Да, я уже бродил под сводами этой церкви, первые камни которой положили в XIII веке. Там огромная, во всю стену, картина Страшного суда, но школьники, которые вместе со мной оказались в гостях у святого Николауса, уверяли, что никакой это не Страшный суд, а просто изображение одной из битв шведов с датчанами.
В церкви особенно пышно украшено место, где короновались короли. Огромную позолоченную корону поддерживают над ним деревянные ангелы: сам бог покровительствовал королевской власти.
В старой части города много памятников. Один бронзовый король поднял жезл, второй опирается на меч, третий левой рукой показывает на восток, держа в правой обнаженную шпагу.
Тут же находится дворец, в котором живет ныне здравствующий король. Дворцовая охрана одета в синие мундиры с серебряными галунами. Смена караула едет во дворец на рослых холеных конях. Командир держит знамя. Блестят обнаженные сабли, блестят пуговицы, блестят каски с пышно развевающимися белыми султанами.
Форма стражи и церемония ее смены не изменились с начала прошлого века. Кот Пио, которого Юхан и Ева приносили ко дворцу, конечно, был большим привередником, если его ничуть не заинтересовал столь великолепно одетый стражник. Люди не так привередливы. Когда сменяется караул, возле дворца масса зевак. Заплатив за вход, они могут потом осмотреть некоторые из восьмисот комнат королевского дворца.
По конституции король вместе с парламентом — риксдагом — издает законы. Если король не согласен с каким-нибудь законом, который хотят ввести депутаты риксдага, то он может не утвердить его. Но за последние десятилетия в Швеции так не случилось ни разу. Правительство, риксдаг и король, по-видимому, действуют в согласии друг с другом.
Шведский король Густав VI Адольф — страстный археолог. Каждый год часть лета он проводит в Италии, где вблизи Рима занимается раскопками поселений этрусков — племени, в древние времена жившего на Апеннинском полуострове.
Иногда публике разрешается посмотреть, как его величество, одетый в широкие брюки защитного цвета и синий берет, копается в земле. В шведской газете описывался один из дождливых дней, когда король пожелал даже прочесть зрителям небольшую лекцию:
— Дамы и господа! — обратился его величество к публике. — Мы ищем доказательства, которые по-новому осветят античную культуру и жизнь как раз в этом районе итальянской земли…
В одном из рвов стояла принцесса Христина с осколком вазы в руке.
— Вот моя внучка, — с гордостью сказал король. — Она руководит раскопками на этом участке и, как видите, нашла керамический осколок. Молодец, Христина!
Рассказ о короле-археологе шведский журналист закончил так:
«Тот, кто видел, как его величество в своих широких брюках и берете спускается в ров, сразу понимает, что тут идет действительно серьезная работа…»
Конечно, старый король занимается не только раскопками. Он, например, присваивает титулы и дворянское звание. Владельцы прекрасных замков на равнинах Сконе, дворяне и аристократы, чьи предки получили от королей землю и титулы, до сих пор величают друг друга так же, как придворные в романах Дюма. Они занимают выгодные должности в различных департаментах и коллегиях, сохранившихся еще с тех времен, когда писали гусиными перьями, присыпали написанное сухим песком и отправляли срочные письма в шапках верных гонцов.
Но дух времени давно проник и в среду шведских аристократов. Они внимательно следят за курсом ценных бумаг на бирже. Их интересуют руда, лес, газовые плиты, даже удобрения. Времена рыцарских турниров давно прошли. Камергер королевского двора, член правления компании «Газаккумулятор», сражается теперь с бароном, камергером королевского двора, членом правления концерна железных рудников, отнюдь не ради прекрасной дамы, но единственно ради весьма прозаических прибылей.
И даже один из сыновей короля, Сигвард Бернадотт, прославился не столько на придворных балах, сколько как художник-оформитель, создавший много очень ярких и привлекательных образцов упаковки для шведских товаров…
Вблизи королевского дворца — риксдаг, пятиэтажное здание с колоннами по фасаду, со статуями и гербами на крыше.
Члены шведского парламента каждую среду и пятницу рассаживаются в круглом зале, где на возвышении сидит председатель с большим деревянным молотком. Но молоток — это традиция. Голосование же в риксдаге механизировано. Возле каждого депутата четыре кнопки. Нажал зеленую — значит, голосует «за», красную — «против». Третья кнопка для тех, кто воздержался от голосования. Четвертая… Не знаю, как назвать ее. Эту кнопку нужно нажать, если депутат по рассеянности не туда ткнул пальцем и, скажем, проголосовал «за», вместе того чтобы проголосовать «против». Или если он, после того как уже нажал какую-то из первых трех кнопок, вдруг передумал. В общем, это кнопка «извините меня, пожалуйста, сейчас проголосую еще разок».
Машина быстро и безошибочно считает голоса. На щитах вспыхивают цифры, и председателю остается только стукнуть по столу деревянным молотком, утверждая результаты голосования.
В шведском риксдаге и правительстве вот уже четвертое десятилетие главенствуют члены социал-демократической партии. Многочисленные представители буржуазных партий находятся в парламентской оппозиции. Есть среди членов парламента и коммунисты.
Очередные выборы депутатов риксдага происходили осенью 1968 года. Буржуазные партии не жалели сил и денег, чтобы добиться победы. Но и на этот раз социал-демократы остались у государственного руля.
Дело в том, что социал-демократическая партия имеет немало сторонников среди шведских рабочих. Многие рабочие не удовлетворены политикой социал-демократического правительства, но считают, что от буржуазных партий им и вовсе нечего ждать добра. Они помнят, например, как вели себя депутаты буржуазии, когда несколько лет назад в риксдаге обсуждался проект закона о дополнительных пенсиях.
Пенсию в Швеции платят и тем, кто в своей жизни не трудился ни одного дня: нужно лишь дожить до 67 лет. Деньги же в государственный пенсионный фонд откладываются в основном за счет тех, кто трудится.
Но когда в риксдаге был поставлен на голосование проект закона, по которому тот, кто трудился, должен получать сверх общей еще и дополнительную пенсию, представители буржуазных партий провалили его.
Даже после всенародного голосования по вопросу о дополнительных пенсиях, когда большинство шведов проголосовало «за», представители буржуазии пошли наперекор воле народа и в риксдаге снова проголосовали «против».
Лишь после того, как был избран новый состав риксдага, а на фабриках и заводах начались бурные выступления, закон о дополнительных пенсиях был наконец принят и то с большим трудом: «за» было подано всего на один голос больше, чем «против»!
Золотой зал и «скребущий дом»
Почти в каждой книге о шведской столице вы увидите рисунок или снимок ее знаменитой ратуши.
Она кажется очень древней, и редко кто не удивится, узнав, что многие строители этого прекрасного здания живы, а некоторые даже продолжают работать. Строгие кирпичные стены, массивные, как у средневекового замка, своды, расписанные под облачное или звездное небо, — это лишь дань шведской старине, в которую был влюблен архитектор Эстберг. Когда в 1923 году ратуша была достроена, каждый мог убедиться, что ему вместе со строителями удалось использовать лучшее и в древнем, и в новом шведском зодчестве.
Под расписанным звездами сводом, который напоминает, что в замки викингов свет проникал сквозь деревянные стропила, расположены очень удобные помещения. Они обставлены самой современной мебелью. Грубовато, в средневековом стиле, вырезанная из древесного ствола статуя святого Эрика — его считают покровителем Стокгольма — стоит в нише зала, посередине которого за большим столом рассаживаются в мягкие кресла одиннадцать главных чиновников городского управления, для того чтобы обсудить свои дела.
Строго говоря, святой Эрик не имел прямого отношения к Стокгольму. Церковь объявила этого короля святым за то, что он обращал в христианство финнов. Об этом его подвиге напоминает и статуя: фигурка финна распростерта у ног святого короля.
В ратуше много залов, украшенных колоннами из шведского гранита, народной живописью и лепкой. Самый парадный из них — Золотой зал с тяжелыми, окованными медью дверями. Он весь в золотой мозаике и аллегорических портретах знаменитых людей Швеции. В нем принимают знатных гостей из других стран. Здесь же чествуют лауреатов Нобелевской премии.
Альфред Нобель, уроженец Стокгольма, происходил из семьи, которая переселилась в Россию еще в первой половине прошлого века. Два его брата стали преуспевающими нефтепромышленниками, Альфред же вернулся в Швецию, увлекся химией и прославился изобретением динамита. Он обзавелся собственными предприятиями во многих странах мира и нажил большое состояние.
За год до смерти Альфред Нобель написал завещание. Все его миллионы должны были остаться в надежных банках, а проценты на этот капитал ежегодно распределяться между людьми, которые принесли человечеству наибольшую пользу в науке и литературе или лучше других поработали для братства народов.
С тех пор Нобелевские премии получили многие ученые, литераторы, политические деятели. Кандидатов на премию отбирают в Швеции. Иногда этот отбор кажется нам странным. Понятно, когда премией за укрепление мира был отмечен Фритьоф Нансен, знаменитый норвежский путешественник, за последние десятилетия своей жизни много сделавший для укрепления дружбы народов и организовавший в 1921 году международную помощь голодающим Поволжья. Понятно, когда эту премию присудили Мартину Лютеру Кингу, борцу за права негров в Соединенных Штатах Америки, погибшему от пули убийцы. Но среди лауреатов мы найдем и таких деятелей, как, например, французский премьер-министр Аристид Бриан, основательно потрудившийся в свое время над созданием блока империалистических государств против Советского Союза…
Одними из первых лауреатов Нобелевских премий в области физиологии и медицины еще в начале века стали Иван Петрович Павлов и Илья Ильич Мечников.
Нобелевских премий в области науки удостоены советские физики Павел Алексеевич Черенков, Илья Михайлович Франк, Игорь Евгеньевич Тамм, Лев Давидович Ландау, Николай Геннадиевич Басов, Александр Михайлович Прохоров и химик Николай Николаевич Семенов.
В 1965 году Нобелевская премия по литературе была присуждена Михаилу Александровичу Шолохову.
В решении о присуждении премии говорилось, что диплома лауреата советский писатель удостаивается в знак признания художественной силы и честности создателя эпохального произведения об исторических годах в жизни русского народа.
Шведские газеты называли Шолохова автором одного из величайших русских романов, человеком, занимающим сегодня место среди немногочисленных классиков мировой литературы.
Премии лауреатам вручает шведский король. Это происходит в большом Концертном зале, расположенном в самом центре столицы. Приглашенные съезжаются туда в цилиндрах, черных фраках и белых галстуках-бабочках. Вся церемония начинается под звуки фанфар и обставлена очень торжественно.
Потом король приглашает лауреатов к себе на обед. Наконец, устраивается большой банкет в Золотом зале ратуши, где собирается несколько сот гостей.
Рассказывая о том, как все происходит, чиновник, сопровождавший посетителей ратуши, заметил:
— Там, наверху, есть кухня, где сразу можно приготовить обед больше чем на тысячу человек. Но столько людей мы редко приглашаем обедать, да! Это дорого. Налогоплательщики этого не хотят.
Вечная тема: налоги и налогоплательщики! Разговоры тут очень однообразны: налогоплательщики жалуются на непомерно высокие налоги.
И если ратуша — любимое здание стокгольмцев, то дом, где помещается главное налоговое управление, все дружно проклинают. Какие только названия для него не придуманы!
— Скребущий дом, — сказал мне один швед, — выскребает из карманов денежки.
— Как! Вы не знаете, где налоговое управление? — удивился другой. — Такое, представьте, высокое противное здание на Ётгатан. Высокое, как налоги. И очень, очень противное!
Позднее, когда мне довелось около месяца прожить в Стокгольме, я не раз ходил мимо двадцатичетырехэтажного «скребущего дома». Самое обыкновенное здание, не хуже и не лучше многих других. Но попробуйте убедить в этом шведа!
— Поганый дом, — возразит он. — Просто удивительно, как он не рухнет от всех проклятий, которые на него сыплются. И если бы вы знали, какие там несимпатичные чиновники!
Не еще…
Говорят, что жизненный уровень в Швеции самый высокий в Европе. Вполне возможно. Статистика доказывает, что на каждые сто шведов производится больше машин, холодильников, пылесосов, телевизоров, чем, скажем, на сотню итальянцев или на сотню французов. Я готов поверить, что итальянский рабочий может в чем-то завидовать шведскому.
«Да, налоги у нас высоки, но зато…» — многозначительно говорили мне знакомые шведы.
Верно, в шведских магазинах более чем достаточно товаров на любой вкус. Многие товары дороги, но и те, что подешевле, в общем, добротны и красивы. Большинство людей хорошо одето. В редком шведском городе не увидишь новую школу, больницу, новые жилые дома. Не так давно, снова проехав почти всю Швецию, кроме самых северных ее окраин, я почти всюду видел строительных рабочих, которые взрывали гранит для котлованов, возводили стены цехов, расширяли дороги.
По темпам жилищного строительства Швеция обогнала почти все капиталистические страны. Однако шведские газеты пишут, что в городах заведены длинные списки людей, нуждающихся в квартире. В Стокгольме в этих списках к концу 1969 года было больше шестидесяти тысяч человек. Некоторые ждут своей очереди много лет.
Я уже рассказывал вам о Бертиле Герроу, с которым впервые путешествовал по Швеции. Когда мы въезжали в какой-нибудь город, он неизменно брался за автобусный микрофон:
— А тепэррр вы видеть новый дома, как и везде в Швеции. Да, да, это очень важно…
Увлекаясь, господин Герроу иногда допускал невинные преувеличения. Так, он сказал, что совсем скоро у каждого шведа будет своя автомашина. Однако кто-то, заглянув в справочник, вычитал там, что одна машина приходилась на девять шведов. Это очень хорошо, но девять шведов — не все равно, что каждый швед. Тут выяснилось, что и у самого господина Герроу, переводчика, литератора, имеющего весьма высокий для Швеции заработок, пока что есть только мотоцикл, правда — с вместительной коляской.
— А, да, да! Автомобиль — не еще! — сказал он.
Господин Герроу пригласил нас к себе домой. У него было трое маленьких ребят, и жил он довольно тесно.
— О, скоро буду иметь большой квартира! — уверял он. — Очень скоро! Да, да!
Случилось так, что лишь одиннадцать лет спустя мне удалось вновь услышать голос своего знакомого. У меня был его старый адрес и телефон, но я, помня наши разговоры, стал листать новейшую телефонную книгу. Звоню. Ну конечно, восклицания, воспоминания и под конец сожаление: завтра господин Герроу уезжает в отпуск, нам не удастся встретиться, но вот адрес на случай, если я задержусь в Стокгольме до его возвращения.
Адрес оказался прежним. Тут я заметил, что и телефон все тот же, старый. Значит, с квартирой «очень скоро» не получилось. Новая квартира «не еще»…
Об автомобиле я не спрашивал. Им господин Герроу наверняка обзавелся. В мой последний приезд одна автомашина приходилась уже всего на четырех шведов. Но газеты жаловались, что человек становится придатком, рабом машины, уличные пробки таковы, что некоторые предпочитают оставлять автомобиль дома и добираться на работу пешком или в вагоне метро.