С рассвета Женевьева и Валери, пробравшись как можно ближе к странному дому, вели наблюдение, фото и звукозапись происходящего. У них не было команды кого-нибудь задерживать, да Пьер никогда бы и не стал экспериментировать, выпуская Женевьеву на захват. Хотя определенную подготовку девушка имела, но для подобных экспериментов в фирме «Венсан и Ко» имелись другие люди. Поэтому упрекать сыщиков было не в чем.
Пьер в первые же дни после происшествия на берегу моря загонял своих парней до полусмерти, но так и не сумел найти какой-нибудь реальный выход на бандитов. Он клял себя за то, что не послал кого-нибудь из них тогда вместе с Алексеем.
— Все могло быть иначе, — думал сыщик, — только в нашем деле не бывает сослагательного наклонения. А вас, подонки, я сам найду и Интерполу скормлю. Леша не сумел, а я достану. Здесь вам не Россия…
И он отправился на виллу, где еще оставались ребята из группы Нертова.
* * *
В жаркий полдень следующего дня многочисленные туристы, спешащие в комфортабельных автобусах насладиться красотами Монако, с удивлением выглядывали в окна, наблюдая на берегу огромный автокран, окруженный несколькими машинами полиции и жандармерии. На недоуменные вопросы всезнающие гиды поясняли, что по побережью следует ездить аккуратно, особенно ночью и что во Франции нельзя пить за рулем больше, чем два стакана вина. «Не забывайте об этом, когда будете брать машину напрокат», — напоминали экскурсоводы перед тем, как продолжать прерванные рассказы о прелестях Лазурного берега.
Местные газеты в рубриках «Хроника» сообщили о том, что на побережье разбилась очередная машина.
Вскоре одному пронырливому журналисту удалось добыть подробности происшествия. В статье «Русская Изольда» он сообщил читателям, что по некоторым сведениям, полученным из надежного, но конфиденциального источника специально для этой газеты, богатая русская туристка влюбилась в местного парня. Только его родители воспротивились, чтобы сын уехал в глухой российский город с немецким названием. Расстроенная девушка мчалась вдоль побережья и направила свою машину прямо в море, что наблюдала случайно находившаяся неподалеку группа ее соотечественников. Машина сгорела дотла, а тела несчастной так и не нашли. Видимо, его поглотила пучина. «Впрочем, — писал автор, — может, это к лучшему: несчастные родители навсегда запомнят лишь милое лицо, не изуродованное падением и взрывом».
С фотографии, которой была иллюстрирована статья, читателям улыбалась Нина Климова.
Прочитав газету, один из охранников Нертова, еще остававшийся на вилле, заявил расположившемуся напротив Пьеру, что такие штуки только во Франции могут пройти — даже в России фотография, данная родственниками или знакомыми полицейским, не попадает без их согласия в газеты, тем более, в подобном контексте. На это Пьер грустно заметил, что за то во Франции хороший журналист может заработать за подобный снимок несколько тысяч франков.
* * *
Арчи сидел, закрывшись один дома и пил. Перед ним лежали разбросанные фотографии. Пустыми глазами он разглядывал снимки, казавшиеся осколками чей-то чужой жизни. На одной карточке, облокотившись на видавший виды милицейский УАЗик, сфотографировались двое. Николай, усмехнулся, вспомнив, как в тот день был раскрыт многоэпизодный квартирный «глухарь».
Дело было в разгар перестройки, когда в изобилии были не продукты, а карточки на их получение. Двое рецидивистов, взломав очередную квартиру, размышляли, чем поживиться. Один из них, заметив провода сигнализации, удрал, честно предупредив об этом напарника. Но тот, вместо того, чтобы последовать примеру подельника, заворожено глядел на открытый холодильник, доверху набитому банками с черной икрой. Группа захвата примчалась на объект минуты через три после того, как сработала сигнализация. Рецидивист, судорожно распихивающий по карманам злополучные банки, был задержан. На первом же допросе мужик раскололся эпизодов на двадцать, но негодовал, как это в доме может быть столько деликатесов. «Икорное» дело было выделено в отдельное производство, так как, оказалось, хозяйкой квартиры была буфетчица из ресторана, а икра, хоть и высокого качества, но «левая», сработанная перестроечными умельцами.
В тот день, когда задержали воров, к Иванову заглянул, приехавший из дальних краев в Петербург Алексей Нертов, служивший тогда в военной прокуратуре. И эксперт, только что фотографировавший несметное количество деликатеса, остаток пленки извел на товарищей…
— Я обещаю тебе, Леша, что найду этого гада, — прошептал Николай, глядя на фотографию, — найду, что бы это ни стоило. Слово опера.
* * *
Анатолий Семенович Даутов, получив из Франции сообщение от охранников о гибели приемной дочери и об исчезновении Нертова, молча ушел в свой кабинет. Там он что-то весь день писал, а потом лично отнес бумаги в банк. После этого вернулся в офис, успокаивающе махнул рукой, упреждая суету бросившейся к нему сердобольной секретарши, хотел открыть тяжелую дверь с массивной бронзовой ручкой, но зашатался и рухнул на пол.
Хмурый врач спешно вызванной «Скорой», едва взглянув на лежащего генерального директора «Транскросса», только буркнул одному из клерков: «Зря только людей дергаете, господа, здесь «труповозка» нужна».
Вскрытие, организованное не без вмешательства Арчи, выявило, что причиной смерти коммерсанта стал обширный инфаркт миокарда.
Часть 2
Глава 1. Наследники в законе
Несмотря на работающие мощные кондиционеры, которыми был оборудован кабинет покойного генерального директора «Транскросса», казалось, все помещение раскалено. Экстренное заседание совета директоров, созванное в связи с неожиданной смертью Даутова, подошло к той точке, когда все хотят высказаться, но друг друга слушать не в состоянии. Поэтому шестеро крупных акционеров, входивших в этот орган, управляющий фирмой, кричали во все глотки, перебивая друг друга. Понять собеседника уже не мог никто.
А подумать было над чем. Правдами и неправдами Даутову удалось стать собственником более чем пятидесяти процентов акций фирмы. Значит, его наследник может практически самостоятельно решить или заблокировать любой вопрос, выносимый как на сам совет директоров, так и на общее собрание акционеров.
Каждый из членов совета имел в собственности от двух до десяти процентов акций и даже, собери они все голоса вместе — противостоять даутовскому преемнику невозможно — наследник миллионов и акций вмиг лишил бы любого из противников теплого места в управлении фирмой и отлучил от столь аппетитной кормушки.
Членам совета было за что бороться. Еще несколько лет назад прозорливый Даутов успешно вгрохал всю легальную и «черную» наличность в спекуляцию с обменом долларов летом 1993 года. Долго еще разорившиеся российские банкиры вспоминали ажиотаж, возникший тогда. Но сути спекуляции они не знали и многие разорились. Только не компания Анатолия Семеновича, «наварившая» меньше, чем за месяц по сорок процентов с каждого пущенного в оборот рубля, а потом — еще столько же — с купленных «баксов».
Хуже было другое: члены совета директоров доверили Даутову операцию по перечислению заработанных денег в зарубежные банки. Только выяснилось, что кроме него никто не знал ни точных названий этих учреждений, ни, тем более, номеров счетов. По некоторым сведениям, Даутов сумел перечислить за «бугор» гораздо большие суммы, чем те, которые называл партнерам. Но достоверных доказательств ни у кого не было. Конечно, все это легче было бы выяснить, исполни Анатолий Семенович свое обещание о составлении завещания в пользу компаньонов. Но старый лис умудрился и здесь обставить их.
За день до заседания совета в даутовском сейфе было найдено его последнее завещание, составленное незадолго до смерти. Генеральный директор оставил все сбережения и, естественно, акции падчерице. И только, если бы она вдруг умерла ранее отчима — только тогда сподвижники Даутова могли стать полноправными хозяевами фирмы.
Со стороны Анатолия Семеновича составление такого завещания было шагом крайне непорядочным: ведь все члены совета, где он председательствовал, договорились составить свои завещания именно в пользу друг друга. Впрочем, что еще можно было ожидать от генерального директора «Транскросса»? — Даже на фоне не очень разборчивых в средствах российских бизнесменов, Даутов выделялся особой нестандартностью в разрешении трудных проблем.
Еще свежа в памяти была история, когда, после приватизации фирмы ее работники вдруг прониклись такой любовью к своему руководителю, что стали повально дарить или продавать за бесценок свои акции лично генеральному директору. Никто тогда не обратил внимания, что люди, расставшиеся с ценными бумагами, также чуть ли не «рядами и колоннами» стали уходить из фирмы «по собственному желанию». В результате у Даутова в руках сосредоточилось более трети всех акций фирмы. Практически никто не знал, каким образом генеральный директор умудрился прикупить еще двадцать процентов акций на конкурсе-тендере, проводимом несколько позднее в Фонде госсобственности. Некогда об этом мог бы поведать один из чиновников этого учреждения, ныне покойный Владимир Иванович Лишков, но на то он и покойный, чтобы больше никому не рассказывать лишнего.
И вот эти-то акции, в совокупности с миллионами долларов, припрятанных где-то в западной Европе, не давали возможности членам совета директоров «Транскросса» спокойно обсудить ситуацию. Судьбу контрольного пакета следовало решать немедленно, пока государство не додумалось само наложить руку на столь аппетитный кусочек.
Казалось, дело могло дойти до рукопашной, когда, грохнув об стенку хрустальный фужер, поднялся кругленький и розовощекий Виталий Самуилович Михин. Но от такой экстравагантной выходки присутствовавшие примолкли, а Михин безапелляционно заявил: «Господа, если дело так дальше пойдет — мы все останемся, извините, в глубокой заднице». И, стараясь прекратить начавшийся ропот, заторопился: «Мы, кажется, совсем забыли, что падчерица Даутова погибла. Ведь наш незабвенный Генеральный скончался, после того, как получил известие, что она разбилась на лазурном побережье в автокатастрофе. А это значит, что именно мы должны вступить в права наследования. Ведь в завещании об этом прямо сказано: «Если ко времени смерти завещателя наследницы первой очереди не будет в живых»…
Присутствующие принялись горячо обсуждать высказанную Михиным идею и в конце концов, догадавшись созвониться с юристом, обслуживающим фирму, двинулись к нотариусу, чтобы подать заявления о вступлении в права наследования.
* * *
Государственный нотариус, Софья Михайловна Зимина, страдала от городской духоты и мечтала сейчас лишь о том, как бы хорошо поехать в выходные к внукам на дачу, отдохнуть на свежем воздухе и подсадить под окнами изумительные астры, семена которых ей по случаю подарила одна из клиенток. Будучи юристом старой закалки Зимина могла принять от клиента только такой садоводческий презент. Однако, несмотря на жаркое лето, граждане все шли и шли. И добро бы им надо было, скажем, просто какую-нибудь доверенность оформить или подпись на заявлении удостоверить, так нет же: буквально каждый норовил то паспорт забыть, то свидетельство о рождении, да еще назадавать кучу глупых вопросов.
В общем, Софья Михайловна чувствовала себя неважно и с нетерпением ждала конца приема, когда в кабинет ввалилась толпа сытых господ, начавших требовать, чтобы им немедленно передали права на какие-то акции. Неважное настроение Зиминой не помешало ей, кое-как успокоив этих нуворишей, видящих в каждом нотариусе потенциального взяткополучателя, выяснить суть дела. После этого женщина, удовлетворенно откинувшись на спинку стула, ледяным голосом заявила наглым толстосумам, что никакого наследства она оформлять им не будет.
На недоуменные восклицания прибывших нотариус заметила, что никаких доказательств смерти наследницы первой очереди она не видит, смерть девушки — вещь спорная, так как ее тело не найдено…
— И не перебивайте меня, пожалуйста, — пресекла Софья Михайловна попытку одного из визитеров рассказать, что при падении автомобиля с двадцатиметровой скалы и взрыва шансов остаться в живых нет, — Лучше проконсультируйтесь с юристами. И если вы вправду деловые люди, то после этого сомнений у вас не останется. Да, еще: поскольку уж вам известно, что Даутов составлял завещание именно здесь, почитайте этот документ внимательно — если его падчерица жива — вы ни копейки не получите. А пока нет подтверждения иному — она, как это не печально для некоторых, так и будет считаться здравствующей. Не нравится — идите в суд и возвращайтесь с соответствующим решением…
Несмотря на безуспешные попытки посетителей выпытать что-либо более вразумительное, Софья Михайловна еще раз предложила обратиться им в юридическую консультацию, а на предложение тут же оплатить ее услуги просто выгнала этих сытых нуворишей из кабинета. Захлопнув дверь, нотариус грустно подумала, что, наверное, она похожа на какой-нибудь реликт — кто же в нынешнее время отказывается от легких денег?
— Впрочем, — оборвала она себя, — за то я внукам смогу честно в глаза смотреть. И если уж за всю жизнь я не получила ни одной взятки — лучше и не начинать. С этими мыслями женщина начала собираться домой.
* * *
Акционеры «Транскросса», выставленные с позором от нотариуса, здраво рассудили, что проконсультироваться с юристом все же необходимо. Но, естественно, в обычную консультацию они не пошли, а, немного посовещавшись, вызвали «домашнего» адвоката Дениса Петровича.
Адвокат прибыл уже через полчаса. Благосклонно испив минералки из запотевшего фужера и отказавшись от чего-нибудь покрепче он, выставив на всеобщее обозрение палец, упакованный в аляповатый золотой перстень, поведал компаньонам несколько любопытных вещей.
Оказывается, по общему правилу эту, как ее там зовут, Климову? — Можно объявить умершей по суду только через пять лет после дня исчезновения. Но самое неприятное в этой ситуации, что днем смерти будет считаться день вступления судебного решения в законную силу. То есть, окажется, что Климова скончалась позднее отчима. Значит, наследовать по завещанию должна была именно она, а не компаньоны Даутова. И все имущество, даже, если суд решит, что девушка погибла, перейдет в собственность государства.
Такая мрачная перспектива не устраивала несостоявшихся наследников, и они попытались выяснить у адвоката, нельзя ли как-нибудь обойти эту ситуацию.
— Если нужны будут деньги — нет проблем, — заверил юриста Михин, главное, чтобы дело решить. Вы, главное скажите, кому и сколько надо дать «на лапу». Кстати, надеюсь, этой суммы будет достаточно за нынешнюю консультацию? — Он достал из кармана пятьсот долларов, положив их на стол перед правоведом.
Адвокат чуть не поморщился, подумав: «Ох уж эти клиенты, им бы только «дать на лапу». Нет бы самим, хотя бы интереса ради, почитать Гражданский кодекс, да немного мозгами пошевелить. Впрочем, чем больше дилетантов, тем лучше юристам». Вспомнился анекдот, рассказанный недавно одним из американских коллег, с которым они встречались на каком-то симпозиуме по очередной защите прав человека.
Американец сказал тогда:
— Приходит клиент к адвокату и спрашивает: «У меня есть пятьсот долларов, но я хотел бы получить ответ на два вопроса. Скажите, мне хватит этих денег, чтобы оплатить ваши услуги»?
«Конечно хватит, — заверил адвокат, — переходите ко второму вопросу»…
— Ладно, перейдем и мы «ко второму вопросу», — юрист задумчиво пожевал губами и, как бы озаренный гениальной идеей, поправив золоченые очки, изложил возможный вариант выхода из сложившейся ситуации.
Суть варианта сводилась к следующему: Из общего правила об объявлении человека умершим есть исключение. Если исчезновение человека произошло при обстоятельствах, позволяющих предположить его гибель (например, взрыв дома, машины, кораблекрушение и тому подобные) — объявить лицо умершим можно уже через шесть месяцев. Причем, самое главное, днем смерти будет считаться не день вступления решения суда в законную силу, а день, когда человек исчез.