— Между нами ничего не может быть! Ты не понимаешь?! — в отчаянии выкрикнул он.
— Нет. Вы разве женаты? Или ты боишься маленькой подружки? — Антонина намеренно дразнила парня.
— Никого я не боюсь! — горячо запротестовал Иван. — Обманывать не хочу!
Девушка даже не попыталась скрыть своего разочарования.
— Кого?! — горько усмехнулась она. — Шурочка-то тебя любит, я нисколько не сомневаюсь. А ты?! Хочешь самого себя обмануть?! Не получится! Что молчишь?! Скажи правду! — От волнения Тоня необычайно похорошела.
Не в силах больше противиться тайному желанию, Иван страстно притянул разлучницу к себе. Ее нежные губы пахли ландышами.
— Мне все время этого хотелось, — теряя голову, прошептал он, — с первой минуты…
Через мгновение несчастный влюбленный опомнился:
— Уходи! Слышишь, уходи! — Его лицо исказилось от страдания.
Антонина решила обидеться, но, увидев ошеломленную Шуру, застывшую у входа, переменила тактику.
— Сердцу, Ванечка, не прикажешь! Не любишь ты свою красавицу, а признаться боишься!
Окинув соперницу победоносным взглядом, она неспешно направилась к двери.
От звука громкой пощечины за спиной Антонина мстительно улыбнулась: что ж, Иван дорого заплатит за ее унижение!
На следующий день, на перемене, Шура зашла в учительскую.
— Нам нужно поговорить! — решительно заявила девушка, теребя в руках принесенную книгу.
— Что ж, давай, — согласилась Антонина, задержав насмешливый взгляд на учебнике. — Смотри не порви!
Шура вспыхнула и поспешно передала задачник учительнице математики, сидевшей за соседним столом:
— Тамара Ивановна, я все-таки отыскала.
— Спасибо тебе, дорогая! Без него я как без рук! — обрадовалась женщина.
— О чем ты хотела поговорить? — Антонина достала из сумки зеркальце и принялась поправлять прическу.
— Может, выйдем?
— А зачем?! Мне, например, никто не мешает!
— Ну, хорошо! — Шура остановила на ней свой гневный взгляд. — Ты что же вытворяешь?! Недавно приехала и уже чужих парней «отбиваешь»?!
— При чем здесь я? Они сами «отбиваются», и с огромным удовольствием! — съязвила Тоня, подогреваемая чужим любопытством. Роль «роковой женщины» ей явно пришлась по вкусу.
— Запомни, вертихвостка, не смей к моему Ивану подходить! Даже смотреть на него не смей, не то плохо будет, — угрожающе прошептала Шура.
«А ангелок-то не шутит!» Антонине сделалось не по себе, но тем не менее, не желая уступать, она презрительно хмыкнула:
— Почему это Иван твой? Ты что, купила его в магазине?
— Я предупредила! — Голос девушки зазвенел натянутой струной.
Тоня удивленно посмотрела на миниатюрную библиотекаршу, боевую, с раскрасневшимся лицом: «Надо же, кто бы мог подумать?! Вот тебе и мямля!»
После того разговора в учительской Иван старательно избегал встреч, что выводило Антонину из себя. Всевозможные уловки, на которые ей приходилось идти, оказывались недейственными. Да еще Шурочка при каждом удобном случае старательно демонстрировала их близкие отношения. В конце концов неудачливая соперница растеряла боевой пыл и была близка к отчаянию.
Незаметно весна вытеснила зиму, в одночасье изменив все вокруг. Вместе с солнышком и теплым ветерком, напоенным свежими запахами тайги, она принесла с собой вечное желание любви, сделав Тонино существование невыносимым. Иногда, от скуки, девушка заходила в клуб, и если встречала там знакомую парочку, просмотр фильма становился сущей мукой: слезы, не переставая, лились из глаз.
В один из таких «черных» дней Антонина заперлась у себя в комнате. Упав лицом в подушку, она сотрясалась от злых рыданий. Ощущение проигрыша, тоска, ущемленное самолюбие разрывали сердце на части. Среди ночи девушка внезапно пробудилась. За окном висела огромная полная луна, заливая комнату призрачным светом. «Какой холод!» Антонина озадаченно потерла руки и, завернувшись в одеяло, уселась на кровати. И тут ей почудилось, что в темном углу возникли контуры высокой женской фигуры. Она хотела позвать на помощь, но от испуга не смогла даже пошевелиться. Плохо слушающимися губами Тоня шепнула:
— Вы кто?
— Не бойся меня, девочка, я пришла помочь, — прошелестел странный голос.
— Кто вы? — переспросила до смерти напуганная Антонина.
— Твоя бабушка, — последовал неожиданный ответ.
— Моя бабушка в деревне, вы совсем на нее не похожи…
— Я — другая…
— Другую никогда не видела, она давно умерла.
— Так посмотри, не бойся, перед тобой не обычный человек, а дух!
— Скажите, зачем вы пришли?
— Прошу, называй меня бабушкой Ниной, — попросил дух.
— Хорошо. — Тоня немного приободрилась.
— Я пришла, чтобы предложить помощь. Если ты согласишься, вся твоя дальнейшая жизнь станет чередой удач и исполненных желаний. Ты этого хочешь? — спросила колдунья внучку.
— А кто бы от такого отказался? — изумленно ответила Антонина.
— Тогда позволь рассказать о том, что тщательно скрывала от тебя мать. Знай, ты девушка из рода благочестивых прадедов, посвятивших свои жизни бескорыстному служению ничтожным людям. Я первая восстала против жалких поколений добра и приняла сторону своего господина. Он научил меня главному: цель
Проснувшись утром, Тоня долго не могла решить, во сне ей все привиделось или произошло наяву. Перед уходом в школу она на минуту задержалась перед зеркалом и, недовольно хмуря брови, проворчала:
— Совсем нервы ни к черту! Исполнят тебе желания, держи карман шире!
Погожий майский день перевалил за вторую половину. Солнышко не просто пригревало, а, довольно чувствительно, припекало. Антонине не хотелось сегодня задерживаться в школе. Сразу же после уроков она выбежала на залитую светом улицу. «Как было бы чудесно, раскинув руки, повалиться в душистую молодую траву и просто лежать с закрытыми глазами, ощущая ласковое тепло солнца и легкое дуновение ветерка. Лежать и ни о чем не думать…» — девушка бросила тоскливый взгляд в сторону леса и вяло побрела по проселочной дороге. Шум машины, за спиной, заставил ее посторониться. Антонина прикрыла глаза рукой и недовольно поморщилась от поднявшейся пыли. Грузовик резко затормозил.
— Что же вы девушка, даже не оборачиваетесь?
В открытом окне она увидела лицо Ивана.
— Не боитесь под колеса угодить? — неуклюже пошутил парень. В следующую минуту он уже спрыгнул с подножки. Щурясь от солнечного света, Иван смотрел на потупившуюся Тоню и ломал голову над тем, с чего начать разговор. Наконец девушка подняла на него глаза. Все заготовленные фразы вмиг исчезли. В горле пересохло. Иван с трудом вымучил: — Садись.
Удивительно, но Тоня согласилась. Они выехали за село и свернули с основной дороги на грунтовую, ведущую в тайгу.
— А дальше? — тихо спросила девушка.
— Я больше не могу! — в отчаянии воскликнул парень.
— Чего не можешь?
— Не мучай меня! Неужели не понимаешь, что я жить без тебя не могу! Не могу больше притворяться с Сашей! Мне нужна только ты!
Улыбка торжества мелькнула на лице Антонины, но взволнованный Иван этого не заметил.
— Почему ты ничего не отвечаешь?!
— Давай прогуляемся! — предложила девушка. — Посмотри, какая красота вокруг…
— Красота? — растерянно переспросил парень.
Они вышли из машины. Волшебный мир леса, созданный из живой изумрудной ткани, птичьих переливов и чарующих запахов, сомкнулся за их спинами, окутывая древней магией, лишая чувства реальности.
— Чудесно!
Купаясь в волнах нахлынувшей любви, девушка запрокинула голову и, опьяненная тем, что Иван любовался ею, рассмеялась, закружилась, превращаясь в настоящую красавицу.
— Тоня, Тонечка, подожди!
Ничего не объясняя, Антонина потянула его за собой. Они все дальше углублялись в лес. Девушка словно чего-то искала, не обращая внимания на протесты.
— Тоня, давай вернемся! Куда ты спешишь? Там же чаща!
Еще некоторое время влюбленные продолжали идти в полном молчании. Неожиданно Антонина остановилась сама. Обернувшись с загадочной улыбкой, она поманила Ивана пальцем, указывая на нечто скрытое в густом ельнике. Парень раздвинул колючие ветви и присвистнул от удивления. Ландышевый ковер, сотканный из призрачных грез и потаенных желаний, лежал перед ними. Вечерело. Запах цветов, как хмельное вино, кружил головы.
— Ты знала? — ласково спросил он.
— Нет! — отказалась девушка.
— Конечно, знала, лиса! — не поверил ей Иван и шутливо погрозил пальцем. — Иначе как бы мы сюда попали?! Вот хитрюга!
— Я вижу поляну в первый раз!
— Ну, значит, ты обыкновенная ведьма! — заключил парень и нежно провел рукой по Тониным волосам.
— Какие шелковые…
— Может, я и вправду ведьма? Не боишься?
Иван заглянул в темные, словно бездонный омут, глаза, и на мгновение ему сделалось не по себе.
— Конечно! Вот и луна на небе полная! Все как положено! Знаешь?
— Что?
— Я люблю тебя, если даже ты ведьма.
Когда их губы встретились, он понял, что подобного счастья не испытывал никогда, и ничто, в сравнении с этим, уже не имело значения.
— Помнишь наш первый поцелуй? Мне тогда почудилось, будто твои губы пахнут ландышами…
Девичий смех, серебристым колокольчиком, рассыпался по сумеречному лесу. Соловьиная трель подхватила его и продолжила нескончаемой песней любви…
Наступило лето. Иван все сильнее запутывался в собственном обмане. Каждый день он готовился к объяснению, но слова замирали на губах. Странное дело, Шура словно ничего не замечала. В последнее время она выглядела отвлеченной.
«Сегодня я все скажу», — собравшись с духом, решила девушка. У школы Шурочку встретил мрачный Иван.
— Ваня, ты почему такой хмурый? — Она взяла жениха под руку и ласково прижалась к нему.
— Настроение плохое, — солгал парень. Чужим, фальшивым голосом он произнес: — Нам нужно поговорить.
— Я тоже хотела сообщить тебе нечто очень важное. — Шурочка загадочно посмотрела на него и улыбнулась.
Ее мама, Зинаида Тимофеевна, души не чаяла в Иване. Стоило парню появиться в их доме, она начинала хлопотать, не зная, чем угодить будущему зятю. Вот и сегодня женщина всполошилась, делая тем самым будущее объяснение совершенно невыносимым. Наконец молодые люди остались одни.
— Что ты хотел мне сказать, Ваня? — ласково спросила девушка.
— Я хотел сказать… Иван замялся, испугавшись продолжения.
Шурочка ожидала конца фразы, доверчиво глядя ему в глаза.
В полном смятении от того, что он сейчас должен будет произнести, Иван все же решился и отчаянно выпалил:
— Я люблю другую, прости!
У девушки комната поплыла перед глазами. Она удивленно и растерянно переспросила:
— Другую?
— Нам нужно расстаться, — тихо добавил Иван и опустил голову.
— Уходи! — Шура рывком распахнула дверь и покачнулась, ухватившись за ручку.
Иван успел подхватить ее и срывающимся голосом закричал:
— Тетя Зина, скорей, Шурочке плохо!
Увидев белое как мел лицо дочери, Зинаида Тимофеевна скомандовала обескураженному парню:
— Положи Сашу на кровать и принеси воды!
Когда девушка очнулась, мать озабоченно спросила:
— Дети, в чем дело?
Дочь отвела глаза, а Иван пунцово покраснел и, оставив вопрос без ответа, поспешно выбежал за дверь.
— Родная моя, как тебе помочь? — Зинаида Тимофеевна, теряясь в догадках, посмотрела на отчаянно разрыдавшуюся Шурочку и нежно привлекла девушку к себе.
Прошел месяц.
В школе все заметили разительную перемену, произошедшую с Шурой. На худом, изможденном лице синими озерами выделялись огромные, полные страдания глаза. Казалось, день за днем жизнь покидала несчастную, оставляя лишь хрупкую оболочку.
Под покровом ночи пробиралась она к бабке, живущей на окраине поселка.
— Пришла все-таки? — проскрипела старуха, недоброжелательно взглянув на позднюю гостью. — Чего стоишь в дверях, проходи, коли пришла! — От резкого окрика девушка испуганно вздрогнула. — Раньше надо было бояться! — усмехнулась знахарка. — Деньги принесла? Как договаривались?
Шурочка кивнула. В глазах плескались невыплаканные слезы.
— Ох вы, девки, девки, что ж вы творите! И я грех на себя беру! — укоризненно покачала головой бабка. — Ты пока присядь. Я воду вскипячу. Простыни взяла?
— Да, — ответила несчастная, с ужасом наблюдая за приготовлениями.
— Теперь давай, иди ко мне! Да не бойся ты так, небось, не зарежу!
Через три дня девушку отвезли на «скорой» в районную больницу с диагнозом «острый сепсис». [71]
Узнав о случившемся, потрясенный Иван ночью примчался в больницу, проклиная их последний, злосчастный разговор.
— Здравствуйте, тетя Зина, — увидев заплаканную женщину, смущенно поздоровался он, — как Шурочка?
— Плохо! Температура сорок, почти все время без сознания, а когда приходит в себя, твердит: «Не хочу больше жить, не хочу больше жить». — Зинаида Тимофеевна разрыдалась.
— Держитесь, тетя Зина! Мы выходим ее. Обещаю вам, я сделаю все, чтобы Шурочка поправилась! Она будет жить, обязательно!
— Спасибо, Ваня, только…
— Никаких «только»! Скажите, к ней пускают?