-Продолжайте тренироваться, и однажды вы станете хорошими рыцарями, - сказал я им.
Они чуть не лопались от гордости, что дрались так хорошо. В бою очень многое зависит от удачи, но самые лучшие воины способны сами организовать свое везение, воспользовавшись ошибками противника; именно так поступили эти двое. Я оставил их сражаться друг с другом, и направился через двор к Беатрис.
-Тебя победили два мальчика, - сказала она, когда я приблизился. - Ты разочаровал меня.
-Перспективные ребята, - ответил я. - Твоему отцу повезло иметь таких способных молодых бойцов.
Я смотрел, как они закончили размечать площадку для боя и снова взяли деревянные мечи и плетеные щиты. Они нападали друг на друга, обменивались ударами, быстро отскакивали назад и кружились в поисках недочетов обороны.
-Немало мужчин умеют владеть мечом, - сказала Беатрис. - Хотя, судя по тому, что я слышала, мало кто может сравниться с тобой в доблести.
-Просто мне повезло не свалиться в эту кормушку у тебя на глазах. - Я не совсем шутил. После всех часов тренировок моя рука все еще работала медленно, тело двигалось тяжело. Я не так устойчиво держался на ногах, как мне хотелось бы, даже без тяжелой кольчуги и шоссов.
Она мимолетно улыбнулась и заправила прядку волос под платок.
-Я много о тебе слышала, - сказала она. - Мой отец рассказал, как ты бился при Гастингсе, как твоя доблесть и сообразительность спасли жизнь твоего сюзерена.
При Гастингсе, но не в Дунхольме.
-Это было больше двух лет назад, - возразил я. - С тех пор многое изменилось.
Она помолчала, потом сказала:
-То, что случилось с лордом Робертом, не твоя вина.
Я нахмурился. Что ей еще рассказал отец?
-Я не хочу говорить об этом, - сказал я, поворачиваясь, чтобы уйти.
Через несколько мгновений она шагала рядом со мной, приподняв подол платья, чтобы не забрызгать грязью.
-Ты не должен винить себя в его смерти.
-Тогда перед кем я виноват? - Спросил я, поворачиваясь к ней.
Хотя и хрупкого сложения, она была довольно высокой для женщины, всего на голову ниже меня, и мы смотрели друг другу в глаза, потому что она не собиралась отводить взгляд. Она умела быть настойчивой, это качество она, похоже, унаследовала от отца.
-Ты скорбишь не только о своем лорде, - сказала она. - Был кто-то еще? Кто был тебе дорог?
Снова лицо Освинн встало передо мной, ее волосы, струящиеся по высокой груди, я вспомнил, как обнимал ее, прежде чем оставил в ту последнюю ночь. Ночь, когда она умерла. Но откуда Беатрис могла знать, и почему она мучила меня такими вопросами?
-Я не хотела напоминать, - тихо сказала она, опуская голову.
-Нет, - я смотрел на нее. - Ты не должна.
У меня не было ни малейшего желания говорить ни о Дунхольме, ни о лорде Роберте, ни об Освинн, особенно с теми, кто ничего о них не знал.
-Мне очень жаль. Того, что произошло.
-Я не нуждаюсь в твоей жалости. - Я пошел к колодцу рядом с кузней, надеясь, что ей надоест травить меня.
После тренировки горло мое пересохло, и я хотел пить. Ведро было наполовину полным, я засучил рукава и плеснул в лицо пригоршню коричневатой воды, задохнувшись от ее холода и земного чуть сладкого вкуса. Ее струйки стекали по моему подбородку и шее на тунику, словно ледяными пальцами поглаживая грудь.
-Мой отец высоко ценит тебя, - раздался голос Беатрис у меня за спиной.
Я вздохнул и повернулся, поднимая руку, чтобы защитить глаза от низкого солнца.
-Почему ты преследуешь меня, миледи?
Ее лицо было в тени, и я не мог ничего прочитать на нем.
-Потому что ты заинтересовал меня, Танкред Динан.
С лица все еще капало, и я вытерся рукавом рубахи. Я почувствовал щетину на подбородке и вспомнил, что не брился несколько дней. Небритый, потный, со спутанными волосами, с руками, покрытыми синяками и царапинами, чем я мог заинтересовать дочь одного из самых влиятельных людей Англии?
Не говоря ни слова, я прошел мимо нее к высоким дверям зала и теплу очага. На этот раз она не последовала за мной.
*
За все это время я почти не видел Мале и не слышал от него ни слова. Став кастеляном, он переехал со своими слугами в палаты лорда Ричарда в башне замка. Иногда я видел его издали, он проходил мимо учебной площадки, но всегда был занят делами то с одним лордом, то с другим. Большинства из них я не знал, возможно, это были младшие вассалы короля, а может быть, вассалы самого Мале.
Правда, был один, которого я признал, поскольку встречал его раньше: Гилберт де Ганд, чья длинная физиономия, казалось, была скручена в вечной насмешке. По рождению он был фламандцем, как и лорд Роберт, но при том, что они были примерно одного возраста, не смог высоко подняться в глазах короля. Действительно, я не мог вспомнить времени, когда эти двое не соперничали друг с другом хоть в чем-то. Мы впервые встретились, когда мне исполнилось семнадцать лет, и я вступил в личный отряд лорда Роберта. Тогда он не обратил на меня внимания, но с годами я стал одним из ближних рыцарей Роберта, и заслужил ту же враждебность, с которой Гилберт относился к моему господину.
На этот раз он меня не заметил, чему я, признаться, был рад. Я не ожидал, что он будет хорошо отзываться о лорде Роберте даже сейчас, после его смерти, и не доверял своему терпению.
Прошло четыре дня, прежде чем я получил известие, что Мале хочет меня видеть. Он, как обычно, был в замке, поэтому конюх виконта снабдил меня лошадью, кобылой серой масти с белой полосой на морде. Не самая лучшая лошадь, на которой я ездил, но вполне приличная, и если не очень шустрая, то, по крайней мере, послушная.
Двор замка в то утро бурлил, как горшок с кашей. На тренировочной площадке был поставлен ряд деревянных опор, каждая в рост человека, с кочаном гнилой капусты на верхушке, всадники на лошадях по очереди мчались мимо них, рубя капусту "в капусту", пардон за каламбур. Ближе к южным воротам стояли вертящиеся столбы. Это было более сложное упражнение, которое зависело как от скорости, так и от точности: ударишь слишком медленно, и мешок с песком шлепнет по спине так, что вылетишь из седла. В молодости я получил немало оплеух от "песочного человека".
Дым от многих костров, разложенных вдоль стен поднимался вверх, заслоняя солнце; он смешивался с запахом мочи, навоза и сырой кожи. Я уже вел кобылу в конюшню, когда увидел Гилфорда около замковой часовни. Ее приземистый сруб, сгорбившийся в тени частокола отличался от других зданий только изображением креста над входом. Священник стоял около дверей, отчитывая мальчика-слугу, хотя было непонятно, в чем тот провинился.
Он оглянулся, когда я подошел и сразу отослал мальчика движением руки.
-Танкред, - сказал он и улыбнулся. - Извини. Рад тебя видеть.
-Что случилось, - спросил я кивая на убегающего мальчишку.
-Неважно, - красные пятна уже сходили с его лица. - Ты слышал, что лорд Гийом ждет тебя?
-Да. Где я могу его найти?
-Сегодня утром он занимается делами в башне. Идем, я провожу.
Он провел меня через двор, мимо палаток, в которых размещался гарнизон замка, мимо костров, над которыми висели горшки для приготовления похлебки. В одном что-то бурлило, доносился запах рыбы, не самой свежей, кстати. Я сморщил нос, когда мы проходили мимо. Между двором и насыпью располагались ворота, но часовые знали англичанина, и нас пропустили без единого вопроса.
Дальше мост вел через канаву, а затем тропинка верх по насыпи, укрепленной на вершине частоколом. Башня стояла посередине, самое высокое здание в округе, отбрасывая тень на город.
-Как себя чувствует твоя нога? - Спросил капеллан, поглядывая через плечо, когда мы начали подъем.
-Все лучше с каждым днем, - ответил я. Я все еще прихрамывал, несмотря на многочасовые тренировки. Но в целом, ее состояние значительно улучшилось с тех пор, как я неделю назад поднялся с постели. - Побаливает, но не сильно.
Гилфорд кивнул.
-Дай мне знать, если понадобится помощь. Мои познания в травах ограничены, но некоторые из братьев в монастыре, возможно, смогут помочь.
-Спасибо, отец, - сказал я, хотя не был уверен, что нуждаюсь во внимании монахов. Я чувствовал себя хорошо. Мы достигли вершины насыпи, и я мог посмотреть вниз на двор, на тренирующихся мужчин, их мелькающие клинки; ветер разносил их крики и смех. Я заметил, что замок защищен водой со всех направлений, кроме северного прохода, потому что стоял у слияния двух рек: реки Уз, которая текла к морю, и еще одной, названия которой я не знал.
Стражники у дверей башни расступились, и мы вошли в большое помещение, освещенное только узкими прорезями окон в южной стене.
-Я узнаю, готов ли он видеть тебя, - сказал капеллан. - Подожди здесь.
Я осмотрелся. Здесь не было никаких украшений, не говоря уже о гобеленах на стене, только длинный стол и две жаровни. Да, это была твердыня, а не дворец.
Священник вернулся очень быстро, чтобы проводить меня к покоям Мале, где и оставил. Дверь была приоткрыта. Внутри стоял виконт, наклонившись над большим листом пергамента, разложенным на столе.
-Входи, - сказал он, не оборачиваясь в мою сторону.
Я так и сделал, и закрыл за собой дверь. В луче света, струящемся из окна танцевали пылинки: роговые пластинки в переплетах были настолько тонкими, что пропускали солнце, одновременно защищая от ветра. На столе рядом с пергаментом стояли свечи, в очаге догорал огонь. Красивый занавес протянулся через всю комнату, очевидно, отделяя спальню от кабинета. Даже с учетом, что мне было видно не все помещение, это была не большая комната, скорее всего, она предназначалась для гостей лорда Ричарда, пока он был жив.
-Милорд, - сказал я. - Я слышал, вы хотели говорить со мной.
Он поднял голову.
-Танкред Динан, - его улыбка была слабой, почти незаметной. - Действительно, хотел. Подойди, взгляни на это. Он поманил меня и указал на пергамент. Один его край вывернулся из-под круглого камня, и Мале снова прижал его. Лист был заполнен изображениями арок и контрфорсов, колонн, сводов и башен, заботливо снабженными комментариями с указанием размеров каждой части.
-План постройки собора Святого Петра здесь, в городе, - объяснил лорд Гийом, проводя пальцем по линиям. - Наш король хочет, чтобы церкви королевства отражали славу Божию, и опасается, что здешний собор недостаточно величественный. Я заказал этот план прошлой осенью.
-Он впечатляет, - ответил я, это было понятно даже мне, не очень опытному в подобных вещах. Судя по указаниям мастера это будет здание ошеломляющих амбиций и размера: больше ста шагов в длину и не меньше тридцати пяти от основания до вершины башни. Я в жизни не видел ничего подобного. Я едва мог представить себе, как много ремесленников и рабочих понадобится для его строительства, не говоря уже о тысячах фунтов серебра, которых он будет стоить.
-Надеюсь, что он сможет посоперничать даже с церковью в Вестминстере, - сказал Мале. - Но он принесет великую честь городу, не говоря уже о человеке, который будет следить за его строительством. - Он глубоко вздохнул, отодвигая камни и сворачивая пергамент в аккуратный свиток, который он связал кожаным ремешком. - Я надеялся начать строительство до весны, но теперь в ожидании войны его придется отложить.
Он положил свиток на столешницу.
-Но я позвал тебя не для этого.
-Да, милорд, - ответил я, радуясь, что он переходит к делам насущным.
Он пригласил меня, потому что ждал моего ответа, хотя я до сих пор не был уверен в своем решении.
Он махнул рукой в сторону табурета. Я сел, а он перенес второй от очага.
-Ты помнишь наш разговор несколько дней назад? - Спросил он, усаживаясь напротив меня. - Не сомневаюсь, ты так же помнишь доводы, которые я тогда изложил.
-Да.
Он задумчиво смотрел на меня из-под тяжелых век.
-Я уверен, теперь ты так же знаешь, как быстро меняется ситуация, в которой мы находимся, и по этой причине, я хочу попросить тебя о другом деле, Танкред. У меня есть поручение для тебя.
-Что такое, милорд? - Спросил я.
-Эта задача состоит из двух частей, - Мале говорил медленно. - Первая заключается в следующем. Существует вероятность - небольшая, но тем не менее - что мятежники возьмут Эофервик и замок падет. Чтобы подготовиться к такому повороту событий, я прошу тебя сопроводить мою жену Элис и мою дочь Беатрис в наш дом в Лондоне.
Беатрис. Я вспомнил день, когда она подошла ко мне на учебном дворе, ее настойчивость, ее бесконечные вопросы. Я не знал, как относиться к ней: несмотря на всю свою привлекательность, она казалась мне довольно холодной. Я спрашивал себя, была ли ее мать, жена Мале, такой же, как она.
-А вторая часть?
Эофервик находился на порядочном расстоянии от Лондона, но это поручение не казалось особенно трудным.
-Вторая часть состоит в том, чтобы доставить мое послание.
-Послание? - Я опешил.
Я служил лорду Роберту двенадцать лет, у меня не хватит пальцев на руках и ногах, чтобы пересчитать сражения, в которых я участвовал, а теперь мне поручают дело, с которым справится и мальчик на побегушках.
Мале посмотрел на меня, его лицо отвердело.
-Послание, - повторил он.
Я напомнил себе, с кем говорю, и собрал все свое терпение.
-Милорд, - я тщательно подбирал слова, - думаю, у вас достаточно людей, более подходящих для такой задачи.
-Это не пустяк, - сказал виконт. - Я собираюсь отправить с письмом моего капеллана Гилфорда, кажется, вы с ним хорошо знакомы. Нет человека, которому я доверял бы больше, чем ему. Но времена сейчас смутные, и дороги зимой могут оказаться опасными. Я не могу рисковать, и потому хочу, чтобы ты обеспечил его безопасность, пока не доставишь в аббатство в Уилтуне.
Уилтун находился на самом юге королевства, действительно, долгий путь от Эофервика, около двухсот миль, даже больше, учитывая, что нам придется ехать через Лондон.
-Я пошлю с тобой пять моих рыцарей, - продолжал он. - Они пройдут с тобой весь путь и будут выполнять твои приказы. - Он сделал паузу, потом заговорил мягче. - Я много слышал о твоей отваге, но так же знаю, что ты человек с большим опытом. Поэтому считаю, что ты лучше всех подходишь для выполнения этой задачи. Я знаю, как доблестно ты служил в свое время Роберту де Коммину, и надеюсь, что сделаешь то же самое для меня.
Конечно, он не скупился на похвалы, особенно если учесть, что познакомился со мной всего пару недель назад. И все же я не мог не чувствовать, что за его предложением скрывается нечто большее. Зачем он посвятил меня в свои планы, зная, что я могу не согласиться?
Я чувствовал тяжесть его взгляда, но не отвел глаз.
-Что, если я откажусь, милорд?
-Естественно, у тебя есть выбор. Тем не менее, я уверен, что ты честный человек, который платит свои долги. И ты не забыл, что я предоставил тебе кров и лечение.
Я ничего не сказал, понимая, что он имел ввиду. Я был должен ему за гостеприимство. И, конечно, это не был обычный долг: кое-кто сказал бы, что я даже обязан ему жизнью, потому что не получив должного ухода, я вполне мог сыграть в ящик. Эта мысль была неприятной, и я не стал задерживаться на ней. Но я знал, что он прав. Я не мог пренебречь своим долгом.
-Я прошу только об одном, - сказал Мале. - Сделай это для меня, и считай себя свободным от любых дальнейших обязательств. С дугой стороны, если ты откажешься, я предложу расплатиться иначе.
Я провел в уме несложный подсчет. Денег у меня оставалось мало; конечно, я мог бы продать кольчугу и нательный крест, но расставаться с ними мне совсем не хотелось. Свое серебро я оставил в руках Освинн в Дунхольме, и уже попрощался с ним. Но я понимал, что Мале имеет ввиду не серебро, даже если бы у меня было его достаточно, чтобы расплатиться за лечение. Скорее всего, он потребует от меня более длительной службы - год, или больше - к чему я не был готов. Кажется, у меня не было другого выбора.