«Надо однако же сказать этому доминиканцу, что я знал Тена, — подумал Мерфи, — или что я слыхал о нем, ведь Октавио все равно это знает и скрывать не к чему. Они дьявольски много знают. Откуда они столько знают? Октавио, должно быть, доверяет мне; если б он не знал, что Тен как-то связан со мной, так зачем бы ему рассказывать об этом несчастном случае?»
— Знаете, — сказал он вслух, — я кое-что припомнил. Насчет этого Освальда Тена. Я его в глаза не видел, но, пожалуй, кое-что о нем слыхал.
— Я только потому и сказал о катастрофе на автостраде, что думал: вас это заинтересует.
— Да вот Марта о нем говорила, я от нее и слыхал это имя.
— Что она говорила? Вы помните?
— Ну, когда мы были над Онтарио, Тен должен был приехать за ней и отвезти ее в Утику. Когда он приехал, Марта пришла со мной попрощаться, но Тена мне не представила. Какое мне дело до этого Тена?
— Действительно. А потом что?
— Да ничего. Они уехали. Он повез ее в Утику.
— Марта ему что-нибудь о вас говорила? Что именно?
— Не знаю. Почем я могу знать, говорила она или нет, если они поехали в Утику, а я вернулся в Нью-Йорк?
— Действительно, вы не можете знать. Иногда задаешь вот такие глупые вопросы.
— А вы что-нибудь знаете?
— Когда наш человек поехал в Фэйр Хэвен, чтобы спросить о вас в этом пансионате, он увидел там несколько телеграмм и писем от Марты. Была и телефонограмма — Марта звонила вам. Она вас искала и, должно быть, сказала Тену, чтобы он вас тоже искал. Были такие места в Нью-Йорке, где Тен в лепешку разбивался, чтобы вас найти. Спрашивал и спрашивал, как нанятый.
— Наверно, Марта ему велела. Потому что я с ней покончил, знаете, именно из-за этого Тена. У нее с ним какие-то шашни были. А он, наверное, дорожил ею, это первоклассная девушка, и можно найти уйму парней, которые дорожили бы ею. Наверное, Марта ему велела, чтобы он меня разыскал.
— Нашим людям эти поиски не нравились. Тен им на нервы действовал.
— Да, это из-за меня. Он хотел что-то сделать для Марты.
— Может, из-за вас, а может, еще из-за чего.
— Я бы голову прозакладывал, что из-за меня. Марте нужно было, чтоб он меня нашел.
— Никогда ничего не известно. Уже после того разговора, когда наш человек условился с вами насчет больного и перевоза его на самолете, Тен опять вас искал. Черт его знает откуда, но он выяснил, что вы едете в Линден. Вы как туда добирались?
— Взял такси. Может, водитель такси сказал Тену, потому что больше никто не слыхал, что я еду в Линден. Но и он не знал, зачем я туда еду.
— Ну, Освальду Тену дьявольски не повезло, что он разыскал этого таксиста. Когда он ехал на аэродром, чтобы там расспросить о вас, на него налетел мебельный Фургон. Некоторым людям и вправду дьявольски не везет.
— Мистер де ла Маса, а письма и телеграммы Марты остались в Нью Фэйр Хэвен?
— Вам этот мусор нужен?
— Нет.
— Правильно, мистер Мерфи. Мы велели это выбросить. Такие штуки незачем таскать за собой. Не стоит, это я вам говорю по личному опыту.
— И я так думаю. Но у вас все же есть какая-то девушка или жена, вы сами говорили.
— Девяносто процентов толковых парней пропадают из-за баб. Вы не будете писать Марте?
— Нет. Я вообще не люблю писать письма.
«Вот теперь-то ее допекло, — подумал он, — Ни меня, ни Тена уже нет, придется ей еще кого-нибудь поискать. Они убрали Тена, потому что тот напал на мой след. Может, он тоже был толковый парень, Освальд Тен, но ведь Октавио сказал, что девяносто процентов толковых парней пропадает из-за баб… Боже, вот это была девушка, можно полмира объехать и все будешь думать о такой, как Марта».
— Мне-то Тена не жалко, — сказал он.
— Еще бы, — ответил Октавио. — В сорока восьми штатах Америки ежегодно гибнет на автострадах сорок тысяч человек, а то и больше, так что в среднем приходится по сто двадцать трупов в день только при автомобильных авариях. И почему вы изо всех этих сорока тысяч должны жалеть именно какого-то Тена? Это было бы смешно. А, мистер Мерфи?
— Не к чему, — поддакнул Мерфи, — Кто знает, может, оно даже и к лучшему вышло с этим грузовиком, бог иногда соображает, что ему делать. Никто не должен знать, что я брал самолет в Линдене.
— Вас спрашивали на аэродроме, куда вы летите?
— Я сказал, что в Чаттануга, в Теннесси.
Через минуту де ла Маса сказал:
— Сверните на юг и огибайте остров Кайкос, — там военная база. Дальше таких препятствий уже не будет. Поняли?
— Вы думаете, — спросил Мерфи, — что этому, на носилках, ничего там, в багажнике?.
— Вы о нем не беспокойтесь. Сколько миллионов людей на свете, а вы об одном все беспокоитесь.
— Может, он проснулся?
— Вы и об этом не думайте.
— Мне показалось: там что-то стучит.
— Пускай себе стучит, мистер Мерфи.
18
— Это не Лоретта, — повторил Флинн.
«Она могла не выехать из дому, — вдруг подумал я, — вообще могла не выехать. Они, наверное, сделали это — что? Что они сделали? — где-нибудь поблизости, в саду, у ворот… сделали это прежде, чем она села в машину…»
— Простите, — спросил я, — кто-нибудь слыхал, когда уезжала Лоретта?
— Вчера, после звонка по телефону?
— Да, вчера.
Он был ошеломлен этим вопросом, руки у него дрожали.
— Сейчас, позвольте… Я сидел тут, в кабинете, и Лоретта вошла, сказала, куда идет, что это вы…
Я нетерпеливо махнул рукой.
— Машину она в гараже держит?
Флинн был испуган.
— Да, гараж… въезд в гараж как раз под окном моего кабинета… Из дома спускаются в гараж специальным лифтом. Я вспоминаю, ну да! Я слыхал, как спускался лифт, потому что радио было включено, а когда лифт действует, возникают помехи, начинается треск… Как раз передавали биржевую сводку, и я…
— Значит, она спустилась на лифте. А дальше что?
— Не могу сообразить… Сейчас… Не помню, слышал ли я, как выезжала машина… Как раз в это время передавали биржевую сводку…
В дверь постучали. Флинн включил автомат, раздвигающий двери.
Вошел майор Бисли, с ним двое в штатском.
— Есть какие-нибудь новости? — спросил он. — Почему вы так спешно вызвали меня? Хэлло, Майк! Ты что-нибудь нашел?
— Да, Фрэнк, — сказал я. — Пожалуй, я нашел то, чего следовало ожидать.
Флинн посмотрел на меня с тревогой и недоверием.
— Что вы имеете в виду?
— Где, что? — спросил Бисли.
Один из агентов в штатском глазел в окно, другой равнодушно разглядывал картину, висящую на стене.
— Где находится лифт? — спросил я Флинна.
— Вы хотите осмотреть гараж?
— Не будем тратить времени. Фрэнк, идем. Проводите нас, — обратился я к Флинну, оцепеневшему от ужаса. Он уже, видимо, понимал, зачем я иду в гараж. Ведь если «империал» вообще не выезжал из дому…
У лифта я попросил Флинна, чтобы он подождал нас наверху. Он молчал.
— Как открывается гараж, когда из него нужно выехать? — спросил я.
Флинн будто не слышал или не понял вопроса. Я спросил снова.
— Когда передние колеса машины нажимают на подвижную плоскость пола перед дверью, то двери раздвигаются автоматически, на полминуты. Потом, когда машина выйдет, они сами задвигаются.
— А если въезжать с улицы?
— Звук клаксона синхронизирован с электрофоническим устройством, вмонтированным в двери гаража. Если нажать клаксон моей машины или машины дочери — у них одинаковый звук, — двери открываются.
— Каким-нибудь другим способом можно открыть двери?
— Ключом от электромагнитного замка. Но тогда надо самому раздвигать двери.
— Они легко ходят?
— Очень легко, стоит едва толкнуть. Ребенок их раздвинет.
Бисли явно ничего не понимал, но молчал: он знал, что я попусту не буду спрашивать.
Мы вошли в кабину лифта втроем — я, Фрэнк и один из агентов в штатском. Кабина была просторная, по меньшей мере человек на пять. Я спросил Флинна, неподвижно стоявшего в коридоре:
— Как зажигают свет внизу?
— Там есть два контакта: при входе в гараж и при выходе из лифта. Но когда лифт останавливается внизу, свет включается автоматически. Так же, как и при въезде машины в гараж.
Мы спустились вниз.
Свет не включился автоматически. Нас окружала тьма. Я ощупью нашел контакт и несколько раз безрезультатно нажал на кнопку.
— Это следовало предвидеть, — сказал я. — Есть у тебя фонарик?
— У Нэда есть, — ответил Бисли, — Нэд, посвети-ка нам.
Белый кружок света медленно, метр за метром, продвинулся по стенам гаража, задержался на спортивном «мерседесе», затем фордовском лимузине, которым, должно быть, пользовался Флинн, и, наконец, на «империале» Лоретты.
Мы подошли ближе, обыскали все три машины, заглянули под колеса, осмотрели ремонтный канал.
Я, заметил, что «империал» стоит вплотную перед подвижной полосой, нажатие на которую раздвигает двери гаража. Я подумал, что можно подтолкнуть передние колеса машины на эту полосу шириной в полметра и выйти в раздвинувшиеся двери. А потом можно толкнуть машину назад, так, чтобы передние колеса сдвинулись с полосы, и выйти из гаража. Это было нетрудно, ведь двери раздвигались на полминуты.
— Фрэнк, — сказал я, — раз «империал» в гараже, значит, Лоретта вообще не выезжала из дому.
— Она могла пойти пешком или взять такси.
— Нет, Фрэнк, Лоретта спустилась в гараж. Старик сразу после прощания с ней слышал, как она спускалась вниз. Когда лифт двигается, он вызывает помехи в радиоприемнике. Старик слушал в это время биржевой бюллетень. Можно точно установить время.
— Значит, надо обыскать весь дом, Майк, ты заметил, что кабина была наверху? Когда мы подошли к лифту, она была наверху.
«На черта ему было ехать наверх, — подумал я, — если можно выйти на улицу? Убийцы стараются уйти подальше от места преступления, тем более профессиональные убийцы».
Я подошел к лифту и нажал рычажок. Кабина пошла наверх.
— Как видишь, — сказал я, — это нехитрая штука. Не надо трудиться до седьмого пота, чтобы отправить кабину наверх.
Мы услышали шорох — кабина спускалась. Внутри стоял Флинн. Он не сдвинулся, даже когда кабина остановилась внизу.
— Вы послали за мной лифт? — тихо спросил он, — Что тут?..
Агент Бисли стоял в углу гаража: он направил луч фонарика на лицо Флинна, а потом перевел его на большой ящик с песком, стоявший шагах в восьми от нас. Нэд поднял крышку и посветил внутрь ящика. Мы ждали, что он скажет.
Он молчал. Потом направил свет по очереди на нас: на меня, на Бисли и на Флинна, все еще стоявшего в кабине лифта неподвижно, как мумия. Наконец, агент заговорил — впервые с тех пор, как вошел в этот дом.
— Босс!
— Что там такое, Нэд?
— Босс, подойдите сюда.
— Нашел что-нибудь? — спросил Бисли.
— Вы подойдите, босс.
Никто из нас не шевельнулся.
— Ты что, не можешь сказать? — пробормотал Бисли.
— Сами увидите, босс.
— Идем, Майк, — сказал Бисли.
Он медленно двинулся к ящику. Нэд провожал его светом фонарика.
Я стоял не двигаясь.
19
Де ла Маса посмотрел на контрольные часы и потянулся за картой.
— Мерфи, сделайте поправку на северо-восток и держите курс на Монте Кристи, — он показал это место на летной карте, — и потом летите вдоль побережья, на Пуэрто Плата.
— Садимся в Доминиканской Республике?
— Да, в Республике.
«Значит, в Доминиканской Республике, — подумал Мерфи, — в стране, о которой ходят самые что ни на есть странные слухи».
Он искал в памяти сведения из курса географии. Вспомнил, что Эспаньола — второй по величине из Больших Антильских островов; от Пуэрто-Рико он отделен проливом Мона, от Кубы — проливом Уиндворд. С запада на восток Эспаньолу пересекают четыре горные цепи, разделенные равнинами, — Сьерра де Борохука..
— Вас это поразило? — спросил де ла Маса.
— А какое мне дело, куда лететь. Я бы забеспокоился, к примеру, если б вы сказали, что надо в Лиссабон: у меня бензину не хватило бы.
Что он помнит еще? Да, на Гаити есть два больших озера: Лаго де Энрикильо и Лак Сауматре. Климат? Это он тоже помнит: влажный, жаркий, нездоровый. Желтая лихорадка. В период дождей на равнины льются потоки воды. В этих знойных болотистых котловинах раскинулись громадные плантации сахарного тростника Растительность там пышная, субтропическая. На возвышенностях сажают табак и овощи, а в гористых районах, среди гигантских акаций и зарослей кактуса, расположены плантации хлопка.
Пожалуй, это все, что он знает. Нет, еще кое-что. Территория Доминиканской Республики? Около пятидесяти тысяч квадратных километров, точнее не припомню. Обитают там потомки испанских конкистадоров, туземцы-индейцы, привезенные в свое время негры; ну, конечно, креолы… Генералиссимус Трухильо, нищета и роскошь, тайные убийства, армия шпионов, страх…
Дрожь возбуждения пронизала его.
«Боже ты мой, пошли они к чертям, все бабы в Штатах! — подумал Мерфи. — Посижу немножко в этой распроклятой Республике. Заведу себе какую-нибудь шоколадную куколку, никто мне этого не запретит, какое мне дело до их политики!.. Что-нибудь у меня в жизни да изменится и, может, начнутся большие дела? В Штатах я пропадал со скуки, а тут, может, что-нибудь начнется. Господи, это первоклассный шанс, провалиться мне, если нет!»
Он спросил Октавио:
— Как там с аэродромом, в Пуэрто Плата?
— Мы не садимся в Пуэрто Плата. Идем дальше на юг, в Сьюдад-Трухильо. Семидесятый меридиан. Столица Республики.
— Сан-Доминго?..
— Так было раньше, до эры Трухильо. Теперь она называется Сьюдад-Трухильо.
— Ничего не имею против, но только нашим парням-летчикам не понравилось, что дали новое название.
— Смешно. Какое до этого дело вашим парням-летчикам?
— Ну, Сан-Доминго — ведь это самый старинный город в обеих Америках, его основал еще брат Колумба, Бартоломео. И это имеет значение не только для Доминиканской Республики, но и для всей Америки, Северной и Южной.
Де ла Маса проверял курс по карте; он проворчал, не отрывая от нее глаз:
— Правительство так постановило, значит, все правильно. Если бы всякие типы в Штатах стали высказываться, что правильно, а что неправильно, так зачем нам свое правительство в Республике? Ну, сами скажите, Мерфи, разве я не прав?
— Если правительство постановило, — примирительно сказал Мерфи, — так, наверно, все в порядке…
Желая задобрить де ла Маса, он вытащил из кармана плоскую фляжку с коньяком.
— Глотнете? — спросил он.
Октавио молча взял флягу, налил немного коньяку в отвинчивающуюся крышку и вернул флягу Мерфи: тот приложил горлышко к губам.
— Мерфи, — сказал Октавио, вытирая о брюки смоченные коньяком пальцы. — Когда будете у нас, не болтайте лишнего. Мы не любим типов, которые лезут не в свое дело, вроде тех парней-летчиков, о которых вы говорили. Не любим тех, у кого язык вдвое длиннее, чем положено.
Мерфи несколько раз кивнул.
— Я смогу у вас немного задержаться? — спросил он, — В Сьюдад-Трухильо?.
— Когда довезем нашего пациента, поговорим. Вам нечего расстраиваться, Мерфи. Мы любим таких, как вы.
Мерфи посмотрел на него.
Октавио многозначительно подмигнул. Мерфи тоже подмигнул и неуверенно улыбнулся.
«Господи, что он подмигивает? — подумал он. — Почему сразу не сказать, о чем речь? Не надо мне было говорить о Сан-Доминго, черт бы их всех побрал».
20
Следственная комиссия не нашла ничего, что могло бы навести на след убийцы. Исследовали электромагнитный замок в дверях гаража. Внутри он был покрыт пылью — им ведь не пользовались уже несколько лет. Густой слой пыли прочерчивали царапины от стальной проволоки, которой убийца открыл дверь. Это объясняло все, почти все…
Итак: кто-то знал, что Лоретта связалась со мной, что даже была у меня. Наверняка за ней следили. Кто-то догадывался, либо знал — но откуда? от кого? — либо только предвидел, что Лоретта договорилась со мной о новой встрече, что я должен ей позвонить, и поэтому сам позвонил, назвавшись моим другом, и сообщил, что я жду Лоретту в «Монтане». Или так: этот человек действовал наугад, ничего не зная ни о том, что она мне звонила после встречи со мной, ни о моем звонке, а только считал, что наша следующая встреча вполне вероятна. Бисли сказал, что такая версия наиболее правдоподобна.