– Это она?
Роза села на кровать рядом с ним.
– Судя по другим снимкам, которые я видела, да. Вы согласны со мной, что там тоже была она?
Фил попытался мысленно приложить это улыбающееся красивое лицо к телу на яхте. Совместить эти два изображения оказалось до боли легко.
– Да, похоже на то. – Он продолжал рассматривать фотографию. – Почему она выбрала именно этот снимок? Из всех, которые у нее были, почему именно этот?
Роза посмотрела на экран.
– Потому что он представляет ее в выгодном свете, она здесь хорошо получилась… Возможно, он нравился ее парню.
– Возможно.
Он вздохнул и принялся просматривать страничку в «Фейсбук». Джулия Миллер работала в Центральной больнице Колчестера, училась в местной средней школе в Стенуэе, а потом в Эссекском университете в Колчестере. Она не уезжала далеко от дома.
У нее не было большого количества друзей, что было хорошей новостью для полицейских, которым предстояло прошерстить всех, но все же достаточно. Он начал было просматривать их, но не продвинулся далеко.
– Фил?
Он и не заметил, что Роза встала и вышла. Теперь ее голос доносился из гостиной. Он встал и пошел туда. Она стояла у окна перед слегка раздвинутыми шторами и смотрела вниз.
– Я была права, – сказала она. – Смотрите.
Фил взглянул в окно. Внизу перед ними была река Колн. И плавучий маяк.
Он посмотрел на Розу.
– Совпадение?
– Вот это вряд ли, – ответила она. – Только не в таких делах.
Фил посмотрел на своего нового младшего сотрудника. И увидел печаль и озабоченность в ее глазах. Страсть полицейского, желание получить ответы на свои вопросы. Это хорошо, подумал он. Правильные кадры.
Он снова выглянул в окно.
На яхте была натянута белая палатка, вдоль дороги расставлены временные заграждения. За барьером собралась небольшая группа газетчиков, фоторепортеров и телевизионщиков, и перед ними все еще выступал с речью старший инспектор Бен Фенвик. Оттачивает на них свои клише, подумал Фил.
– А вот и он, – сказал Фил. – Король избитых штампов в своем репертуаре.
Даже не глядя на Розу, Фил почувствовал, как она негодующе напряглась. Он сказал это намеренно, чтобы посмотреть, как она на это отреагирует. Теперь он знал наверняка: она спит с его боссом. И, вне всяких сомнений, докладывает все, что он говорит. Он должен вести себя осмотрительнее. Или же следить за тем, чтобы произносить вслух только то, что должно дойти до ушей Фенвика.
Фил вздохнул.
– Думаю, настало время нанести визит ее родителям.
– Но мы ведь пока еще точно не знаем, что это она. Может быть, следует подождать подтверждения?
Фил показал в сторону толпы журналистов.
– Чтобы они сделали это раньше нас? Думаю, нам нужно, по крайней мере, с ними переговорить.
Роза кивнула.
Через мгновение они уйдут отсюда. Но пока они просто молча стояли здесь, а в комнате у них за спиной висела мертвая тишина, словно в склепе.
Глава 16
Раздался еще один звонок. Не сходя с места, Сюзанна тихо сползла по входной двери.
Неужели это он? Опять пришел сюда? Прятался где-то снаружи, ожидая, пока уйдет полиция и Сюзанна вернется домой одна? Может такое быть?
Звонок зазвонил в третий раз.
Сюзанна смотрела на запертую дверь, на висящие на ней цепочки, на замок. Она надеялась, что все это достаточно прочное. Она протянула руку, но тут же отдернула ее. И просто продолжала смотреть.
– Оставь меня в покое… оставь меня в покое…
Яростная решимость, которая была у нее всего несколько мгновений назад, таяла. Паника снова грозила охватить ее. Сердце начало стучать как поршни в спортивном автомобиле, разгоняя кровь по всему телу. Она протянула руку к двери.
В квартире на четвертом этаже старого дома не было домофона или переговорного устройства. Если кто-то звонил в дверь снизу, ему нужно было открывать. А для этого необходимо было спуститься на три пролета лестницы вниз.
Нет. Одно дело – открыть дверь квартиры. А спускаться вниз по ступенькам – да еще и одной! – это уже совсем другое. Поэтому она осталась на месте. И стала ждать.
Звонок больше не звонил. Они ушли и оставили ее в покое.
Сюзанна облегченно вздохнула.
Но тут зазвонил ее телефон.
Она снова вскочила на ноги. Огляделась по сторонам. Трубка радиотелефона валялась на полу, корпус из пластика и металла мигал лампочкой и жалобно скулил.
– Нет уж, просто… просто отвалите…
Телефон продолжал звонить – настойчивое, всепроникающее металлическое бренчание. Она не шевелилась, крепко зажмурив глаза. Ей хотелось, чтобы все это закончилось, хотелось оказаться где-то в другом месте – неважно где.
Включился автоответчик. Ее собственный голос попросил оставить сообщение, и раздался гудок.
– Привет, Сюзанна, это я. Я стою на улице, ты…
Зоя. Ее лучшая подруга. Она встала, прошла в гостиную и схватила трубку телефона.
– Зоя?
Сюзанна тяжело дышала, как будто последние несколько минут дались ей ничуть не легче, чем часовая тренировка в тренажерном зале.
– С тобой все в порядке? Что случилось?
– О… о…
Она судорожно пыталась восстановить дыхание.
Голос Зои звучал озабоченно:
– Что случилось?
– Это началось снова, Зоя, это началось снова…
Сюзанна смотрела на дно кофейной чашки. Чашка была одной из ее самых любимых, в индийском стиле, вся в завитках различных оттенков бирюзового цвета. Она купила ее в магазине «Пирс» еще до того, как тот потерпел крах и прекратил свое существование.
До того, как то же самое произошло и с ее жизнью.
– Ну давай же.
Зоя сидела как раз на том самом месте, где перед этим сидела Анни Хэпберн.
Она поставила свою чашку на столик. Отдельные локоны ее идеально покрашенных светлых волос, словно обрамляя, аккуратно спадали по обе стороны привлекательного лица. Зоя, похоже, освоила искусство всегда выглядеть красивой без всяких усилий. От этого Сюзанне стало только еще хуже.
– Ты просила меня зайти. Мне пришлось бросить своего пациента, так что давай рассказывай.
Сюзанна тяжело вздохнула и, держа чашку перед собой, словно щит, рассказала ей обо всем, что произошло.
– Ну… – Рассказ, собственно, еще не завершился, просто у нее вдруг закончились силы, чтобы что-то говорить. – Вот так, вот так…
Зоя, слегка приоткрыв рот, смотрела на Сюзанну широко открытыми глазами. Даже выражение ужаса на ее лице казалось совершенным. Внезапно Сюзанна почувствовала бесконечную усталость.
– Господи, Сюзанна, но это же просто ужасно, по-настоящему ужасно…
Сюзанна закрыла глаза и ничего не ответила. Она знала это и сама.
Зоя наклонилась к ней.
– А мог это…
Глаза Сюзанны открылись.
– Этого не может быть. Я… Нет. – Она вздохнула. – Нет. – Она уронила голову. – Нет.
Зоя снова откинулась назад и ничего не сказала.
Сюзанна подняла голову.
– Почему это должен был быть именно он? И почему сейчас? – В ней снова начали закипать эмоции. – Почему?
– Это не может быть он, только не Энтони…
– Тебя здесь не было, Зоя. Ты не видела эту фотографию, тебе не снился этот сон. – Ее мысли опять вернулись к прошлой ночи. – Этот сон, Зоя! О боже…
– Сюзанна…
Зоины глаза неотрывно смотрели на Сюзанну. Чистые, ясные и голубые. Не то что у Сюзанны – тусклые карие. Она потянулась к Сюзанне и взяла ее за руку.
– Ты сейчас действуешь как терапевт?
Улыбка Сюзанны была такой же слабой, как и ее голос.
– Да уж, прихватила подработку на дом, – ответила Зоя. – А теперь дыши глубже. Успокойся. Это не может быть Энтони. Ты и сама это понимаешь.
Сюзанна ничего не ответила. Просто сконцентрировалась на дыхании и ждала, что Зоя скажет дальше.
– То, что случилось с Энтони, Сюзанна… С этим уже покончено.
Сюзанна ничего не сказала, но и не смотрела на нее.
Зоя пыталась заглянуть ей в глаза и нахмурилась.
– Сюзанна, все ведь и вправду закончилось, разве не так?
Сюзанна молчала.
Зоя отодвинулась и выпустила ее руку.
– О, но ты ведь не… Сюзанна, скажи мне, что ты все это не придумала.
Сюзанна подняла голову.
– Нет, я ничего не придумала.
– Уверена?
– Да, – сказала Сюзанна, уставившись на ковер. – Уверена.
– Хорошо. – Зоя улыбнулась. – Что ж, тогда тебе не о чем беспокоиться. Сегодня я переночую у тебя.
Сюзанна взглянула на нее.
– Ты не можешь этого сделать.
– Почему? Тебе нельзя оставаться одной. Я побуду с тобой. А завтра мы вместе пойдем на работу. Ты же пойдешьзавтра на работу?
– Ну, в общем… Да, я надеюсь, но…
Сюзанна пыталась найти какое-то возражение. Это было типично для Зои. Прекрасно выглядит и прекрасное сердце. Иногда ей казалось, что она не стоит дружбы такой женщины.
– А как же Мерфи? Он…
– За пару дней ничего с ним не сделается. Он справится с этим. – Зоя улыбнулась. – У него наконец появится шанс соскучиться по мне. И, когда я снова вернусь домой, он будет ценить меня еще больше.
– Но…
Сюзанна почувствовала, как к глазам опять подступают слезы.
– Прекрати. Немедленно! – Зоя встала. – Я только на секундочку забегу домой и возьму кое-что из вещей. Ты сможешь побыть одна примерно час или поедешь со мной?
– Со мной все будет в порядке.
– Запри за мной дверь.
Сюзанна так и сделала, а потом еще трижды проверила все запоры. После этого она вернулась в гостиную и села. Ее кофе остыл. Она огляделась по сторонам, думая, чем бы заняться, чтобы отвлечься. Нужно чем-то занять голову до возвращения Зои. Она увидела телефон.
Нет.
Нет. Ей не следовало этого делать.
Но она знала, что сделает. И знала, кому должна позвонить.
Нет.
Она взяла трубку. Потом положила ее на стол.
Она не отрывала от нее глаз.
Нет.
Она снова взяла ее. Пальцы сомкнулись вокруг трубки, словно когти орла, ухватившего добычу.
Она набрала номер, который помнила наизусть. Номер, который никогда не забудет.
Глава 17
Анни смотрела на висевшую на стене картину и думала, что можно было бы сказать о ней и о человеке, которому она принадлежит.
Картина эта занимала центральное место в очень маленьком и тесном кабинете – узкой, увешанной полками комнатке, которая с таким же успехом могла быть какой-нибудь кладовкой либо частью коридора, ведущего в никуда. Полки были сплошь заставлены книгами: учебники, романы, старые, новые – никакой особой системы в их расстановке Анни не уловила. Между книгами были засунуты журналы, папки, какие-то бумаги. Там же, где оставалось место, стояли немногочисленные безделушки и разные пустячки. За каждым из всех этих предметов, небольших и разноплановых, скрывалась, вероятно, какая-то история или, по крайней мере, шутка, но теперь они выцвели на солнце и были покрыты толстым слоем пыли. Напротив полок располагался письменный стол, занимавший остальную часть комнаты. Компьютер в центре него был окружен стопками книг, что все вместе напоминало вид современного города в миниатюре. Вокруг картины на стене висело расписание, настенный ежедневник, несколько открыток, пара пожелтевших газетных вырезок с комиксами. Но все внимание притягивала к себе картина. Анни была уверена, что сделано это было намеренно.
Она была вставлена в изящную, хотя и старую позолоченную раму со сколами. На картине был изображен мужчина, – высокий молодой и красивый, голова откинута назад, подбородок поднят, – который стоял в каком-то зале, отделанном мрамором. Он держался за лацканы пиджака и смотрел вперед с выражением крайнего высокомерия и заносчивости, которое граничило с презрением. Однако при более внимательном рассмотрении можно было увидеть, что это только первое впечатление. Надменность, которая буквально пропитывала его черты, никак не касалась глаз. Они были озорными и насмешливыми. Они говорили, что все это лишь притворство и мужчина в любой момент может разразиться веселым смехом.
Рядом с картиной к стене кнопками была приколота еще одна более скромная иллюстрация. Над землей, с развевающимся за спиной американским флагом, парил Супермен с мощной грудью, могучими руками и в узеньком трико.
У этого человека серьезные проблемы с собственным эго, подумала Анни.
Она уселась между столом и проходом к двери на очень старый деревянный стул, темный и ветхий, с потертой гобеленовой подушкой на сиденье. Он явно не соответствовал обстановке комнаты. Его скорее можно было бы встретить где-нибудь у камина в старинном пабе с деревянными стропилами, чем в функциональном кабинете профессора университета со стенами из бетона и окнами с металлическими ажурными рамами.
Человек, изображенный на картине, сидел напротив Анни за уставленным книгами столом, и это был далеко не супермен. Его нынешняя внешность лучше всяких сколов на золоченой раме, лучше выцветших масляных красок и осевшей на картине пыли красноречиво говорила о том, насколько давно это было написано. Он по-прежнему был высок, но черные волосы сейчас в основном стали седыми, а на висках появились легкие залысины. Надменное и заносчивое выражение лица углубилось и стало постоянным, словно маска, которую он надевал так долго и так часто, что она в конце концов превратилась в истинное его лицо. Впрочем, больше всего изменились как раз его глаза. Вместо веселой насмешливости, изображенной на картине, сейчас в них читались только скука и усталость. А после того как Анни представилась, в них появилась еще и настороженность.
– Вам повезло, что вы меня застали, – сказал он. – Я уже собирался идти домой.
Она улыбнулась.
– Итак, профессор…
– Просто Энтони, пожалуйста, – сказал он, вкрадчиво улыбаясь. – Зачем нам лишние формальности?
– Хорошо.
Найти профессора Энтони Хау было несложно. Анни сделала всего один звонок в университет и поймала его в кабинете. Лекции на сегодня уже закончились, и он проверял студенческие работы. Если она хочет заехать, то он будет здесь еще несколько часов, но в чем, собственно, дело? Однако когда она упомянула Сюзанну Перри, он тут же заявил, что собирается ехать домой. Она предложила приехать к нему туда, но профессор сказал, что у него срочная встреча. Нет проблем, тогда она заедет к нему утром. Она обязательно должна побеседовать с ним. Потому что это важно.
После этого он вздохнул и сдался, поняв, что она не отстанет и для него будет лучше отделаться от нее как можно скорее. И вот Анни здесь.
– Должен сказать, – заметил он, продолжая экспериментировать со своей улыбкой, – что я представлял вас другой.
– Правда? – Анни удивленно приподняла бровь и с трудом сдержалась, чтобы не зевнуть. – Это потому, что я чернокожая?
Он кивнул и только потом сообразил, что она могла подумать.
– О нет, вовсе не потому, что вы… В общем, совсем не из-за этого. Нет. Просто… когда мы говорили по телефону, у меня сложилось о вас совершенно другое впечатление.
– В каком смысле?
Он снова попытался улыбнуться.
– Тогда вы говорили как полицейский. А сейчас, сидя здесь, вполне могли бы сойти за студентку. Вот и все.
Анни вспомнила о том, что произошло с Сюзанной Перри, и порадовалась, что она не студентка. Она вежливо улыбнулась.
Он тоже улыбнулся в ответ.
Он очень старается, подумала она. Быть вежливым, быть непринужденным. Но чая он ей не предложил.
– Кстати, хорошая картина.
Его улыбка стала несколько более искренней.
– Спасибо. Я люблю ее, она немного необычная. Я к ней очень привык. Даже забываю о ней, пока кто-то не напомнит.
– Должно быть, написать ее стоило немалых денег.
Он усмехнулся.
– У меня была подруга, честолюбивая художница. Ей нужны были модели, натура. Так что это мне ничего не стоило. – Ему не удалось скрыть гордость, прозвучавшую в голосе. – Но… – Он взмахнул рукой, словно отгоняя воспоминания. – Все это уже в прошлом.