— Хватит, больше ничего не говорите. Это же бессмысленно!
— Извините, если я задел вас. Однако я считал своим долгом… Возможно, это лишь сплетни. Но ведь в каждой сплетне…
— Оставим эту тему. Поверьте мне, что я сохраню в абсолютной тайне мой перелет из Эмитивилля и Лантаны: даю слово чести. Я вам очень многим обязан и никогда этого не забуду. Вы всегда можете на меня рассчитывать. Но сейчас помогите мне!
Де ла Маса беспомощно развел руками, его маленькие ладони затрепыхались в воздухе.
— Что поделаешь. Будет так, как вы хотите. Мы не имеем права…
— Это значит, что я могу подать заявление о расторжении контракта?
— Конечно, Мерфи. Ведь вы же свободный гражданин Штатов. Поверьте, мы весьма огорчены расставанием с вами, нам жаль терять такого хорошего летчика. Вы удовлетворены?
— Видите ли, я боялся, что возникнут препятствия…
— Чепуха. Кто вам об этом сказал? Что за идея?
— Просто я не так уж наивен и понимал, что вы потребуете от меня доказательств лояльности, захотите как-то обеспечить себе уверенность…
— Для этого нет поводов. Ничего преступного вы не сделали, и мы никогда не требовали от вас ничего противозаконного. Вы получили от нас одно-единственное предложение: хорошую должность в Доминиканской Авиационной компании. Этого и будем держаться. Больше ничего не было. Правда?
— Я тоже так думаю.
— И вы никак не согласитесь остаться здесь? Решили непоколебимо? Что поделаешь, очень, очень жаль. Не поминайте нас лихом, Мерфи. И не верьте всяким россказням о препятствиях насчет выезда: вы можете жить, как вам вздумается. Это ваше дело, а не наше.
40
— «Пласа-Отель»? — спросила телефонистка, — Соединяю вас со Сьюдад-Трухильо. Говорите.
— Да, госпожа, — услыхала Гарриэт, — тут нет господин Мерфи.
— Кто говорит?
— Черный бой для господин Мерфи, госпожа.
— Эскудеро?
— Да. Госпожа знать Эскудеро?
— Попроси мистера Мерфи к телефону.
— А кто говорить, госпожа?
— Гарриэт Клэр. Позови немедленно своего хозяина.
— Госпожа звонить из Северная Америка?
— Из Буэнос-Айреса. Где мистер Мерфи?
— Мистер Мерфи не быть дома, госпожа.
— Он должен был ждать моего звонка.
— Он ничего не говорить, госпожа.
— Где он?
— В город.
— Эскудеро, когда он вернется, пусть сейчас же позвонит мне. Он знает мой номер в Буэнос-Айресе. Ты запомнишь?
— Эскудеро иметь хорошая память. Господин вернуться и сразу позвонить в Буэнос-Айрес, господин знать номер. Так, госпожа.
— Хорошо, Эскудеро, спасибо.
Эскудеро положил трубку и почти сейчас же снова ее взял. Набрал номер.
— Говорит Эскудеро, — сказал он по-испански. — Звонила Гарриэт Клэр, она в Буэнос-Айресе. Что мне сказать, если она опять позвонит? Я сказал, что он вышел в город. Она просила, чтобы он позвонил ей сразу, как вернется, — он знает ее номер в Буэнос-Айресе.
— Очень хорошо. Если она снова позвонит, скажи ей что-нибудь такое, чтобы она сразу приехала.
— Если ей не удастся поговорить с мистером Мерфи, она встревожится. Она сказала, что мистер Мерфи должен был сегодня ждать ее звонка. Удивилась, что его нет дома.
— Жди у телефона, Эскудеро. Я дам тебе знать, что ты должен сказать этой госпоже. Жаль, мы не знали, что она сегодня будет ему звонить.
В полночь Гарриэт снова позвонила.
— Эскудеро, почему мистер Мерфи не звонит? Ведь он, надеюсь, вернулся?
— Нет, госпожа.
— Что случилось?
— Звонить капитан де ла Маса, госпожа знать капитан и сказать, что господин Мерфи быть в госпиталь, госпожа. Господин Мерфи очень болеть.
— Боже, Эскудеро, что с ним случилось?
— Бой ничего не знать. Звонить капитан де ла Маса и сказать.
— Эскудеро, слушай. Я подожду у трубки, а ты возьми телефонную книгу и скажи мне номер госпиталя, где лежит мистер Мерфи.
— Эскудеро не знать, какой госпиталь, госпожа. Эскудеро ничего не знать, ни болезнь, ни телефон, ни госпиталь. Госпожа приехать быстро, два дня, три дня и пойти в госпиталь. Господин Мерфи ждать, госпожа прийти. Так сказать капитан де ла Маса. Капитан все знать, госпожа.
— Эскудеро, это был несчастный случай?
Черный бой слышал прерывистое дыхание Гарриэт, чувствовал волнение и страх в ее голосе и наслаждался этим: он ощущал свое превосходство над этой женщиной, испуганной и беззащитной.
— Может, случай, может, самолет, Эскудеро не знать, госпожа.
— Но ведь у него не было никакого полета, я знаю!
— Черный бой не знать. Может, болезнь, может, малярия, ничего не знать, госпожа. Знать сеньор капитан. Капитан де ла Маса сказать: госпожа приехать и идти в госпиталь. Господин Мерфи ждать госпожа.
— Хорошо, благодарю тебя, Эскудеро.
41
Я позвонил Бисли. Дело было слишком сложное, я не мог ничего делать без его ведома. Я боялся за Гарриэт. Пускай уж она будет с Мерфи, тут я ничего не могу поделать, но нельзя же допустить, чтобы она рисковала жизнью.
Бисли долго не было дома, я дозвонился ему лишь после полуночи. Я изложил ему содержание разговора с Гарриэт, сказал, что велел ей и Мерфи молчать о своих матримониальных планах и не подавать заявления о расторжении контракта. Что дальше делать?
Бисли был ошеломлен, но ответил, не раздумывая:
— Только то, что ты ей сказал. Ничего больше. Немедленно по ее приезде постарайся с ней увидеться. Если дело зашло дальше, чем она говорила, ты меня свяжешь с Гарриэт. Похоже, мы на этот раз сыграем в открытую с полковником Аббесом.
— Если не будет слишком поздно.
— В такой игре слишком поздно не бывает. Чем больше фактов, тем лучше.
— Ты даешь мне понять, что если бы с Мерфи что-нибудь случилось, вы не стали бы его оплакивать?
— Это дало бы непосредственный предлог для немедленного вмешательства Государственного Департамента. И тогда всплыло бы наверх дело Галиндеса и некоторые другие дела, может, даже дело Лоретты Флинн.
— Так почему вы сами не спровоцируете Мерфи, если только и ждете случая, в котором Мерфи все равно поплатится жизнью?
— Майк, не будь сентиментальным, не пускай слезу. Я очень хотел бы спасти Мерфи. Он единственный свидетель по делу Галиндеса, он мне нужен. Поэтому я и одобряю все, что ты посоветовал Гарриэт. Лишь подобная тактика может его спасти.
— К счастью, он свидетель. А то тебе было бы плевать на него. Правда, Фрэнк? И ты имел бы еще один факт.
— Ты сердишься на меня за то, что Мерфи и Гарриэт познакомились благодаря мне? Ты неправ. Там пассажирских самолетов мало, и в столовой аэродрома они рано или поздно познакомились бы. Такова уж судьба.
— Ну, знаешь, разведчик, который верит в судьбу… Может, ты еще и в церковь ходишь, Фрэнк?
— Майк, поддерживай контакт со мной. Постараюсь через наших людей как-нибудь подстраховать Мерфи в Сьюдад-Трухильо. Звони и в контору, я скажу секретарше, чтобы она немедленно соединяла нас с тобой. Самое главное — говорил ли Мерфи кому-нибудь о своих планах. Ты ничего об этом не знаешь?
— Гарриэт сказала, что, пожалуй, не говорил.
— Пожалуй! За такое «пожалуй» они оба могут поплатиться.
— Может, удастся этого избежать, Фрэнк.
— «Может» стоит не больше, чем «пожалуй».
После этого разговора я не мог уснуть. Лежал и читал.
В четыре утра зазвонил телефон.
42
Гарриэт снова заказала разговор со Сьюдад-Трухильо. Назвала номер телефона де ла Маса. Распахнула настежь окно. Воздух был душный и тяжелый. Гарриэт нетерпеливо ждала звонка. Десять минут, пятнадцать, двадцать — с ума можно сойти от тревоги.
Наконец дали соединение. В трубке отозвался мужской голос. Он показался Гарриэт знакомым… Нет, это не де ла Маса, это Оливейра.
— Это мистер Оливейра? — спросила она.
— Кто это говорит?
— Позовите, пожалуйста, капитана де ла Маса.
Гарриэт услышала какой-то шорох, приглушенные звуки, а потом снова заговорил тот же голос:
— Кто говорит?
— Гарриэт Клэр. Мистер де ла Маса меня знает: мы с ним виделись несколько раз.
Минута молчания — и опять тот же голос:
— Капитана де ла Маса нет дома.
— Но ведь он вернется сегодня?
— По-видимому, нет.
— Это говорит мистер Оливейра?
Опять наступило молчание. Гарриэт сделалось дурно от волнения, она боялась, что уронит трубку — так ослабели у нее руки.
— Нет, — сказал мужчина наконец, — Я вас не знаю.
— Но, может быть, вы знаете мистера Мерфи? Летчик Джеральд Лестер Мерфи. Вы знаете, что с ним случилось?
— Нет, я не в курсе… Впрочем, кажется, знаю… Я слыхал, что он болен: кажется, не очень опасно. Лучше всего будет, если вы сюда приедете. Вы можете приехать?
— Боже, вы что-то скрываете! Прошу вас, скажите мне, что с ним, очень прошу! Почему мистер де ла Маса не хочет подойти?
В трубке послышался треск, зазвучали разноязычные голоса на международных линиях.
— Алло, алло! — кричала Гарриэт. — Алло!
Отозвалась телефонистка из Сьюдад-Трухильо.
— Вы разговариваете?
— Связь прервалась, очень прошу вас наладить.
— Подождите, — сказала телефонистка. Через минуту она сообщила: — На линии все в порядке. Может, там повесили трубку? Подумали, что вы уже окончили разговор? Соединить вас еще раз?
— Да, очень прошу, это срочное дело…
Вскоре та же телефонистка из Сьюдад-Трухильо сообщила:
— Этот номер не отвечает.
Гарриэт хотела сказать: «Хорошо, спасибо», но не могла выговорить ни слова.
— Алло? — спросила телефонистка. — Разговор окончен?
— Все кончено, — сказала Гарриэт.
43
В четыре утра зазвонил телефон.
— Вас вызывает Буэнос-Айрес.
Я услыхал дрожащий голос Гарриэт. Я понял, что она плачет.
— Майк, — сказала она, — случилось что-то ужасное. Я два раза звонила Мерфи, его нет дома, я потом звонила де ла Маса, а его бой, понимаешь, бой Джеральда, Эскудеро, что-то крутит, говорит, что он пошел в город, а потом о какой-то болезни, о госпитале и что капитан де ла Маса…
— Гарриэт, подожди! Говори медленней и рассказывай все по порядку.
Она постаралась овладеть собой и рассказала о своих телефонных разговорах со Сьюдад-Трухильо.
— Боюсь, что все кончено…
— Что они тебе предлагали, что советовали? Это очень важно.
— Я раз десять услыхала от Эскудеро и от того мужчины, что мне надо приехать. Номер телефона госпиталя они не сообщили.
— Это исключено, Гарриэт. Тебе нельзя туда ехать.
— Майк, но ведь я же должна ехать. Я на службе, — завтра утром мы летим в Монтевидео, Сан-Пауло и так далее, а потом в Сьюдад-Трухильо. Меня некому заменить. И я не могу его так оставить…
— Гарриэт, я улажу все. Твоему начальству сообщат, что ты с ними дальше не летишь. Немедленно вылетай в Штаты, но не самолетом «Пан-Ам», возьми билет на какой-нибудь другой, — может, «Свиссайр». Деньги у тебя есть?
— Да, думаю, что хватит.
— И ты запомнишь все, что я тебе сказал? Гарриэт, не забудешь?
— Да, но я боюсь за Джеральда… Боже, мне так неприятно, что я именно к тебе обращаюсь по такому делу, но ты ведь знаешь, что у меня никого больше нет. И вообще я без тебя чувствую себя такой беззащитной, Майк. Я привыкла, что ты все дела за меня улаживаешь, даже на работу устраиваешь. И сейчас я не знаю, что делала бы без тебя. Ты мне поможешь?
— Ты за Мерфи не беспокойся, там о нем позаботится кое-кто.
— Знаешь, я догадываюсь, в чем дело, и если правда то, что сказал мне Джеральд, то я не знаю, чем все это кончится… Майк, он мне рассказал, кого привез тогда в самолете, как получилось с этой аварией, и сказал, что немного побаивается…
— Расскажешь при встрече. Но теперь ты сама, надеюсь, понимаешь, что тебе нельзя туда лететь? Почему ты раньше не сказала мне, что говорил Мерфи на эту тему?
Она плакала.
— Джеральд просил… чтобы я никому… не говорила… Ах, Майк, но ведь есть еще одна возможность! Он сказал, что когда почует опасность, то сбежит. Потому что там уже предполагали, что мы хотим пожениться. Оливейра даже говорил с ним об этом. Но он наверняка нас не выдал. Знаешь, у Оливейры семья в тюрьме…
— Ну, хорошо, и что же вы решили?
— Что, если я на обратном пути не застану Джеральда, то это значит, что он уехал из Сьюдад-Трухильо и вообще из Доминиканской Республики. И что он будет ждать меня в Майами-Бич. Я как раз и звонила ему, чтобы это выяснить.
— Ну, так чего ж тревожиться? Наверное, он ждет тебя в Майами.
— Боже, какая я глупая… Этот его бой, Эскудеро, так меня напугал, что я ударилась в панику. Да, Майк, возможно, он там… Потому они и не могли мне объяснить, где Джеральд.
Разумеется, это было правдоподобно. Но я не поверил в это так легко, как Гарриэт. Доминиканская Республика — это большой концлагерь, и оттуда бежать трудно, тем более тому, кто знал слишком много, кто знал столько, сколько Мерфи, главный свидетель в деле похищения де Галиндеса.
— Майк, — говорила Гарриэт, — ты думаешь, что он там ждет? Ты действительно так думаешь? Это значит, что я могу лететь дальше со своим экипажем?
— Гарриэт, будь благоразумна. Если Мерфи бежал, ты тем более не можешь там показываться. Вас видели вместе. Тебя могли бы официально арестовать. А если ему не удалось бежать, они это сделают неофициально. Ведь они же могут догадаться, что Мерфи тебе все рассказал.
— Да, Майк, ты прав, — она говорила с трудом, — Я все сделаю, как ты сказал. Но постарайся мне помочь, постарайся, Майк…
Я услышал, что она всхлипывает.
— Значит, ты летишь из Каракаса в Майами-Бич?
— Да… И ты туда приезжай, хорошо?
— Завтра туда поеду. Слышишь меня? Где вы должны были встретиться с Мерфи?
— В Форт-Лодердэйл, в гостинице «Колибри». Ты вправду приедешь? Майк, если я там буду одна и Джеральд не появится, я, наверно, покончу с собой… У Джеральда был план: в случае чего перебраться через границу в Гаити, из Порт-о-Прэнса морем добраться до Кубы, а оттуда лететь на Флориду. В Доминиканской Республике людей легко подкупить, а у него было очень много денег, еще за тот перелет из Линдена…
— Гарриэт, разговор обойдется слишком дорого, положи трубку. Пускай тебе выпишут счет за телефонные переговоры. Постараюсь, чтобы тебе вернули эти Деньги.
— Хорошо. Только помни, Майк, приезжай обязательно!
Я опять позвонил Бисли. Услышал его сонный, злой голос.
— Не злись, Фрэнк, я сейчас работаю на тебя. Устраиваю тебе этот твой предлог, совершенно бесплатно, разве что ты согласишься оплатить Гарриэт несколько телефонных разговоров из Буэнос-Айреса.
— Можно, пускай только счета привезет. Ну, так Что же?
Он слушал внимательно, задал несколько вопросов я не на все смог ответить.
— Ты отлично это устроил, безукоризненно, Майк. Тебе надо работать только для нас. Телеграмму в Буэнос-Айрес я сейчас вышлю, у меня на этот счет есть полномочия. Дай-ка мне адрес аргентинского бюро «Пан-Ам». И ложись, тебе надо выспаться перед Майами. До твоего отъезда нам обязательно нужно повидаться.
— Ладно, Фрэнк. Купи мне на дорогу конфет.
— Мятных?
— Можно мятных.
44
По каменному коридору тюрьмы прошел надзиратель, побрякивая связкой ключей. Остановился у одной из камер, отпер замок, отодвинул скрипучий засов и открыл обитую жестью дверь.
— Следуйте за мной, — по-испански сказал он мужчине, скорчившемуся в углу камеры, такой низкой, что заключенный не мог ни выпрямиться, ни передвигаться, разве что на коленях.
— Я хочу пить, — сказал Мерфи.
На завтрак он получил очень соленую сушеную рыбу, на обед — то же самое. Его мучила жажда. Пересохший словно пергаментный, язык с трудом двигался.
— Следуйте за мной, — повторил надзиратель.
— Куда? — спросил Мерфи.
— Советую поторопиться, — сказал надзиратель и, наклонившись, схватил узника за плечо.
Мерфи скорчился, прижался к стене.