Чарлз долго смотрел на него, прежде чем улыбнуться и отсалютовать бокалом:
– Идет.;
Часы пробили одиннадцать. Пенни глянула на Николаса. Он опять поник. Она поймала взгляд Чарлза. Тот едва заметно кивнул и потянулся.
– Завтра разработаем детали, после того как сами увидите тайник.
Все поднялись. Наверху Пенни пожелала мужчинам спокойной ночи и в одиночестве зашагала к своей спальне. Чарлз присоединился к ней через десять минут, сразу же после ухода Элли. Пенни, сидевшая перед туалетным столиком со щеткой в руках, хотела было пожурить его за слишком раннее появление. Но слова упрека замерли на губах. Можно подумать, горничная не видит, в каком состоянии находится постель каждое утро! Элли давно поняла, что госпожа проводит ночи не одна.
Мысль об этом вызвала что-то вроде озноба. Но она ничего не хотела рассказывать Чарлзу, поскольку видела, что он всецело занят деталями плана поимки преступника. Поэтому она отвернулась к зеркалу и принялась энергично расчесывать волосы, вдруг осознав, насколько легче ей стало теперь, с появлением Джека и Джарвиса. Она без всяких уверений знала, что Чарлз будет ценой жизни защищать ее, Николаса и остальных неповинных людей от жестокого убийцы. Она и мысли не допускала, что это ему не удастся.
Но теперь он больше не один в этой войне.
Джарвис и Джек уверяли, что благодарны за возможность убраться из Лондона. Она, в свою очередь, благодарна за их приезд.
Поднявшись, как была, в длинной белой ночной рубашке, она задула свечи на туалетном столике и оставила только одну, на тумбочке у кровати. Чарлз в рубашке и бриджах сел на край постели, чтобы снять сапоги. Пенни подплыла к открытому окну, прислонилась к раме и выглянула во двор, где чередовались лужицы лунного света и озера теней.
– Джек и Джарвис – члены вашего клуба, не так ли?
Не дождавшись ответа, она оглянулась и увидела, как он, уже босой, снимает рубашку.
– Не думай, что ты что-то выдаешь, – тихо засмеялась она. – Это вполне очевидно: вы очень похожи.
– Похожи? Но чем? – удивился он, направляясь к ней.
И с каждым его шагом возбуждение все более подстегивало нервы.
– Вас окружает атмосфера опасности. И под вашей светской внешностью таятся настоящие пираты.
– Но для тебя я не опасен?
Она промолчала. Только слегка улыбнулась.
– Это весьма… занимательно. Я ими заинтригована. Он подступил ближе, прижав ее к раме.
– Не уверен, что одобряю твой интерес к ним. Да он ревнует!
Пенни рассмеялась, обняла его, заглянула в глаза цвета полуночи.
– Вряд ли я собираюсь променять тебя на них!
Он продолжал молча смотреть на нее, и она вдруг поняла, что он уверен в ней, что ему больше не нужно спрашивать, что отныне он может быть собой, может требовать и не ошибется в ее реакции.
Чарлз обнял ее за талию, и она затрепетала. Исходившая от него опасность висела в воздухе, переливалась прозрачной дымкой вокруг них.
– Возможно, мне следует убедить тебя? – тихо пробормотал он.
Она облизала губы, чувствуя, как бьется сердце.
– Возможно… и следует.
Не дожидаясь дальнейших поощрений, он приник к ее губам, и опасность сомкнула свои клещи.
Она отдалась этой опасности и задохнулась, когда он завладел ее губами и прижал к стене у окна. Возбуждение уже горело в ее жилах. Твердая стена холодила спину через тонкую ткань рубашки. Но защиты не было. Ни от холода. Ни от его рук. Они грубо шарили по ней, будто открывая заново. Будто она никогда до этой минуты не лежала под ним обнаженная.
Его губы и язык приказывали, держа в плену чувства, мысли и желания, и сейчас она в самом деле была его добычей, а он – безжалостным хищником, чьи сила и мощь не знали границ.
Озноб предвкушения сотрясал Пенни. Она почти не помнила, как он расстегнул ее рубашку и спустил лиф с левого плеча, оголив грудь и наполнив ладонь упругой плотью. И улыбнулся, когда грудь затвердела. Крохотная изюминка соска просила ласки, и он стал безжалостно теребить ее двумя пальцами.
Откинув голову к стене, она втянула в себя воздух. Голова кружилась так, что комната плыла перед глазами.
– А ты… ты когда-нибудь фантазировал… сочинял истории? – едва слышно выдавила она, но он услышал.
– Только о пиратах и сиренах, попадавших к ним в плен. Которые потом брали в плен своих похитителей.
Его взгляд упал на ноющую, набухшую грудь. Чарлз спустил лиф с другого плеча и впился губами в сосок. Лицо в лунном свете выглядело непереносимо мужским… непереносимо прекрасным. Пенни снова задохнулась.
– Эти сирены… какие они?
Он поймал ее запястье, взял безвольную ладонь и сомкнул ее пальцы вокруг своей напряженной плоти.
Она ощутила пронизавшую его дрожь, когда стала смело ласкать его.
– Странно, конечно, – прошептал он, обжигая ее взглядом, – но эти сирены были похожи на тебя.
И, нагнув голову, нашел ее губы, одновременно сминая томившиеся в ожидании груди.
Его плоть в ее руке стала тверже железа: тяжелая, твердая и жесткая.
– Они были похожи на тебя, – повторил он, сжимая ладонями ее лицо и обжигая губы опасным поцелуем. В темный крутящийся водоворот, обещающий немыслимые наслаждения. В царство, где фантазия и реальность сплетены в одно целое.
Теперь он стискивал ее бедра. Вжимал в стену своим массивным телом. Раздвинув ее ноги мускулистым бедром, он поднял ее. Пенни самозабвенно откинула голову, отдаваясь его воле.
– Ты такая же буйная, как и они, – пробормотал он, почти не отнимая губ от ее рта.
И снова унес ее в поцелуе, властном и требовательном, жадном и бесстыдном, но она не уступала ему в пылкости, отказываясь сдаваться. И бросала ему дерзкий вызов, вздрагивая под его ласками, сгорая в неприкрытой, безграничной, примитивной страсти, вырвавшейся наружу по его воле.
Все мысли, все опасения утонули в алчном жаре, изливавшемся из него, в бешеной схватке желания и потребности.
Он порывисто вздернул подол ее рубашки. Она, сама не сознавая, что делает, провела рукой по его груди, взялась за пуговицы на талии, высвободила их из петель, отбросила мешавшую ткань и нашла его.
Чарлз протяжно застонал.
– Как тебе, – выдавил он, – им всегда требовалось больше, чем остальным.
И, стиснув ее обнаженные бедра, насадил на себя.
Пьяная от возбуждения, она закрыла глаза, тяжело дыша, и вцепилась в его плечи. И ощутила, как он проникает в ее мягкость дюйм за дюймом… и остановился.
Удерживая их обоих на грани. На краю. Испытывая нервы. Заставляя ждать…
Она с трудом подняла веки и в полумраке отыскала темный блеск его глаз. Упивалась им долгую-долгую секунду, прежде чем зазывно прошептала:
– А ты? Ты готов предъявить свои права?
– Он вонзился в нее, наполнил, не медленно, не быстро, но мощно, передавая ей силу своей плоти, своего тела, и она не могла помешать ему, запретить, не допустить до своего тела… даже если бы очень пожелала.
Он снова мощным ударом наполнил ее, наклонился ближе и прошептал:
– Я пытался.
Уголки ее губ чуть приподнялись.
Физически она принадлежала ему. Эмоционально он принадлежал ей.
И словно признавая правду, он опустил глаза к ее губам.
– Но я никогда не был уверен, что сумел добиться своего.
Он осыпал ее поцелуями, и их скачка началась. Более жесткая, менее утонченная, более реальная, чем прежде. Оба ощущали себя Объектами фантазий друг друга, и это срывало все покровы, ломало все границы, пробивало все барьеры.
Он по-прежнему удерживал ее у стены, все резче и глубже врываясь в нее. Она задыхалась, держась за его плечи, сжимая его бедра коленями, встречая каждое проникновение.
И когда она всхлипнула, он нагнул голову и впился в ее груди. Брал все, что хотел, не спрашивая разрешения.
Владея ее телом, разумом и душой.
Даже когда она забилась в экстазе, он продолжал вести ее к пропасти. Пока она, выкрикнув его имя, не упала в темный провал.
Он вышел из нее, понес к постели, распластал на матраце, сорвал с нее рубашку, стянул бриджи и присоединился к ней. Прижал к кровати всем весом, раскрыл бедра, поймал ее руки, завел за голову и одним мощным толчком соединился с ней. Брал и брал. И не мог насытиться. Требовал большего, принимая каждый вздох, каждый всхлип беспомощного желания.
Их горящие тела стали мокрыми от пота, и все же она не уступала, оставаясь с ним, словно меряясь силой. Упиваясь этой схваткой. Торжествующе наблюдая за ним из-под полуприкрытых век.
Горячий. Неутомимый. Безжалостно-твердый.
Ее собственный.
Скачка была неукротимой, и они вместе перевалили через пик, рассыпавшись на осколки сияющего золота. И оба впали в забытье. Она едва успела опустить руки, обнять его и прижать к себе…
В этот момент благословенного покоя вдруг возникло чувство уверенности.
Наконец они очнулись и пошевелились, ровно настолько, чтобы лечь под одеяло и, до сих пор находясь во власти пережитого наслаждения, закрыть глаза. Она положила голову на его плечо, сонно улыбаясь. Ее фантазия была продолжением реальной жизни: они действительно были лордом и леди… В его фантазии, однако, была заложена правда того, кем они были. И что значили друг для друга.
Он был пират, который захватил ее в плен.
Она была сиреной, его рабыней, пленившей его.
Глава 20
Наутро, когда они собрались к завтраку, Николас выглядел значительно лучше и все же, к своему нескрываемому раздражению, узнал от мужчин, что не имеет права сделать и шагу без охраны.
Ультиматум был предъявлен в форме, не допускавшей возражений. Поэтому Николас только тяжело вздохнул.
– По причине вашего приезда, – объявил Чарлз, – я отзываю патруль. Ничего необычного, учитывая, что два дня прошло без всяких происшествий. Если он шарит вокруг, вне всякого сомнения, выждет еще пару дней, чтобы тревоги улеглись, прежде чем сделать очередной ход.
– Независимо ни отчего, – добавил Джек, трудясь над блюдом с сосисками, – мы будем здесь.
– Мне необходимо съездить в Фауи, проверить, что сумели обнаружить мои агенты, – сообщил Чарлз. – Наверняка не слишком много, но каждая крошка информации для нас крайне важна.
Джарвис и Джек кивнули. Николас смиренно пожал плечами.
– Возможно, мне стоит показать вам тайник?
– Прекрасная мысль, – обрадовался Джек. Пенни отодвинула чашку и встала.
– Я поеду с тобой, Чарлз. Поговорю с матушкой Гиббс, – с улыбкой сказала она, избегая взгляда Чарлза. – Только переоденусь, и встретимся у конюшни.
Она отчетливо почувствовала его недовольство, но сделала вид, будто ничего не замечает. И выплыла из столовой.
Он действительно ждал у конюшни и, судя по выражению лица, был готов взорваться. Но Пенни, не дав ему ни слова сказать, подняла руку:
– Если я останусь здесь, придется идти на прогулку, так что с тобой я буду в большей безопасности.
Возразить тут было нечего, и Чарлз, хоть и поморщившись, все же подсадил ее в седло.
Они вот уже два дня не выезжали из дома, и сейчас застоявшиеся животные помчались галопом. Всадники придержали коней только в окрестностях Фауи и неспешно, в полной гармонии друг с другом, направились к городу. Эта гармония казалась глубже, чем прежде. С того момента, когда она согласилась выйти за него, что-то в нем изменилось. Появилась абсолютная, несгибаемая уверенность, что она будет принадлежать ему. Мало того, эта уверенность заразила и Пенни. Она означала только одно: он уверен, что сумеет выполнить ее условие, сделает все, чтобы она согласилась. А это, в свою очередь, значит…
Дрожь ожидания, предвкушения, робкая надежда расцвели в ней. Может, на этот раз их время пришло… но сначала нужно поймать убийцу.
Хотя время шло к полудню, Чарлзу пришлось постучать три раза, прежде чем дверь открыл рыжеватый паренек. Узнав младшего Гиббса, Чарлз спросил, дома ли его матушка, но тот неуверенно попятился.
– Ма на кухне, разносит всех в пух и прах.
Чарлз ошеломленно моргнул: по всему дому раздавались пронзительные крики.
– Денниса и твоих братьев? Паренек узнал Чарлза и кивнул.
– Закрой дверь, – напомнил Чарлз.
Выйдя из оцепенения, парень подскочил к двери.
Кухня находилась в конце коридора, проходившего по всему дому. Пенни, не обращая ни на что внимания, шла вперед: чем ближе они подходили, тем громче и резче становился спор. Чарлз наклонил голову, чтобы не удариться о притолоку.
Матушка Гиббс стояла у плиты, удивительно похожая на распустивший паруса корабль, и каждое свое слово подчеркивала ударом тяжелого половника по разделочной доске. По другую сторону стола выстроились трое сыновей, все здоровенные, мускулистые матросы, каждый на голову выше матери, и все явно старались съежиться, чтобы стать невидимками. Правда, получалось у них плохо.
Заметив какое-то движение за спинами сыновей, матушка Гиббс отступила в сторону и осеклась на середине тирады. Пенни услышала облегченные вздохи бедняг.
Чарлз с одного взгляда оценил ситуацию и успокаивающе поднял руку:
– Прошу прощения, что прерываю, но мне необходимо поговорить с вами всеми, а времени нет.
Не дождавшись ответа, он перевел взгляд с румяной физиономии матушки на бесстрастное лицо Денниса.
– Похоже, что-то случилось?
– Я скажу вам, что случилось! – рявкнула женщина, подчеркнув свои слова ударом половника. – Эти тупоголовые болваны послали мальчишку моей сестры следить за кем-то, а он не вернулся домой. И его мамаша воет в голос все утро.
Она угрожающе взмахнула половником в сторону Денниса.
– Ты знал, что я запрещаю впутывать в твои делишки кузенов: они гораздо младше и куда неопытнее. А теперь вы повсюду разослали шпионов и сказали Берте, что Сид будет в засаде всю ночь, а он с тех пор и не возвращался.
Она снова замахнулась половником на Денниса и прошипела:
– Немедленно убирайся туда, куда его послал, и скажи, чтобы шпарил домой во все лопатки, иначе Берта не даст спокойно выпить чаю, а я не терплю ее воя, ясно?!
– Да, ма, – дружно пробормотали все три брата. Деннис беспомощно уставился на Чарлза и смиренно осведомился у матери:
– Ма, а тетя Берта сказала, куда он ушел?
– Конечно, нет! – возмутилась матушка Гиббс, но тут до нее что-то дошло и она вытаращилась на старшего сына.
– Но ты-то знаешь, верно? Ты послал его…
Она осеклась, потому что Деннис покачал головой, а братья последовали его примеру.
– Никто из нас никуда его не посылал. Да и зачем? Вот его сиятельство спрашивали, не можем ли мы узнать что-то о тех трех джентах, за которыми он приглядывает, и велел своим конюхам немного побыть в нашей компании, держать ушки на макушке и докладывать каждый раз, когда увидят что-то из ряда вон выходящее. Честно, ма, мы этого Сида и не видели вчера!
– Но… – Тетушка Гиббс поморгала и обернулась к Чарлзу. – Сид ушел вчера вечером. Еще засветло. Сказал Берте, что должен выследить шпиона. Она думала…
Матушка отступила и тяжело плюхнулась на стул, побелев как полотно.
– О Боже.
Чарлз, подойдя к Деннису, шепнул:
– Не знаешь, что это стукнуло Сиду в голову и за кем он собрался следить?
Деннис мрачно покачал головой:
– Говорю же, он и словом не обмолвился.
Он взглянул на братьев: те дружно покачали головами. Деннис вздохнул:
– Он все упрашивал нас взять его с собой, но… – Он кивком головы показал на мать. – Мы всегда его отшивали. Может, он что-то подслушал и решил испробовать себя в деле?
– Придется организовать поиски, – решил Чарлз.
– Точно, – кивнул Деннис. – Я тоже так думал.
В голосах мужчин звучало нечто такое, отчего Пенни и матушка Гиббс мигом присмирели и переглянулись. Пенни протиснулась мимо Чарлза и присела на корточки рядом с матушкой Гиббс, а четверо остальных стали строить планы.
Кулаки матушки Гиббс судорожно сжимались и разжимались. Вид у бедняги был такой, словно один из ее мальчиков вздумал поднять руку на родную мать. Пенни положила ладонь на толстые красные пальцы.
– Нам остается только ждать: они его найдут. Матушка сморгнула слезу.
– Бертин Сэм погиб в море, поэтому она была так против того, чтобы Сид выходил с остальными. Если что-то случилось из-за того, что он не бегал в упряжке Денниса, как остальные… – Она шумно вздохнула. – Она будет вне себя, наша Берта.