Вторник, вечер. КРОВЬ И НЕМНОГО СПИРТНОГО
…Убийства начались примерно год назад, в конце сентября.
Первой жертвой стала Елена Валуева. Возраст: 20 лет. Девушка жила с родителями, нигде не училась, работала продавщицей в магазинчике «Скупка». Отец — водитель трамвая, мать — медсестра в районной поликлинике. В тот день Валуева на работу не вышла (магазин открывался в десять утра). Родители по утрам уходили гораздо раньше. Вероятно, дверь преступнику она открыла сама. Труп обнаружила мать, зашедшая домой пообедать…
{Марина заставила себя еще раз взглянуть на фотографии — так, мельком; ей хватило и первого раза. Обои в комнате — с необычным рисунком: голубые бабочки на светло-сером фоне. Свернутый валиком ковер; с одного конца торчат голые ноги, с другого… а вот и крупный план… ладно, отложим, все ясно.}
Подробности были таковы, что наводили на мысль о не совсем нормальном человеке. Или людях. Жертву закатали в ковер и отпилили голову. Именно отпилили, а не отрезали. Следов ударов не обнаружено, ни на теле, ни на голове. Посторонней химии в крови — тоже. Как и алкоголя. Валуеву не оглушали и не травили. Вполне возможно, голову ей резали еще живой. Из квартиры ничего ценного не взяли. Разве что из платяного шкафа пропали отцовские брюки: можно предположить, что гость просто испачкал свои в крови. И девушку, что самое странное, перед смертью не насиловали. Ритуальное убийство?
Кровопотеря была почти полная. На фотографиях видно, что в комнате настоящий потоп. А вот еще композиция — ковер развернут, на нем лежит белесая, почти прозрачная оболочка. Жертва раздета… Вдобавок, Валуевой вскрыли лучевые кровеносные сосуды на обеих руках, — вероятно, перед отсечением головы. Зачем? На полу обнаружены осколки стакана. Разбросаны диски порнографического содержания. Свидетелей нет. Никто ничего не слышал: дом — старый фонд, стены толстые, звукоизоляция хорошая.
Голова лежала на телевизоре…
Примерно через неделю — второй случай. Снова молодая женщина: 23 года. И снова продавщица — из ларька, находящегося буквально метрах в ста от «Скупки». Приехала в город из Псковской области — в поисках лучшей доли. Она была найдена мертвой в убогой квартирке (угол Садовой и Гороховой, совсем рядом от места работы), которую снимала на пару с другой продавщицей из того же ларька. Работали по очереди, посменно. Ларек — самого обычного ассортимента: соки, напитки, сигареты, чипсы и тому подобное. Дверь квартиры вскрыли отмычкой. Похоже на то, что преступник (преступники?) вошел в пустое жилище и дождался, когда квартирантка вернется со смены. Голову он ей отпиливал над ванной — поставил на колени, заставил нагнуться — очевидно, одной рукой держал, другой трудился. Если убийц было больше одного, то дело упрощается. Она, похоже, не очень-то сопротивлялась, поскольку была в стельку пьяна. Содержание спирта в крови — 2,6%, это сильная степень опьянения, да еще желудок полон смеси вина с водкой. Возможно, напоили насильно. Руки у нее были крепко скручены за спиной с помощью проволоки, — как и ноги (в лодыжках и в коленях). В отличие от предыдущей жертвы, эта была одета, но вся ее одежда оказалась насквозь пропитана вином, словно женщину долго и целенаправленно поливали из бутылок. Волосы на голове — также все слиплись от вина. Впрочем, ее и впрямь поливали, судя по количеству пустых бутылок и по характерной луже на кухне.
Никакого намека на сексуальное насилие.
И опять — вскрытые лучевые артерии на запястьях. На кухне — эмалированная кружка с остатками крови жертвы. Надо полагать, здесь пили кровь? Или обставили дело так, чтобы в этом не осталось сомнений. Если же вспомнить об осколках стакана возле завернутого в ковер тела…
Кружка с кровью была в одном экземпляре. Как и стакан.
И опять, увы, нет свидетелей.
Сходство убийств позволяло сделать вывод о том, что убийца (вероятно, все-таки это был одиночка) — тот же. И прозвучало слово, страшное для любого сотрудника правоохранительных органов — «серия»…
Марина воткнула сигарету в консервную банку из-под шпрот, отъехала от стола, распрямила спину и потянулась.
Остальные четыре стола пустовали: сотрудники модной газеты давно разбежались кто куда. Марина была в помещении одна. Жизнь на этаже, впрочем, еще теплилась: кто-то изредка ходил по коридору, где-то стучали двери и звучали голоса, но все это было так далеко, что Марину совершенно не касалось.
За окнами быстро темнело.
Появился Александр. Оглядел комнату и сказал:
— Я линяю. Остаешься?
— В этом кресле так уютно.
Он подошел к ее рабочему месту, держа руки в карманах. За пояс была заткнута газета. В свернутом виде. Причем, не «Комсомолка». Марина на секунду напряглась, потому что моментально узнала, что это за издание и что это за номер.
— Без десяти семь, — напомнил он.
— Самое время читать про обезглавленные трупы.
— О’кей, будешь за главную. Все проверь перед уходом.
— Есть, сэр.
— И вот еще что… — он вытащил из-за пояса газету, словно кинжал. — Я тут походил по этажам, навестил друзей, порылся у них в архивах… (Он принялся постукивать себя бумажным свитком по бедру.) Даже поднялся на пятый этаж, в одну знакомую тебе редакцию. И в конце концов нашел, что искал. Узнаешь? — с видом победителя Александр бросил газету Марине на стол.
«Правда жизни». Раритетный экземпляр семилетней давности. Тот самый, в котором Марина напечатала свой первый разворот, посвященный делу Львовского.
— Ну и что? — проворчала она. — На хера старался? Попросил бы, я б тебе свой дала почитать.
— «На хера»… Акулы пера выражаются исключительно по Далю.
— Чтоб ты знал, «хер» вовсе не ругательство. Это всего-навсего название буквы «Х» из кириллического алфавита. Вроде «аз», «буки» или «веди».
Александр фирменно улыбнулся и поднял руки, сдаваясь.
— Да ладно тебе, я ж ничего такого. Отличная статья. Просто немного обидно, что ты в порыве откровенности далеко не все мне рассказала про своего любимого психа.
— Мне что, извиняться? — осведомилась Марина.
— Ни Боже мой! Я хотел показать, что ты мне далеко не безразлична… и, по-моему, я это показал. Так я приезжаю сегодня к тебе?
— Подозреваю, тебя ждут в другом доме. Точнее, в другой постели.
— Это грязный навет! — оскорбился Александр. — Ты ревнива, как индийская жена. В общем, мое дело предложить…
— … а мое — отказаться.
— Вот и поговорили… черт! Это правда, что Львовский был тогда не виноват? — он постучал ногтем по «Правде жизни».
— Алексей? Во всяком случае, своих родителей он не убивал, это стопроцентно. Следствие зря на него всех собак вешало.
— Похоже, твоя статья ему здорово помогла.
— Я не знаю, кто и что ему помогло. Честно говоря, я думала, его куда-нибудь надолго закатали, то ли в тюрягу, то ли в психушку… Исчез он тогда. Ничего про него не слышала до вчерашней ночи.
— Статью перечитывать будешь? — спросил Александр.
— Догадайся с пяти раз.
— Ну, я забираю экземплярчик. Обещал отдать.
Он взял газетный номер, к которому Марина даже не притронулась. Пошел к выходу. Перед дверью остановился.
— Не понимаю, за что ты на меня все дуешься, малыш? Может, передумаешь насчет сегодня?
Марина принялась массировать виски.
— Слушайте, шеф-редактор… Я ездила в «кащенку». Завтра с утреца опять туда же. Несмотря на смертельную усталость, я сижу и честно занимаюсь делом, которое вы же сами мне и поручили…
Он пожал плечами и вышел.
Она допила джин-тоник и бросила пустую банку в мусорную корзину. Промахнулась, увы. Наверное, потому, что это была уже не первая банка за вечер. Потом она закурила…
Насчет смертельной усталости — была вовсе не фигура речи. Однако разбросанные по столу рапорты и протоколы ждали ее внимания (…ненавижу эту работу!!!), и ничего не оставалось, кроме как вернуться к чужим кошмарам…
…Предупредили продавщиц из всех магазинов и ларьков, прилегающих к злополучному перекрестку. Кое-где установили наблюдение, кое у кого в квартирах (из числа молодых девушек) поставили засады. Но убийца ударил не там, где ждали — в другом районе. То есть совершенно в другом. На противоположном конце города. И опять — через неделю.
Жила-была пожилая одинокая женщина, страстная любительница животных. Ненормальная, прямо скажем, любительница. Весь дом ее знал и относился к ней со смешанными чувствами (попросту ненавидели). Она держала у себя в квартире трех кошек и двух собак. Выгуливала их, разумеется, во дворе, что и было причиной вечных конфликтов. Выгуливала всех, включая кошек. Так и выходила на прогулку — в течение всего дня, раз за разом, — то с тремя кошками (в ошейниках с длинными поводками), то с собаками (без поводков). Отдельно взятым бабулям не нравилось, что животные портят газоны, отдельно взятым мамашам — что гадят на детской площадке и вокруг яслей. Однако, не убивать же за это хозяйку?
Короче, по какому критерию убийца выбрал эту конкретную жертву, было еще менее понятно, чем в двух предыдущих случаях. Единственный положительный момент — на сей раз он засветился. Видели голубчика — и как входил в подъезд, и как выходил. Никто на него не обратил внимания, мало ли к кому человек идет? В «точечнике» — 112 квартир. Но свидетели утверждали с определенностью, что вошел он в дом именно тогда, когда любительница животных гуляла с собаками. Очень удобный момент, чтобы вскрыть дверь ее квартиры, попасть внутрь и подождать, — что и было сделано… Подробности убийства уже никого не удивляли. Отделённая от тела голова брошена в унитаз. Рот заклеен скотчем. Само обескровленное тело — в центре комнаты (квартира была однокомнатная). Чтобы жертва не дергалась, этот гад на нее, скованную скотчем и проволокой, еще и положил сверху гладильную доску. Вероятно, он удобно сидел на этой самой доске, когда перепиливал тощую шею. Раздевать пожилую даму не стал (в этом его можно понять — то еще зрелище). Кровь пил из обычной чашки, вытащенной из буфета… Впрочем, один принципиальный нюанс все-таки был. Перед смертью женщина съела изрядное количество звериных фекалий. Под угрозой, очевидно. Так или иначе, желудок ее был полон дерьма, а квартира — рвотных масс. Кроме того, собачий и кошачий кал был разбросан по всей квартире — похоже, намеренно… Что касается домашних питомцев, то им всем тоже отрезали головы. В общем — настоящая бойня. Очередной кровавый потоп, протекший вниз на соседей. Следственная группа, надо полагать, ходила по квартире в сапогах…
Серия продолжалась
Фотограф из ателье стал четвертым. Первый мужчина в печальном списке. Хоть и не женщина — почерк тот же. Это был единственный случай, когда преступник оглушил жертву, — наверное, побоялся, что иначе не справится. В квартиру гость попал с помощью отмычки, и сделал это, вероятно, загодя. Пока хозяин находился в бессознательном состоянии — раздел его и тщательно обездвижил (скотч плюс тонкая проволока). Квартира была большая по метражу и довольно богатая. Разумеется, никакие ценности гостя не прельстили, его интересовала только личность хозяина. Сначала он сделал несколько снимков обнаженного фотографа. Фотоаппарат бросил возле тела, пленку потом проявили…
{Марина зацепилась взглядом за голого связанного субъекта, пока еще целого. Вывеска перекошена от ужаса. Рыхлые телеса, волосатое брюшко… Мужик не вызывал симпатии, как ни кощунственно это звучит.}
Преступник облил его реактивами. Лил на лицо, на глаза. Реактивы взял в домашней фотолаборатории, — они, вот некстати, были разведены и готовы к употреблению. Чтобы как можно надежней обездвижить жертву перед операцией, маньяк применил довольно необычный прием, который до сих пор не использовал (раньше незачем было, с бабой-то мужику легче справиться). Накинул на голову фотографа веревочную петлю, просунул в нее швабру и закрутил палку, как винт. Веревка хорошая, выдержала. Голова была сдавлена по всему периметру петли… наверное, это очень больно. Ну прямо как у Ходжи Насреддина — «…с помощью палки и веревочной петли». Оказалось, и в двадцать первом веке этот способ актуален… Преступник зажал швабру за батареей. Не двинуться, не дернуться. Боль адская… Голову нашли в фотолаборатории, под увеличителем. Таков сюжет.
Кровушку душегуб пил и тут, как же без этого. Из роскошного хрустального бокала — изысканно и утонченно…
Неожиданно выявилась территориальная связь этого убийства с первыми двумя: фотограф, оказывается, подрабатывал в гимназии, расположенной рядом с теми торговыми точками, где работали первые две жертвы. Коллективные снимки, портреты и все прочее. Иначе говоря, три случая из четырех привязаны к району Сенной площади. Это не могло быть случайностью. И еще одно существенное обстоятельство. При обыске квартиры выяснилось, что фотографа, если честно, было за что убивать. {Было, было за что! — зло подумала Марина.} Педофил! Снимал мальчиков начальных классов, в раздетом, естественно, виде. Только мальчиков, девочками не интересовался. Связано ли это с убийством? Может, месть кого-то из родителей? Эту версию отрабатывали, но безуспешно: во второй гимназии простых родителей, как и простых детей, практически нет. Престижное место…
И на этом — всё. Прервалась серия. Подобных убийств больше не случалось, ни в городе, ни в области. Четвертый эпизод был последним, а вычислить убийцу не успели.
Дактилоскопические исследования, ясное дело, проводились по всем эпизодам. Неопознанные отпечатки пальцев проверяли по базе данных. Безрезультатно: ни один ранее не попадал в поле зрения милиции.
Тупик? «Глухарь»? «Висяк»?
Лишь в апреле эта история продолжилась. На жуткую загадку внезапно нашелся ответ…
…Выйдя из кабинки туалета, Марина закурила и встала возле окна.
Туалет был устроен в каждом крыле этажа, далеко идти не надо. А пришла она сюда по двум естественным причинам: во-первых, решила ненадолго прерваться. Читать такое подряд было выше ее сил. Во-вторых, джин-тоник сделал свое дело: организм требовал облегчения…
Странный маньяк, неторопливо размышляла она. Сексуальной подоплеки никакой, по крайне мере, на первый взгляд. Женщин не насиловал, единственного жертву-мужчину — тоже. Над телами не мастурбировал. Ни спермы, ни следов ее нет нигде, ни внутри жертв, ни снаружи. Физических издевательств тоже не наблюдается — гость никого не пытал, не кромсал со сладострастием живые тела, что типично для маниакальных убийц. Не скажешь, конечно, что убивал он безболезненно, но, в общем-то, быстро. Не позволял себе ничего лишнего — в рамках, конечно, своей неведомой логики. Издевательства, скорее, носили моральный характер. Все эти чернушные «фишки» — порнуха на видео, вино на волосах, дерьмо в желудке, голый фотограф на фотках… как будто убийца доказывал что-то. Зачем он пил кровь — спросим при личной встрече…
Я что, его уже оправдываю? — удивилась себе Марина. Может, поплачу о его злой доле?
А ведь он чудовище. Бешеная тварь, которую надо растянуть железными крючьями и медленно удавить, накинув на шею проволочную петлю…
Марина рассеянно взглянула в окно… и сигарета замерла в отставленной руке.
Туалет выходил окнами не на проспект, как все помещения в редакции, а на задворки. Внизу, в желтушном круге света, стояли два человека. Отсюда, с третьего этажа, их было хорошо видно… Сначала Марина не поверила своим глазам. Быстро выключила свет и снова посмотрела. Сомневаться не приходилось: один из двоих — Александр. Разговаривает с кем-то… с кем-то знакомым…
И вдруг она узнала второго. Это был мужчина, попавшийся ей сегодня при выходе из психиатрической больницы, — тот, что напугал ее сходством с покойным мужем!
Вот так совпадение.
Разговор у мужчин явно не клеился. Александр слушал, скрестив руки на груди; второй ему что-то втолковывал, помогая себе указательным пальцем, агрессивно пронзающим воздух.