Как раз в это время на шоссе появился обоз из семи подвод. Когда они подъехали к развилке дорог, автоматчик поднял флажок, и все семь подвод свернули влево, то есть совсем не в том направлении, куда до сих пор двигались войска и обозы. Через некоторое время по этой же дороге он отправил грузовик и, наконец, открытую легковую машину, в которой находился капитан и сопровождавший его старшина из штаба армии.
Однако случилось нечто непредвиденное. После того как штабная машина прошла по левой дороге несколько сот метров, капитану вдруг показалось, что они едут не в том направлении. Не совсем уверенный в правильности своей догадки, он спросил старшину:
— Попеску, скажи, мы правильно едем? У тебя нет впечатления, что мы движемся на юг?
— Как же это может быть, господин капитан? Я ведь собственными глазами прочитал на указателе название местечка, где должен находиться командный пункт генерала Попинкариу. Да и потом солдат-регулировщик указал на эту дорогу.
— Знаю… знаю! Только видишь ли… Что за черт, неужели я совсем потерял чувство ориентировки? Давай-ка посмотрим. Стой, шофёр!
Он вынул компас:
— Вот, пожалуйста! Компас показывает, что мы едем к юго-западу, а мы должны двигаться к северо-западу. Неужели компас врет? Не может быть. Гм!.. Что ты на это скажешь, Попеску?
— Что я могу сказать, господин капитан? Или ваш компас не в порядке, или указатели неправильно прибиты.
— А ну-ка давай сюда дорожную карту. Смотри, мы отправились отсюда, не так ли? Вот шоссе, по которому мы ехали. Видишь? Прочти название населенного пункта, который мы проехали. Так. Вот и развилка. Чтобы добраться к командному пункту генерала Попинкариу, мы должны были свернуть направо. Вот в этом местечке он и расположился. А мы свернули налево. Всё ясно, Попеску: и компас в порядке, и я не потерял способности ориентироваться. А вот указатели на столбах прикреплены неверно, и солдат, который регулирует движение, в лучшем случае — болван.
— Но ведь такая ошибка может иметь очень серьезные последствия, господин капитан. Идиот, который проделал такую штуку, заслуживает хорошей пули. Вся эта путаница кажется мне подозрительной.
— А ну-ка, шофёр, поворачивай назад, да поживей! Через несколько минут машина была снова на том же перекрестке.
Увидев, что машина возвращается, автоматчик выругался сквозь зубы, но ничем не проявил своего беспокойства. Вытянувшись по стойке «смирно», он ждал, пока капитан и старшина подойдут к нему.
— Слушай, солдат, какую ты здесь выполняешь задачу?
— Здравия желаю, господин капитан. Мне приказано направлять колонны.
— А в каком направлении ты получил приказ направлять колонны?
— Налево, господин капитан!
— Кто тебе это приказал?
— Господин лейтенант Тымплару.
— А кто он, этот лейтенант Тымплару?
— Командир нашей роты.
— Какой дивизии?
— Дивизии «Молдова».
— А ты когда вступил на пост, солдат?
— Должно быть… — автоматчик на какой-то миг замялся в нерешительности, — должно быть… уже несколько часов.
— Так! А с тех пор как ты на посту, много прошло обозов?
— Не очень много… но несколько всё же было.
— И ты всех направлял налево?
— Так точно, всех, господин капитан!
— Значит, ваша дивизия движется в этом направлении?
— Так точно, господин капитан.
Но в тот же миг, словно для того, чтобы опровергнуть слова лжерегулировщика, отдаленный орудийный гром донесся с северо-запада.
Капитан и старшина понимающе переглянулись. Но автоматчик сохранял невозмутимое спокойствие, только глаза его как будто потемнели.
Капитан продолжал допрос:
— А дощечки с указателями кто приколачивал?
— Мы, господин капитан!
— Кто это мы?
— Люди нашей роты в присутствии господина лейтенанта Тымплару.
— Ты уверен, что лейтенант был здесь?
— Так точно, господин капитан. Он лично следил за этим делом.
— Ну ладно, это мы всё выясним. Старшина, арестуйте его!
— При чем же здесь я, господин капитан? — и автоматчик положил руку на автомат.
Старшина Попеску ударил его кулаком по руке:
— Стой смирно, подлюга! А не то сразу дышать перестанешь! Давай сюда автомат и шагом марш к машине.
— Господин капитан, вы же меня погубите, — плакался автоматчик, — как же я могу уйти с поста без приказа…
— А вот я тебе и приказываю!
— Вас-то я ведь не знаю. Только господин лейтенант Тымплару, который поставил меня на пост…
— Молчать! — прикрикнул на него старшина. — Господин капитан старше твоего господина лейтенанта. — И, схватив подозрительного регулировщика за рукав, он заставил его идти к машине.
Капитан приказал шофёру переменить на столбах указатели, уселся на свое место и крикнул:
— Теперь, парень, гони как можно скорее! — И машина помчалась по правой дороге, идущей к северо-западу.
Солнце уже скрылось. Наступали сумерки. Машина с большой скоростью неслась по пустынному шоссе. Старшина Попеску, держа отобранный автомат между ног, то и дело поглядывал на автоматчика. Тот, спокойный и невозмутимый, безразлично посматривал на исчезавшие в темноте поля справа от дороги. Чтобы убить время, старшина попытался втянуть арестованного в разговор:
— Тебя как зовут, служивый?
— Кымпяну Хараламбие.
— Так что же, Хараламбие, ты, видно, считаешь нас за полных дураков? Даже ребенок понял бы, что ты врешь.
— Я сказал правду, господин старшина. Зачем я стану врать? Мне что приказали, то я и делаю. Господин лейтенант Тымплару может подтвердить.
— Можешь быть спокоен, мы поговорим и с господином лейтенантом, а пока что лучше скажи правду.
— Я же вам правду говорю, а вы мне не верите. — И потом добавил жалобным тоном: — Так уж водится спокон веков — слабому, несчастному нет доверия.
— А сам ты откуда?
— Из Праховы.
— Грамотный?
— Четыре класса у меня.
— Только и всего?… Гм, а по виду ты похож на более грамотного человека. А… женат ты?
— Женат.
— Дети?
— Двое, господин старшина.
— Ну, пусть будут здоровы.
— Благодарю, и вы также.
— Эх, Хараламбие, Хараламбие, и не жалко тебе своих детей? Как же ты не понимаешь: скажешь всю правду — облегчишь свою участь. Может, даже жизнь себе сохранишь. А если заупрямишься, то… расстреляют тебя, парень, и останутся твои дети без отца.
— Да ведь я сказал вам всё, что знаю! А вы меня всё терзаете, будто сердца у вас нет. Ей-богу! И за что вы ко мне привязались, накажи меня бог, если я понимаю. Чем я провинился? Что вы хотите от меня узнать?
— Я хочу узнать, цыпленочек, кто тебя поставил, чтобы ты водил здесь всех за нос и неправильно показывал дорогу.
— Как это неправильно? Так мне было приказано. Если приказ неправильный, то пусть отвечает тот, кто его отдал.
— А насчет дощечек ты тоже ничего не знаешь?
— Я ведь вам уже сказал, что господин лейтенант Тымплару сам позаботился, чтобы их крепко прибили.
— Ладно, парень. Я вижу, что ты еще худший негодяй, чем я думал. Больше я не стану тебя ни о чем спрашивать. Но в конце концов ты заговоришь, не беспокойся, — и старшина оставил арестованного в покое.
Между тем наступила полная темнота. Автоматчик поднял воротник куртки и забился в угол, точно собирался спокойно заснуть.
«Черт бы его подрал! — выругался про себя Попеску. — А что если он в самом деле не виноват? Иначе разве мог бы он сейчас заснуть?»
Машина мчалась в темноту.
Пересекли, не останавливаясь, несколько деревень, битком набитых войсками, и спустя полчаса въехали в селение, где расположился командный пункт дивизии «Молдова».
Машина остановилась. Первым из нее вышел капитан.
— Веди его во Второй отдел, — приказал он старшине, — да смотри, чтобы не улизнул.
— Не беспокойтесь, господин капитан.
Старшина выбрался из машины и, обойдя ее сзади, открыл дверцу с правой стороны:
— Давай вылезай! Прибыли.
Но автоматчик не двинулся с места. Свернувшись клубком в своем углу, он, казалось, спал крепким сном усталого солдата
— Вот чертов соня! Ты что, не слышишь? Встать! Но автоматчик продолжал спать. Тогда рассерженный старшина стал его трясти:
— Вставай, слышишь!.. Будь ты проклят… Лентяй этакий!
Он сильно толкнул уснувшего солдата, и тот упал поперек сиденья. Охваченный подозрением, старшина крикнул шоферу:
— Иоан, Иоан, а ну давай сюда быстро фонарь господина капитана.
Когда старшина зажег фонарь и свет упал на лицо опрокинувшегося на сиденье автоматчика, сомнений не осталось: он был мертв. Мертвец смотрел стеклянными, глазами, и злой, насмешливой была его улыбка, застывшая на губах.
Старшина Попеску тотчас погасил фонарь, процедив сквозь зубы:
— Мерзавец подложил нам свинью! А я-то сидел рядом и не подозревал… Ну и дурак же я!
Несколько секунд он стоял в растерянности, не зная, что предпринять.
— А ну-ка, Иоан, — обратился он немного погодя к шоферу, — отъезжай куда-нибудь в сторону, где народу поменьше.
Шофер нашел поблизости узкий переулочек между домами п загнал туда машину.
— Выключи фары, Иоан! Возьми автомат и не подпускай никого к машине. Этот бандит уже отправился на тот свет… Только смотри, держи язык за зубами, не то плохо будет! А я побегу к капитану.
Офицер связи из штаба армии, капитан Раковицы уже заканчивал свой рассказ капитану Георгиу о чрезвычайном происшествии в дороге, когда в дверях появился старшина Попеску.
— Ты его привел, Попеску?
— Господин капитан, я не мог его привести
— Почему?
— Он… мертв. — И старшина стал рассказывать о том, как всё это обнаружилось.
— Значит, он покончил с собой? Вот неудача! И вы сидели возле него и ничего не заметили?
— Ничего, господин капитан! Откровенно говоря, я даже не убежден, что это самоубийство. Подумайте сами: чтобы покончить с собой, у него было только одно средство — принять яд. Но я все время следил за ним. И хотя была тьма-тьмущая, я бы увидел, если бы он попытался что-нибудь проглотить. Я в этом уверен. А он забился в угол и закрыл глаза, словно решил поспать немного. Пока мы ехали, он не сделал ни одного движения.
— Так, может, вы думаете, что это, сердечный припадок? — не скрывая насмешки, спросил капитан Георгиу.
Старшину Попеску смутила откровенная ирония незнакомого капитана, и он неопределенно ответил:
— Я уж не знаю, что и думать!
— Полагаю, что вы, Георгиу, уверены в том, что речь идет именно о самоубийстве? — обратился к начальнику Второго отдела приехавший капитан.
— Да! Мне это кажется наиболее вероятным. — Ну и что же вы думаете обо всем этом? Начальник Второго отдела пожал плечами:
— Я бы хотел, прежде всего, взглянуть на этого человека. Куда вы его девали, старшина?
— Он еще в машине. Мы отвели ее в укромное место, подальше от любопытных солдат, которые шныряют по улице.
— Вы правильно поступили. Подождите нас внизу, мы скоро придем.
Когда оба офицера остались наедине, начальник Второго отдела стал быстро ходить по кабинету. Он казался очень обеспокоенным:
— Весьма, весьма загадочный случай… Если предположение о самоубийстве подтвердится, значит, этот человек был гитлеровскрм агентом.
— Я почти убежден, что он покончил с собой.
— Нужно всё проверить Пока это только предположение. Возьмем с собой врача — подполковника Стытеску.
Он сразу определит, имеем ли мы дело с самоубийством.
Капитан снял телефонную трубку и вызвал санитарную службу дивизии.
— Алло! Господин подполковник Стытеску? Честь имею приветствовать вас. Капитан Георгиу у телефона. Господин подполковник, необходимо ваше присутствие для выяснения очень важного вопроса… Да, по приказу господина генерала. Вы можете срочно прийти?… Через пять минут?… Отлично, я вас буду ждать внизу около штаба.
Пять минут спустя оба капитана, в сопровождении сотрудника Второго отдела младшего лейтенанта Параскивеску Октавьяна, вышли на улицу. Там их уже поджидали подполковник медицинской службы Стытеску и старшина Попеску.
— Что случилось, Георгиу? — спросил явно обеспокоенный врач.
— Господин подполковник, мы нуждаемся в вашей помощи. Необходимо осмотреть солдата, который умер примерно час тому назад, и определить причину смерти.
Старшина Попеску шел впереди, освещая дорогу фонарем.
Когда они подошли к машине, подполковник медицинской службы заметил:
— Дорогой Георгиу, я не скажу, что вы выбрали лучшее место для медицинского освидетельствования. Давайте перевезем его в медпункт. Это в двух шагах отсюда, в доме, который я из-под носа забрал у Молдовяну. Сейчас там нет ни одного больного. Если вы хотите, чтобы о случившемся никто не знал, можете быть совершенно спокойны
— Давайте перевезем, — согласился Георгиу, который, как и предполагал подполковник, действительно очень хотел избежать лишних толков и разговоров.
Машина направилась к медпункту. Офицеры пошли туда пешком.
Подполковнику Стытеску не понадобилось много времени, чтобы дать свое заключение:
— Этот солдат умер от отравления. Если вас, Георгиу, интересует точное название яда, можно сделать вскрытие.
— Значит, это совершенно определенно — он умер от отравления? — переспросил капитан Георгиу.
— В этом нет никакого сомнения.
— Пусть всё-таки для верности его вскроют. Подполковник Стытеску ушел, чтобы распорядиться о приготовлении к вскрытию. Вместе с ним вышел и Попеску, который понял, что он здесь лишний.
После того как они ушли, капитан Георгиу снова подошел к трупу, лежавшему на носилках. Несколько минут он осматривал его с головы до ног, потом нагнулся, внимательно исследуя воротник тужурки.
— Ага, вот здесь в воротнике, — сказал он, показывая пальцем, — у него была запрятана ампула с ядом. Ему достаточно было поднять угол воротника, чтобы раздавить зубами ампулу. Взгляните! Ясно видны осколки.
Действительно, несколько маленьких осколков поблескивали при свете лампы, как хрусталики.
— Обыщите его, Параскивеску!
Самоубийцу обыскали, но обыск не дал никаких результатов
— Ничего, господин капитан, — сообщил младший лейтенант, который выполнил это поручение без особого удовольствия.
— Этого надо было ожидать. Агент, который кончает самоубийством, чтобы его не заставили говорить, не забудет в карманах ничего компрометирующего… Будьте добры, Параскивеску, поищите лейтенанта Тымплару и приходите с ним сюда.
Через пятнадцать минут лейтенант Тымплару стоял перед капитаном Георгиу.
— Тымплару, я вас вызвал, чтобы вы опознали этого солдата.
Лейтенант Тымплару взглянул на солдата, лежавшего на носилках:
— Господин капитан, я его впервые вижу.
— Так он не из вашей роты?
— Нет.
Оба капитана переглянулись.
— Но разве не ваши люди несут службу регулировки на шоссе?
— Мои, господин капитан. В связи с этим я как раз и хотел доложить вам кое-что.
— Что такое?
— Один из моих людей, которого я поставил сегодня утром на перекрестке шоссе в пятнадцати километрах южнее населенного пункта К…, исчез.
— Исчез? Любопытно. Не дезертировал ли он? — Капитан Георгиу снова многозначительно взглянул на капитана Раковицы.
— Трудно в это поверить, господин капитан. Этот солдат был порядочным парнем и, по-моему, он достаточно умен, чтобы понимать, что не доберется домой, — его поймают по дороге. Я скорее склонен думать, что с ним что-нибудь случилось.
— Например?
— Я подумал, не напали ли на него какие-нибудь отставшие от своих гитлеровцы. Хотя в этом случае мы нашли бы его труп. Но капрал и солдат, который должен был сменить его, обшарили там всё кругом на сто метров и не нашли ничего, никаких следов. Очень таинственное исчезновение, господин капитан!
— Когда рассветет, возьмите людей и сами произведите розыски.
— Слушаю. Я так и хотел сделать.
— Вот что еще я хочу вас спросить: вы лично проверяли, как поставлены указатели дорог на этом перекрестке?
— Я их сам прибивал, господин капитан.
— И вы уверены, что не могли при этом ошибиться?