— Я понял тебя, родная, — улыбнулся Алексей. — И вполне допускаю, что ты права. Действительно, если это не глюки, не сумасшествие, а что-то такое... настоящее, то... — Алексей замолчал и севшим внезапно голосом закончил: — ...То все мы сейчас в заднице!
— Фу, как ты груб! — притворно поморщилась Илма. — Груб и неточен!
— Почему неточен? — удивился Алексей.
— Потому что мы не просто в заднице, мы — в очень большой заднице! — пояснила Илма. — В обычную задницу весь этот Октаэдр не влезет.
— Давай-ка оставим эту проктологическую дискуссию, как бы занимательна она ни была, а подумаем-ка мы с тобой лучше, что нам теперь делать?
— Первым делом мы должны опуститься вниз и рассказать всем, — мотнула золотистой головой Илма.
— Ага, и устроить панику. “Конец света грядет! Молитесь, грешники!”
— Ты говоришь много непонятных и ненужных слов, — нахмурилась Илма. — Если не хочешь говорить всем, то скажем хотя бы Туунгу. И надо найти девочку...
— Туунгу-то, разумеется, скажем. А вот где мы найдем девочку? Да и зачем уже, собственно? Что это изменит?
— Мы хоть узнаем у нее, когда будут объявлять оценки за домашнее задание! Может быть, по нашему времени — это год, или сто лет... Тогда у нас есть время.
— Логично, — согласился Алексей. — Только мало мне что-то верится в сто лет... Годик хотя бы!
— Перед смертью не надышишься! — ввернула Илма.
— Где узнала?
— Уши-то есть.
Между тем корабль нарезал и нарезал витки вокруг Октаэдра в странном светло-сером свете. Хотя он был уже не таким светлым, как вначале.
— По-моему, темнеет, — обеспокоенно сказал Алексей.
— Надо скорей садиться! — встревожилась Илма, тоже заметив изменение освещения.
— Проболтали мы с тобой! Если не сядем до темноты — придется до утра здесь болтаться...
— Не хочу до утра, мне страшно! — пискнула Илма совсем по-девчоночьи.
— Ладно, держись, как раз к нашему треугольнику подлетаем! — Алексей крепко обхватил ручку управления и плавно повернул ее вниз.
Корабль послушно клюнул носом и стремительно начал снижаться.
— Не так быстро! Делай маленькую скорость! — забыла слово “тормози” Илма.
— Не боись! — крикнул в ответ Алексей, помня слова Митрича об “умном корабле”, хотя и самому ему стало не по себе от стремительно приближающейся земли.
Корабль и правда был “умным”. Автоматика взяла управление на себя, когда до поверхности оставалось метров пятьсот. Торможение произошло очень плавно, и многотонный космический корабль, словно перышко, опустился на колосящееся поле сразу за Никольским.
“Эх, потравили хлебушек!” — не к месту подумалось Алексею. Какой уж тут хлебушек, если кранты скоро всему миру, хоть и маленькому, но единственному.
— Вы мне не верите? — округлил Мател и без того огромные глаза.
— А почему я должен тебе верить?
— Вы можете сами слетать и посмотреть... когда рассветет.
— Ладно, насмотрелся уже... — неопределенно буркнул Алексей. — А что же ты так долго пропадал?
— Бой был долгим! — устало вздохнул Мател. — Их ведь трое, а я один... За последним я гнался очень долго, сбил его над каким-то большим треугольным озером. Потом искал дорогу назад...
— Допустим, ты не врешь, — прищурился Алексей. — Только я что-то никак не пойму: зачем тебе это надо? Что тебе нужно от нас?
— Я отвечу вам честно! — Мател встал по стойке “смирно”, только руки оставались задранными к небу. — Как только я узнал, что в городе победили повстанцы и Сетер скинут, я понял, что мы проиграли. И решил встать на сторону победителей!
— Удобная позиция, — “согласился” Алексей. — А как же ты узнал о победе повстанцев? Ах, да... — Алексей махнул рукой, он совсем забыл о способности жителей “серого мира” читать мысли друг друга, а ведь Лекер с друзьями пришли на подмогу еще до побега Матела. — Значит так мы с тобой решим, — немного подумав, сообщил Алексей. — Сейчас мы все втроем полетим к нашим друзьям. Пусть все вместе решают, что с тобой дальше делать. Катер поведешь ты, а мы с Илмой сядем сзади и будем говорить тебе, куда лететь. И, уж не обессудь, своими “фонариками” будем тебе затылок подсвечивать на всякий случай.
— Не надо “фонариками”! — вздрогнул Мател.
— Надо, Федя, надо! — вздохнул Алексей.
Летели очень медленно — в темноте, хоть и освещая путь фарой катера, никому из них летать еще не приходилось. Впрочем, заблудиться никто не боялся — “дорога” была известной.
Матела, тревожно молчавшего вначале, пробрал вдруг словесный понос. Он делился надеждами и планами: как он покается перед всеми, как его простят, как они будут строить новую жизнь на Октаэдре, объединят все расы, совместными усилиями будут создавать свое светлое будущее. Чуть ли не коммунизм наступит, короче.
— Ведь правда, это возможно? — обернулся Мател и жалобно заглянул в глаза Алексею. — Ведь и сейчас на Октаэдре все в порядке? Правда ведь — это удобная планета? Вот вам она нравится?
Алексей понял все сразу. Ему как обухом по голове стукнули. Только не больно стало, а наоборот — легко. И он сказал честно:
— Нет, Мария, или как тебя там, не нравится! Хреново ты справилась с домашним заданием! Очень хреново! “Трояк” тебе светит в са-а-мом лучшем случае!
— Откуда вы знаете?! — Вместо Матела за “джойстиком” катера сидела маленькая девочка в желтом ситцевом платьишке и испуганно таращила на Алексея глаза.