— Что у вас есть для меня, Гренвилл?
«Он знает», — холодея от ужаса, подумал Саймон. Уорлок знает, что его агент находился в тюрьме. Начальник шпионской сети был человеком выдающегося ума. Если он еще не выяснил, как именно Саймон выбрался из заключения, а потом и из Франции, то скоро, несомненно, это поймет.
Саймон знал, что сейчас не время рисковать. Оставался небольшой шанс на то, что Уорлок ничего не знал о его тюремном заключении, но инстинкты подсказывали Гренвиллу, что это не тот случай. А поэтому ему стоит раскрыть часть правды…
— Я и не ожидал, что когда-либо вернусь домой, — осторожно произнес Саймон.
— И я не ожидал когда-либо снова вас увидеть, — пристально взглянул на него Уорлок.
— Выходит, вы знали, что меня взяли под стражу? — Саймон изо всех сил пытался забыть ту темную сырую тюремную камеру, что было нелегкой задачей, ведь она снилась ему каждую ночь.
— Это моя работа — знать о подобных вещах. Вы — один из моих людей. Двадцать четвертого декабря мне сказали, что вы попали в тюрьму четырьмя днями ранее. Я был в ужасе.
Ну разумеется, он тревожился.
— С того самого момента, как я вернулся во Францию, с конца ноября, я был уверен, что за мной следят, — кратко пояснил Саймон.
— Но им все равно удалось посадить вас в тюрьму.
— Да. Они схватили меня, когда я меньше всего этого ожидал.
— Как вы избежали гильотины? — спросил Уорлок таким ровным тоном, словно они обсуждали скачки.
— Я использовал родство Журдана и Сент-Джаста в своих интересах. Я заверил «бешеных», что я, Журдан, буду желанным гостем в доме своего кузена в Лондоне. Я сказал им, что Сент-Джаст примет меня в своем доме с распростертыми объятиями. В этом случае Журдан получит возможность вращаться в высших кругах лондонских тори, не вызывая подозрений. Я пообещал «бешеным», что обеспечу их бесценной информацией.
Саймон покрылся липким потом. Он только что сказал Уорлоку почти все — за исключением того, что он совершенно не представлял себе, на какой стороне в итоге окажется.
Уорлок сохранял спокойствие.
— Это было умно, Саймон, чертовски умно.
— Любой проявит выдающиеся умственные способности, когда вот-вот лишится головы.
— И вы обеспечите их бесценной информацией? — невозмутимо поинтересовался Уорлок.
— Разумеется, да! — резко бросил Саймон. — В противном случае они выследят меня, Уорлок, и убьют. И что еще хуже, они могут понять, кто я на самом деле, и отомстить моим сыновьям.
Уорлока совершенно не задела эта вспышка эмоций.
— Но вы, естественно, предоставите ему только ту информацию, которую я одобрю.
— Конечно, — солгал Саймон. — Я могу быть кем угодно, но я — патриот.
— Да, вы — патриот, — медленно, словно о чем-то размышляя, произнес Уорлок. — Вы уже создали видимость присутствия Журдана здесь, в Лондоне?
— Журдан снял комнату в «Лондон Армс», и я уверен, что хозяин гостиницы видел, как я несколько раз появлялся и уезжал.
— Замечательно, — улыбнулся Уорлок. — А как вы должны выйти на связь с людьми Журдана?
Саймону совсем не хотелось делиться подобной информацией с Уорлоком, поэтому он солгал.
— Я еще не получил инструкции на сей счет. Они знают, что я остановился в «Армс», и они умны и осторожны.
— В таком случае держите меня в курсе. А вы знаете, что нужны мне там, в Париже, причем как можно быстрее?
Саймону стало дурно.
— Я так и предполагал.
— Мы должны использовать распри внутри комитета, — не допускающим возражений тоном сказал Уорлок. — Как вам наверняка известно, там предпринимаются попытки организовать оппозицию Робеспьеру.
— Там у вас есть другие агенты.
— Да, есть, но никого — внутри комитета. Разве вас не представили им как Журдана?
Саймон замер на месте. Уорлок знал, что Ляфлер представил его Робеспьеру и его комитету. Интересно, что еще известно Уорлоку?
— Вам ведь не трудно будет лично переговорить с Робеспьером? Вы, Гренвилл, для меня просто бесценны.
Саймон облизнул пересохшие губы.
— Разумеется, я исполню свой долг, Уорлок. Но Элизабет только что умерла. Сейчас я нужен своим сыновьям.
— Я не имел в виду, что вам нужно непременно вернуться туда завтра же. Кроме того, перед отъездом во Францию вы должны подтвердить преданность Журдана «бешеным».
Теперь Саймон буквально обливался потом. Выходит, у него будет краткая передышка, если, конечно, можно назвать передышкой игру на обе враждующие стороны.
— Они будут ждать информацию в самое ближайшее время — перед вторжением союзников во Фландрию.
— И мы предоставим им интересные новости, этакий лакомый кусочек, чтобы осчастливить их.
Глаза Уорлока заблестели. А он очень доволен собой, подумал Саймон во внезапном приступе ярости. Теперь у него не осталось ни малейших сомнений: Уорлок безжалостно использует его, чтобы доиграть до конца все свои шпионские игры. А еще Гренвилл понял, что, если не будет действовать чрезвычайно осторожно, Уорлок рано или поздно осознает степень его «преданности».
— У меня — дети, — напрямик, резким тоном бросил Саймон. — Я должен подтвердить свою преданность, Уорлок, по своим собственным причинам. Я должен предоставить якобинцам что-то соответствующее действительности, но не в ущерб нашим военным действиям.
— Я знаю. И мы дадим им нечто ценное, но взамен получим кое-что и от них тоже. — На губах Уорлока застыла улыбка. — Теперь вы находитесь в весьма выгодном положении, Гренвилл. Вы оказались между двух огней. Таким образом, у вас есть возможность влиять на обе стороны. Это почти идеальная ситуация — я едва ли мог разработать столь блестящий сценарий, даже если бы хотел!
Саймон знал, что Уорлок нисколько не кривит душой: шеф шпионской сети был в восторге от того, что Гренвилл оказался в таком сложном положении.
— Я готов играть в ваши игры — до тех пор, пока мои сыновья остаются в безопасности.
— Я это понимаю, — отозвался Уорлок. — Позвольте мне обрисовать несколько вариантов для нас. Прежде чем мы вторгнемся во Фландрию, вы преподнесете нашим французским друзьям лакомый кусочек информации. И к моменту вашего возвращения во Францию Журдан будет героем революции.
Саймон не мог даже пошевельнуться. Сильное напряжение сковало тело, буквально парализовав его. Уорлок похлопал его по плечу и направился к своей лошади. Саймон застыл на месте, глядя ему вслед.
Уорлок был необычайно умен, но их интересы не совпадали. Саймон ставил во главу угла жизни своих детей. Для Уорлока приоритетом всегда была Великобритания. В итоге Саймону ничего не оставалось, как обманывать руководителя шпионской сети — ради своих детей.
Уорлок вскочил в седло. Потом дружески отсалютовал Саймону и легким галопом понесся прочь. Удрученный всеми этими играми, Саймон подошел к своей лошади и принялся развязывать узды.
Если Уорлок настоит на своем, подумал он, ему придется вернуться во Францию в течение следующих шести месяцев. Он хотел бы помочь падению Республики, но за это ему наверняка пришлось бы поплатиться жизнью. Его обязательно разоблачили бы. Внезапно Саймон понял это с такой же ясностью, как знал то, что солнце скоро сядет, а луна — взойдет.
Но если его сыновья будут в безопасности, будет ли остальное настолько важным? Сможет ли он защитить их? Ведь их безопасность — единственное, что по-настоящему имеет значение.
Но если он не вернется, у мальчиков будет Амелия, которая обязательно присмотрит за ними.
Даже в этом ужасном мире нашлось для него нечто вроде маленького утешения.
Глава 8
— Мисс Грейстоун? Приехала ваша матушка. Она в вестибюле с миссис Мердок. Как я понимаю, подготовка к ужину идет полным ходом?
Амелия хлопотала на кухне в компании Джейн, ее тети Мэгги и Гарольда. Рукава Амелии были закатаны, на ней был надет все тот же передник, который она носила весь день. В этот самый момент Амелия как раз заглядывала в духовку, чтобы проверить состояние четырех запекающихся цесарок. Но при звуке голоса Ллойда сердце Амелии неистово подпрыгнуло, и она обернулась.
Амелия поймала себя на том, что невольно расплывается в широкой улыбке. Люсиль дома! Как же она скучала по малышке…
И разумеется, Амелия всегда была счастлива видеть маму.
Она стала снимать передник.
— Ужин будет подан через час, Ллойд. Надеюсь, путешествие было приятным?
Слуга прошел в глубь кухни.
— Очень приятным, — ответил он, приветствуя тетю Джейн.
Амелия собиралась лишь проконтролировать приготовление ужина для Гренвилла и мальчиков, но, сказать по правде, готовить она любила так же, как всегда с большим удовольствием заботилась о своей семье — вот и сейчас заботы о семье Гренвилла доставляли ей истинное наслаждение. Амелия знала, что не должна вмешиваться, но не удержалась и сказала Мэгги:
— Если вы смешаете соль, перец и тимьян с панировочными сухарями, фасолевая кассероль станет особенно вкусной.
Взглянув на нее, Мэгги ответила:
— Прекрасная идея, мисс Грейстоун.
Обрадовавшись тому, что Мэгги не стала с ней спорить, Амелия добавила:
— И возможно, нам стоит вынуть цесарок из духовки и дать им некоторое время остыть.
Она не хотела передерживать птицу в духовке. Амелия уже успела объяснить Мэгги, как сделать соус из коньяка и малины, подаваемый к дичи дополнительно.
Мэгги улыбнулась Амелии и приказала Гарольду вынуть цесарок.
— Я скоро вернусь, — на ходу бросила Амелия, не в силах унять бешено колотящееся сердце. Этого момента она с нетерпением ждала весь день. Она так сильно скучала по Люсиль, словно та была ее собственной дочерью…
Миссис Грейстоун с Гарреттом и миссис Мердок стояли в вестибюле, мамины глаза изумленно округлились при виде окружающей роскоши. Миссис Мердок держала на руках Люсиль. Уильям и Джон спустились вниз, чтобы поприветствовать их. Джон сгорал от нетерпения поделиться новостями с синьором Барелли, рассказать ему о предпринятой днем прогулке по Пикадилли, в то время как Уильям внимательно смотрел на свою сестру.
— Она улыбается мне? — спросил мальчик.
У Амелии упало сердце. Гренвилл исчез куда-то после полудня, и она решила, что гораздо важнее взять мальчиков на прогулку, чем продолжать налаживать быт. Они долго глазели на витрины, купили кое-какие сладости в кондитерской и посидели на скамейке в парке, наблюдая за элегантными прохожими. Амелия от души наслаждалась каждым мгновением, проведенным в компании мальчиков.
Ей стоит быть осмотрительнее, подумала Амелия, иначе она всем сердцем полюбит мальчиков и эту маленькую девочку. В конце концов, они не были ее детьми, она была для них лишь другом и экономкой. Амелия понимала, что расплата еще предстоит. И все-таки им с Гренвиллом стоило уже сейчас сесть и кое-что обговорить. Они еще не обсудили учебу мальчиков и другие их занятия, не поговорили о Люсиль и ее будущем.
— Мама! — радостно вскричала Амелия, бросившись к ней через всю комнату и крепко обняла ее. — Наконец-то ты здесь! Как прошла поездка?
— О, все прошло очень славно, Амелия, но, подумать только: неужели мы действительно остановимся здесь? — воскликнула мать, с восхищением рассматривая огромную хрустальную люстру.
— Да, — подтвердила, улыбнувшись, Амелия и перевела взгляд на Гарретта: — Комната мамы находится на втором этаже этого крыла. Желтая с белым.
Амелия не обсуждала с Гренвиллом условия их проживания, так что выбрала для мамы самую маленькую гостевую спальню в конце коридора, расположенную в восточном крыле. К этой комнате примыкала другая маленькая спальня, которую Амелия заняла сама. Эти спальни едва ли могли сравниться по роскоши обстановки с комнатой, которую ей выделили в самом начале, однако они были гораздо комфортнее, чем спальни в их собственном доме.
— Не могу дождаться, когда же увижу свою комнату! — взволнованно воскликнула миссис Грейстоун.
Сегодня она пребывала в ясном сознании, подумала Амелия, поворачиваясь к миссис Мердок:
— Как поживаете? Как малышка?
Миссис Мердок передала ей ребенка.
— Она — прекрасная путешественница, мисс Грейстоун. Правда, время от времени она немного капризничала, но главным образом спала.
Амелия прижала Люсиль к груди. Теперь новорожденная бодрствовала и с явным интересом смотрела на Амелию большими голубыми глазами.
— О, как же я по ней скучала! — Амелия покачала крошку на руках и улыбнулась. — Я места себе не находила от беспокойства. И теперь так рада слышать, что поездка обошлась без происшествий!
— Она — маленький ангел, — с чувством произнесла миссис Грейстоун.
В этот момент к ним подошел Ллойд:
— Я хочу поблагодарить вас за организацию ужина, мисс Грейстоун.
— Не за что, рада была помочь. Если не возражаете, я бы хотела ежедневно присматривать за приготовлением еды для семьи, — предложила Амелия. Они оба знали, что в обязанности экономки не входил подобный контроль. Задача Амелии сводилась исключительно к управлению домашним хозяйством. — И все комнаты в этом доме проветрены и убраны. Думаю, вы будете довольны.
Ллойд, похоже, вздохнул с облегчением:
— Я доволен — и не возражаю, если вы будете ежедневно контролировать наше меню. Леди Гренвилл делала это лично. Пойду проведаю его светлость. Перед ужином он предпочитает посидеть с бокалом вина в своем кабинете.
Выходит, именно там и скрывался Гренвилл? Амелия не видела его с самого утра. Скоро следовало подавать ужин, обещавший быть просто восхитительным. Амелия решила, что будет ужинать с мамой отдельно, в их комнатах. А еще позволит слугам лечь спать только после того, как убедится, что на кухне безупречно чисто. Но пока Амелии хотелось провести какое-то время с Люсиль. Она надеялась, что сможет покормить ее. Амелии казалось, что стоит ей хоть на минутку присесть, как усталость тут же навалится на нее, но сейчас она была полна энергии.
Амелия посмотрела на девочку. Она уже искренне любила малышку. Да и как можно было не обожать это крошечное, оставшееся без матери дитя?
У Люсиль не было матери, и Амелия понятия не имела, кто приходился девочке отцом. Формально им считался Гренвилл. Под крышами многих аристократических домов обитали один-два незаконных отпрыска. В подобных ситуациях другой супруг, как правило, притворялся, что это его ребенок, тогда как весь мир знал правду. Интересно, намеревался ли Гренвилл растить Люсиль как свою собственную дочь? Или собирался связаться с ее отцом — если, конечно, знал, кто им был? Думал ли Гренвилл хотя бы раз о Люсиль и ее будущем?
Вероятно, он даже не знал, что у нее теперь есть имя.
Амелия гадала, отважится ли она зайти с Люсиль в кабинет, чтобы Гренвилл смог наконец-то увидеть ребенка. Амелия боялась, что Саймон рассердится, если она посмеет предпринять попытку примирить его с дочерью Элизабет. Но если Люсиль суждено остаться в этом доме, Гренвиллу придется познакомиться с ней и принять ее, по крайней мере в качестве ребенка своей покойной жены. У него, безусловно, есть некие обязанности по отношению к Люсиль.
Ведь не выгонит же он ее из своего дома, не так ли? Амелия отказывалась верить, что Гренвилл мог совершить нечто столь ужасное.
Она поцеловала Люсиль в лобик, а потом отдала ребенка миссис Мердок.
— Я собираюсь поговорить с его светлостью. Нам нужно обсудить множество вопросов, а за весь день у меня не нашлось ни одной свободной минутки.
Миссис Мердок улыбнулась:
— Создается ощущение, будто этот дом был открыт многие месяцы. Словно теперь здесь живет счастливая, любящая семья. Как странно!
Амелия вздрогнула от неожиданного признания.
Миссис Мердок сочла нужным пояснить:
— Когда мы покидали это место, мисс Грейстоун, оно не производило впечатления счастливого. Тут было темно и уныло. Все обитатели дома тревожились и грустили. Леди Гренвилл так часто плакала! Как и Джон.
И Амелия тут же представила, что леди Гренвилл была сама не своя, нося под сердцем ребенка от другого мужчины и осознавая: рано или поздно ей придется открыто объясниться с Гренвиллом. Естественно, подобная напряженность не могла не сказываться на всем доме.