Позади солдатика и женщин с плакатом Гуров увидел Котова и Нестеренко. Оперативники двигались за маленькой делегацией, которой пусть неохотно, но уступали дорогу.
Вопрос, не дававший сыщику покоя уже несколько дней, остро бил в висок. Что с этим парнем? Почему Фокин уделял Игорю столько внимания, зачем привез в город? Какую опасность может нести в себе худенький длинный парнишка? Пистолет? Бомбу? Глупости! Парень явно не способен на активный поступок, на теракт. Да и охрана оружие не пропустит. Что остается?
Гуров смотрел на медленно, неумолимо приближающегося солдатика, понимая: решение надо принимать немедленно, когда женщины и бывший солдат подойдут вплотную.
Рядом шумно дышал Станислав, наверняка он дышал нормально, просто у Гурова до предела обнажились нервы. Оставалось шагов двадцать… Он уперся взглядом в парнишку, пытаясь определить, не выпирает ли что-либо из-под застиранной гимнастерки, за головой Игоря увидел черную шевелюру Григория Котова, вспомнил сказанные им недавно слова: «Камикадзе садились в самолеты, которые не могли вернуться на землю».
Конечно! Японские летчики-смертники садились в снаряженные бомбами самолеты. Фокин превратил парня в камикадзе, зарядил его взрывчаткой. Игорь не знает об этом, а Фокин держит палец на пульте дистанционного управления. Солдатские матери, молодой солдат с белым конвертом в руках, когда он будет передавать Президенту свое послание… Все разлетится в клочья!
Гуров почувствовал знакомый озноб, это состояние появлялось в решающие секунды, словно предупреждало о надвигающейся опасности. Сыщик услышал собственный голос, словно кто-то посторонний говорил со стороны:
– Станислав, я беру парня, ты с ребятами блокируешь женщин.
Крячко не задавался вопросами: зачем и с какой целью? Он получил приказ и начал его выполнять, двинулся навстречу маленькой делегации.
– Стой прямо, закрой меня сзади! – приказал Гуров находящемуся рядом здоровенному амбалу из Управления охраны. Тот не подчинялся Гурову, но знал, что мужик из ментовки и вчера беседовал с самим генералом, да и голос был хоть и тихий, но хлесткий, так говорят только большие начальники. Охранник развернулся, демонстрируя свою готовность к действию.
– Пропустите!.. Пропустите! – повторяла женщина, несшая плакат.
Гуров шагнул за ее спину, обнял Игоря Смирнова за талию, легко поднял и понес, приговаривая:
– Спокойно, Игорь… Спокойно! Семен Петрович сказал, что все отменяется.
– Провокация! – раздался пронзительный женский голос.
Игорь обмяк, казалось, из него выпустили воздух, парнишка сразу потяжелел. Нести его было неудобно, Гуров сделал последние шаги, оказался у заклеенного портретами забора, прислонился, спросил:
– Стоять можешь?
Игорь не ответил, вцепился в плечо Гурова, встал на ноги, выпрямился.
Волнение среди плотно стоявших людей, вызванное резким передвижением Гурова, подпиравшим его сзади амбалом-охранником, заслон оперативников, отсекавших женщин от похищенного солдатика, крики всколыхнули человеческую массу, создали волну, двинувшуюся в сторону Президента. Через несколько секунд люди уже не понимали, кто шел, с каким плакатом, куда и зачем.
– Россияне! Земляки! – громыхнул над толпой уверенный голос Президента, и людская волна спала.
Гуров ничего не видел и не слышал, он шарил по худому телу Игоря, нащупал плотный пояс под гимнастеркой.
– Семен Петрович велел это снять, – шептал сыщик, он мог бы и кричать, никто не обращал на них внимания. – Где застежка?
– Сзади, – ответил Игорь безразлично. – А письмо? А расплата?
– Все будет, парень! – Гуров снял с Игоря тяжелый пояс, понял – держит в руках смерть, оглянулся в поисках, куда бросить пояс, но кругом толпился народ, лишь с одной стороны был забор.
Гуров замешкался, понимая, что, если Фокин наблюдает, смерть наступит неминуемо.
* * *
Фокин стоял в оконном проеме, перед ним колыхалась человеческая многоголовая масса. Только что он видел Игоря, женщин, плакат, вынул пульт дистанционного управления. Только что видел, куда ж они все пропали?
Президент отошел от микрофона, пожимал протянутые руки, улыбался, что-то говорил.
Фокин поднес к глазам бинокль. Седой улыбающийся мужик словно прыгнул навстречу, окружающие его люди находились рядом с Фокиным, но солдатика среди них не было.
Подплыл черный полированный бок лимузина, охранники потеснили людей. Президент махнул рукой, исчез в темном чреве огромной машины, дверца закрылась, и Фокин понял, что все кончилось. Машины уплыли, люди расходились, Фокин собрался уже сунуть пульт в карман, когда увидел знакомую фигурку Игоря, рядом с ним высокого мужчину. Фокин вновь поднял бинокль, мужчина, стоявший рядом с солдатиком, повернулся, оказался Гуровым. В первую секунду Фокин прикрыл глаза, подумал, что это не только срыв операции, но и конец ему, Семену Петровичу Фокину. Сыщик, безусловно, обнаружит пластиковую взрывчатку, допросит Смирнова…
«Личного врага следует немедленно убить», – вспомнил Фокин слова наставника, опустил бинокль, набрал на пульте нужные цифры. Взрыва он не услышал, лишь пол встал дыбом, стена покачнулась и рухнула на голову.
* * *
Когда новостройка приподнялась, рванула кирпичными осколками, ухнула взрывом и подняла столб каменной пыли, улица многоголосо закричала.
Гуров прижал к себе парнишку, рванулся в сторону, увертываясь от мечущихся людей.
Глава 16
Гуров сидел на краю тротуара, едва сдерживая подступающую к горлу рвоту, скомканным платком вытирал потное лицо.
Нестеренко и Котов держали под руки бледного, потерявшего сознание Игоря Смирнова. Крячко старался загородить собой Гурова. Совершенно напрасно загораживал, никто на полковника не смотрел. Основная масса людей разошлась, несколько раненых и покалеченных в толкучке подсаживали в машины «Скорой помощи».
Поодаль стояли две пожарные машины, но никакого пожара не возникло, машины вызвали напрасно.
Мэр и другие высшие чиновники города находились в аэропорту, провожали Президента. Телевидение, журналисты, начальники УВД и ФСБ города были там же. На месте взрыва старшим представителем власти оказался подполковник милиции Попов.
– Мужики! С паникой покончено! Считайте, нам крупно повезло! – объяснил Попов пожарникам и небольшой кучке любопытных, оставшихся на улице после взрыва. – К строительству вчера подводили газ. Видимо, произошла техническая накладка, утечка, скопление газа в одном месте. Какой-то бомж на стройке переночевал, утром опохмелился и закурил. Мы должны благодарить бога, что бомж закурил после отъезда Президента…
В одну из машин «Скорой» задвинули носилки с телом, найденным на месте взрыва, человека буквально расплющило рухнувшей стеной, в «РАФ» «Скорой» садились два оперативника, получивших приказ Попова отвезти труп в морг, одежду и все вещи покойного никому не показывать, отвезти в управление.
Гуров продолжал сидеть, тошнота прошла, он вновь отер лицо, протянул Станиславу руку и поднялся.
– Что вы замерли? – зло сказал Станислав, взглянув на своих оперативников, которые продолжали держать безвольного, ломающегося, словно манекен, Игоря Смирнова. – Вы же видите, у парня наркотическое опьянение плюс нервный шок. Отвезите его в гостиницу, вызовите врача, скажите, что жертва взрыва, в больницу ни под какими видом не отдавайте.
Гуров держался сторонне, будто не имел к происшедшему отношения, отряхивая брюки, поправлял галстук, даже пытался улыбнуться. Станислав, словно ненароком, взял его под руку, повел в сторону скверика, но Гуров уперся, смотрел на пожарные машины, отъезжающие «Скорые».
– Я слышал, что кричал Попов, молодец, следует ему помочь. – Гуров хотел отстраниться, но Станислав его не отпустил.
– Верно, главное сейчас – помочь подполковнику. – Станислав старался удержать друга, но Гуров собрался, настойчиво отстранил его и направился к все еще стоявшим неподалеку пожарникам, Попову и группе офицеров милиции.
Гуров шел широко и твердо, однако несколько походил на человека выпившего, но старающегося держаться достойно. На мостовой валялся кусок забора, оклеенного портретами. Сыщик слегка замешкался, обошел портрет, почему-то укоризненно покачал головой.
– Я должен произвести осмотр места взрыва, убедиться, что отсутствует утечка газа и опасность возгорания, – говорил крепыш в комбинезоне, видимо, старший из пожарных.
– Конечно, – согласно кивал Попов. – Сейчас подъедут специалисты, осмотрят трубы, произведут необходимые замеры, а пока я выставил посты и никого на место происшествия не пущу.
– Ну и черт с вами! Горите голубым пламенем, нас больше не вызывайте! Менты, вы и есть менты!
– Приветствую бойцов огненного фронта, – сказал подошедший Гуров. – Вы молодец, командир, прибыли, словно архангелы. – Он обнял пожарника за плечи. – А менты – люди служивые, им приказывают, они делают.
Пожарник выпустил пар, улыбнулся, с некоторым удивлением глядя на незнакомого мужчину, одетого так, словно он не на пожар прибежал, а собрался в театр.
– По машинам! – Пожарник махнул рукой, полуобернулся к Попову и буркнул: – Осторожней там, скажи ребятам, чтобы не курили. Ну а если, не дай бог… тогда звони!
– Спасибо, брандмейстер, – ответил Попов.
– Сам ты не умывался! – Пожарный хохотнул и пошел к машинам.
– Ты большой молодец, Юрий Васильевич, – сказал Гуров. – Но сейчас главное – не останавливаться. Прикажи разобрать завал, собрать все вещдоки, составить протокол осмотра места. Обязательно заручись подписью прокуратуры. Когда проводы закончатся, начальства налетит туча, журналисты, телевидение, ты должен быть готов держаться, как скала. Все документы и личные вещи убитого мне в гостиницу. Их никто не должен видеть.
– Лев Иванович, любой следователь сразу определит, что погибший не бомж. Я видел его кисти рук, да и вообще, опытный человек только на тело взглянет… Да и одежду мы же не можем вам отдать.
– Кем он был, пусть остается тайной.
– А вы его знали?
– Я знал, тебе знать не следует, – твердо сказал Гуров. – Закончишь, приезжай в гостиницу. Да, и забронируй нам места на самолет. Только теперь не четыре билета, а пять.
* * *
В номере гостиницы Станислав, сидя за письменным столом, накручивал телефонный диск, пытался соединиться с Москвой, тихо матерился. Гуров плескался под душем, изредка выглядывал из-за неплотно прикрытой двери.
– Да позову я тебя, не боись, – раздраженно буркнул Станислав.
Наконец он услышал продолжительные гудки и недовольный голос Орлова:
– Слушаю вас, слушаю! Что вы пробиваетесь, словно сквозь встречный огонь неприятеля!
– Здравия желаю, господин генерал! – радостно закричал Крячко.
– Не ори, Станислав, слышу тебя хорошо.
– Как погода в Москве? – Крячко сбавил тон, махнул рукой Гурову. – У нас полный порядок, гроза прошла стороной, тишь, гладь, божья благодать.
– У тебя всегда благодать. – Орлов пытался говорить строго, но было слышно, как генерал облегченно вздохнул.
Обмотав бедра полотенцем, Гуров вышел из душа, взял телефонную трубку:
– Здравствуй, Петр. Сейчас тот редкий случай, когда Станислав говорит правду.
– Здравствуй, Лев Иванович, – неизвестно почему Орлов назвал друга по имени-отчеству. – Всякое в жизни случается, порой и Станислав говорит правду, видимо, ничего другого сочинить не успел.
Гуров держал трубку так, чтобы склонившийся над столом Крячко мог слышать голос генерала.
– Обидеть подчиненного просто! – крикнул Станислав и с обиженным видом отошел от стола.
– У нас небольшое происшествие, – сказал Гуров. – Произошла утечка газа, наш общий знакомый закурил…
– Неужто погиб? Да, неприятно. – Стараясь сдержать облегченный смешок, Орлов неопределенно хмыкнул. – Ты, надеюсь, понимаешь, что труп опознать нельзя?
– Надейся, Петр. Мы твои ученики, не из Тунгуски приехали. Постараемся сегодня вылететь, подробности при встрече.
– Жду, тут Верочка суетится, кланяться велит.
– Поцелуй ее за меня. До свидания!
– Пока, сыщик!
Гуров положил трубку. Коротко постучав, в номер вошли Григорий Котов и Валентин Нестеренко.
– Лев Иванович, парень спит, с ним медсестра. Мы вызвали частного врача, пришлось заплатить долларами.
– Старая власть вернется, будешь платить рублями, – сказал Крячко, – только никто к тебе мгновенно не прилетит.
Котов смотрел на спину и шею Гурова оторопело, тронул кончиками пальцев сине-желтые подтеки.
– Лев Иванович, вас крепко задело.
Гуров спохватился, что стоит посреди номера голым, затянул плотнее полотенце, ушел в ванную комнату.
– Гриша, ты вроде умный, а свежий синяк от давнишнего не отличаешь, – ехидно заметил Станислав, снял трубку и снова начал крутить диск. – Не знаю, кто как, а я лично жрать хочу.
– А я обет нарушу, приму стакан, – сказал Нестеренко.
– Господин полковник, мы пойдем в ресторацию, столик закажем. – Котов дернул напарника за рукав, кивнул на дверь.
– Валяйте, – согласился Станислав, заговорил в трубку: – Добрый день, Мария, некто Крячко беспокоит.
– Здравствуйте. – Женщина сделала короткую паузу, спросила тихо: – Он жив?
Станислав переложил трубку в левую руку, широко перекрестился.
– Бог с вами, Маша! Они живы, здоровы, просили соединить, я выполняю.
– Он не может сам набрать номер?
– Они все могут, Маша! – весело закричал Станислав. – Однако начальники, и положение обязывает.
Гуров выскочил из ванной, отнял у друга трубку:
– Здравствуй, Маша! Прости моего друга, он ошибся в выборе профессии. Ему следовало клоуном…
– Не оправдывайся, сыщик, – перебила Мария. – Просто Станислав понимает, что надо позвонить, а ты – нет!
– Извини. – Гуров подыскивал нужные слова, и возникла пауза.
– Я все про тебя знаю. – Мария вздохнула. – Ты думаешь только о себе.
– Грешен. Прошу, переезжай ко мне, квартира освободилась.
– И меня не убьют, не похитят? – Мария выругалась по-мужски грубо, бессмысленно. – О такой жизни я мечтала всю жизнь.
– Маша, прошу. – Гуров оглянулся, но Станислава в номере не было. – Я прилечу сегодня и сразу приеду домой.
– Хорошо. Жду. Целую. – Мария положила трубку.
* * *
Розыскники сидели в ресторане гостиницы, видно, подполковник Попов переговорил с мэтром, обслуживали их безукоризненно. Кроме Станислава, никто не видел, как Гуров зашвырнул через забор взрывчатку, снятую с Игоря Смирнова. Всем было интересно знать, что же конкретно произошло, но Котов и Нестеренко помалкивали, следуя принципу – старшим вопросов не задают. Попов стеснялся, полагая, что полковник-важняк главка скажет только то, что считает нужным.
Гуров расклад отлично понимал, знал, молчать неэтично, все розыскники вместе пахали, сейчас не имеет значения, кто сделал больше. Понимать-то сыщик понимал, но говорить отчаянно не хотелось. Он тянул время, подливая в рюмки коллег, сам практически не пил.
– Я должен был догадаться раньше, – произнес Крячко.
– Конечно, – обрадовался Гуров.
– Лев Иванович, это я не о себе. – Станислав прижал ладони к груди. – Вижу, вы мучаетесь, не знаете, как начать, и я сконструировал для вас первую фразу.
– Ты знаешь… – Гуров проглотил матерные слова.
– Знаю, Лев Иванович, знаю, вы продолжайте. Значит, вы должны были догадаться раньше…
– Должен был, – обреченно произнес Гуров. – Задумано не больно хитро. Контуженный в Чечне, и мать погибла, и наркотики… Я вспомнил о терактах, когда фанатики взрывали себя вместе с жертвой. Но там религия, вера в загробную жизнь. Я не мог сообразить, что парня можно использовать втемную, превратить в снаряд, средство доставки взрывчатки к месту назначения. Союз солдатских матерей использован с фантазией, покойник был человек способный, даже талантливый. Использовать инвалида бойни в Чечне, отыскать подходящего, соответственно обработать парня – дело архисложное.