– Русалка, – прокомментировал сержант Панов, глядя на девушку с берега.
– Ты, Панов, лучше доставай ее поскорее, – посоветовал стоявший рядом следователь Метелицын. – Экспертам работать пора.
Судмедэксперт Волгин в это время сидел в машине, переговариваясь с коллегами по отделу полиции «Тропарево-Никулино», и, в соответствии с выработавшимся за годы благодаря профессии цинизмом, рассказывал очередной анекдот.
– Кто – я? – удивленно переспросил Панов.
– А кто – я, что ли? – разозлился Метелицын.
– Так, товарищ капитан… – поежился сержант. – Вода-то холодная. Начало апреля все-таки…
– Что, насморк боишься схватить? Ничего, вот тебя сразу врач и подлечит на месте! – кивнул Метелицын на Волгина.
– Может, ее багром каким-нибудь подцепить, а? – с надеждой предложил сержант.
– Слушай, Панов! – разозлился Метелицын. – Не полезешь, тебя точно Волгин осмотрит! Только уже в морге у себя, куда я тебя отправлю, если ты не прекратишь свои бредни нести! Ну, что стоишь? Иди давай!
Панов неуверенно подошел к берегу, нагнулся, пощупал воду рукой и сразу отдернул ее.
– Как огнем обожгло, – пожаловался он, обернувшись на Метелицына и надеясь, что тот все-таки согласится подцепить тело девушки каким-нибудь подручным инструментом, но следователь сверлил его неумолимым взглядом.
С берега тело точно было не достать, однозначно надо лезть в воду. А кому, как не ему, сержанту Панову? Не офицерам же! Понятно, не царское это дело! Заранее ежась, Панов ступил одной ногой в пруд. Холодная вода сразу затекла в ботинки, намочила носки, ногу тут же заломило. Выдохнув, Панов опустил в пруд вторую ногу…
Сержанту Панову было двадцать три года. Он пришел работать в полицию три месяца назад, когда, помыкавшись после армии по курьерским службам и фастфудам, отчаялся найти хорошую работу с достойным заработком, позволявшим не просто выживать, а нормально жить. Зарплата в полиции, в роте ППС, такой возможности тоже не давала, зато давала дополнительные способы заработка, которые Панов отчаянно пытался использовать: от мзды с бабулек, торгующих возле перехода пирожками, до стрясывания денег с родителей подростков, попавшихся с какими-то мелкими правонарушениями. Спустя два месяца Панова «повысили»: взяли в отдел ОВД «Тропарево-Никулино» опером. На деле здесь оказалось еще хуже: при возросшем на четыреста рублей окладе он лишился возможности калымить на старушках и вьетнамцах, зато на выездах ему приходилось выполнять самую грязную работу. Как, например, сегодня – вылавливать тело девушки из ледяной воды Никулинского пруда.
Панов, зажмурившись, обреченно сделал несколько шагов, стараясь не замечать отвратительного ощущения, когда вода поднялась выше колен. Передвигаться было тяжело, а тело, с берега казавшееся совсем рядом, словно постоянно отдалялось. Наконец Панову удалось ухватить его за что-то скользкое, и он потянул на себя. Это оказался острый носок сапога. Он начал медленно тянуть девушку к берегу, отступая маленькими шагами.
– Волгин! – крикнул Метелицын. – Сюда давай!
Когда сержант подтащил тело к берегу, судмедэксперт и следователь подошли ближе и, наклонившись, все вместе вытянули его.
– Тянем-потянем – втянули репку, – усмехнувшись, прокомментировал Волгин, вытирая руки тонким платком.
Панов, тяжело дыша, выпрямился. Брюки его были насквозь мокрыми выше колен, и сержанта уже начинала колотить дрожь.
– В машину беги, – распорядился Метелицын. – Переодевайся.
Панова не надо было уговаривать, он быстро пошел к машине, и при каждом его шаге из ботинок выливалась вода.
– Ну что, нам можно теперь идти? – переминаясь с ноги на ногу, спросил пожилой мужчина, державший на поводке крупную овчарку. Собака вела себя смирно, однако, когда девушку вытащили из пруда на берег, стала рваться с поводка и громко залаяла. Хозяин пытался ее успокоить, сдерживая поводок и повторяя: «Фу, Лорд, фу!»
Всего полтора часа назад Николай Павлович Говорухин гулял со своим любимым псом в парке Школьников, как и всегда по утрам за последние четыре года – с тех пор, как Лорд появился в его доме. Прогулки эти происходили практически одинаково: три-четыре круга по парку с короткими остановками и одной подольше, как раз вот тут, возле пруда, стоять возле которого нравилось им обоим – и хозяину, и псу. Потом домой, где каждого из них ждал свой завтрак, заботливо приготовленный Валентиной Васильевной, женой Николая Павловича. Сама она прогулок с Лордом никогда не совершала по причине развивающегося артрита, мешавшего ей не только выходить из дома, но и подбирать удобную обувь, поэтому Николай Павлович и Лорд гуляли вдвоем. Но приготовление еды было святой обязанностью Валентины Васильевны, так что по возвращении хозяина всегда ждали горячие оладьи или блинчики с вареньем, а его питомца – огромная миска супа с пельменями, а если у хозяйки было совсем хорошее самочувствие, так и бульон с куриными потрохами.
Николай Павлович посмотрел на часы. Была половина десятого утра. И блинчики, и суп давно безнадежно остыли, и сама Валентина Васильевна уже три раза звонила спросить, куда запропастились ее домочадцы, ибо Лорда оба пенсионера почитали за члена семьи. Николай Павлович ответил кратко: задержались по одному делу, все в порядке. Не мог же он сказать по телефону правду, что три часа назад, когда они уже завершали свой моцион и подходили к пруду, чтобы постоять у него минут десять-пятнадцать, Лорд вдруг ощетинился, зарычал, а затем стал грозно лаять, прыгая вокруг хозяина и всем своим видом показывая, что в пруду находится что-то страшное и непонятное.
Кое-как успокоив его, Николай Павлович все же спустился к воде. Пес все это время дрожал от возбуждения и лаял не переставая. Причина такого поведения стала ясна Николаю Павловичу, едва он увидел торчащие из воды носки коричневых женских сапог, а затем и всколыхнувшееся от резкого порыва ветра тело, одетое в синее пальто.
То, что девушка мертва, он понял сразу. Первым делом шевельнулась грешная мысль убраться отсюда поскорее подобру-поздорову, пока никто его не видел. Все равно бедняжке уже ничем не поможешь. Однако воспитанный по законам ставшей уже далекой и почти нереальной советской действительности, Николай Павлович пересилил свое малодушие и решительно набрал на сотовом две цифры – «ноль-два», а затем, подавив вздох, стал дожидаться приезда полиции.
Полиция приехала минут через сорок, когда у Николая Павловича от сырого воздуха и близости пруда уже закоченели ноги и руки. Потом еще что-то обсуждали, потом решали, кому и как вытягивать девушку из воды… Словом, почти три часа проторчал он тут вместе с Лордом.
– Подождите еще минутку, – бросил ему Метелицын, поймавший хмурый взгляд Николая Павловича. – Скоро отпустим.
– Первым осмотришь? – обратился к нему судмедэксперт.
– А может, ты? По горячим следам? – отозвался майор.
– Я не спешу, и она тоже, думаю, не торопится, – усмехнулся Волгин и снисходительно пояснил: – Она все равно не меньше двух дней в воде пробыла, так что так называемые горячие следы давно остыли. Поэтому я уж не торопясь, с чувством, как говорится, с толком.
– Да уж, без толка лучше и не начинать, – кивнул Метелицын и приступил к осмотру.
Собственно, осматривать оказалось особо нечего. Протокол составили довольно быстро: девушка, на вид двадцати – двадцати пяти лет, одета в демисезонное пальто синего цвета и демисезонные сапожки коричневого цвета. Карманы пустые, на теле видимых ран и повреждений нет. Это стало понятно после того, как Метелицын расстегнул пальто девушки и с помощью сержанта Панова не без труда стащил мокрую одежду.
– Ни-че-го, – констатировал Метелицын, рассматривая тело. – Ни татуировок, ни даже родинок приметных. – Он вздохнул. – Как же мы тебя, милая, идентифицировать будем?
– Я вот думаю, товарищ майор, может быть, у нее сумка с собой была? – послышался голос сзади.
Метелицын обернулся. К ним подходил сержант Панов. Он уже переобулся в кроссовки, снял мокрые брюки, и теперь стоял, завернувшись в клетчатый плед, намотав его на нижнюю часть тела. Из-под пледа торчали худые, почти безволосые ноги.
– Ты прямо как солдат шотландской армии, – окинув его взглядом, оценил Волгин и язвительно добавил: – Потерпевшей сокрушительное поражение.
Панов не смутился, он уже привык к постоянному подшучиванию бывалых коллег.
– Я просто подумал, что у нее должны же были быть с собой деньги там, ключи, телефон… Если карманы пустые, значит, сумка должна быть!
– Молодец, Панов! – похвалил его Метелицын. – Ты у нас прямо будущее светило криминалистики! Только, может быть, девчонку сюда на машине привезли. Сумка в машине и осталась.
– Или вообще убили в другом месте, а здесь просто утопили, – высказался Волгин. – Хотя следов от машины, равно как и следов волочения, я не вижу, но вчера дождь весь день сыпал, может быть, и смыл. Пусть эксперты поработают.
– А вы разве не эксперт, Юрий Михайлович? – удивился Панов.
– Я эксперт по человеку, душа моя! – ласково ответил Волгин. – Точнее, по человеческим, так сказать, запчастям. А все, что вокруг – следы шин, земля, камни, сумки и прочая неживая природа, – не по моей части.
– Если бы убили в другом месте, а здесь хотели просто скрыть тело, не стали бы бросать рядом с берегом, – с задумчивым видом заметил Метелицын. – Поглубже бы погрузили. А так тело и не утонуло, на мели плавало, хотя одежда намокла и потяжелела.
– Ноги боялись замочить, – снова усмехнулся Волгин.
– И все равно сумку надо поискать! – упрямо повторил Панов.
– Вот ты и поищи, – тут же услужливо предложил Волгин. – А что? Температура воздуха примерно плюс восемь, температура воды – где-то градуса два-три. Самое время для ныряний, Панов! Ты у нас, случайно, не морж? Не увлекаешься, нет? Напрасно! Закаливание организма – отличная профилактика многих заболеваний, это я тебе как врач говорю!
– Ага, – криво усмехнулся Панов. – Как патологоанатом… Вот я к вам на прием и попаду на стол после такого закаливания – прямиком на холодный стол. Тут водолазов вызывать нужно.
Волгин смерил сержанта оценивающим взглядом. Губы у него были синеватыми от холода, и дрожь еще не прошла, а все-таки держался, старался вникнуть в работу, советы вон даже давал. Пожалев парня, достал из кармана пальто плоскую фляжку, отвинтил крышку, наполнил ее и протянул сержанту:
– На! Выпей, а то, не ровен час, мы с тобой и впрямь вскоре у меня в морге встретимся.
Панов залпом глотнул пятьдесят граммов обжигающей жидкости, закашлялся и с трудом выдохнул:
– Ничего себе…
– А то! – невозмутимо отозвался эксперт, завинчивая крышку. – Чистейший медицинский спирт, натурпродукт! Лучшее лекарство! Такого тебе в супермаркете не продадут, да и в аптеке тоже.
– Почему? – не понял Панов.
– Потому что на него рецепт нужен. Так что пользуйся добротой дяди Юры! – Он хлопнул Панова по плечу и обратился к Метелицыну: – Ну, что там, ты с тряпками-сапожками закончил? Можно теперь специалисту поработать?
– Давай, – выпрямляясь, сказал Метелицын, но далеко отходить не стал, наблюдая, как Волгин разложил на земле свой чемоданчик и открыл его.
– Так можно нам уже домой? – жалобным голосом напомнил о себе Говорухин.
– Сейчас. Панов! Оклемался? Так, возьми у гражданина все данные, перепиши показания и можешь отпускать, – распорядился Метелицын, продолжая следить за действиями Волгина, который светил узким фонариком в лицо девушки, осматривая ее глаза. – Слушай, а что у нее так живот увеличен? – заинтересовался он. – От воды, что ли, раздуло?
Волгин ощупал живот девушки и присвистнул:
– Да она, друг мой, беременна!
– Ничего себе! Это точно?
– Точнее некуда. Недель шесть-семь срока.
– А… ребенок умер уже? – неуверенно спросил Панов, который уже отпустил Говорухина и вернулся к месту происшествия.
Волгин ничего не ответил на это, лишь сердито хмыкнул про себя.
– Это у кого же рука поднялась беременную женщину утопить, товарищ майор? – растерянно обратился Панов к Метелицину.
– А вот на этот вопрос, Панов, мы с тобой и будем искать ответ, – невесело улыбнулся тот и, видя, как Панов косится на чуть оттопыренный карман Волгина, где покоилась фляжка со спиртом, добавил: – Вызывай водолазов. Надо дно исследовать…
На пляже было шумно и весело. Повсюду слышался громкий плеск воды, визг и хохот. Май выдался прохладным, зато с самых первых чисел июня грянула жара, и купальный сезон был открыт. Этот пляж в Строгино не являлся самым популярным среди столичных, поскольку был весьма специфическим: на нем собирались нудисты. Вообще-то это были вполне обычные люди – самых разных возрастов, профессий и интересов. Объединяла их любовь к естеству и отсутствие стеснения наготы собственного тела. Были тут и молодые парочки, и одинокие мужчины и женщины, и целые компании, и старички и старухи, выглядевшие вполне благообразно, если не обращать внимания на их открытые телеса.
Они спокойно лежали на расстеленных полотенцах и покрывалах, периодически отправляясь охладиться в воды Москвы-реки.
Все вели себя вполне пристойно, никто ни к кому не приставал и совершенно не обращал внимания на обнаженные «прелести» соседей. Случайных людей здесь не было, а если кого-то по ошибке или незнанию все же заносило на этот пляж, то столь же быстро и уносило.
Наиболее шумной была компания молодых людей – нескольких парней и двух девушек. Они вовсю резвились в воде, устраивали игры, громко смеялись.
– Эх, жаль, здесь вышки нет, – с сожалением покрутил головой один из парней.
– Слушай, Андрюха, я тут чуть подальше «тарзанку» видел, может, с нее посигаем? – предложил его приятель.
– Где? – тут же загорелся Андрюха.
– Да тут, метрах в ста. Во-он дерево, видите?
Парень показал рукой в конец пляжа. Там, склонившись к воде, стояло одинокое дерево. С такого расстояния не было видно никакой «тарзанки», но парни явно загорелись и собрались отправиться туда.
– И мы, и мы с вами! – хором воскликнули девчонки, выбираясь из воды.
Они двинулись по берегу, весело переговариваясь. Их с интересом проводила глазами пара крепких загорелых мужчин, явно слышавшая разговор. Коротко посовещавшись о чем-то, мужчины тоже поднялись и направились вслед за компанией.
Ребята уже дошли до дерева, но «тарзанки» видно не было.
– Ты точно ее видел? – спросил один из парней.
– Ну да, на прошлой неделе… Я сюда один заезжал – так, осмотреться. Правда, холодно было, я так и не рискнул искупаться. А «тарзанка» висела.
– Смотрите! – указала пальцем одна из девчонок. – Веревка!
Ребята посмотрели в указанном направлении. Из воды действительно торчала веревка, верхний конец которой тянулся к толстой ветке дерева. Сама же «тарзанка», по-видимому, находилась в воде.
– Кто-то уже катался, наверное, – подходя ближе, сказал Андрей. – А обратно не повесил… – Он вошел в воду и потянул на себя веревку, но она плохо поддавалась. – Черт, зацепилась, что ли, за что-то? – предположил парень и дернул сильнее.
– Давай помогу! – Его приятель также ступил в воду, и они вдвоем стали тянуть веревку на себя.
Совместными усилиями им удалось подтянуть ее к берегу.
– Может, за корягу зацепилась? Что-то тяжело…
– Ну, что там? – нетерпеливо приплясывая на одном месте, спросила одна из девчонок.
– Сейчас! – отмахнулся Андрей.
Он наклонился и сунул руку в воду, пытаясь определить, что пристало к веревке, но вскоре отдернул ее и растерянно произнес:
– Не понял… Что-что склизкое…
– Рыба, может? – спросил его приятель.
– Ага, акула! – хихикнула девчонка на берегу.
Второй парень, нахмурившись, сильнее дернул веревку. В этот момент порыв ветра всколыхнул поверхность реки, и на ней из воды показалось нечто большое и белое, похожее на пузырь. Ребятам невольно стало жутко. Продолжая тянуть веревку, они подтащили ее к берегу. Стала видна доска «тарзанки», а на ней…
– А-а-а-а! – с ужасом, от которого у всех невольно зашевелились волосы, заорал Андрей и выпустил веревку.