— Очень собранный человек, — ответил Альбани. — И твердо знает, чего хочет добиться.
— А как он стреляет?
Альбани слегка напрягся.
— У него острый глаз, и рука не дрожит, когда он нажимает на спусковой крючок. Хотя опыта у него никакого. За полгода он стал бы лучшим стрелком в городе.
— У него быстрая реакция?
— Пока не очень. Но через некоторое время…
— Майк, — с растущей тревогой в сердце сказала Тереза, — но ведь у него нет времени. Он должен охотиться сейчас.
Альбани кивнул, подошел к холодильнику и взял оттуда банку пива. Повернувшись, он направился в гостиную, сопя носом. Теперь Тереза поняла, что он от нее что-то утаивает.
Отложив вязание, она сказала:
— Ты нашел себе еще одного клиента-неудачника. Да или нет, Микеланжело?
— Совсем нет, Тереза. Парень просто создан для этого.
— Для чего?
— Каждый для чего-то рождается, — сказал Альбани. — Есть прирожденные художники и прирожденные автомеханики. Прирожденные лесорубы и прирожденные пловцы. Прирожденные Наводчики, как я. Вот, что я имею в виду, когда говорю, что он для этого создан.
— Рожден быть Охотником?
— Даже больше, Тереза. Я больше чем уверен, что Хэрольд прирожденный убийца.
— А разве не не все Охотники являются убийцами? — удивилась Тереза.
— Разумеется, всем им приходится убивать. Однако от этого они не становятся убийцами. Настоящими убийцами. Большинство из них играют, как дети, даже если у них настоящие пули. Пиф-паф, и ты мертвый. А вот Хэрольд… Нет, он не играет. Он серьезный молодой убийца, и далеко пойдет. И это не только мое мнение. Чанг наблюдал, как он стреляет. И увидел в нем потенциал, который еще никто кроме нас двоих не заметил.
— Что ж, рада слышать, что у него есть хоть какой-то шанс. Ты — его Наводчик, поэтому…
— Все, кроме нас с Чангом, считают его просто идиотом.
— Могу себе представить, — согласилась Тереза.
— Букмекеры ставят против него один к двадцати. Ты когда-нибудь слышала что-нибудь подобное?
Тереза встревожилась. Она почувствовала, что сейчас услышит что-то плохое.
— Тут такой шанс! Я поставил на Хэрольда, тем более, что Чанг со мной согласен.
Тереза встала, и вязание упало на пол.
— Поставил? Но, Майк, у нас нет денег. Только не говори, что букмекеры стали давать в кредит.
На лице Альбани промелькнула тревога.
— Конечно нет. Я заложил наш дом.
— Не может быть! Ведь это все, что у нас осталось!
— Слушай, что я за Наводчик, если не могу поставить на собственного клиента? Я все равно не смог бы выполнить «Обязательство про азартные игры», не нарушив «Акт финансовой безрассудности»
— Майк, тебе не следовало закладывать дом. Если Хэрольд проиграет, это означает рабство для нас обоих. Ты ведь знаешь, правительство не разрешает спать на улицах.
— Но Хэрольд победит. Я уверен. Я никогда еще ни за что так не ручался. Поэтому, как говорится, я и сжег все мосты.
— Майк, было бы лучше, если бы ты сначала посоветовался со мной.
Альбани тяжело вздохнул.
— Дело в том, Тереза, что я побился об заклад еще на десять тысяч долларов с букмекером Толстым Фредди, заложив тебя в качестве движимого имущества. Хотя, разумеется, ты ему никогда не достанешься. Потому что Хэрольд…
— Я правильно тебя расслышала? — сказала Тереза, не двигаясь с места. — Ты на самом деле подписал Толстому Фредди на меня закладную, чтобы пойти на спор ради этого идиота — твоего клиента?
— Именно так я и поступил. Если Хэрольд проиграет, меня ждет рабство и, возможно, работа в свинарнике. А ты останешься у Толстого Фредди, что не так уж и плохо, если как следует подумать. Только не говори, что я о тебе не забочусь.
— О, Альбани! — простонала Тереза.
— Не волнуйся, он победит.
Тереза взяла себя в руки. И внезапно поняла, что она сделает. Если Хэрольд проиграет, она убьет своего мужа, освободив его таким образом от рабства и недостойной его грязной работы в свинарнике. К тому же, Толстый Фредди не такой уж и противный, если не принимать во внимание выражение его лица. Кроме того, говорили, что он хорошо обеспечивает своих содержанок.
— Хорошо, — сказала она. — Тебе лучше знать. Надеюсь, все выйдет по-твоему.
И пошла на кухню готовить ужин.
— Иначе и быть не может, — сказал Альбани, в который раз поздравляя себя, что выбрал такую умную жену. Любая другая женщина ругала бы его на чем свет стоит, что он заложил ее ради какого-то неизвестного и неопытного Охотника. Только не Тереза.
На кухне Тереза готовила ужин — бифоиды под острым псевдотоматным соусом, любимое блюдо Альбани. Как странно, думала она, что скоро ей, возможно, придется готовить для Толстого Фредди. По словам одной ее подруги, Толстый Фредди ненавидел бифоиды в любом виде. Ему нравились отбивные из искусственной телятины или свинины. Если Хэрольд не выиграет, ей, может быть, уже никогда не придется готовить бифоиды. Странная штука жизнь.
Глава 32
Нора, с ногами усевшись на подоконник, смотрела на улицу. Сейчас она выглядела просто великолепно — свет подчеркивал красоту ее правильных черт, а волосы блестели.
— Хэрольд, — произнесла она через некоторое время, — а как называлась та коммуна?
— Какая?
— Та, про которую ты мне рассказывал. Туда еще собирался Малыш-Кошкодав.
— А-а. По-моему, Ла-Испанидад. Возле озера Окичоби.
— Там хорошо? Что он про нее тебе рассказывал?
— По его словам, неплохо. А почему ты спрашиваешь?
— Как ты думаешь, а мы могли бы жить в таком месте?
Хэрольд рассмеялся.
— Коммуна — это всего лишь название для фермы. С меня такой работы достаточно.
— Но ведь там все будет по-другому. Там все работают вместе, всем делятся друг с другом.
— И поют испанские песни? Черт возьми, Нора, с какой стороны не смотри, а это все равно сельскохозяйственные работы.
— А ты с ними покончил навсегда?
— Мне нравится здесь. К городской жизни не так уж трудно привыкнуть. А ты что, Нора, собралась в испанскую коммуну во Флориде?
Она покачала головой и слезла с подоконника.
— Я просто решила немного пофантазировать. Мне на Эсмеральде тоже нравится. Особенно теперь, после твоего приезда.
— Очень приятно слышать от тебя такие слова, — сказал Хэрольд.
Глава 33
Джекинс с дядей Эзрой обедали в отдельном кабинете Охотничьего Клуба. Они ели натуральные, а не искусственные продукты, которые во всем мире производились фабриками съедобных концентратов. Нельзя сказать, что Джекинс любила натуральную еду — в университете она жила только на одних зербургерах, лишенных каких-либо калорий или углеродов. Но она знала, что натуральные продукты — дорогие, поэтому и решила заставить себя к ним привыкнуть. В университете ее учили, что вкус к дорогим вещам можно выработать, надо лишь как следует постараться.
Они сидели на крыше самого высокого в Эсмеральде двадцатиэтажного здания, откуда открывалась прекрасная панорама всего острова.
На стене перед их глазами был огромный экран. Транслировали «Охотничье Шоу». В кадре появился залитый кровью перекресток, где толпа зевак рассматривала бесформенное тело. Оно до сих пор лежало в луже крови, которая время от времени становилась ярко-зеленой, потому что на цвета мониторов влияли атмосферные помехи. Зазвучал голос за кадром: «Привет, говорит Гордон Филакис. Я сделаю обзор основных охотничьих событий дня. Сегодня утром Лютеру Фабиусу Кингу из Берлинсбурга, Западная Германия, было засчитано чистое Убийство Биффа Эдмонсона из Калгари, Канада. Если меня слушает кто-нибудь из родственников или знакомых Биффа, сообщаю — он погиб отлично, как того и добивался. Эл Мактэггорт с Бойса, штат Айдахо, который имеет на своем счету три Убийства, победил Эрнана Ибанеса, бывшего пятикратного победителя из Буэнос-Айреса. Кроме того, Эл Смит из Лэнсинга, штат Мичиган, только что подстрелил Эдварда Грига из Оагу, Гавайи, но был оштрафован на десять очков, потому что его автомат, сломавшись, ранил несколько прохожих. Эд, если у тебя так и дальше пойдет, никогда тебе не стать Охотником года…
А сейчас менее важные события: Максвела Сантини, официанта гостиницы „Супероружие“, убили на пороге номера мистера В.С.Миклстона из Лондона. Держа в руках поднос с едой, он открыл дверь и получил ножом в грудь. Миклстон оправдывается, что Сантини не постучал, прежде чем зайти, поэтому и стал мишенью для его старого стилета. Профсоюз, членом которого был Сантини, настаивал, что это было сделано специально и передал дело в суд. Решением суда, который состоялся сегодня же, мистера Миклстона было оправдано со следующей формулировкой: „Чего стоит жизнь какого-то официанта?“
Протянув руку, Джекинс выключила телевизор — ей уже порядком надоело крикливое „Охотничье Шоу“.
— Весь этот примитивный юмор действует мне на нервы, — сказала она. И Луэйну тоже.
— А? — сказал дядя Эзра, используя безличное обращение, которое было свойственно пожилому населению Эсмеральды. — Надеюсь, у него все в порядке?
— Может быть, пока еще ничего не произошло. Странно, как компьютер выбрал такую комбинацию. Ведь это случайность, что они им придется соревноваться друг с другом? Правда?
Улыбнувшись, Эзра подмигнул девушке.
— Дядя, уж не ты ли приложил руку, чтобы поставить их в одну пару?
— Ничего я не делал, — ответил Эзра. — Я только попросил Охотничий компьютер сделать мне небольшое одолжение. А ведь ему известно, с чьей помощью он получает, так сказать, питание.
— Я считала, что с компьютером договориться невозможно.
— Можно, если ввести в него специальную программу кодовой записи.
— Ты обманул компьютер, чтобы противником Луэйна стал Хэрольд. Старый негодяй!
Эзра засиял. Ему нравилось, когда молоденькие девушки называли его старым негодяем.
— Но ведь я это сделал по просьбе Луэйна. Мальчику нужно легкое убийство, чтобы он снова поверил в свои силы. Он был очень хорошим Охотником, Джекинс, очень хорошим. Долгое время в городе не было ему равных. Если ему немножко помочь, он снова станет классным Охотником.
— То, что ты сделал — это обман, — сказала Джекинс.
— Разве ради семьи нельзя пойти на маленькую хитрость?
В квартиру Луэйна Джекинс вернулась в глубоких раздумьях. Перед ней стояла дилемма. Девушка не была уверена, что обман, пусть даже ради семьи, был допустим. Особенно, если в результате его погибнет Хэрольд, парень, который ей нравился и которому она решила назначить свидание, как только найдет подходящий повод сделать так, чтобы тот сам ее об этом попросил.
Чем больше она раздумывала, тем худшим ей этот обман казался. Она не знала, что ей теперь делать. Ответ не находился, и ее это ужасно расстраивало. Сначала она решила бросить монетку, но потом решила отложить этот вопрос на завтра и выпила снотворное.
Глава 34
Хэрольд как раз решил немного подремать в своей новой квартире, как раздалась трель телефонного звонка. Звонил Альбани.
— Хэрольд? Ты мне срочно нужен.
— Что случилось?
— Нечто важное. Быстро приезжай. И не забудь револьвер. — Альбани повесил трубку.
Хэрольд еще не раздевался, поэтому ему лишь понадобилось надеть туфли и проверить обойму в своем „Смит энд Вессоне“. Альбани все-таки заставил Хэрольда отнести его к оружейнику. Тот заменил ствол и все движущиеся части. Проверив револьвер в действии, Хэрольд был вынужден признать, что стрелять из него стало лучше. Но самое главное, что чувствовать его в руке было так же приятно, как и до ремонта.
Когда он приехал к Альбани, Тереза провела его в подвал. Там размещался кабинет Майка. По стенам были развешаны подробные карты Эсмеральды и всего острова. На одном из столов стоял мощный радиопередатчик с целым коммутатором на несколько линий. На рабочем столе Альбани стояла небольшая бронзовая копия Роденовского „Мыслителя“. Это была почетная награда „Мастер-убийца года“, вручавшаяся лучшему Наводчику года. Но ей исполнился уже пятый год, так как получил ее Альбани еще когда был жив знаменитый Санчес.
Альбани жевал одну из миниатюрных терезиных пицц и разговаривал по телефону. Он жестом указал Хэрольду на стул. Отодвинув кипу старых журналов „Убийца“, тот сел.
— Ага, — сказал Альбани. — Ну… Ага… Ага…
— Вам принести миниатюрную пиццу? — обратилась к Хэрольду Тереза.
— Да, мадам. Спасибо.
— Есть с анчоусами и с паприкой. Вам какую?
— Какую принесете, — ответил Хэрольд таким тоном, что было ясно — он съел бы обе.
Тереза принесла ему по две каждого вида и стакан пива.
— Ему никакого пива, — сказал Альбани. — Хэрольду надо тренироваться. — И снова прокричал в трубку: — Да! Да!
— Вкусная пицца, — похвалил Терезу Хэрольд.
— Мамин рецепт, — ответила Тереза. — С Сицилии.
— Ладно, — сказал Альбани в телефонную трубку. — Едем. Следующий сеанс связи по пятому каналу УКВ.
Повесив трубку, он повернулся к Хэрольду.
— Кажется, я его поймал.
— Луэйна?
— А кого еще? Зазу Питтс? Именно Луэйна, этого спесивого болвана. Он только что зашел в бар „Ле Пти Моэ“ в Латинском квартале и заказал себе двойную порцию клубничного дайкири со льдом. Он там как на ладони, и мы прихлопнем его как комара.
— Как, прямо сейчас?
— А ты думал, в следующий четверг? Револьвер с собой? Заряжен? Дай посмотрю.
— Ладно уже, — сказал Хэрольд.
— Я твой Наводчик и должен все проверить. — Осмотрев „Смит энд Вессон“, он вернул его обратно.
— А как получилось, что он спокойно сидит в кафе? — поинтересовался Хэрольд. — Может, он не получил уведомление об Охоте?
— Не стоит на это надеяться. Но такое иногда случается.
— А разве это справедливо убивать человека, который не подозревает, что на него охотятся?
— Вполне справедливо, — ответил Альбани. — Я потом все тебе объясню. — Он снял со стены мощную охотничью винтовку с инфракрасным снайперским прицелом, проверил боеприпасы и сунул ее в специальную сумку.
— А это зачем? — удивился Хэрольд.
— Возможно, Господь в своей бесконечной милости позволит нам сделать хороший выстрел на расстоянии, недоступного для пистолета.
— Не богохульствуй, Микеланжело, — нахмурилась Тереза.
— Кто богохульствует? Я молюсь. Пошли, Хэрольд. Не будет же он сидеть там вечно, даже если заказал двойной дайкири.
Огромная стеклянная витрина кафе „Ла При Моэ“ выходила прямо на улицу. Альбани, рядом с которым стоял Хэрольд, внимательно разглядывал ее через мощный бинокль, спрятавшись в тени другого бара на противоположной стороне улицы.
— Это он, — сказал Альбани. — Посмотри сам.
Хэрольд взял бинокль и увидел длинноносый профиль Луэйна, склонившийся над бокалом ярко-красного напитка.
— Как здорово, что ты взял с собой винтовку, — сказал Хэрольд. — Я пристрелю его через витрину.
— Забудь про это. Она пуленепробиваемая. Лучше посмотри налево. Боковая дверь кафе открыта. Обойдешь квартал и зайдешь с другой стороны. И окажешься у него за спиной. Самое лучшая позиция — возле почтового ящика. Тебе надо будет выстрелить ему в спину через открытую дверь. Револьвер вытащишь в самый последний момент. Нам не нужны зеваки, которые все испортят. Понял?
— Понял, — ответил Хэрольд.
— Тогда иди и прихлопни его.
Некоторое время Хэрольд стоял абсолютно неподвижно, и Альбани подумал, что у парня столбняк. Только этого ему не хватало: новичок, который боится поединка. Черт, надо было все-таки взять деньги вперед.
Но Хэрольд быстро кивнул и выскользнул в дверь. Наводчик смотрел ему вслед, и в его душе появилось какое-то непонятное чувство. С этим парнем будет все в порядке.
Луэйн никак не мог понять, какого черта он заказал себе двойной клубничный дайкири со льдом. Может, потому, что бокал с напитком выглядел таким большим и ярким, что даже такой тупой Наводчик, как Альбани и его помощники заметили его. Он сделал глоток. Как всегда, слишком сладко. Луэйн моргнул, когда в ухе, где был спрятан миниатюрный приемник, что-то затрещало. Это был Сузер, который занял наблюдательный пост на крыше.