— Да, моя госпожа, — взвешенно ответил он, — легат заслужил свою долю славы. Второй проявил себя вполне достойно.
— Может быть. Но, боюсь, плебсу нужен героизм, а не компетентность.
Катон с горечью улыбнулся. Его новоприобретенный статус римского гражданина с юридической точки зрения делал его как раз одним из тех плебеев, о которых Флавия отзывалась с таким презрением. Хотя следовало признать, что у нее были на то основания.
— Второй превосходно проявил себя во всех сражениях, которые провела армия. А ведь бриттам кто-то основательно помогал.
— Вот как?
— Да, моя госпожа. Мы частенько сталкивались с дикарями, вооруженными римскими мечами и римскими же свинцовыми ядрами для пращей.
— Может, они подбирали их на поле боя?
— Очень сомнительно, моя госпожа. До сих пор после каждой битвы поле боя оставалось за нами, так что они мало чем могли поживиться. Похоже, их кто-то снабжает.
— Кто-то? Кого ты имеешь в виду?
— Откуда мне знать, моя госпожа? Насколько мне известно, легат расследует этот вопрос и собирается доложить о проблеме командующему.
— Понятно. — Флавия задумчиво кивнула, смяла пальцами ткань своего одеяния и, не поднимая глаз, продолжила: — Все это интересно, но, как мне кажется, есть вопросы, которые вам хотелось бы обсудить без свидетелей. Вечер нынче дивный, как раз для прогулки. Долгой прогулки, как мне думается.
Крепко сжав руку юноши, Лавиния встала и потянула его за собой. Катон поднялся и поклонился Флавии.
— Рад был опять увидеть тебя, госпожа.
— Взаимно, Катон.
Лавиния повела юношу к выходу, но перед тем, как они исчезли в ночи, Флавия промолвила им вдогонку:
— Наслаждайтесь друг другом… пока это возможно.
ГЛАВА 37
Близился рассвет, поднимавшийся с пролива молочно-серый туман окутывал ворота хранилища, как липкое облако, подсвечиваемое расплывчатыми пятнами факелов, размещенных на помосте для караульных. Выстроившиеся по подразделениям люди переминались с ноги на ногу, тихо переговаривались и порой покашливали, ибо здешняя сырость была для многих непривычна. Впереди их ждал долгий дневной переход, а на завтрак им досталась наскоро подогретая овсянка, не отличавшаяся от комьев глины ни структурно, ни вкусом.
Молодые солдаты с опаской думали о том, как их встретят в новом легионе, ибо пройдет время, прежде чем старожилы станут держать их за своих.
Ветераны, надеявшиеся, что им удастся дотянуть до отставки с полной выслугой в каком-нибудь мирном гарнизоне, сокрушались, что в конце карьеры их снова втягивают в нешуточную заваруху. Многие из них уже не имели той силы, ловкости и быстроты, что в молодости, а это значительно увеличивало шансы погибнуть, так и не дождавшись желанного увольнения. Естественно, подобная перспектива не радовала их ничуть.
Ну а совсем зеленые новобранцы, только что из учебки, пока боялись своих командиров больше, чем противника. Они выделялись новехонькой сверкающей пластинчатой броней, стоимость которой им предстояло годами погашать из своего скудного жалованья, и яркими, еще не успевшими вылинять, красными туниками. Рукояти их мечей еще не сделались гладкими от частого употребления, а самим им не терпелось поскорее пообтереться и стать похожими на непринужденных, уверенных в себе ветеранов.
— Все на месте? — спросил Макрон, подойдя к Катону, застегивавшему ремешок шлема.
— Так точно, командир.
— Тогда выступаем.
Центурион повернулся к длинному строю и скомандовал:
— В колонну по четыре, становись!
Шеренги легионеров быстро перестроились в походный порядок.
— Колонна, смирно! Шагом марш!
Даже самый зеленый новобранец из пополнения прошел первичное строевое обучение, так что колонна двинулась с места без сбоев, равномерным походным шагом. Влажный воздух слегка приглушал топот сапог, тревоживших меловые пласты. Катон, стоя рядом с Макроном, ожидал, когда пройдет авангард, чтобы занять свое место во главе основного отряда. Когда они вышли из ворот, юноша обернулся и все шарил взглядом по темным очертаниям частокола, пока не увидел Лавинию. Он вскинул руку, чтобы она могла его заметить, и сердце его восторженно подскочило, когда девушка подняла руку в ответ.
— Я так понимаю, что толком поспать тебе не пришлось?
— Так точно, командир. — Катон вернул голову в нормальное положение. — Совсем не пришлось.
— Молодец, парень!
Со стороны Макрона это была вроде бы подначка, но на сей раз прямота центуриона юношу не обидела.
— И небось, чувствуешь себя превосходно. Я и сам, ежели скорехонько перепихнусь с кем-нибудь на сеновале, ощущаю себя свежим, как маргаритка.
— У нас это было не скорехонько, командир. — Катон не удержался и зевнул.
— Понятно. Что же, смотри не засни на ходу, не свались. А то, если навернешься в канаву, я там тебя и оставлю на милость бриттов.
Маршрут, по которому центурия возвращалась к месту расположения своего легиона, был тем же самым, по которому всего несколько недель назад наступала вся римская армия. Правда, римляне не теряли времени зря, и дорога преобразилась. Кусты и деревья по обе стороны от нее на значительное расстояние вырубили, исключив возможность внезапного нападения, а каждый узловой пункт (холм, брод или перекресток) теперь находился под защитой небольшой цитадели с гарнизоном из состава вспомогательных сил. Колонна пополнения нагнала тяжело груженные подводы обоза, везшие к прифронтовому лагерю снаряжение и провиант. В противоположном направлении тарахтели пустые повозки, возвращавшиеся с передовой и направлявшиеся в хранилище, чтобы загрузиться для следующей ездки. Снабжение войск, являвшееся неотъемлемой частью работы прославленной римской военной машины, осуществлялось с непреклонной дотошностью, и не приходилось сомневаться в том, что к походу на Камулодунум легионы приступят, будучи хорошо накормленными и обеспеченными всем необходимым.
Тем более что, когда они выйдут на марш, их возглавит сам император, сопровождаемый отборными преторианскими когортами и устрашающими боевыми слонами, которых погонят на неприятеля, заставляя протаптывать в его рядах кровавые полосы. Право же, Катон едва не жалел туземцев. Правда, память об ужасах последних сражений мешала юноше проникнуться к ним искренней жалостью, к тому же сейчас ему больше всего хотелось, чтобы эта кампания завершилась как можно скорее. Для чего нужен решающий, сокрушающий все и вся удар, который раз и навсегда отобьет у бриттов охоту противиться неизбежному. Только разбив Каратака и его войско наголову, можно убедить другие племена в том, что дальнейшее сопротивление не имеет смысла. Разумеется, он совершенно не сомневался, что рано или поздно весь остров станет провинцией Рима. Пусть это произойдет не сейчас, не во время императорского визита, но, сколько бы ни потребовалось для этого легионов, слонов и чего угодно, бритты все равно будут поставлены на колени. А уж когда это случится, он, Катон, непременно найдет способ снова увидеть Лавинию, чтобы более никогда с ней не расставаться.
Каждый вечер, уже в сумерках, Макрон останавливал свою колонну и располагал людей на ночь во временных лагерях, находившихся под защитой придорожных фортов. Подъем играли еще до рассвета, и задолго до того, как лик солнца выглядывал из-за горизонта, колонна уже выступала в путь. С одной стороны, ускоренный темп движения являлся своего рода проверкой выносливости новых сослуживцев, с другой же — объяснялся желанием поскорее вернуться к своим. Центуриона радовало, что ни один человек из тех, что были отобраны им для шестой центурии, не сбил ног, не отбился от строя и не присоединился к тащившимся сзади бойцам, которым в своем подавляющем большинстве предстояло пополнить соседние легионы. Из ребят же, приписанных ко Второму, заданный темп не сумели выдержать лишь единицы. Такое пополнение, несомненно, устроит Веспасиана, ибо отборные, ладные и крепкие новички, конечно же, не только не посрамят, но и приумножат добрую славу Второго. А раз так, то и Макрон не останется без награды. Легат не забывает добросовестной службы, это центурион знал по опыту.
Казалось странным спокойно и без опаски двигаться по дороге, где совсем недавно приходилось прокладывать себе путь мечом, теряя товарищей. Вот та просека, где Второй легион, попавший в устроенную Тогодумном засаду, наверное, полег бы полностью, когда бы не поспевшая вовремя помощь от Четырнадцатого легиона. Макрон узнал даже маячивший на холме дуб, под которым он в поединке собственноручно сразил варварского вождя.
На следующий день они по наплавному мосту перешли через Мидуэй — в том самом месте, где несколько недель назад вражеские стрелы и ядра косили легионеров, чья кровь окрашивала в красный цвет воды медленно движущегося речного потока. Потом дорога свернула на север, перевалила через невысокий кряж, а затем через заросли и болото пошла под уклон к реке Тамесис. На ее южном берегу, под защитой возведенной там цитадели, Макрон и его люди дождались транспортных судов, которые переправили их к основным силам римлян. Мост был почти завершен, и строители торопились, чтобы вовремя ввести его в строй. Ибо именно по нему, сопровождаемый орлами всех легионов, должен был двинуться в победоносный поход на вражескую столицу сам император.
После того как пополнение после некоторого ожидания переправили на тот берег Тамесиса, Макрон отпустил бойцов своей центурии, а остальных повел к штабу Второго легиона и выстроил на плацу. Затем он зашел в канцелярский шатер и вручил писцу список новоприбывших, предварительно вычеркнув из него всех, кого уже зачислил в свою центурию.
— Похоже, центурион, что ты выбрал для нас самых лучших парней.
Макрон обернулся и, увидев своего легата, мгновенно вытянулся по стойке «смирно».
— Так точно, командир. Самых лучших.
— Молодец. — Веспасиан надел шлем с ярко-красным гребнем. — Сейчас я им представлюсь по всей форме.
Катон тем временем отнес свою поклажу в палатку и решил использовать свободное время, чтобы найти Ниса и попытаться растопить лед между ним и собой. По своей молодости, он еще очень остро реагировал на чью-либо неприязнь, стремился хорошо выглядеть в глазах чуть ли не всех окружающих, а потому (и в любом случае) хотел выяснить, почему дружелюбие карфагенянина вдруг перешло в холодную отчужденность.
Однако Ниса не было ни в полевом лазарете, ни в его палатке, ни на пристани. В конце концов Катон вернулся в больничный шатер и спросил одного из санитаров, где можно найти лекаря Ниса.
— Ниса? — Санитар поднял брови.
Катон кивнул, и в глазах служителя лазарета промелькнуло узнавание.
— Так ты его приятель, верно? Я удивлен, что ты не знаешь.
— Не знаю? — Катона как холодом окатило. — Меня не было в лагере. А что случилось?
— Нис пропал.
— Пропал?
— Исчез. Два дня тому назад. Вышел из лагеря порыбачить и так и не вернулся.
— А кто последним его видел?
— Не знаю. — Санитар пожал плечами. — Вроде бы там, у реки, у него была назначена встреча, но она не состоялась. Так нам сообщили.
— А с кем он должен был встретиться?
— С одним трибуном. Из знатных.
Катон сразу понял, о ком идет речь, и кивнул.
ГЛАВА 38
Когда Веспасиан добрался до последнего из укрепленных аванпостов, окружавших кольцом главный лагерь, солнце стояло в зените. Он не предупредил гарнизоны фортов об инспекции, желая провести проверку истинного уровня их боевой готовности, а не любоваться всей той показухой, которую обычно устраивают гарнизонные командиры, чтобы пустить пыль в глаза большому начальству. К удовлетворению легата, по приближении к каждому укреплению его окликали, а внутрь допускали только тогда, когда он называл верный пароль. Состояние фортов было вполне удовлетворительным, их обитатели бдительно несли службу. Караульные стояли где надо, оружие пехотинцев находилось в непосредственной от них близости, а метательные машины были снабжены достаточным количеством снарядов.
Последний форт не явился исключением, но когда Веспасиан в сопровождении конного эскорта проехал в ворота, перед ним оказалась шеренга легионеров, перекрывавшая въезд. Как только замыкающий всадник сопровождения присоединился к товарищам, оптион отдал приказ закрыть ворота.
— Что это, Катон? — Веспасиан, спешившись, указал рукой на легионеров. — Почетный караул?
— Мера предосторожности, командир. — Катон отсалютовал легату. — В любом оборонительном сооружении ворота — самое слабое место.
— Архимед?
— Так точно, командир. Из его труда по тактике обороны.
— Что ж, он прав, и ты молодец, что помнишь заветы мудрецов прошлого. Сколько у тебя людей?
— Сорок человек, командир. А еще сорок, другая половина центурии, находится с центурионом Макроном на следующем посту.
— Значит, ваше подразделение снова укомплектовано полностью, причем отборными бойцами. Отныне я вправе ожидать от шестой центурии четвертой когорты безупречного несения службы. Позаботься о том, чтобы я не был разочарован.
— Да, командир.
— А сейчас давай-ка посмотрим, как у вас тут дела.
В сопровождении волнующегося оптиона Веспасиан начал обход. Палатки были тщательно осмотрены и снаружи, и изнутри. Нет ли протечек, хорошо ли натянуты веревки, в порядке ли постельные принадлежности. Не побрезговал легат и отхожим местом, проверив, не переполнено ли оно и не пора ли копать новый нужник. Затем Веспасиан поднялся на земляной вал и двинулся по настилу вдоль частокола. У платформы с метательной машиной он задержался, внимательно проверил состояние механизмов и одобрительно кивнул, учуяв запах льняного масла: на смазку механики не поскупились. Легат собственноручно проверял работу подъемного устройства, когда со сторожевой башни донесся крик:
— Вижу врага!
Легат и оптион подняли глаза к четко выделявшемуся высоко над ними силуэту часового.
— Направление? Расстояние? Численность? — выкрикнул Катон.
— Враг приближается с запада, командир. Находится в паре миль от нас. Верховые, человек пятнадцать.
— Наверх!
Веспасиан стал торопливо подниматься по грубой деревянной лестнице на сторожевую вышку, потом пролез через отверстие в башню и выбрался на помост. Миг, и Катон встал с ним рядом.
— Они там, командир.
Часовой указал острием копья на дальний холм, и Веспасиан, прищурившись, рассмотрел крохотные фигурки мчавшихся во весь опор всадников. За крупами их коней вилась пыль. Местность перед фортом в основном была открытой, однако с разбросанными по ней небольшими дубравами, где вполне мог укрыться подобный отряд. Только вот всадники таиться не собирались, они скакали прямо к форту.
— Вряд ли они спятили и собрались атаковать форт верхом, — пробормотал вполголоса Веспасиан.
— И тем не менее, командир, я думаю, нам надо поднять людей, — заметил Катон.
— Хорошо. Действуй.
Катон рявкнул что-то, и бойцы его полуцентурии, похватав оружие, заняли свои места на стене. Легат тем временем продолжал следить за конным отрядом. Впрочем, по приближении всадников стало ясно, что единства в них нет. Трое скакавших впереди, судя по тому, как часто они оглядывались через плечо, удирали, остальные их преследовали, издавая при этом столь пронзительные крики, что они хоть и слабо, но уже были слышны.
— Зарядить машину! — крикнул, наклонившись вниз, Катон.
Механики взялись за ворот, послышался скрип колес и канатов, перекрываемый возбужденным гомоном наблюдавших за погоней солдат. Настроение легионеров было понятным, но их поведение не отвечало уставу, и Веспасиан поднял бровь. Катон снова перегнулся через поручень.
— Тихо там! Следующий, кто откроет рот, получит взыскание!
Всадники уже находились где-то в четверти мили от укрепления. Веспасиан разглядел пурпурные плащи и длинные волосы трех преследуемых, развевающиеся на ветру. Расстояние между ними и погоней сократилось до нескольких десятков локтей, и преследователи, предвкушая расправу, торжествующе улюлюкали, размахивая длинными кавалерийскими копьями с очень узкими остриями. Неожиданно человек, скакавший впереди, поднял голову и отчаянно замахал рукой защитникам форта. Веспасиан встрепенулся: