— Потому что затрахали по самые гладны — не унимался все еще раздраженный Велесов.
— Потому что, — умряк поднял на него глаза и твердо закончил — еще долго не захочется снова.
— Мы с Русиком просто дурачимся, — медленно проговорил Всеволод, тщательно подбирая слова, — Не факт, что с твоим человеком у вас будет так же, это раз. И два, мне бы не хотелось, чтобы ты пошел по санькиным стопам. Потому что вряд ли он получил то удовольствие, которое, к примеру, уже познал на своей шкурке Дюшка. Я бы не желал своему сыну, пусть и приемному, такой судьбы.
— Просто, не делай, — вдруг поддержал Велесова Руслан, сидящий к Глебу ближе. И осторожно провел раскрытой ладонью по напряженной спине умряка. Тот вскинул на него потрясенный взгляд. А Русик склонился к его ухо и что-то пропел. Всеволод не разобрал. Но напрягся, так как в этот момент Глеб глянул на него и кинул, соглашаясь с чем-то, что сказал ему умрюнец. Вот, блин, заговорщики!
Глава одиннадцатая
Паритет чувств
Я вдаль не смотрю, там разводят мосты,
И я не успею к рассвету.
Я Выше себя, только Ниже, чем ты,
Меняя свои паритеты.
Оксана Яроль
Силай встал с постели и вышел из супружеской спальни, как только понял, что Марька уснула. После всего случившегося ночью и утром, им с Яшкой не мешало бы поговорить наедине. Поползновения жены относительно счастливой семейной жизни втроем мужчину смущали. В том плане, что он трезво понимал — легко не будет, как бы Маринка не доказывала обратное. Да, она была уверена не только в муже, но и в Якове. Да, горячо поддерживала идею тройственного союза. Миллион раз да и одно нет, которое не давало покоя и могло все разрушить.
Умрюнец нашелся на кухне. Он ждал его. Силай вздохнул и сел за стол напротив напряженно следившего за ним напарника.
— Ну, что, поговорим — чтобы нарушить тягостную тишину, спросил Силай.
Яшка кивнул, но не произнес ни слово. Сразу стало ясно, что ведущую роль в разговоре охотнику придется взять на себя.
— Я верю, что она не будет ревновать, — сказал он после нескольких минут молчания. — Но ты мне скажи, каково тебе будет, когда ты у себя, а я с ней
В ответ умрюнец уставился на охотника, как баран на новые ворота. Не понял вопроса С каждым может случиться, но Силай понятие не имел, как разжевать и сделать спрошенное понятнее для понимания. Поэтому тупо ждал ответной реакции — более внятной, чем изумленный взгляд. Умрюнец закрыл глаза, медленно выдохнул и… заговорил
— Становитесь благозвучнее, когда вместе… музыкальнее… красивее на слух… — последнее он добавил почти шепотом.
— Так. Понятно, с этим, кажется, разобрались, — довольно жестко обрубил Силай. А все потому, что откровения умрюнца его смутили. Как-то раньше охотнику не приходило в голову, что Яшка их слышит. А все из-за того, что раньше он не воспринимал умрюнца как по-настоящему разумную личность, скорее, как животное, чуть более облагороженное интеллектом. Точнее, зачатками оного. — Тогда еще такой вопрос, — начал он после непродолжительной паузы. Поставил локоть на стол и прижал ладонь к щеке. Внимательно посмотрел на собеседника и попытался сформулировать максимально доступно. — То, что меня к тебе тянет, я понял давно, и тут, как говорится, уже не столь важно, эффект это какого-то там моста, как сказал Шурка, или что-то иное. Но… — Силай запнулся, собираясь с мыслями, — я более чем толерантен. Говорю же, у меня брат был геем, и я никогда не считал его ненормальным или что-то типа того, и все же, скажи мне честно, ты никак нарочно на меня не влияешь Не знаю, магическими силами каким-нибудь… не надо делать такие глаза, думаешь, я не видел, как ты только что расцарапал от напряжения столешницу, но закрыл борозды ладонью и теперь их там нет, — Силай указал взглядом на то место рядом с ладонью умрюнца, на котором, действительно, после первого вопроса охотника появились глубокие царапины. Появились и… исчезли.
— Нет, — твердо ответил Яков. — Я могу… зовом… но не зову. Это… — он отвернулся, словно смутившись, и негромко, но внятно добавил — не для тебя.
— Хорошо, — удовлетворенно откликнулся Силай, — тогда последний вопрос. Я понял, как у вас происходит зачатие, но что ты будешь чувствовать, если так… — охотник запнулся. Сформулировать более внятно не получалось, а Яшка… вдруг взял и улыбнулся.
— Хочу ребенка. Давно. Рад, если от тебя, — медленно проговорил он, явно стараясь выговаривать слова, чтобы было понятно, — и рад, что будут расти вместе. Очень жду… вашего, — запнувшись, пробормотал Яшка. И улыбка погасла. Умрюнец ожидал вердикта.
— А мне все время кажется, что если соглашусь, то словно бы я тебя как заменитель использую, ну, типа пока жена на последнем месяце и особо не потрахаешься… — с чувством выпалил Силай, потому что именно этот вопрос казался ему саамам главным. Он не хотел обидеть напарника, не хотел унизить или оскорбить. Как бы странно это не звучало, но Яшка уже давно стал частью его жизни. Он не мог себе представить их с Маринкой, пусть и совместную жизнь, но без Якова. Впрочем, Маринка тоже не представляла. Он вспомнил, как Яшка терпеливо и даже с охотой бродил с ней по торговым павильонам, когда сам Силай отсиживался в каком-нибудь ближайшем кафе. Как большинство мужчин он терпеть не мог магазины. Он вспомнил целый сундук домотканой одежды, расшитой пестрыми узорами. В ручную расшитой Яковым. Он вспомнил, как они бились с умрунами во время одного из крупных прорывов, и Яшка был ранен, один из умрунов вырвал целый клок живой плоти с его бедра, пока умрюнец закрывал собой остервенело отстреливающегося Силая.
— Когда ты сам, без нее… — вдруг заговорил умрюнец, точно так же сбиваясь и мучаясь от волнения и переполняющих воспоминаний и чувств, — в ванной… запертой… один… тоже благозвучнее… почти как настоящая песня, потому что думаешь о ней… и вода шумит, и… это так красиво. Но если со мной, будет еще благозвучнее, приятнее… я обещаю. И это не использование, просто… это я, а это Марина.
Силай не сразу понял, о чем он, но, когда до охотника дотекло, то мужик покраснел, сам того не замечая, потому что самоудовлетворение было не той темой, о которой можно было так просто поговорить даже с самым близким другом. А ведь Силай был женат, и Марька никогда ему не отказывала в ласке. Тут было другое. Он обжег умрюнца взглядом и жестко спросил
— Сколько раз ты меня слышал
Яшка понял, что настроение напарника изменилось и занервничал еще больше. Когти снова прочертили столешницу, но умрюнец этого даже не заметил, неотрывно всматриваясь в лицо охотника и ища подсказку. Он так в ней нуждался! Ну, где же Где
Силай первым прервал зрительный контакт. Устало провел ладонь по лицу и тихо сказал
— Когда о ней, а когда о тебе… — произнес он, наконец. — Никогда не считал это проблемой. Говорю же, я был близок с братом несмотря ни на что. Просто, как-то даже в голову не приходила, что могу заинтересовать тебя в этом смысле. — Он воровато глянул на умрюнца, и растерялся, когда не обнаружил того на исходной позиции. Только через пол секунды до охотника дотекло, что напарник стоит совсем рядом и нависает над ним. Силай медленно поднял глаза, Яков воспринял это как поощрение и попытался опуститься на колени, но охотник поймал его за плечи и удержал.
— Нет.
Умрюнец тут же распрямился. Он выглядел таким спокойным, неэмоциональным. Таким же, каким был все эти годы. Индифферентным. Вот только теперь Силая было не обмануть. Охотник встал с табурета. Умрюнец посторонился, уступая место, и дернулся, когда его толкнули спиной на стол возле раковины и положили ладонь на бедро. Силай неотрывно смотрел в зеленые глаза умрюнца. Смотрел и ждал чего-то. Какой-то знак. Второй рукой он уперся в стол, полностью лишив Яшку свободы маневра.
— Если сейчас, — вдруг сказал мужчина, — то у тебя в спальне. Без надрыва и спешки. Спокойно и без истерики, потому что мы поговорили. И теперь я уверен, что мы не делаем ничего, о чем будем потом жалеть. И ничего, за что нас могла бы упрекнуть Марина, не согласен
Яшка только кивнул, говорить было тяжело. И так с человеческим неблагозвучием было непросто произносить неприятные для связок звуки, а тут волнение, которое просто зашкаливало, окончательно лишило упыря дара речи.
— И вот еще что, — сказал Силай, отстраняясь, — посмотрев на Люську, мне тоже нравится мысль, что дети будут расти вместе. Вот только, согласился я на это не из-за детей. А из-за тебя. Ну, и из-за себя немного тоже, это ведь нормально, быть немного эгоистичным, — на этом он чуть виновато улыбнулся и вышел из кухни.
Ошеломленный таким признанием Яков бросился следом. Кажется, мир в одно мгновение перевернулся с ног на голову и образовался форменный диссонанс. Какофония звуков. Но даже в ней, как не странно, можно было проследить закономерность, повторяющуюся последовательность. Мелодию. И Яков ни за чтобы не взялся растолковывать Силаю, что это может означать. А вот Маринка бы поняла с полуслова, в этом умрюнец не сомневался. Человеческие женщины вообще более чуткие и даже, как не странно, мелодичные, потому что на первом месте у них чувства, а не разум. Потому что любая, расскажи умрюнец о подоплеке новых для себя ощущений, ну, или почти любая, сразу же мечтательно вздохнула и выдала — Это любовь…
Бублик проснулся в незнакомом месте и не сразу понял, где очутился, пока не вспомнил, что после Велесова по настоянию Темки они отправились в тот самый Винный погребок, который чуть меньше года назад открылся как раз в соседнем с димкиным жилищем доме. Встав с небольшого топчанчика в подсобке, парень направился на поиски хозяина магазина и своего напарника. Те обнаружились на небольшой кухоньке, где на плите стоял огромный алюминиевый бак, из которого пахло перебродившим виноградом и каким-то цветами, принюхавшись поосновательнее, Бублик уловил запах специй, но идентифицировать их по отдельности не смог. Темка и Федор, хозяин магазина, о чем-то ожесточенно спорили… на пальцах. Темка показывал два, Федор с нажимом тряс перед лицом умрюнца тремя пальцами. Димка тряхнул головой и откашлялся. На него обернулись.
— О! — обрадовался ему Федор, — хоть ты ему скажи, что… — начал он воодушевленно, но тут умрюнец зарычал, и бедный Федор, не обладая врожденным иммунитетом, аж присел от приступа панического страха. Такого Димка стерпеть не мог и решительно набросился на напарника.
— Ты что это тут устроил гестапо — последнее слово мало что значило для практически не знающего историю бывшего беспризорника, но давно уже было нарицательным, поэтому он и сам не вспомнил бы, от кого его подцепил. — Власть почуял, типа
— Нет, — резко ответил пристыженный умрюнец. И даже извинился перед виноторговцем. Тот облегченно выдохнул и распрямился.
— Ладно. Я понял уже, что не со зла. — Пробормотал мужчина лет тридцати пяти и снова обратился к Димке. — Мы тут спорили насчет ингредиентов. Но, кажется, твой угрюмый приятель, действительно, профи в этом деле. А я еще гадал, почему мое начинание с винным магазином не завернули на корню.
— Вот и я гадал, пока вчера не выяснил, что он бражник. Кроме того, ты, дядя, похоже, за базар отвечаешь и бурду всякую народу не втюхиваешь под видом благородных кавказских вин.
— Еще бы втюхивал! Да я сам эту дрянь разведенную пить бы ни в жисть не стал!
— А вообще, с чего вдруг выпивоном решил заниматься
— Ну… — вопрос торговца явно смутил. Он прошелся ладонью по коротко остриженным волосам, отвернулся и уставился куда-то в сторону выхода из маленькой кухоньки. Раньше погребок был самой обычной квартирой на первом этаже, но незадолго до начала Зомби Апокалипсиса его вывели из жилого фонда и начал обустройство магазина. А потом экономика рухнула, и людям пришлось начинать все сначала, так что кухня сохранилась еще с тех времен. Федор отстраненно продолжил — Мы с женой пережили и Первую волну, и Вторую… а пару лет назад, когда отметили комендантский час и жизнь, вроде, начала налаживаться… в общем, вывез я ее с дочерьми в деревню под Брянском, все хотел узнать, что нам сталось с родными. У меня там тетка раньше жила. Дом такой приличный остался. Не разграбили его даже, соседи уберегли — родственники дальние. Ну, а там, вдруг, паданец объявился. Самолеты тогда уже не сбивали, но этот, как мне потом объяснили, из тех, что упали еще над Украиной, а там у них с этим делом хуже, чем у нас. Оповещение плохо срабатывает, вот и перебрался этот зомби через границу, хрен его знает как… Он там много кого покусать успел, но, когда мою Любу… в общем, замочил я его, даже сам не помню как… только в памяти и осталось, как стою я над ней, а она вся переломанная, погрызенная… мертвая уже… — голос хозяина погребка упал до сдавленного шепота. Он махнул рукой и нетвердой походкой направился к выходу. Схватился за косяк и, не оборачиваясь, сказал
— Дочки в школу ходят. Близняшки. А я вот, пить начал. Понемногу. Не хочу, чтобы смотрящий нас бросил из-за меня. Поэтому и честно торгую, не разбавляю и всякую бурду не гоню. Не зря значит, раз сам ко мне пришел… — на последних словах он ушел. Похоже, мужику было жизненно необходимо побыть одному. После таких воспоминаний, его можно было понять. Возможно, оно и к лучшему, потому что Димке с Темкой тоже не мешало бы кое о чем вспомнить.
Бублик покосился на замершего истуканом умрюнца. Больше всего Димку умилил огромный половник, который тот сжимал в руке, стоя рядом с чаном, где на слабом огне кипело вино, перелитое из десятков бутылок.
— Это значит, ты нам обещанную брагу готовишь — спросил он, приземлившись на колченогий стул с частично покоцанной спинкой.
— Да. — Умрюнец отложил половник и подошел к охотнику. Замер, возвышаясь прямо над ним. Димка волей-неволей уткнулся взглядом ему в живот. И замер, задумавшись о каких-то совершенно левых вещах. Он точно знал, что у Темки есть пупок. Вопрос на засыпку, откуда он там взялся То есть, если верить Велесову, дети у них появлялись каким-то совсем уж чудным способом. Откуда тогда взяться пуповине Вот ведь вопрос на засыпку. Но тут же обуяли сомнения. Так и подмывало, расстегнуть на Темке типовой комбез и… мысль про то, что можно было бы погрузить в чужой пупок язык, ошарашила настолько, что Димка моргнул и замер с приоткрытым ртом, медленно подняв взгляд и встретившись с напарником глазами.
— Мы не поговорили, — обронил Темка без выражения.
— О чем — тупо уточнил плохо соображающий Димка.
— Не потому что приходится, — произнес умрюнец после паузы.
— Ага, я понял, — осклабился Бублик, который с ранней юности придерживался мнения, что лучшая защита — это нападение. — Ты просто хочешь быть со мной, а дети — дело десятое.
— Так и есть, — припечатал Темка. Прислушался к себе и уточнил — Почему ты сомневаешься
— Здоровый скептицизм, — ввернул бывший беспризорник заумной слово, подцепленное от кого-то из взрослых коллег.
— Нет, — отрицательно качнул головой умрюнец и продолжил выжидающе смотреть на напарника. Димка разозлился и нарочито зло поинтересовался — у тебя там брага не убежит
После чего последовал щелчок пальцев, и огонь на плите потух. Димка вздрогнул от резкого звука и замер, уставившись на потухшую конфорку. После чего разозлился еще больше, но вскакивать со стула не стал, только глаза на напарника вскинул.
— Запугиваешь
— Не хочу, чтобы отвлекало.
— Мило. И что дальше
— Как ты решишь.
— То есть, предоставляешь свободу выбора А ты спросил меня, на какой хуй она мне сдалась! — Димка попытался вскочить, но тут же оказался отнесен к противоположной стене и вжат в нее сильным, гибким телом. И повис в воздухе, смешно дрыгая ногами. Но сам себе он в тот момент не казался смешным, скорее разъяренным. Он с силой врезал Темке в плечо и вызверился — Ты не охуел!
— Я решил сам, — чеканно припечатал умрюнец и не позволил охотнику освободиться. Димка подергался немного для проформы и перестал.
— И что теперь — осведомился хмуро.
— Решаю.
— Поторопись, бля. Я тут сейчас… — Димка не успел договорить. Если честно, он искренне рассчитывал, что его поцелуют и можно будет больше ни о чем не думать. Но не тут-то было. Темка просто поставил его на пол. Осторожно, блядь, поставил. И что, это все! Бублик обиженно засопел и зыркнул на умрюнца исподлобья.