— Заклинаю семью ручьями, семью морями, семью озерами и семью реками… — едва слышным шепотом принялся читать заклинание Бродик. — Встанет стеной, укроет волной, смоет напрочь взгляд звериный, след девичий… не ведая ключа, не открыть этой защиты ни единому живому существу…
Ведьмак все читал, повторял, продолжая держать ладони над бумажным сосудом. Лиса боялась дышать, глядя на это таинство. Пламя свечи отражалось в глазах мастера, а татуировки, покрывавшие его голову и плечи, казалось, ожили, меняя свои очертания. Бродик завершил обряд и загасил свечу. Оставалось привязать сосуд к камню и выбросить в волны Орвы, что так удобно было сделать из разрушенной башни.
— Я благодарю вас за помощь, мастер Бродик. — Келейр поднялась с табурета и склонила голову в почтении. — Теперь я могу покинуть вас?
Ведьмак убрал свой алтарь и снова оперся на стол ладонями, глядя на гостью.
— Скажи, Келейр, мать говорила с тобой о том, что ожидает девицу в брачную ночь? — Он спрашивал совершенно серьезно, лиса же немедленно вспыхнула от смущения, опуская голову и не смея глядеть на мастера.
Конечно, она слышала от прислуги, да и старшие сестры шептались. Знала Келейр, что вовсе не спать полагалось супругам на брачном ложе. Вот только мать приказала бы ее розгами сечь, посмей дочь спросить у нее такое. Познания Келейр были до смешного скудны, но она и не заботилась о них. К чему ей это? Замуж-то она не собиралась. До сегодняшнего дня не собиралась… Перед глазами так и стоял ее жених, прекрасный и в то же время пугающий своей наготой. Голова Келейр пошла кругом, и она сама не поняла, как села обратно на табуретку.
— Все предстоящее не должно тревожить и пугать тебя. Хотя все неведомое вызывает у нас одинаковые чувства. Я разъясню тебе то, что ты должна знать, и подскажу, как сохранить свое здоровье. А также приготовлю для тебя отвар из трав. Возьмешь с собой. Он позволит расслабиться и предотвратит боль.
— Боль?.. — Глаза лисы стали огромными.
— Еще яблоко?
Злой и взмокший от тренировок, Рейн добрел до столовой. Токум загоняла их так, что и он, и Эллгар почти ползком выбрались с площадки. Сейчас Ирс, даже не в силах сказать что-нибудь едкое в адрес своего недавнего противника, лишь толкнул его плечо и отправился обедать.
Рубашка противно липла к спине и была расстегнута едва ли не до пояса. В драке Броган потерял половину пуговиц и порвал манжеты. Знакомая белоснежная макушка мелькнула у него под рукой, которой он оперся о дверной косяк, и Рейн попытался схватить свою невесту. Но Келейр в ужасе отскочила от него, скрываясь в толпе сокурсников. Оставалось только гадать, что тому виной. Броган скривился, кое-как пригладил спутанные волосы и пошел за подносом.
Получив свою порцию на обед, дракон устало побрел к свободному столу, за которым сидел только Ладвик. Волк поприветствовал товарища кивком головы и продолжил есть. Рейн тяжело опустился на стул и откинулся на спинку, исподлобья наблюдая за тем, как Келейр быстро прошмыгнула мимо, усаживаясь в самый дальний угол столовой.
— Да какого ярна? — возмутился Броган, понимая, что с проклятыми тренировками явно пропустил что-то важное.
К тому же он сам себе должен был признаться, что желал, чтобы лиса сидела рядом с ним, за одним столом! Волк улыбнулся и проследил за сердитым взглядом своего товарища.
— Почему Тай не с нами? Вы поссорились? — Гварен вернулся взглядом к Рейну, находясь в некоторой растерянности.
Как он умудрился пропустить ее приход? Происходило что-то странное. Ладвик встревожился и отодвинул свою тарелку.
— Я ни с кем не ссорился! — прорычал дракон и принялся есть, без аппетита, просто для того, чтобы не мучиться голодом до ужина.
Келейр сдувала длинную челку со лба и все ниже склоняла голову. Так и лицом в кашу попасть недолго! Рейн настороженно глядел на нее, не понимая, что происходит. Она, румяная как яблоко, сидела в одиночестве и нервно возила ложкой по тарелке. Почему не ест? Что опять себе придумала? Да где ее носило?!
— Броган, — Ладвик на секунду прикрыл глаза и решился, — она попала в беду?
— Чего? — Рейн бросил ложку и впился взглядом в своего соседа.
— Я в курсе, кто такая Тай, — медленно произнес волк, зная вспыльчивый характер своего товарища.
— И как давно ты в курсе? — мрачно поинтересовался дракон.
— С тех пор, как впервые столкнулся с нею в академии. Не волнуйся, я не собираюсь болтать о чужих тайнах. Так что случилось? — не выдержал волк, подавшись вперед и упрямо глядя на Брогана.
— Ничего, с чем бы я ни справился, Ладвик, — протянул Рейн.
Он верил в то, что волк не станет болтать. Иметь его в союзниках было совсем неплохо, но дракон не собирался открывать кому бы то ни их планы. Такого доверия Рейн не испытывал ни к одному существу.
— Ладно, — сдался волк, понимая, что сейчас от товарища ничего не добьется.
Броган — одиночка, войти в круг его доверия практически невозможно, и давить было бы большой глупостью. К тому же сейчас он был на взводе. Гварен снова хотел глянуть на Келейр, но обзор был загорожен.
— Я вижу, у тебя свободно, — мило улыбаясь, Файона присела на краешек стула и обратилась к Рейну, тщательно игнорируя волка.
Ладвик покачал головой, наблюдая за очередным представлением. Когда ведьма села, он смог разглядеть Келейр и заметил, как напряглись плечи лисы. Она поджала губы, вовсе отодвигая тарелку. Ревность, обычная ревность. Брогану стоит быть осторожнее, иначе не миновать расправы.
— Что тебе нужно? — сквозь зубы процедил Рейн, заставляя себя посмотреть на ведьму.
Макдара оживилась и подсела ближе. Стоило ей откинуть рукой волосы за спину, как едва ощутимый запах коснулся чуткого обоняния волка. Гварен насторожился, наблюдая за действиями сокурсницы.
— Как и говорила тебе ранее, просто хочу просить прощения за ту… неудачную шутку. — Файона состроила несчастное лицо и для пущей убедительности тяжко вздохнула.
— Ладно, — отмахнулся от нее дракон, — забыл уже. Можешь идти спокойно…
— Погоди! — Файона снова подалась вперед, протягивая ему руку. — Мир?
Рейн нахмурился, глядя на ведьму. И чего привязалась?
Сейчас совсем не до нее. Ведь сказал, что может идти! Он протянул руку в ответ, намереваясь пожать предложенную ладонь и наконец избавиться от назойливой сокурсницы. Но в последний момент волк схватил Макдару под локоть и поднялся, не давая их рукам соприкоснуться. Затем он увлек ведьму за собой прочь из столовой. Придя в ярость, Файона попыталась вырваться, но едва Гварен что-то прошептал ей на ухо, как поникла и позволила увести себя. Оглянувшись на мгновение, Ладвик кивнул Рейну в сторону стола, за которым сидела Келейр.
— Иди! — Он проговорил одними губами, но дракон понял, отодвинул свой стул и поднялся, намереваясь пересесть.
Продолжая крепко удерживать ведьму, Гварен пробирался сквозь толпу, укрывая ее своим плечом и не давая никому случайно прикоснуться к ее ладони. Он остановился только на крыльце и лишь затем, чтобы оглядеться. Кажется, галерея была самым спокойным местом в академии. Клыкастый эльб так распугал и без того ленивых учеников, что в библиотеку перестали наведываться.
— Пусти! — прошипела Файона, но стоило Ладвику глянуть ей в глаза, как тут же закусила губу и умолкла.
Какой магией обладал этот бастард, что она вела себя с ним, словно последняя глупая ослица?! Макдара собралась возмутиться, но волк приподнял ее над землей за талию и легко усадил на нагретую солнцем каменную скамью. Она почувствовала, как под нею захрустели, сминаясь, сухие листья лемистрии. Ладвик встал рядом, так близко, что их колени теперь соприкасались, давая понять, что бежать бесполезно. В его взгляде было нечто, заставившее ведьму затаить дыхание. Гварен не был зол, Файона не видела осуждения, скорее разочарование.
— Кровь? — тихо спросил волк. — Серьезно? Ты собралась использовать печать душ? Ты хоть осознаешь последствия, Макдара? Я ведь предупреждал тебя.
— Какое тебе дело?! — выкрикнула она.
Ладвик резко подался вперед, склонился над нею и уперся руками по обе стороны от ведьмы в каменную спинку скамьи.
— Зачем тебе этот обряд? Чего ты так жаждешь, что готова пожертвовать своей собственной душой?
— Откуда ты знаешь об этой печати, проклятый пес?! — зло фыркнула Файона.
— Моя мать — ведьма.
Глаза ее округлились, и она даже приоткрыла рот от удивления.
— Ты лжешь! Уго Ладвик никогда бы не допустил рождения ребенка мужского пола вне рода! Почему ты жив?!
Ведьма увидела, как потемнели глаза волка, и судорожно вздохнула.
— Твоя мать использовала печать?
— Когда Уго узнал, что она беременна и ожидает сына, то намеревался убить ребенка. Мать провела обряд с печатью души. Ты ведь знаешь его суть? Сотворивший печать отдает свою душу в обмен на одно-единственное желание. Сила обряда настолько велика, как и цена его, что противиться ему нельзя. Мать повелела Уго сохранить мне жизнь, и тогда отец не смог отказать ей. Но теперь ее собственная душа запечатана в нем. Мать живет в страхе каждый день. Если Уго снимет печать, то она умрет. Она зависит от него. Каждый день мать мысленно прощается со мной и молится в надежде дожить до следующего дня. Она пожертвовала своею жизнью, чтобы спасти мою.
Губы ведьмы дрогнули, а глаза увлажнились, выдавая чувства. Файона испуганно замерла. Как могла она сочувствовать безродному волку, негодяю, уже который раз ломавшему все ее планы? Гварен говорил так, будто действительно волновался о ее душе. Как будто ему было дело до нее! Завтра явится посланник отца. Когда отец дознается об очередном провале, гнев Силлага Макдары обрушится на ее бедную голову. Из нее выбьют проклятую душу. Так в чем беда заложить ее взамен на удачу? Она закончила бы свое дело, не будь рядом этого волка!
— Ради чего ты жертвуешь своей душой? Что тебе нужно? Ради чего ты идешь на такое безумство, Макдара?
— Это тебя не касается! — Файона оттолкнула его и только тогда поняла свою ошибку.
Ее ладонь прижалась к груди Ладвика, и она ощутила нестерпимое жжение. Боль растекалась по пальцам, поднимаясь по руке вверх.
— Нет-нет-нет! — Ведьма замотала головой, рассыпая по плечам волосы, и соскочила со скамьи, в ужасе глядя на свои руки.
Как она могла забыться и прикоснуться к этому псу?! Ведьма заголосила на всю галерею, и Гварену пришлось низко зарычать, вынуждая ее умолкнуть.
— Как ты мог?! — Она ударила волка по лицу ладонью, заливаясь горючими слезами.
Он тяжело вздохнул, глядя на Файону и качая головой. Поистине, это самая невезучая ведьма из всех известных ему. И самая бестолковая… наверняка не раз это слышала от родителей.
— Ты! Навсегда исчезни из моей жизни! — потребовала она, ожидая, что волк немедленно исполнит ее волю.
Но его глаза вспыхнули, и волк расстегнул несколько пуговиц на рубашке.
— Моя мать — ведьма. Ты забыла, Макдара?
Файона впилась взглядом в защитные руны, нанесенные на его кожу около самого сердца.
— На меня не действует твое колдовство.
Ведьма несчастно всхлипнула и поглядела на сокурсника из-за спутанных волос.
— И ты не исчезнешь?
Ладвик сделал вид, что задумался, затем серьезно произнес:
— Нет.
— Не смей больше мешать мне! — осмелела Файона, стараясь не подавать виду, как рада, что бастарду не удалось заполучить ее бесценную душу. — Иначе я найду заклинание и на тебя! И защита твоей матери не сработает. Я Файона Макдара! Никто не смеет мне…
Ладвик склонился к ее лицу и легко коснулся губами ее губ, вынуждая умолкнуть, а затем вернулся во двор, оставив ошеломленную ведьму одну.
Рейн угрюмо пододвинул тарелку ближе к Келейр и сердито велел:
— Ешь!
— Не буду! — отмахнулась она.
Лучше бы дракон оставался на своем месте! Почему нельзя сейчас испариться?
— Тогда я сам стану тебя кормить. Веришь? — приподнял бровь Броган.
Еще бы ей не верить. Этот точно додумается выполнить свою угрозу. Лиса заворчала и схватилась за ложку, заставляя себя жевать пресную кашу.
— Так чего как мышь по углам жмешься? — поинтересовался Рейн, отпивая из ее кружки горячий чай. — Обидел кто?
— Нет… — Она заставила себя подавить волнение.
От последних событий она была без сил. Даже деревянная ложка казалась ей неподъемной.
— Боишься? —