраться, но слезы уже начали катиться по горячим щекам:
- Пожалуйста, пусти, - хнычу, ударив его по груди.
Просто. Просто, черт возьми, оставь меня! Уйди нахер!
- Тише-тише, - он берет меня за лицо, немного дергая, и вытягивает губы уточкой, шепча. - Не плачь, - большими паломницами стирает слезы, но этот жест жесткий и грубый, как и кожа его ладоней. Начинаю плакать, сжимая дрожащие губы.