Надо полагать, обыск на квартире уже закончен. И есть какие-то результаты. Неплохо было бы знать их и выложить свою версию майору Лоскуткову. Однако у него — серьезный допрос. Для него, конечно, операция по поимке Лешего сейчас — на первом месте, потому что все начальство ждет результата и трясет бедного опера за воротник ежечасно. Дела о серийных убийствах всегда находятся под контролем Генеральной прокуратуры.
4
— Раздевайся... — приказал Лоскутков.
— Что? — не понял возмущенный задержанный.
Непонятливый какой — едри его в корень! — попался. И как только матери таких рожают?
Не по-английски же с ним разговаривать. Но возмущение и непонятливость — это пройденный этап, привычный. Поначалу они все такие. И все вопросы дурацкие любят задавать.
Это потом уже привыкают. А если хорошо “подучить”, то в рот будут заглядывать, чтобы очередное слово не пропустить.
— Раздевайся. Тебя осмотрит врач. Не переживай, “опускать” тебя здесь никто не собирается.
— Прямо здесь будет осматривать?
— Не повезу же я тебя в больницу.
— А что за осмотр? Зачем? Вообще, что вам от меня надо? — Он наконец-то проявил естественное непонимание ситуации, как и положено проявить это каждому. Или ему ситуацию уже объяснили по дороге сюда?
— Здесь вопросы задаю я, — Лоскутков посмотрел задержанному прямо в глаза, хорошо зная, что его рысиный злобный взгляд не каждый способен выдержать.
— Вы для начала заполнили бы протокол. Фамилия-имя-отчество и прочее...
— После осмотра это может и не понадобиться.
— За кого вы меня принимаете?
— Здесь я задаю вопросы. Раздевайся.
Пришел дежурный фельдшер. В белом халате он вполне может и за врача сойти. А кто проведет осмотр — это сути дела не меняет.
Всего и надо-то — осмотреть человека на предмет присутствия характерных царапин.
Задержанный стал раздеваться.
— Совсем или как? — спросил он.
— До трусов, — холодно ответил на вопрос фельдшер. — Полного стриптиза нам не надо, — и он все так же серьезно изобразил смех.
Царапины нашлись. На груди. И очень даже похожие царапины. Две рядом. Такими они и должны быть, если женщина интуитивно пытается защититься от насильника. Не длинными, но глубокими.
— Что и требовалось доказать, — сказал Лоскутков. — Можешь одеваться.
И придвинул к себе бланк протокола допроса.
Вошел молодой, уверенный в себе и слегка ехидный эксперт, положил на стол перед майором лист бумаги. Специально, чтобы не говорить при подозреваемом. Лоскутков такой порядок ввел после случая, подобного нынешнему, когда задержанный сообразил, что против него есть улики, и взбесился — втроем еле успокоили.
“На ноже в месте соединения лезвия и рукоятки обнаружены остатки крови. Поеду в лабораторию”.
Майор прочитал и кивнул.
— Позвони оттуда. Сообщи результат.
— Ты до завтра здесь сидеть будешь? — спросил эксперт. — Тогда я как раз успею...
Шутник. Лоскутков стрельнул в него глазами так, что бедняга вздрогнул и вышел. Молодые его взгляд особенно тяжело выносят.
— Оделся? Садись. Говорить будем. Вот теперь и протокол заполним. Ты, похоже, знаешь, с чего начинать... Давай знакомиться.
Я — старший оперуполномоченный городского уголовного розыска майор Лоскутков.
— Я — следователь областного управления Федеральной службы безопасности капитан Панкратов.
Лоскутков даже не поморщился. Только зашевелились за спиной у капитана помощники опера.
— Документы есть?
— С собой — только права.
— Расскажи нам, капитан, что тебе в городском бору понадобилось?
— А почему, майор, я не могу в городском бору погулять? Там же не запретная зона? Колючей проволокой территория не окружена.
Так что...
— Да. Зона не запретная. Там зона поиска маньяка. Ты что, не знаешь, следователь, что сейчас операция проводится?
Капитан обрадованно хлопнул себя по лбу:
— Лешего ловите? Вот насчет операции я как раз и не знаю. Последние дни отпуска догуливаю. А в бор пошел... Я в свободное время балуюсь... Из корней фигурки всякие вырезаю. Вот и пошел корни подходящие поискать.
Уже и места знаю, где сушняк сваливают. Около кучи сушняка, когда я там копался, меня и задержали. Вопрос исчерпан?
— Не полностью. Происхождение царапин?
— Брату помогал дачу достраивать. Доски на второй этаж поднимали. Вот и оцарапался.
Еще на прошлой неделе.
— Следы крови на ноже?
— Крови? — искренне изумился капитан. — Понятия не имею. Кровь... А... Вспомнил. Может быть... У меня мать в Полетаеве живет. В прошлом месяце я ей борова колол этим ножом. Но вроде бы вымыл его после этого. Не должно было остаться. Но больше неоткуда...
— Плохо вымыл, значит. Короче говоря, дело обстоит так. Отпустить я тебя пока не могу. Сам понимаешь. Посиди до завтра в камере, пока эксперты с этой кровью не разберутся. И с твоей — тоже. Сейчас фельдшер у тебя возьмет кровь на анализ.
— Может, позвонишь в контору? Там тебе объяснят, что я не пропаду, если отпустишь.
— Я и так позвоню. А если честно говорить, то я вообще не понимаю, почему следователь ФСБ не может по совместительству и Лешим быть? Ты, капитан, улавливаешь мою мысль?
— Улавливаю. Я бы, наверное, точно так же действовал, если бы тебя задержал. Но ты не забудь, позвони...
Панкратов поднялся. На физиономию человек страшный, но Лоскуткову показался чем-то симпатичным.
Глава пятая
1
— Привет, майор.
Лоскутков сам позвонил мне. А я-то греш-ным делом подумал, что он все кулаки уже отбил, выпрашивая признание у Лешего.
— Как успехи? Поймал “нечистую силу”?
— А-а... За один день четверых задержали.
И все с ножами, Сейчас, похоже, в лес никто без ножа не ходит. Первого я сам допросил, остальных без меня допрашивают.
— И что твой первый?
— Следователь ФСБ он — капитан Панкратов. Но и царапины на груди есть, и следы крови на ноже. Сейчас нож на экспертизу отправили. И взяли у него самого кровь на ДНК.
А пока пусть у нас тут отдохнет.
— А что он в бору делал?
— Говорит, резьбой по дереву занимается.
, Ищет красивые корни и ветки и что-то из них творит. Наши ребята к нему домой ездили. Он сам предложил, без ордера. И матери позвонил, чтобы пустила и показала. Полный дом этих корней. Много навырезал.
— Молодец. Но и ты тоже — рисковый мужик. Как в “конторе” на арест их сотрудника отреагировали? Ты им сообщил уже?
— Это не арест, а задержание. Привыкай к правильным формулировкам. Чуть не сожрали меня по телефону в твоей “конторе”.
— Она такая же моя, как и твоя. Твоя даже в большей степени, потому что у меня в годы службы в ГРУ не было причин их любить. Но характеристику хоть они дали?
— Отличный офицер. Вот и все. Добьешься чего-то у них... Они мне раньше на меня самого досье посмотреть предложат, а потом уж на своего.
— Позвони Асафьеву. Поинтересуйся.
— Позвони ты. Ты же его лучше знаешь.
А у тебя самого как? Что-то появилось?
— Есть у меня интересные новости. Даже не новости, а мысли, предположения. Только очень хотелось бы с Александрой Чанышевой поговорить. Для подтверждения версии. Ты не планируешь такую беседу?
— Планирую. Через сорок минут ее ко мне доставят. Потому тебе и звоню. Подъедешь?
— Обязательно.
— Только перед этим позвони другу. Не забудь.
Я позвонил.
— Майора Асафьева, пожалуйста.
— Слушаю, господин экс-майор.
— Долго жить будешь. Голос твой я не узнал. У меня к тебе вопрос. Ты задействован в операции по поимке Лешего?
— А кто в ней не задействован?..
— Правильно. Даже я задействован. А вопрос у меня к тебе конфиденциальный. Есть у вас такой следователь — капитан Панкратов?
— Есть. Только что-то последние недели его не вижу. Наверное, в отпуске.
— Что ты о нем можешь сказать?
— А почему тебя интересует наш следователь?
— Панкратова задержал майор Лоскутков.
— Молодец твой рысоглазый... По какому поводу задержал? Чтобы взять нашего следователя, надо иметь серьезные обоснования.
— Панкратов попал в облаву там, в городском бору. При нем был нож со следами старой крови. И пресловутые царапины. Сейчас его в КПЗ держат, до результатов экспертизы.
Так что он за человек?
— Трудно сказать. Замкнутый он очень.
Общается мало с кем. Про личную его жизнь...
Единственное, что я помню по разговорам, — несколько лет назад он с женой развелся. Все, как в анекдоте. Возвращается из командировки, в постели жена с чужим мужиком. Он избил обоих до такой степени, что они в больницу попали. Тогда с трудом это дело удалось замять. Так что по психологической характеристике он весьма даже подходит на роль Лешего. Но пусть Лоскутков будет осторожнее.
Наш генерал, возможно, не захочет честь мундира пачкать...
— Понятно, спасибо. Я так нашему менту и передам. На прощание еще один вопрос, если это не составляет государственной тайны.
Я знаю, что у вас нет такого строгого разделения труда, как в космических бюро. Но все же есть определенные направления. Какими вопросами занимался капитан Панкратов?
— Вообще-то это знать посторонним не положено, но для пользы следствия я могу тебе сказать — статьи 272, 273, 274 Уголовного кодекса. Но в этих делах он царь и бог. Знает дело до тонкостей. Редкий специалист. Ты меня понимаешь?
— Нет.
— Спросишь у Лоскуткова. Пока. Я и так слишком разболтался по телефону.
— Пока.
Я посмотрел на машину под окном. Моросил дождь, но не смывал, к сожалению, грязь, которую я насобирал на дороге. Безнадежно глянул на книжную полку, ожидая, что случится чудо. Чуда, к сожалению, не произошло.
А сам я “Уголовный кодекс” себе так и не завел, хотя постоянно собираюсь это сделать.
Поэтому по дороге к выходу пришлось заглянуть в приемную.
— Светочка, светоч ты наш ученый, — обратился я к секретарше, — будь любезна, подскажи мне, что, значат статьи 272, 273 и 274 УК?
Светочка заочно учится в юридическом техникуме и мечтает стать очень популярным частным нотариусом. В юридический институт она поступать не стала по вполне прозаической причине. Она слышала, что частные нотариусы зарабатывают несравненно больше, чем частные сыщики, которые, в свою очередь, зарабатывают несколько больше ментов.
Сам же томик “Уголовного кодекса” всегда лежал у нее на столе для таких неучей, как я или наш шеф — бывший ментовский подполковник Лева Иванов.
— Преступления, связанные с компьютерами, — без запинки выдала мне Светочка. — Еще вопросы есть? А то мне надо срочно одно дело сделать.
Я от восторга даже присвистнул и, как собака, взявшая след, понесся к выходу. И под дождем — к машине. На улице дождь оказался сильнее, чем это можно было предположить, глядя на него из окна. Но это было больше понятно прохожим, которые топали по улице пешком. Я же быстро нырнул в тачку, включил “дворники”, дал им прочистить мокрое стекло и после этого торопливо вырулил на дорогу. Очень мне не терпелось посмотреть на майора Лоскуткова, когда я буду задавать Саньке Чанышевой вопросы, суть которых мент понимать не будет, но будет из-за этого зверем злиться и стрелять глазами — как из танка бронебойными снарядами. По дороге я остановился у магазина и купил коробку сахара. В подарок Лоскуткову. Может, хоть чай у него есть свой?
Перед тем, как сесть в машину, оглянулся и сразу заметил старенькую “Хонду”. Она дважды попадалась мне в зеркало заднего вида...
2
На окнах кабинета плотно сдвинуты вертикальные металлические жалюзи и, в дополнение ко всему, задернуты шторы из плотной ткани. Такие жалюзи защищают окна от прослушивания с помощью лазерного звукоснимателя. Так правильно называется прибор, который в просторечии зовут дистанционным лазерным микрофоном. Каждое оконное стекло — это мембрана, точно такая же, как мембрана микрофона. И точно так же стекло колеблется. Только снять звук с такой грубой мембраны по силам исключительно чуткому лазерному лучу. Металлические жалюзи звуковые колебания глушат, и при прослушивании разговор сводится к шипению недовольных друг другом кошек.