Но Саймон никак не мог сосредоточить внимание на предмете своих интриг. Все его мысли занимала Амелия.
Саймона мучило колоссальное чувство вины. Амелия была добродетельной, честной, порядочной аристократкой, а он использовал в своих интересах ее привязанность к нему и притяжение, существовавшее между ними. Это было недопустимо. Но в то же время Саймон не жалел о ночи, которую они провели вместе. Амелия сказала, что это была лучшая ночь в ее жизни, и, вне всякого сомнения, эта ночь была лучшей и в его жизни тоже.
А еще в этой ночи было так много наслаждения, так много радости! Амелия не просто согревала его постель, она грела его сердце. Амелия была воплощением всего, чего он был напрочь лишен. Она была милой и доброй, честной и сердечной, участливой и бескорыстной. Саймон знал, что не сможет отказаться от нее — ни в качестве друга, ни в качестве возлюбленной.
И это осознание только подчеркивало их различия; он был законченным эгоистом.
Конечно, рано или поздно ему предстояло вернуться во Францию, и на этом их отношениям пришел бы конец. Саймон просто не мог представить, какое оправдание придумал бы для себя в этом случае. Но он никогда не напугал бы ее правдой.
Потому что прекрасно помнил, как Амелия смотрела на него…
Саймон отодвинул от себя бухгалтерские книги, которые будто бы просматривал. Амелия была проницательной и настойчивой. Она догадывалась о его шпионской деятельности. Как же теперь можно было убедить ее, что это не так? Саймон не хотел возлагать на ее плечи груз правды. Он не хотел, чтобы Амелия жила в постоянном страхе за него.
Это Саймон должен был стать тем, кто живет в постоянном страхе — за всех близких и любимых.
Кто-то вдруг постучал в дверь кабинета. На пороге стоял Ллойд — вместе с Себастьяном Уорлоком.
Саймон не смог скрыть охватившего его недовольства. Он поднялся им навстречу, а Ллойд бросился оправдываться:
— Мистер Уорлок настаивал, милорд. Прошу прощения за вторжение, но он сказал, что вы обязательно примите его, даже в столь ранний час.
Напряженность снова сковала Саймона. Он холодно улыбнулся:
— Благодарю вас, Ллойд. Пожалуйста, закройте дверь. И позаботьтесь, чтобы нам не мешали.
Уорлок неспешно вошел в кабинет, а Ллойд, попятившись, закрыл за собой дверь из черного дерева.
— Здравствуйте, Гренвилл. Я помешал?
— Я не люблю сюрпризы, — сказал Саймон. — Но вы, разумеется, всегда желанный гость в этом доме.
Оба прекрасно знали, что это была ложь.
Уорлок, одетый в черный бархатный сюртук и рыжевато-коричневые бриджи, выглядел удивленным. Опустившись в кресло перед столом, он заметил:
— Вы не прислали мне рапорт. Как прошла ваша встреча со связным Журдана?
С трудом сдерживая ярость, Саймон тоже сел. Он ненавидел, когда им управляли — будто дергали за веревочки марионетку!
— Он так и не появился, — солгал Саймон.
— В самом деле? — Уорлок удивленно вскинул брови. — Хм, это уже второй раз подряд. Это начинает меня настораживать.
Саймон почувствовал, как екнуло сердце, но постарался, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице. Он, разумеется, не собирался рассказывать куратору шпионской сети, что Марсель был Эдмундом Дюком — и «кротом».
А вдруг Дюк должен был шпионить за ним во время встречи с Марселем — по приказу Уорлока?
Неужели это было возможно?
Боже, да в эти нелегкие времена войны и революции было возможно все что угодно!
— А вы уверены, что не арестовали моего связного? — насмешливо спросил Саймон. — Потому что этот вывод так и напрашивается.
Уорлок закинул ногу на ногу.
— Мне придется побеседовать об этом с моими друзьями в Комитете по делам иностранцев. Надеюсь, мы не мешаем друг другу. Отсутствие связи между ведомствами так утомляет!
И не успел он договорить, как в дверь снова постучали.
Саймон настороженно замер. Он приказал Ллойду не мешать им — и теперь прекрасно знал, кто стоял за дверью.
И стоило ему подумать об Амелии, как дверь отворилась, и она, улыбаясь, заглянула в комнату.
— Саймон, я хотела узнать… — начала было Амелия. Но, увидев Уорлока, замолчала.
Сердце Саймона зашлось в исступлении, стремительно воспарило к небесам. Ему хотелось рывком притянуть Амелию в свои объятия и заняться с ней любовью — безрассудно, пылко… Но сейчас он не мог позволить себе ничего подобного, так что просто смотрел на Амелию во все глаза, восхищаясь ее красотой. Но, даже бросая восторженные взгляды в ее сторону, Саймон ощущал присутствие Уорлока, который поднялся и с интересом переводил взгляд с него на Амелию.
Саймон боялся, что выглядел сейчас окончательно потерявшим голову.
Амелия повернулась к своему дяде и улыбнулась.
— О, вот это да! А я и не знала, что у вас гость. — Она снова улыбнулась. — Мне очень жаль, что я вам помешала… Себастьян, какой приятный сюрприз!
И она залилась краской.
Уорлок быстро подошел к племяннице и поцеловал ей руку.
— Я так рад видеть тебя, Амелия! Я надеялся, что мне представится возможность поговорить с тобой после того, как мы с Гренвиллом закончим свои дела. Как поживаешь?
Как же Саймон не хотел этого разговора — совсем не хотел! Но Амелия ответила:
— У меня все хорошо, благодарю вас. Вы прекрасно выглядите, сэр.
Решив присоединиться к ним, Саймон обошел стол.
— Амелия, доброе утро. Возникли какие-то проблемы с детьми?
Она снова вспыхнула и не решилась поднять на него взгляд.
— У меня есть кое-какой вопрос, но это может подождать. — Амелия улыбнулась Уорлоку. — Буду с нетерпением ждать нашего разговора.
Она снова отвела глаза и поспешила выйти из комнаты, закрыв за собой дверь.
— Амелия никогда не выглядела так хорошо, как сейчас, — задумчиво произнес Уорлок. — И все же она — всего лишь экономка в вашем доме.
Но она не напоминала ни одну из экономок, которых он знал, подумал Саймон. Она, скорее, была похожа на хозяйку дома.
— Амелия обожает моих детей — и Люсиль, — резко бросил Саймон. В его тоне послышалось предостережение.
— Я уверен, что она к ним привязалась. Точно так же, как уверен, что вам отчаянно требовалась подходящая экономка, учитывая состояние ваших личных дел. Мы можем вернуться к нашим неотложным вопросам? Вы договорились о новой встрече?
— Я продолжаю над этим работать, — вернулся Саймон к суровой действительности. — Но время истекает. Французы взяли Менен и Кортрейк неделю назад, это означает, что вторжение союзников во Фландрию вот-вот начнется. Я надеюсь встретиться со связным Журдана самое позднее завтра. Какую информацию я могу ему передать?
— Кобург попытается отвоевать оба города с сорока тысячами солдат.
Саймон постарался сохранить внешнюю невозмутимость. Интересно, Уорлок лгал? Бедфорд считал, что Кобург соберет шестьдесят тысяч, хотя это мнение было основано исключительно на слухах.
— Вы уверены в этом? — с подчеркнутым хладнокровием спросил Саймон. — Я должен передать Марселю точную цифру, в противном случае поплачусь головой.
— Я более чем уверен. Я бы не стал подвергать риску такого ценного агента, как вы, Гренвилл. Вы ведь знаете это?
Саймон не знал ничего подобного.
Уорлок добавил:
— Вы — мой самый ценный сотрудник. Вы находитесь в самом выгодном положении. Французы считают вас своим агентом, тогда как на самом деле вы принадлежите мне.
Себастьян улыбнулся, но его глаза не изменились. Он продолжил:
— Пока я не знаю, когда решу снова отправить вас во Францию. В сущности, чем больше я думаю об этом, тем больше осознаю, каким полезным вы можете оказаться здесь, в городе, подкидывая информацию, которую я предоставлю Марселю и другим находящимся в Лондоне якобинцам, а заодно и комитету с Робеспьером.
— Очень рад слышать это, — вымученно произнес Саймон, хотя его сердце оглушительно колотилось. Неужели существовала возможность больше не возвращаться во Францию? Он молился, чтобы так и было.
— Если вас раскроют, вы станете для меня бесполезным — и тем более не сможете пригодиться мне, если вас схватят и снова бросят во французскую тюрьму.
И в тот самый момент, когда Саймон подумал о бессердечии Уорлока, по другую сторону двери раздался глухой стук — словно кто-то, стоявший там, что-то уронил. Саймон застыл на месте. Амелия… Подойдя к двери, Уорлок резко распахнул ее — и в комнату едва не вывалилась его племянница.
Уорлок посторонился, и она споткнулась о порог. Саймон бросился вперед и успел подхватить Амелию, не дав ей упасть.
Оказавшись в объятиях Саймона, Амелия подняла на него глаза. Ее лицо было мертвенно-бледным.
«Она подслушивала нас», — подумал Саймон, потрясенный этой мыслью.
— Ну и ну! Судя по всему, склонность к шпионажу — наша семейная черта, — констатировал Уорлок.
Глава 15
Амелия в отчаянии вцепилась в Саймона.
Он сильно сжал ее руки, внимательно глядя на нее, и его лицо свело от напряжения. Тревога омрачила его взгляд.
Саймон был шпионом, как и подозревала Амелия. Но он был не просто шпионом — он был двойным агентом. И все-таки было еще кое-что, нечто неизмеримо большее…
— Мне стыдно за тебя, Амелия, — донесся до нее голос Уорлока. — Подумать только: шпионить за своим собственным дядей, кусать руку, которая так щедро тебя кормит!
Он явно насмехался над ней.
— Саймон, — окликнула Амелия. Но не успела она спросить его, действительно ли он был во французской тюрьме, — в его глазах мелькнуло предостережение. Саймон еле заметно покачал головой.
Сердце Амелии по-прежнему яростно колотилось. Неожиданно накатила слабость, к горлу подступила тошнота.
Уорлок закрыл за Амелией дверь. Затем она услышала, как Себастьян направился к ней, и в напряжении застыла на месте. Саймон отпустил ее, и медленно, трепеща от страха, Амелия повернулась и взглянула на своего дядю.
— Что это тебе вздумалось шпионить за нами? — холодно спросил Уорлок.
И не успела Амелия открыть рот, чтобы ответить, как Саймон встал между ними.
— Вы не имеете права говорить с ней подобным тоном. Я этого не потерплю.
— Боюсь, это не представляется возможным, — ответил Уорлок. — И вовсе не потому, что она — моя племянница. Речь идет о деле, которое касается нашей национальной политики, о деле государственной важности.
Амелия задрожала:
— Я и не думала шпионить.
Уорлок усмехнулся.
— Нет, дорогая, именно это ты и делала, — возразил дядя. — Ты нарочно осталась стоять за дверью, приложив к ней ухо. Мне хорошо известно, что ты — не радикалка, какой когда-то была твоя сестра. Так что отвечай: почему ты шпионила за Гренвиллом?
— Ты не обязана ему отвечать, — вмешался Саймон.
Амелия была вне себя от страха. Ее дядя никогда не казался ей таким холодным и таким властным — или таким беспощадным. Но поведение Саймона тоже ее пугало.
Он был тайным агентом, причем шпионил не только для Питта. Саймон вел какую-то ужасную игру, потому что французы считали его своим. Неудивительно, что он жил в постоянном страхе, ведь Амелия прекрасно знала, какая участь могла ожидать Саймона.
Ее била дрожь. Оказывается, Саймон был в тюрьме там, во Франции. Так вот почему он так изменился? Вот почему его мучили ночные кошмары?
Уорлок ждал ее ответа. И Амелия, осторожно подбирая слова, объяснила:
— В этом доме находятся три маленьких ребенка, которых я должна оберегать. Вот уже некоторое время я догадывалась, что с Саймоном что-то происходит. Ваши отношения с ним вызывали у меня множество вопросов. Так что — да, я решила подслушать.
— Не самое мудрое решение, — прокомментировал Уорлок. — Насколько я понимаю, другая моя племянница отзывалась обо мне не слишком-то восторженно?
Амелия вдохнула, прежде чем ответить:
— Вы превратили жизнь Бедфорда в сущий ад, Себастьян. Вы превратили в ад даже жизнь Джулианны. Да, она рассказала мне, как вы подбивали ее шпионить за Домиником! Как вы могли просить собственную племянницу сделать нечто подобное?
— Я хочу выиграть эту войну. Я не желаю, чтобы революция докатилась до наших берегов. И ради достижения этих целей я буду делать то, что должен, — даже если для этого необходимо будет вовлечь мою собственную семью в различного рода сомнительные дела. — Темные глаза Уорлока грозно сверкнули. — Так что можешь называть меня кем хочешь, но кто-то должен выиграть эту проклятую войну, кто-то должен позаботиться о безопасности этой страны!
Амелия беспомощно посмотрела на Саймона. Он сделал шаг по направлению к ней, и на какое-то мгновение Амелии показалось, что он собирается обнять ее. Но в самый последний момент, словно вспомнив об осмотрительности, Саймон опустил руку.
— Она будет держать это в тайне, я убежден, — решительно произнес он.
— Будет ли? И как долго? — язвительно заметил Уорлок. — Что ты успела услышать, Амелия?
Она замялась.
— Я так и думал, — категорично бросил дядя.
Амелия содрогнулась:
— Я никогда не предала бы Саймона! Я никогда никому не сказала бы о том, что узнала!
Но Уорлок был настроен скептически.
— Даже своей сестре? Или Лукасу?
Амелия вспыхнула. А вдруг Лукас мог помочь Саймону?
— Так вы советуете мне не говорить об этом никому — даже Джулианне или моим братьям?
— Чем меньше людей об этом знает, тем лучше. Я ничего не советую, а приказываю тебе держать язык за зубами. Я прошу, чтобы ты мне это обещала.
Амелия снова затрепетала. Как она могла дать подобное обещание? Ведь Амелия знала, что Лукас помог бы Саймону, если бы она попросила его об этом.
— Я знаю, как ты предана своим родным, Амелия, — мягко добавил дядя. — Я помню тебя маленькой девочкой, когда твой отец бросил тебя почти двадцать лет назад. Ты стала главой семьи в семь лет. И я знаю, ты сделаешь все ради тех, кого любишь. В сущности, мне кажется, ты считаешь это своим долгом.
Уорлок говорил чистую правду. Но Амелия не могла припомнить, чтобы они с дядей обменялись хотя бы дюжиной слов за последние пять-шесть лет. Он едва знал ее теперь.
— Что ж, я польщена.
— Я не пытаюсь тебе льстить. Я лишь стараюсь объяснить тебе, что в этой войне мы все действуем на одной стороне. У тебя, Саймона и меня общие интересы и цели. И несмотря на то что твой братья и даже Джулианна тоже находятся на нашей стороне, чем меньше будет тех, кому известна правда о Саймоне, тем лучше.
— Я понимаю, — заверила Амелия.
— Но ты еще не дала мне слово, — с нарочитой беспечностью напомнил Уорлок.
Амелия почувствовала, как снова покраснела до корней волос. Ну как она могла пообещать не ходить со своей бедой к Лукасу? Она доверяла брату. Он всегда был на ее стороне. А вот дяде не доверяла вовсе.
Саймон взглянул на нее:
— Он прав.
— Она не даст мне свое слово, — сказал Уорлок Саймону так, словно Амелии не было в комнате. — Вы не хуже меня знаете: если ваши враги когда-либо поймут, как близка она вам, они сделают все что угодно, чтобы сломать ее.
Амелия пришла в ужас.
— Что это значит — они сломают меня? — воскликнула она.
— Нет, — поспешил возразить Саймон. — Амелия — моя экономка. Никто и никогда не будет думать иначе — и никто никогда не узнает, что ей известно что-то, представляющее интерес.
Амелия посмотрела на Саймона, который выглядел хмурым и несчастным, а потом перевела взгляд на дядю. На лице Уорлока застыло почти такое же выражение. И внезапно Амелия осознала, что ей тоже может грозить опасность.
— Отправьте ее обратно, в поместье Грейстоун, — предложил Уорлок. — И это — не совет. Я хочу, чтобы к завтрашнему утру ее здесь не было.
И, даже не попытавшись смягчить суровое выражение лица, он резко повернулся и вышел, даже не попрощавшись.
Амелия в бессилии рухнула на ближайший стул. Саймон вслед за Уорлоком прошел к двери и с громким стуком захлопнул ее. Затем обернулся к Амелии:
— Черт возьми, Амелия, ты зашла слишком далеко!
— Я не вернусь в поместье Грейстоун. Уорлок не управляет нашими жизнями! — заявила она.
— Зато управляет моей! — в сердцах воскликнул Саймон.