Амелия резко распахнула дверь. Лукас и Надин сидели на диване, поглощенные разговором, который, похоже, был очень серьезным. Говорила Надин.
— Они должны прибыть пятнадцатого, если позволит погода. Прогноз обещает небольшой шторм. Мы можем… — Подруга прервалась, заметив Амелию.
Лукас обернулся, улыбаясь сестре и поднялся с дивана.
И у Амелии вдруг возникло четкое ощущение, что брат и подруга о чем-то тайно сговаривались, хотя она не успела понять, что именно они обсуждали.
— Я помешала? — Амелия вспомнила, как Джек настойчиво убеждал ее в том, что Надин все еще активно помогает людям, спасающимся бегством из Франции.
— Ты никогда не можешь помешать, — любезно отозвался Лукас. Но стоило ему внимательно посмотреть на сестру, как взгляд его проницательных серых глаз стал строгим — брат понял, что Амелия чем-то расстроена.
Надин взяла свою сумочку, собираясь уходить.
— Я забегу как-нибудь попозже. Всего хорошего, Амелия. — Она расцеловала ее в обе щеки. — А ты, я смотрю, вовсю пользуешься гардеробом, который прислала тебе Джулианна?
В ее тоне слышались задорные нотки.
Сегодня Амелия надела красивое канареечно-желтое платье.
— Если я помешала… — смутилась Амелия, и ее взгляд заметался между братом и подругой.
— Ничему ты не помешала. Я как раз собиралась уходить. — Надин улыбнулась Лукасу: — Весьма признательна вам за совет. — Она повернулась к Амелии: — Твой брат предложил мне несколько вариантов инвестиций в развитие рудника недалеко от нашего нового дома в округе Сент-Джаст.
Амелия в ответ только улыбнулась. Она не поверила Надин — нисколечко не поверила. Когда подруга ушла, Амелия закрыла дверь и взглянула на Лукаса:
— Она что, тоже шпионка?
— Что-о-о? — насмешливо фыркнул Лукас.
— Ведь она помогает переправлять сюда французские семьи, верно?
Улыбка исчезла с его лица.
— Амелия, Надин женщина, аристократка, которая пытается восстановить прежний образ жизни, обладая весьма ограниченными средствами. Я лишь проконсультировал ее по финансовым вопросам.
Амелия знала, что это была неправда. Если кто-то и нуждался в советах по поводу финансов, так это отец Надин.
— Ну разумеется, ты не смог отказать. Джек все еще здесь?
Во взгляде Лукаса мелькнуло раздражение.
— Он — в городе, и довольно об этом.
Амелия скрестила руки на груди.
— Оставаться здесь для него небезопасно?
— Да, весьма рискованно. — Лукас подошел к Амелии и взял ее за руку. — Ты явно чем-то расстроена — и это не из-за Надин или Джека.
— Я была права. Саймон — шпион, Лукас, и он в опасности.
Лукас побледнел. Но на его лице ясно отразилось недовольство, а не удивление.
— Лукас, я умоляю тебя помочь!
— Черт возьми, Амелия, почему ты не можешь оставить все как есть?
— А почему ты не удивился, что Саймон — шпион? Боже праведный, ты это знал!
Он вздохнул:
— Конечно же знал. Круг Уорлока узок, Амелия. Мы все знаем друг друга.
Она задрожала.
— А ты знаешь, что Саймон выдает себя за француза? — спросила Амелия.
Теперь наконец глаза брата изумленно округлились:
— Я вижу, ты этого не знал! А тебе известно, что он был в тюрьме во Франции? Знаешь ли ты о том, что, если французы заподозрят его в предательстве, он может оказаться там снова? — Она вдруг пришла в ярость. — Саймон должен встретиться с каким-то французом здесь, в городе, и передать ему ценную информацию о наших войсках! Я так боюсь за него!
Лукас схватил ее за руку, притягивая ближе.
— Ты слишком много знаешь. Мне жаль, Амелия, мне очень жаль, что дошло до этого.
Она вырвала руку, освобождаясь от его мертвой хватки.
— Забудь обо мне! Лучше скажи, как Саймону выйти из игры? Черт возьми, Лукас, у него есть дети, о которых нужно подумать!
— Уорлок его не отпустит. Думаю, в ближайшее время он вернется во Францию, где продолжит добывать ценные сведения, которые требуются нам, чтобы выиграть войну.
— Но ведь именно для этого французы отправили его сюда! И Уорлок выразился предельно ясно: он с превеликим удовольствием снабдит французов всевозможной информацией через Саймона! Разве ты не видишь, что Саймон попал в невероятно затруднительное положение? Ему грозит серьезная опасность!
Лукас возмутился:
— Проклятье! Ты предана ему даже сейчас!
— Это больше чем преданность. Мы — любовники, Лукас, и я ни за что не брошу его в беде! — гневно сверкнула глазами Амелия.
Лукас вспыхнул, не веря своим ушам.
Амелия с вызовом посмотрела на брата:
— Нам нужна твоя помощь, Лукас. Саймон не хочет заниматься шпионажем — я уверена в этом! Мы можем как-нибудь защитить его? Он может выйти из этих военных игр? Бедфорду ведь это удалось!
Лукас сурово взглянул на нее:
— Ты стала его любовницей. Выходит, ты недостаточно хороша, чтобы стать его женой?
— Ты несправедлив к нему! — воскликнула Амелия. И все же разве она сама не задавалась точно таким же вопросом?
— Только не говори мне о справедливости! Ты — чудесная женщина, ты стала бы идеальной женой, ты — не распутница. К тому же он вдовец. Он должен жениться на тебе, Амелия, — вне себя от бешенства, прорычал Лукас.
— Я не могу выйти за него замуж сейчас, при этих обстоятельствах. — Амелия солгала брату, ведь, будь ее воля, она немедленно пошла бы под венец с Саймоном. — Сейчас главное — найти для него способ выпутаться из этих интриг.
Немного помолчав, она горячо добавила:
— В следующий раз, когда Саймон будет встречаться с человеком по имени Марсель, он может уже никогда не вернуться домой!
— Гренвилла едва ли застигнут врасплох, Амелия. Он не менее умен и опасен, чем его враги, можешь мне поверить, — успокоил ее Лукас.
Потрясенная, она опустилась на диван.
— Я молюсь, чтобы ты был прав. Ты поможешь ему? Ты поможешь нам?
Лукас уселся рядом.
— Конечно, помогу, но я вне себя от ярости из-за вашей связи.
— Я люблю его. — Амелия беспомощно пожала плечами. — И я — уже не ребенок.
Он крепко сжал ее руку.
— Если бы ты была счастлива, я бы, возможно, отнесся к этому иначе.
— Когда я — с Саймоном и мы с ним дома, а войны словно не существует, я — на седьмом небе от счастья! Да, я счастлива, но я боюсь за Саймона, я всерьез опасаюсь за его жизнь. Лукас, я никогда не переставала любить его.
Брат вздохнул:
— Все это время я догадывался о твоих чувствах. — Явно сдаваясь, он снова стиснул ее ладонь. — Ты хотя бы осознаешь, что я должен быть убежден в самых благородных намерениях Гренвилла на твой счет?
— Его намерения благородны, — твердо сказала Амелия.
— Я не знал, что он был в тюрьме. Это беспокоит меня, ведь получается, что он уже попал под подозрение, будучи во Франции. Думаю, его французские друзья до сих пор следят за ним.
— От твоих слов мне легче не стало.
— Мне придется хорошенько подумать об этом. Саймон не может так просто уйти от своих французских хозяев. Я твердо усвоил одну вещь за время этой войны — французские республиканцы свирепы, как бешеные псы. Кто не с ними, тот против них. Врагам Республики уготована одна участь, и это — гильотина. Если республиканцы когда-либо узнают, что Гренвилл — один из нас, ему придется исчезнуть, Амелия, чтобы избежать их мести.
Она задрожала от ужаса:
— У него дети…
— Все семьи, сбежавшие из Франции, вынуждены скрываться даже здесь, в Великобритании, — пояснил он.
— Неужели ты думаешь, что граф Сент-Джаст может вот так просто взять детей и исчезнуть?
— Я думаю, что для человека столь высокого положения, как Сент-Джаст, это будет довольно трудно.
Тогда что же нам делать? — простонала Амелия.
— Возможно, мы просто не в состоянии будем что-либо предпринять. Ты, похоже, забываешь: если Гренвилл решит выйти из игры, Уорлок тоже станет его врагом. Он ни за что не отпустит такого ценного агента, как Гренвилл, по доброй воле — только после того, как Саймон перестанет представлять для него ценность.
На глаза Амелии навернулись слезы.
— Я не знаю, долго ли он сможет убеждать своих французских хозяев в собственной преданности, — прошептала она. — Боюсь, Саймон ступил на очень скользкую дорожку.
Лукас молчал, странно глядя на нее.
— В чем дело? — не выдержала Амелия.
— Я не шутил, когда говорил, что Гренвилл умен и опасен.
Ее бросило в дрожь.
— И что это значит?
— Эта война превратила таких мужчин, как я — и как Гренвилл, — в хамелеонов. Мы хорошенько усвоили, что должны делать буквально все от нас зависящее, чтобы выжить.
— Ты заставляешь меня еще больше тревожиться.
— Ты ни разу не упомянула о том, как Гренвилл стал французским агентом.
Сердце Амелии учащенно забилось.
— Он сделал это, чтобы выжить, — медленно произнесла она. — У него был выбор: стать одним из них — или отправиться на гильотину.
С уст Лукаса слетел резкий звук.
— Амелия, а мог бы Гренвилл когда-либо предать свою страну?
Она вскочила:
— Конечно нет!
Лукас пристально посмотрел на нее:
— Он не сделал бы этого даже ради спасения собственной жизни — или твоей — или жизней своих детей?
И Амелия вдруг растерялась, не найдя что ответить. Потому что твердо знала: Саймон сделал бы все что угодно, лишь бы защитить ее и детей. Он сам сказал это — и Амелия верила ему.
— Я так и думал, — заключил Лукас.
Глава 16
Лукас настоял на том, чтобы обратно Амелия добиралась в его экипаже. У брата был кучер, и Амелия уселась на заднем сиденье открытой коляски. Мысли беспорядочно метались у нее в голове. С тех пор как накануне подслушала разговор Уорлока и Саймона, она чувствовала себя опустошенной.
Сидя в коляске, Амелия мечтала только об одном: скользнуть в объятия Саймона, закрыть глаза и насладиться покоем в кольце его сильных рук.
И тут кучер вскрикнул.
У Амелии перехватило дыхание, и ее глаза распахнулись, когда коляска резко вильнула в сторону, к краю мостовой. Огромная черная карета пролетела мимо на опасно близком расстоянии. Амелия вцепилась в сиденье, почувствовав, как одно из колес коляски ударилось о бордюрный камень. Ошеломленная происшествием, Амелия обернулась, чтобы посмотреть вслед черной карете, ожидая, что та продолжит свою безумную гонку. Но вместо этого карета резко развернулась перед ними, заставив запряженного в коляску Лукаса коня заржать и стать на дыбы, чтобы не врезаться в другой экипаж. Черная карета сбавила ход перед коляской, словно нарочно преграждая путь.
Амелия не могла поверить своим глазам — неужели другой кучер сошел с ума? Или был пьян?
— Как наш конь, с ним все хорошо? — воскликнула Амелия.
— Он в полном порядке, — задыхаясь, ответил кучер, — но нам очень повезло, мадам, что мы не врезались в эту карету.
Амелия встала, держась за предохранительный ремень. Не успела она спросить, нет ли кого-нибудь в карете и не пострадал ли кто-нибудь, — как дверь черного экипажа распахнулась. Из кареты быстро вышел какой-то человек и направился к ней.
— Сэр? — окликнула его сбитая с толку Амелия.
Лицо незнакомца даже не дрогнуло, неожиданно он открыт дверцу коляски и схватил Амелию за руку. Она вскрикнула, когда ее самым бесцеремонным образом вытащили из коляски.
И в тот самый момент, когда ее грубо подталкивали к черной карете, Амелия наконец-то поняла, что происходит. Ее собирались похитить. Она пронзительно закричала, пытаясь вырваться из рук незнакомца.
Но было уже слишком поздно: Амелию втолкнули в темный салон огромной кареты.
Когда она упала лицом на сиденье, незнакомец одним рывком захлопнул за ней дверь. И карета тут же сорвалась с места.
Итак, ее похитили.
Страх парализовал Амелию, но лишь на мгновение. Она вдруг осознала, что находится здесь не одна.
Амелия попыталась приподняться, чтобы сесть прямо, и тут чья-то сильная рука обвила ее талию, помогая сделать это.
Волна страха с новой силой захлестнула ее. Она вывернулась и сразу же села, вжавшись в спинку сиденья. А потом встретилась взглядом с Уорлоком…
— Тебе повезло, — тихо сказал он, — что с тобой хочу поговорить именно я, а не какой-либо из врагов.
Амелия задохнулась от негодования.
— Как вы могли пойти на такое? — возмутилась она, но, внимательно посмотрев на дядю, поняла, что он был прав. Теперь она сама оказалась в опасности, потому что была любовницей Саймона и слишком много знала. Ее могли похитить французские агенты — точно так же, как сделал это ее дядя.
— Я просил тебя дать мне слово, что ты будешь молчать, Амелия, и ты отказалась. — Уорлок подернул плечами, на его лице появилось вкрадчивое, подозрительно ласковое выражение. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: ты побежишь к Лукасу при первом же удобном случае. Но ему, по крайней мере, я могу доверять.
Амелия ловила воздух ртом, задыхаясь и дрожа всем телом.
— Вы испугали меня! — возмутилась Амелия. Но слова дяди насторожили ее. Что все это значило? Он намекал на то, что не доверяет ей — или Саймону?
— Это хорошо, потому что ты и должна быть испугана. Тебе сейчас следовало бы находиться на пути к Корнуоллу.
Самообладание постепенно возвращалось к Амелии — теперь она была вне себя от ярости.
— Я не брошу Саймона, черт возьми!
Уорлок вскинул брови.
— Тогда ты останешься здесь на свой собственный страх и риск, а ты теперь понимаешь, как рискованно упорствовать в подобном решении.
— Вы, безусловно, умеете настоять на своем, Себастьян. В будущем я буду вести себя осторожнее и обещаю путешествовать только в компании Гарретта. Но если вы организовали это ложное похищение, чтобы произвести на меня впечатление и в чем-то убедить, то вы впустую потратили свое время!
— Это мудрое решение — держать при себе охранника, но я устроил похищение вовсе не для того, чтобы напугать тебя. Я приказал тебе держать все, что ты узнала, при себе. Ты не повиновалась, а за неповиновение всегда приходится платить, Амелия.
Она во все глаза смотрела на Уорлока, ошеломленная, не в ситах собраться с мыслями и решить, что же ответить. Неужели она должна бояться собственного дяди? Себастьян пришел на помощь семье двадцать лет назад, но с тех пор прошло слишком много времени, страна находилась в состоянии войны, а война меняет каждого. Амелия знала это не понаслышке.
После долгой паузы она осторожно, понизив голос, сказала:
— Я не принесла вам никакого вреда. Вы сами сказали, что Лукас заслуживает доверия. Саймон в беде, и Лукас, вероятно, может ему помочь.
— Это я могу помочь Саймону, Амелия. Это ко мне тебе стоит обращаться, — невозмутимо заметил Уорлок.
Амелия, разумеется, не собиралась признаваться дяде, что не доверяет ему и, возможно, даже боится его.
— Да, вы можете помочь, — согласилась она. — Я хочу, чтобы вы отпустили Саймона, Уорлок. Он достаточно долго был втянут в ваши интриги. У него есть семья, о которой необходимо заботиться, особенно теперь, когда его жена умерла. Он должен быть отцом своим детям, а не одним из ваших шпионов.
— Даже если бы я решил, пользуясь твоим выражением, отпустить Гренвилла, его французские хозяева вряд ли оказались бы столь же покладистыми. Они ожидают от Гренвилла ценные секретные сведения, Амелия. Террор распространяется на обширные территории. Этот режим уже достиг наших берегов. Гренвилл должен плясать под их дудку, иначе заплатит слишком высокую цену за свое предательство.
Амелия содрогнулась:
— Мы можем залечь на дно, умело скрыться. Просто исчезнуть.
— Он не может бросить графство, Амелия.
— Так вот каков ваш ответ? — закричала она. — Или настоящий ответ заключается в том, что вы не хотите отпускать его?
— По сути, Гренвилл остается для меня невероятно ценным сотрудником — сейчас даже больше, чем когда бы то ни было, — признался Уорлок. — Амелия, ты же понимаешь, Гренвилл находится сейчас в самом выгодном положении, чтобы нанести наибольший урон Франции? Ты ведь остаешься патриоткой своей страны или нет?