Но вот танцы закончились. Наступила пора расходиться. Разгоряченные, они высыпали во двор, обмениваясь на ходу шутливыми замечаниями. Покидать гостеприимный дом никому не хотелось, поэтому молодежь продолжала весело балагурить, наслаждаясь вечерним воздухом, особенно приятным после духоты избы.
— Ну что же, гости дорогие, пора и честь знать! — громко проговорила Евдокия Васильевна, со значением взглянув на разошедшихся сыновей. — Спасибо тебе, Мотенька, за доброту, за ласку! Хорошая жена моему сыну досталась! Хозяйка хоть куда, и мама деткам заботливая.
Матрена обняла свекровь и с чувством ответила:
— Вы, мама, ко мне очень добрые…
Когда родня разошлась, женщина устало опустилась на лавку. Смутное волнение не оставляло ее. Она опять вспомнила сегодняшнюю неприятную встречу. Матрена после службы вместе Со всеми вышла из храма и вдруг непостижимым образом оказалась на церковном дворе одна. Изумленно оглядываясь по сторонам, она не заметила появления бабушки. Цепко ухватив внучку за руку, старуха приблизила к ней сморщенное, как печеное яблоко, лицо.
— Здравствуй, Мотя! Вот и свиделись!
— Здравствуйте. — После некоторого колебания женщина смущенно поинтересовалась: — Вы ведь, кажется, приходитесь мне бабушкой?
— Да, милая. Когда-то твою мать я называла своей дочерью. — Старуха сокрушенно вздохнула: — А теперь она превратилась в исчадие ада!
— Почему вы так говорите?!
— Скоро сама убедишься. Времени остается мало. Прошу, выслушай меня, — примирительным тоном попросила бабка, — тебе угрожает опасность, и моим внукам тоже. Нина ожидает расплаты! И поверь, она своего не упустит! Ты будешь находиться в ее власти до тех пор, пока не рассчитаешься. Таков закон.
— Какой закон? За что? — холодея от ужаса, пролепетала Матрена.
— Помнишь, «я добровольно принимаю помощь»?
Уличенная в постыдной сделке, о которой тщетно пыталась забыть, женщина мучительно покраснела. «Неужели ей известно? Господи, а вдруг все узнают?! Стыд-то какой! А Павел?! Что же теперь будет?!» Матрена, в полном отчаянии, посмотрела на старуху и подумала: «Может, они заодно?!»
— Зачем же тогда мне понадобилось тебя предупреждать? — укоризненно спросила бабушка и покачала головой.
— Я ничего не говорила, откуда?..
— Да не тушуйся, Мотря, я хочу помочь! Внученька, напрасно ты с ней связалась! Нина ничего не совершает бескорыстно! Впрочем, что сделано, то сделано!
— Но она ведь моя мать! — с жаром возразила Матрена.
— В прошлом, а теперь… Старуха тосклива посмотрела на внучку. — Послушай, Мотя, у нас мало времени. Если любишь детей, приходи ко мне аккурат после Покрова Пресвятой Богородицы, через неделю. Да смотри, никому об этом не рассказывай!
— Постойте, о какой опасности вы говорите?
— В свое время узнаешь. Приходи после Покрова, через неделю.
— Так долго ждать! — разочарованно воскликнула Матрена.
— Наша встреча послужит тебе утешением.
Бабушка исчезла столь же внезапно, как и появилась.
Женщина задумалась, рисуя в воображении картины, одну ужаснее другой. Павел подошел к жене и нежно обнял за плечи.
— Мотя, ты отчего такая невеселая? Расскажи! Давай посидим на улице, — прошептал он, щекоча ей ухо губами, — уже все разошлись…
Матрена отпрянула. На испуганном лице отразилось смятение.
— Да что с тобой, Мотя, белены объелась?! — обиделся Павел.
— Прости меня, Пашенька, я сегодня устала. Ты пойди посмотри скотину.
Уложив детей, она начала собирать со стола, когда по избе ледяной волной пронесся ветер. Женщина оглянулась на закрытую входную дверь. Откуда в теплый вечер мог взяться пронизывающий холод? Матрена озабоченно взглянула на мирно спящих детей. Порыв ветра загудел, задув лампадку у икон в красном углу. Из темноты выступила зыбкая черная фигура. «Значит, бабушка сказала правду», — пронеслось в голове Матрены. Она оцепенела от ужаса.
— Ты помнишь наш договор, дочка? Вижу, помнишь! У тебя любящий красавец муж, прекрасная родня, двое очаровательных детей. Вот на что способен хозяин! Но он не занимается благотворительностью, как ваш Бог, ему надо платить. Ты готова?
— Мама, чего ты хочешь?! — отчаянно воскликнула Матрена.
— Забудь о своем жалком существовании! Книга сделает тебя гордой, сильной!
— Не надо, пощади! — Женщина упала на колени и умоляюще протянула к колдунье дрожащие руки. — Оставь мне семью! Мамочка, сжалься! Вспомни, ведь я твоя дочь!
— Неужели ты откажешься от власти над миром?! — прогремел низкий нечеловеческий голос.
Матрена закрыла лицо руками.
— Жалкое зрелище! И это моя дочь?! Неужели? — Нина с презрением посмотрела на согнутую спину.
— Поднимись, где твоя гордость?! Поздно стонать! Хочешь ты того или не хочешь, придется сполна заплатить по договору! — холодно предупредила мать. — Чужая кровь! — Она недобро усмехнулась: — Прощай!
Колдунья исчезла, а женщина все еще не могла опомниться. Она так долго мечтала о матери! И что теперь?! «Нужно успокоиться, — решила Матрена, — Павел не должен ни о чем узнать». Она поднялась с пола, поправила волосы, умыла лицо холодной водой. Ей сделались понятны последние слова бабушки. Мысль о предстоящей встрече теперь внушала надежду, успокаивала.
В ежедневных заботах и трудах промелькнул сентябрь. Порадовала осенним великолепием первая его половина, а с середины месяца погода резко ухудшилась, вслед за холодными затяжными дождями пришли ночные заморозки. Выпавший на Покров снег быстро превратился в грязную осеннюю слякоть.
На деревню опустились глухие октябрьские сумерки. Матрена, убедившись, что муж и дети заснули, потихоньку оделась, накинула теплый платок и через темные сени, мимо бочек с соленьями и сонных кур, пробралась к выходу. Дверь предательски скрипнула. Женщина замерла, прислушиваясь к ночной тишине. Успокоившись, она обошла двор и торопливо зашагала вдоль черного леса, туда, где далеко за деревней находилась бабушкина избушка. Полная луна освещала узкую тропинку. От промокшей земли поднимались тяжелые испарения. Матрена почувствовала дурноту и рукавом стерла со лба испарину. Вскоре женщина различила шуршание листьев не только под своими ногами, кто-то неотступно преследовал ее. Она побежала, задыхаясь, хватая ртом холодный воздух. Различив впереди чью-то темную фигуру, Матрена, в панике, оглянулась и метнулась в лесную чащу. Уже продираясь сквозь кустарник, несчастная услышала знакомый бабкин голос:
— Мотря, это ты?
— Конечно, я! — обрадованно откликнулась женщина. — Как же вы меня напугали!
— Эхе-хе, девонька, нельзя же быть такой трясухой! — бабка хрипло рассмеялась, как залаяла.
— Легко говорить! Вы одна в лесу живете, ко всему привыкли! — обиженно проворчала Матрена. — И вообще, я сюда не рвалась! Сами позвали!
— И то правда, внученька, прости меня, старую, если обидела! Каждый имеет право на выбор!
— Да о чем вы говорите, не пойму? — удивилась странным словам молодая женщина.
— Скоро придем, уже близко, — загадочно ответила бабка.
У дверей замшелой избы лежал старый ручной волк со свалявшейся клочьями шерстью, о котором Матрена слышала разные небылицы. Она с опаской посмотрела на зверя, но тот не обратил на нее никакого внимания. Увидев хозяйку, волк неловко вскочил и, прихрамывая, радостно виляя хвостом, как обычная большая собака, поспешил к старухе.
— Ты его не бойся! Кузьмич почти такой же старый и беззубый, как я, — успокоила бабка Матрену и ласково потрепала волка по загривку, — не тронет.
Она открыла дверь и позвала гостью за собой. В печи тихо потрескивали дрова, маленьким светлячком подрагивал огонек лампадки. Знахарка зажгла керосиновую лампу, и женщина увидела множество икон. Старуха, заметив ее удивление, грустно улыбнулась:
— Ты думала, я тут с бесами дружу? Нет, милая, я в Господа верую, и ни в кого другого! А прозвали меня ведьмой за рецепты настоек, да за то, что лечить умею по-особому…
От развешанных повсюду сушеных трав исходил терпкий дух. На потемневших от времени грубых полках стояли деревянные посудины со скорлупой, всевозможными корешками и еще чем-то таинственным, неизвестным.
Бабушка отлила в кружку немного отвара из глиняного кувшина и протянула внучке:
— Выпей, тебе надо успокоиться.
Матрене сделалось не по себе, но не от предложенного зелья, а от внезапного предчувствия…
— Э, девонька, я всегда говорила: родовое ничем не вытравить, как ни старайся!
— О чем вы?! — испуганно воскликнула женщина.
— Ну, успокойся, успокойся, я не собиралась тебя пугать! Вот, присядь, попробуй-ка лучше моего сбора.
Знахарка сочувственно посмотрела на нее и обняла за плечи. Матрена послушно взяла кружку.
— Слава Богу! — облегченно проговорила бабушка и перекрестилась. — Вкусно?
— Очень.
— Травы с диким медом. А я, пока ты пьешь, расскажу о своей жизни в лесу.
Она поведала внучке об оставленном медведицей маленьком медвежонке, который до сих пор наведывался в гости, будучи уже совсем взрослым медведем, о раненом совенке с подбитым крылом, в благодарность оставлявшем на крыльце задушенных мышей, и о многом другом…
Матрена, увлеченная забавными историями, совершенно успокоилась. Некоторое время спустя, когда напряженность исчезла, знахарка, решившись начать серьезный разговор, осторожно спросила:
— Ты ведь знаешь всю правду о родителях?
— Да, а вы почему никогда не интересовались мной? Не приходили? Вы же моя бабушка! — не удержалась женщина от упрека.
— Я не могла даже приблизиться к дому твоей тетки! Меня слишком хорошо предупредили, лечилась потом полгода. — Знахарка тяжело вздохнула. — Ладно, дело прошлое! Но я следила за тобой издали, как ты росла, как играла на улице, как, впервые, переступила порог храма. — На ее глаза навернулись слезы. — Внученька, я ведь обо всем знаю! Знаю о моей проклятой дочери, о вашем страшном уговоре, о недавнем приходе Нины к тебе. Зачем же ты согласилась?! Любовь, любовь, будь она неладна! — с отчаянием проговорила старуха.
Матрена сидела, потупившись, лицо пылало от невыносимого стыда.
— Вот я старая, язык распустила! После драки кулаками не машут!
Бабушка ободряюще улыбнулась:
— Мотря, да не тушуйся ты так! Кто в молодости не ошибался! Знай, в нашем роду девочки рождаются ведуньями. Ты можешь жить, не подозревая о своем даре, а можешь научиться многому, получить тайные знания о камнях, травах, животных, лечить людей и скотину. Но моей дочери такая жизнь показалась неинтересной! Она хотела денег, нарядов, любви самого завидного жениха. Любой ценой! Я часто спрашивала себя, почему в Нине нет ни доброты, ни совести, ни сострадания. Но вскоре она переступила черту.
— Какую черту? — переспросила Матрена, заинтригованная рассказом.
— Нина чуть не украла книгу! — мрачно ответила знахарка.
— Мама собиралась отдать ее мне, говорила о перемене жизни, будто книга меня изменит…
Я ужасно испугалась!
— Да, так оно и есть. Книга много веков хранилась у нашего рода. Еще моя бабушка рассказывала, что дьявольское сочинение привез с войны, как трофей, наш далекий прадед из иудейского города Итиля. Великая темная книга способна подчинить любого. Не знаю, правда или вымысел, будто создал ее бывший главный Херувим, Денница, ставший мерзким богоборцем, сатаной. С помощью книги он обрел власть над частью Ангелов, составивших его войско против войска Архистратига Михаила. И если уж Ангелы не смогли перед нею устоять, то мы, грешные люди, и подавно! Книга действует через человеческие пороки, и чем их больше, тем сильнее власть! Она способна пробудить и многократно усилить зло, превратить жизнь на земле в ад.
С тех пор как моя дочь стала служить темному хозяину, главной задачей Нины сделался поиск дьявольского сочинения. Поэтому мне пришлось его перепрятать. Ты сама не подходишь на роль хозяйки зла, в этом твоя мать убедилась, но она рассчитывает на ребенка.
— А почему ей нужен кто-то еще, чтобы воспользоваться книгой? — спросила притихшая Матрена.
— Управлять такой силой возможно лишь живым.
— Значит, мама хочет отобрать у меня Коленьку?! Или Верочку?!
— Если бы! — горестно воскликнула старуха. — Твои детишки лишь досадное препятствие на пути к достижению цели! Препятствие, которое необходимо устранить…
— Вы хотите сказать…
Матрена потрясенно посмотрела на бабушку. Язык онемел, не в силах выговорить то, о чем она подумала.
— Да, милая, все правильно, Нине нужна другая, особая девочка, похожая на нее саму.
— Нет, я не верю! — возмутилась Матрена. Не владея собой, гневно сверкая глазами, она вскочила с лавки и нависла над старухой. — Для чего вы обманываете?!
— Я слишком стара. — Знахарка встретилась взглядом с внучкой. — Скоро мне предстоит держать ответ перед Господом за каждое сказанное слово. Но прежде ты должна узнать…
— Так вы еще не все рассказали? — испугалась Матрена.
— Постарайся правильно понять! Пока опасность твоим детишкам не угрожает. До рождения третьего.
— Откуда?..
— Мне ли не знать, когда женщина тяжелая! Можешь не сомневаться!
— Скажите, а потом?
— Зачем спрашиваешь, если ответ уже известен? — В глазах старухи застыла мука.
— О чем вы?!
Знахарка устала. Ее пугало продолжение тяжелого разговора. Наконец она решилась.
— У тебя родится дочь. Но ты горько пожалеешь о том, что дала ей жизнь…
— Договаривайте уж до конца, добивайте! — с отчаянием воскликнула Матрена. Сердце дрогнуло при виде понурой старушечьей фигуры и изможденного, с глубокими морщинами, лица.
— Извините, я не хотела обидеть! Вы не виноваты…
Пустым, безучастным голосом бабушка продолжила:
— Через год после рождения девочки утонет в озере сын, а потом тяжелая болезнь заберет и Веру. Как кукушонок, твоя дочь выкинет остальных детей из гнезда. Восхождение всегда будет идти через смерть, по-другому невозможно. Ты расплатишься с Ниной за прежнее благополучие, сполна! Не знаю, завладеет ли моя правнучка всей силой рода, но она поднимется… Насколько высоко, неизвестно. — Ведунья посмотрела на Матрену: слезы отчаяния катились по щекам несчастной матери. — Только ты, родная, можешь не дать совершиться злу!
Женщина распрямила спину и решительно вытерла глаза.
— Говорите, что нужно делать?!
— Позаботиться о книге.
— Снова ужасная книга! Ну почему ее нельзя просто сжечь?!
— Сколько раз я задавала сама себе тот же вопрос! Книгу нельзя уничтожить никаким способом! Остается лишь не дать ею воспользоваться темным силам. Из поколения в поколение в нашем роду передавалось тайное знание. Теперь наступила твоя очередь. Из-за Нины мне пришлось довериться одному честному и достойному человеку. Вскоре тебе придется забрать у него книгу. Не спрашивай, по какой причине, не отвечу.
— Этот человек мужчина?
— Да, и ты давно с ним знакома. Неужели еще не догадалась?
— Нет.
— Я говорю об отце Сергии.
— Наш батюшка?! Недаром он вас так защищал!
Знахарка улыбнулась и поманила внучку пальцем. Приблизив губы к ее уху, она прошептала:
— Книга находится…
За дверью раздалось злобное рычание волка, а затем леденящий душу вой.
— Как по покойнику, — поежилась Матрена.
— Посланный здесь! — в сильном волнении воскликнула старуха, но, распахнув дверь, кроме застывшего зверя с вздыбленной шерстью и выпученными стеклянными глазами, никого больше не обнаружила. Подойдя к серому другу, ведунья погладила его по голове и ласково проговорила: — Очнись, бедолага! Этот враг тебе не по зубам!
Задвинув щеколду, бабушка в раздумье проговорила:
— Уже скоро…
— Вы о чем? Нас кто-то подслушивал?!
— Один из слуг. Он слышал о священнике. Времени осталось совсем мало!
Ведунья торопливо приникла к Матрениному уху. Открыв внучке, где хранится книга, она, уже спокойнее, добавила:
— Запомни, на книге стоит печать. Сейчас нарисую.
Старуха взяла острую палочку и начертила на земляном полу шестиконечную звезду.
— Звезда «Мохин-Довид». [56]Для посвященных определяется числом 666. Да, и последнее. Книга закрыта Кем, сама точно не знаю. От матери, в детстве, слышала, будто старцем святой жизни. Он наложил древнюю молитву и спрятал внутри частицу Небесного Креста Господня.