— Отлично! В понедельник из Калифорнии прилетает моя старая приятельница. Так, пройтись по магазинам, походить по театрам. Она будет жить в отеле «Бедлингтон», и все вечера у нее уже расписаны — ужины с друзьями, театры, новые дискотеки. Улетает она в субботу утром, а вечер пятницы она оставила свободным. Она бы хотела поужинать и выпить пару бокалов в интимной обстановке.
— Разумная дама.
— Ей нужен сопровождающий. За эскорт-услуги она заплатит тебе сто долларов, плюс ужин, такси и все прочее. Ей просто нужен на этот вечер спутник. Тебя это интересует?
— Конечно. А ей ничего, кроме сопровождения, не потребуется?
Марта Тумбли пожала плечами.
— Все зависит от тебя. Но должна предупредить, что ей уже под шестьдесят, хотя выглядит она роскошно. Дважды была замужем, очень умна и очень богата: она консультант по инвестициям, и авторитетный консультант.
— Как ее зовут?
— Грейс Стюарт. Заезжай за ней в «Бедлингтон» в восемь вечера в пятницу. И, пожалуйста, не подведи меня, ладно, Питер?
— А разве я тебя когда-нибудь подводил? Кстати, я хотел спросить, как у тебя прошло с Артуром?
Она засмеялась и залпом осушила бокал.
— Он милый, но не особенно расторопный, на мой вкус. Но я знаю некоторых женщин, которым он наверняка понравится. Выпьем еще?
Она глотала виски так, словно завтра наступит конец света, но, похоже, алкоголь на нее совершенно не действовал. Разве что щеки у нее слегка зарумянились, а так сидела она по-прежнему прямо и язык у нее вовсе не заплетался, путаясь в словах.
— А черных парней у тебя нет? — вдруг спросила она.
— Есть, красивый черный парень. Он актер, но когда не занят, подрабатывает в театре как манекенщик, а то и совмещает обе профессии одновременно.
— Как ты думаешь, он заинтересуется?
— Попробую.
— Тридцатки ему хватит?
Я одарил ее холодным взглядом.
— Извини, но я сторонник принципа равных возможностей.
— Уговорил! — засмеялась она. — Пятьдесят ему и двадцатка тебе.
Она допила, полезла в сумочку и объявила:
— Протяни руку под столом. — Я так и сделал. Вручая мне деньги, она продолжала: — Здесь пятьдесят. Двадцать за Артура, двадцать за черного, а остальными заплатить за эту дерьмовую выпивку.
— Как ты полагаешь, не зря же они назвали это местечко «Приютом неудачников»! Я позвоню насчет того парня. Его зовут Кинг.
— Кинг? Ну тогда я Королева Мая. Обожаю тебя, Питер.
— Ты мне тоже нравишься.
— Знаешь, мой путь в жизни тоже не был усеян розами, — вдруг выпалила она. — И по морде я тоже получала. Но постепенно у меня выработался нюх на Большой Шанс. По-моему, у нас с тобой должно кое-что получиться. Только спешить не надо да не допускать промахов. Может, и нам подвалит пара-другая долларов да немножечко радости в придачу?
Я сдержанно улыбнулся, испытывая уже знакомое мне чувство — меня в очередной раз толкали на путь, который мог завести неведомо куда.
Глава 15
Марта взяла такси до Верхнего Ист-Сайда и предложила подбросить меня по пути. Мы отправились на север по Восьмой авеню, затем по Бродвею, выехали на Амстердам-авеню. Я вышел в квартале от «Блотто».
Кинга Хейеса здесь не было. Бармен сказал, что он забегал сюда, но, судя по всему, собрался сегодня напиться дома. Я взял бутылку израильского дешевого вина — Кинг предпочитал его даже шампанскому «Дом Периньон» — и направился к нему домой.
Хейес жил в кошмарном отеле «только для одиноких» на задворках Бродвея и делил свой однокомнатный номер с командой весьма энергичных тараканов. Туалет в конце коридора можно было починить только с помощью чугунной «бабы». Стены на лестнице и в коридоре были исписаны похабщиной, и посетителям приходилось дышать через рот, потому что от вони можно было запросто потерять сознание.
— Кто там?
— Питер Скуро.
Кинг загремел засовами, замками, цепочками, распахнул наконец дверь и расплылся в улыбке. Когда я вошел, он привычно повторил обряд баррикадирования.
Я огляделся и прокомментировал:
— Было б что воровать…
Здесь было раз в сто хуже, чем даже в моем логове. Покореженная армейская раскладушка, в углу — умывальная раковина в ржавых пятнах, единственное окно наглухо закрашено и занавешено драной зеленой шторой. Обшарпанная электроплитка, шаткий стол, пара хромоногих стульев, комод, прожженный сигаретными окурками.
На стенах висели большие глянцевые фотографии самого хозяина-фотомодели: Кинг Хейес в спортивном костюме, в плавках, Кинг Хейес со стаканом пива в руке. И множество ню: Кинг был сложен как «Давид» Микеланджело, а кое-какая штука выглядела у него даже лучше.
Я протянул ему коричневый бумажный пакет:
— Данайцы принесли дары.
Кинг заглянул в пакет и воздел очи горе:
— Благодарю Тебя, Господи! Сейчас сполосну пару стаканов.
— Я пить не буду, а ты давай.
Я осторожненько уселся на колченогий стул, а Кинг вытряхнул мусор из пластикового стаканчика из-под арахисового масла и налил в него вина.
— Боже благослови тебя, масса.
Залпом выпил и снова налил.
Он был большой-пребольшой и черный-пречерный. Господа, считавшие, что для журнальной и телевизионной рекламы следует приглашать негров, предпочитали тех, которые выглядели как сильно загорелые белые. А Хейес был бескомпромиссно черным — с приплюснутым носом и толстыми губами. Так что для съемок в рекламных роликах его приглашали редко. Что же касается театра… Ну сколько раз могут ставить «Отелло»?
Он перепробовал множество профессий: был портовым грузчиком, водил грузовик, потом такси, занимался борьбой, служил охранником, поваром в забегаловке, официантом, массажистом, матросом и даже продавал Библию.
Кинг уселся напротив, отхлебнул вина и широко улыбнулся. Я решил, что нечего ходить вокруг да около и с ходу брякнул:
— Я знаю женщину, которая хочет потрахаться.
— Ну ты и счастливчик!
— Но ей нужен черный парень.
— Ого! — Кинг продолжал улыбаться. — Это что, акт благотворительности?
— Нет. Она платит пятьдесят долларов.
Улыбка исчезла.
— Я не знал, что ты в этом бизнесе, Питер.
— Я только начинаю. Это совершенно новое для меня занятие.
— Ну что ж, — вздохнул Кинг. — И где мое рабочее место?
— У меня дома. В пятницу Артур будет весь день на работе, а я смоюсь. О’кей?
— За пятьдесят? Еще бы.
— Встретимся завтра в «Блотто», и я посвящу тебя в детали.
— А у тебя доля с моего полтинника будет?
— Нет. Мои услуги оплачивает леди.
— Господи! — Он энергично помотал головой. — Если моя матушка хоть что-нибудь об этом узнает, она меня убьет.
Глава 16
«Бедлингтон» из тех отелей, в которых прислуга ходит на цыпочках и разговаривает шепотом. Натертый до блеска добротный паркет, восточные ковры блеклых тонов. В качестве компромисса с современной действительностью администрация превратила бильярдную в бар, однако дам в нем обслуживали лишь за столиками.
Я прибыл ровно в восемь. Телефонный аппарат на конторке портье меня просто очаровал: позолота и перламутр, реликт «бель эпок». Я попросил соединить меня с мисс Грейс Стюарт.
— Говорит Питер Скуро…
— О да, — ответил мне переливчатый голос. — Вы пунктуальны. Подождите меня в коктейль-холле. Закажите себе что пожелаете, а для меня джин с биттерсом. Скажите бармену — его зовут Гарри, — что это для меня. Он знает, как я люблю.
В баре было темно как в пещере и пусто. Я заказал себе кир и джин для мисс Стюарт и, словно зачарованный, наблюдал, как работает Гарри: капнул ровно три капли биттерса в старомодный хрустальный бокал, добавил ровно три кубика льда — ни больше ни меньше, и залил все это джином «Тэнкирей», затем размешал содержимое длинной серебряной ложечкой и еще добавил оливку с перчиком.
— Интересно, — прокомментировал я. — Надо бы самому как-нибудь попробовать такое.
— Но только чтобы постель была недалеко, — вежливо посоветовал Гарри.
Я перенес наши бокалы на угловой столик и уже почти наполовину опорожнил свой, когда в бар вошла женщина. Она вгляделась в полутьму и прямиком направилась ко мне. Я встал и улыбнулся:
— Мисс Стюарт?
— Грейс. А вы Питер? Чудесно.
Рукопожатие ее оказалось крепким и уверенным. Я взял накинутую у нее на плечах котиковую шубку и подставил даме стул. Двигалась она вполне грациозно, но, как и говорила Марта, — даме было явно не меньше шестидесяти.
Выглядела мисс Стюарт весьма элегантно в узком поблескивающем в темноте платье, но более всего меня восхитила маленькая серебряная шапочка, плотно сидевшая на голове.
— Мне нравится ваша ермолка, — заметил я.
Она засмеялась и взяла меня за руку.
— По-моему, мы с вами подружимся.
Так и получилось.
Она наняла лимузин на весь вечер — с баром, телевизором и сиденьями, обитыми телячьей кожей. Я откинулся на спинку.
— Каково там сейчас беднякам? — заметил я.
— Вас это очень волнует?
— Ни капельки.
Мы отправились на ужин в шикарный ресторан «Окна в мир». Когда официант принес список вин, Грейс осведомилась:
— Вы умеете разливать вино?
— Только если у бутылок есть ручки, — ответил я.
Заказывала она со знанием дела. Я пил то же, что пила она, и ел те же блюда. Далековато же от «Приюта неудачников» я забрел! И, оглядевшись, понял, что этот мир мне нравится куда больше. Он мне явно подходит.
Я приготовился развлекать ее театральными сплетнями и шутками, однако она не дала мне такой возможности:
— Вам совсем не обязательно тратить столько усилий.
Взамен она одарила меня скандальными рассказами о Западном побережье: Беверли-Хиллз, «Бель Эйр», киношная и телевизионная публика. Она знала всех и везде бывала. К тому же любила сплетничать и при этом обладала острым языком и проницательным умом.
— Вы довольно злобная дама, — сказал я.
— Неужели? — Я ей явно польстил.
Вскоре я убедился, что и она из тех, кого перепить мне не дано. После ужина мы еще зашли в бар: она взяла два «стингера» с водкой, я осилил только один. Из окон был виден Манхэттен — море теплых огней.
— Вы милый, — объявила она, погладив меня по щеке. — И красивый, на грязный манер.
— Грязный?
— Я имею в виду — грешный, — поправилась она. — Мне это нравится.
В лимузине она приказала шоферу ехать на Одиннадцатую авеню, между Сорок седьмой и Сорок восьмой улицами.
— Веселенькое местечко, — заметил я.
— Я хочу, чтобы вы это увидели. Если оно еще существует, я найду…
Черты лица у нее были резкие, нос с горбинкой, кожа гладкая, без морщин. Стройное тело, молодые руки, волосы под серебряной шапочкой также отливали серебром. Чулок она почему-то не носила и, заметив мой удивленный взгляд, взяла мою руку и провела ею по лодыжке:
— Выбрито чисто.
Мы нашли место, которое она хотела мне показать: гадкий бар для моряков, с опилками на полу и резким запахом дезинфекции. Завсегдатаи пили, один, уже дошедший до кондиции, храпел в углу.
— Надеюсь, вы захватили револьвер? — спросил я, нервно оглядываясь по сторонам.
Она заказала у бородатого бармена джин.
— И подайте непочатую бутылку, я хочу, чтобы вы вскрыли ее при мне.
— Как прикажете, леди.
Она окинула меня холодным взглядом.
— Итак, что вы обо мне думаете?
— Что ваше общество весьма приятно.
— Ладно, хватит болтовни. Вам заплачено. Что вы на самом деле думаете?
— Хорошо, если честно, то я вижу в вас блестящую, добившуюся успеха, но очень одинокую женщину. Все эти голливудские россказни — да, тамошняя жизнь вас веселит, но вы держитесь от нее в стороне. Вы — наблюдатель. Вы — леди, в вас есть класс, но пару раз в год вам необходимо расслабиться, и тогда вы отправляетесь в местечки вроде этого. Только чтобы напомнить себе, какова она, настоящая жизнь.
— Близко, но не в самое яблочко. Вы сказали, что у меня есть класс, не так ли? Так вот, сорок лет назад я была официанткой в этой самой дыре. Я родилась и выросла в Адовой Кухне…[5] Ладно, а теперь поехали отсюда в мой номер на Парк-авеню, за который я плачу четыреста долларов в сутки.
Диваны и кресла там были обиты бархатом, на столах стояли гладиолусы в хрустальных вазах. Гостиная, спальня, ванная комната — огромная ванна покоилась на звериных лапах. Дорогое спокойствие. Благородная тишина.
— Хотел бы и я здесь пожить… — протянул я.
— Жаль, что я не встретилась с тобой в понедельник, я б тебя непременно пригласила… Мы можем повидаться, когда я в следующий раз приеду в Нью-Йорк?
Я подумал, что Марта Тумбли наверняка подстроила мне все это для проверки.
— Конечно, Марта со мной свяжется.
Она кивнула.
— Заказать какую-нибудь выпивку?
— Спасибо, но я сегодня уже достаточно выпил.
— Да и я тоже… Но у меня есть кое-что получше.
Она отправилась в спальню и вышла оттуда с маленькой серебряной коробочкой тонкой работы. Открыла крышечку и протянула мне.
— Кокаин? Боюсь, для меня это напрасный перевод продукта. А вы, если хотите…
Она нюхнула.
— Ты знаешь, у женщин бывают всякие фантазии… — начала она.
— Никогда в этом не сомневался. Ну, и какие фантазии у вас?
— Ох, всякие… Ты не мог бы раздеться?
Я начал раздеваться. Я уже снял брюки, когда увидел, что она по-прежнему сидит в кресле полностью одетая.
— А вы?
— Я не буду.
Она заставила меня лечь на кушетку, пододвинула поближе кресло и долго разглядывала мое обнаженное тело.
— Очаровательно.
— Спасибо. Вы бы хотели, чтобы я что-нибудь сделал?
— Не сейчас.
Она начала легонько ласкать меня прохладными пальцами. Я почувствовал возбуждение.
— Смотри-ка, при твоем сложении эта штука выглядит весьма прилично, — сообщила она.
Потом она выдала мне сто долларов обещанной платы и еще сто долларов на чай. Я пожелал ей счастливого пути, мы пожали друг другу руки и расстались.
Глава 17
Дженни Толливер собиралась на Рождество домой. Домой — это в Ратленд, штат Вермонт. Там ее отец, отставной инженер-железнодорожник, и мать-домохозяйка жили в доме, похожем на зачерствевший свадебный торт. Дженни уезжала утром 24-го и возвращалась в самый канун Нового года.
— Значит, на Рождество ты меня бросаешь? — спросил я. — Это потому, что я отказался сходить с тобой на мессу?
— Вовсе нет! Мама и папа становятся совсем старенькими, они очень просили приехать на праздники, я не могу им отказать. Но ты можешь поехать со мной, Питер, поживешь у нас недельку.
— Не думаю, что это удачная идея. Они станут расспрашивать, что да как, в каком качестве я появился в их доме, и окончательно испортят тебе настроение. А к Новому году возвращайся обязательно. Я поговорю с Артуром, может, устроим вечеринку. Ничего особенного — пиво и запеченный окорок. Как ты на это смотришь?
— Положительно! Веди себя хорошо в мое отсутствие!
— А разве я себя когда-нибудь плохо вел?
— Лгунишка! — Она вроде бы шутила, но в голосе ее звучала грусть.
Предрождественская суббота была моим последним днем в «Королевских дланях». Со мной расплатились, я холодно кивнул менеджеру — типу весьма ехидному — и решил прогуляться по Мэдисон-авеню до бутика «Баркарола». Хотел глянуть: могу ли я там купить подарок для Дженни? То есть могу ли я себе это позволить…
Как и в прошлый раз, я был ошеломлен богатством здешних клиентов — мне никогда прежде не доводилось видеть столько норковых манто сразу.
Для Дженни я нашел там роскошный шарф от «Гермеса». Он стоил гораздо дороже, чем я намеревался потратить, но я утешал себя мыслью о том, что Дженни сможет содрать рисунок для своих тканей.
Я уже направлялся к выходу, когда заметил в витрине знакомую серебряную шапочку — точно такую, как была на Грейс Стюарт. Слишком явное совпадение, чтобы быть просто совпадением.