И девочка стала рассказывать, действительно перевоплотившись полностью в земную ученицу, даже голосок стал по-детски тоненьким...
— Я учусь в первом классе. Учиться трудно, но интересно... Но больше — трудно. Я еще маленькая, младше всех в классе. Нам задали первое в жизни домашнее задание! За него первый раз всем поставят оценки. Все волнуются очень, а я — тем более! Если я младше всех, это же не значит, что я всех глупее! Мне очень хочется это всем показать, а то ко мне в классе относятся, как к малышу...
Нам задали собрать “Паззл”. Но кусочки для него мы должны были нарезать сами. Кусочки обязательно должны быть вырезаны из разных миров. Но только из таких планет, где есть разумная жизнь! Надо взять и тех, кто живет там — чем больше населенных кусочков, тем лучше. Самое хорошее, когда все кусочки — со своими жителями. И надо собрать из кусочков новый мир. Надо, чтобы он получился хорошим, чтобы он подошел всем. Поэтому кусочки надо подбирать тщательно, вырезать их из похожих по условиям планет.
Я очень мечтала, что мой мир получится лучше всех! Я долго выбирала первую планету, а когда нашла, очень обрадовалась: планета была просто сказочной, прекрасной, цветной! Жители добрые, красивые, смелые! Я подумала, что все остальные кусочки будут у меня такими же! Но потом я нашла мир с похожими жителями, только он был каким-то тусклым, серым... Я не знала, что в той части Вселенной как раз работали со Временем старшеклассники, поэтому сразу даже и не заметила, что и со Временем там что-то не так... Но я разметила кусочек все же. Я и не знала, что там диктатура, из-за ненормального Времени просто не разглядела. Да я и не очень разбираюсь в отношениях внутри низших рас — живут себе да живут, что-то делают, копошатся... Главное, что мне понравилось — на жителей первого мира похожи!
Затем мне снова повезло — я нашла мир, почти столь же прекрасный, как и первый. Ну а жители между собой похожи абсолютно! Меня даже удивила их абсолютная тождественность, ведь две эти планеты расположены в галактиках, столь далеко отстоящих одна от другой, что невооруженным глазом и не видны с каждой из планет! По сути — это одна и та же раса, ее представители могут даже спариваться друг с другом и размножаться! За одно это мне надо уже ставить “пятерку”!
А потом мне везти перестало... Я нашла, правда, высокоразвитую расу на планете рядом с самой первой, нашла сразу, но отложила ее на самый крайний случай, потому что, во-первых, аборигены сильно отличались от представителей предыдущих рас, а во-вторых, и это самое плохое — атмосфера планеты не годилась для дыхания других... Но я уже опаздывала, поэтому понадеялась, что одна седьмая часть общей атмосферы “не сделает погоды”.
Дальше все пошло еще хуже. Я нашла красивую планету. Она буквально цвела, благоухая! Я видела, ощущала там мощный творческий разум, но не находила жителей! Затем они появились. Неожиданно даже для меня. Умные, счастливые, красивые! Поэты и художники, зодчие и музыканты... Мне некогда уже было разбираться в чем дело — удача сама шла в руки! Как же разочаровалась я после, когда вместо кусочка прекраснейшего мира я получила кусок серой глины! Оказывается, разумной была сама планета! Она и создавала из самой себя все, что желала, или что желали другие — в данном случае я. Лишившись “мозга”, часть этой планеты стала пустой и мертвой...
Я уже не сильно раздумывала, когда на роль шестого кусочка подвернулась планета с населением на самом начальном, примитивном уровне развития. Они были страшны, дики и злобны. Но они все же имели разум, что удовлетворяло условиям задачи. Эти чудовища даже строили себе жилища из обломков скал. Кто же знал, что они столь кровожадны!
Ну, а с седьмым миром вышло вообще плохо. Я просто не успевала уже его найти. Тогда я вспомнила, что третий из моих миров очень разнообразен по своей природе: есть в нем леса и горы, моря и пустыни, ледовые поля и бескрайние степи. И я решила схитрить. Я задумала взять кусочек океана этой планеты, выдав его за часть совсем иного мира. Но в океане не так уж много разумных существ. Поэтому я стала “ловить” их размеченным треугольником. Но, чтобы делать это незаметно и скрытно, я стала перемещать треугольник во времени, а также, поднимая его над поверхностью, менять “площадь захвата”. Видимо, я в чем-то ошибалась, не имея достаточного опыта в таких операциях, потому что попадавшиеся в “зону захвата” плавучие и воздушные устройства обитателей планеты постоянно “выскальзывали” из треугольника, попадая то в иные миры Выкройки, то вообще в Пустоту. В результате мне пришлось отказаться от затеи поймать кого-нибудь разумного, и я вырезала “морской треугольник” с тем, что там было в тот момент — то есть, попросту говоря, с одной рыбой...
Так что созданный мною мир содержал довольно много ошибок. Но все-таки я надеялась еще на хорошую оценку, ведь мир был устойчив, стабилен — не так уж плох. Но я уже более-менее разобралась к тому времени с отношениями его обитателей между собой и понимала, что возможны конфликты, которые уж точно ничего хорошего для моей работы не сулили.
Поэтому я решила вмешаться в ход событий и откорректировать его в нужную сторону — попросту, стабилизировать ситуацию и предотвратить ненужные мне эксцессы. Но... но мне это не удалось!
И девочка вдруг заплакала, совсем так, как плачут шестилетние дети. Она уронила голову на локти, лежащие на столе, и зарыдала навзрыд, сотрясаясь всем своим худеньким тельцем.
Алексей, Туунг и Илма сидели, не шевелясь, не зная, что предпринять. Правда, плакала девочка недолго. Продолжая всхлипывать, вытирая кулаками глаза и нос, она обиженно протянула:
— И вот теперь еще вы говорите, что мне хотят поставить “тройку”!
— Вообще “двойку” хотели влепить! — “утешил” Алексей.
— За что?! За что?! — вскочила девочка.
— Это уж ты дома разбирайся! — отрезал Алексей, предотвращая новую истерику. — Ты нам лучше скажи, когда по нашему времени будет у вас этот... урок, когда вам объявят оценки?
— Завтра, — поникла головой девочка. — Мне уже ничего не исправить...
— Ты уже наисправляла! — буркнул Алексей. — А вот нам что делать теперь? Завтра, как я понял, наш Октаэдр выбросят на помойку, вместе со всеми нами! А все из-за твоего творчества. — Он посмотрел на девочку не с осуждением даже, а с каким-то сожалением, как на умственно отсталого ребенка.
Девочка зарделась. Теперь это видно было даже в свете пламени двух оплывших свечек.
— Простите, — еле слышно пробормотала она и растаяла, превратившись в облачко мерцающего светло-серого тумана, который, подобно табачному дыму, выплыл легкими струйками в открытое окно.
— Да, спектакль. Но игра — игрой, а делать-то нам что-то надо, — не удержался все же Алексей от “что делать” и мысленно сплюнул с досады. — Я ведь своими ушами слышал от “учителей”, что наш Октаэдр утилизируют. Вот и Илма слышала. Так ведь, Илма?
— Да, мои “наставники” тоже говорили об уничтожении этого мира, — кивнула Илма.
— Я понимаю, что вы хотите спросить у меня, — сказал после некоторого молчания Туунг. — Вы хотите спросить: есть ли выход из нашего положения? Знаю, что вы ждете от меня чуда... Должен вас огорчить: я не вижу пока выхода и чуда сотворить тоже не могу! Одно могу сказать: мне очень нравится ваша русская поговорка — “утро вечера мудренее”. Давайте-ка поспим хотя бы часа три. Завтра со свежей головой подумаем снова. Остальным тоже, наверное, стоит сказать...
— А я думаю, что пока не стоит! — возразил Алексей. — Если мы ничего не придумаем, то не надо и расстраивать людей. Пусть их последние часы будут спокойными. А вот если придумаем что-то — тогда и расскажем!
— А вдруг кто-нибудь из остальных что-то придумает? — спросила Илма.
— Извини, конечно, — покачал головой Алексей, — но кто? Я не хочу ни о ком сказать плохого, но что могут посоветовать деревенские жители в вопросе спасения мира?
— А Лекер? — неожиданно сказала Илма. — Он умный. И трое его товарищей, особенно этот... Пакер.
— Да, тут ты права! — с уважением посмотрел на жену Алексей.
Утро, можно сказать, еще и не наступило, темнота только-только начинала отступать, еще почти незаметно для глаз, но все трое были уже на ногах. Хотели снова засесть в “келье”, тем более, что Туунг был несколько возбужден, глаза его блестели... “Придумал что-то старый колдун!” — радостно дернулось сердце Алексея. Но посовещаться втроем не получилось. По длинному коридору замка приближался Лекер.
— Я еще ночью почувствовал, что вы прилетели! — радостно начал он, но тут же споткнулся. Алексей понял, что Лекер вольно или невольно прочитал если не сами их мысли, то по крайней мере настроение.
— Что, плохо дело? — спросил Лекер.
— Буди своих друзей — и давайте все сюда, пока остальные не проснулись! — не стал отвечать на вопрос Лекера Алексей, поскольку тому и так было ясно, что дела — хуже некуда.
Лекер вернулся очень быстро, ведя троих соплеменников, сосредоточенно-хмурых. “Заседать” снова устроились в комнатушке Туунга, которая от присутствия семерых сразу стала еще теснее и меньше.
— Чтобы сэкономить время, которого и так нет, разрешаю вам покопаться в моих мозгах! — кивнул Алексей вновь прибывшим.
Через пару минут все четверо помрачнели еще больше.
— Все ясно, — подал “голос” Лекер. — Дело — дрянь!
— Сообщать остальным, думаю, не стоит, — “сказал” Пакер. — Вы правы, Алексей, пусть встретят смерть в неведенье, спокойными...
— Э-э, друзья! — протянул Туунг разочарованно. — Стоило вас приглашать, если вы всех уже начинаете хоронить!
— А что мы можем сделать?! — обиделся Лекер. — Начать кидаться в Хозяев камнями?
— Послушайте меня, — раздраженно поморщился маг. — Мне тут кое-что приснилось...
— Ну, вот... — начал снова Лекер, но Алексей чувствительно двинул его в бок локтем.
— ...Мне приснилось, что я нахожусь в Пустоте, — продолжил Туунг. — Не в том Ничто, о котором рассказали Алексей и Илма, а в той Пустоте, где побывал когда-то Лекер. Впрочем, Алексей и Илма — тоже... Мне кажется, эти Пустоты — извините за корявость слога — не одно и то же, хотя и имеют под собой общую основу... Но это сейчас не важно! — Туунг сам на себя начал злиться. — Важно, что в Пустоте я встретился с Магом, моим Учителем!
Алексей от этих слов даже подскочил. Уж он-то знал, на что способен Маг-“Чебурашка”! Ведь только благодаря ему удалось спасти Илму!
— Он знает, как нас отсюда вытащить! — не удержавшись, крикнул Алексей.
— От тебя-то я никак не ожидал такого неуважения к старшим! — неодобрительно покачал головой Туунг, но в глазах его блеснули веселые искорки. Алексей это заметил и поспешно сел, внутренне ликуя. А Туунг продолжил:
— Я встретился с Магом и все рассказал ему. Но он сказал, что не может ничего противопоставить силе и могуществу Хозяев.
Алексей моментально сник. Он сразу вспомнил свою встречу с Магом и его слова насчет Хозяев: “Я знаю о них не больше тебя...”
Туунг заметил смену настроения Алексея и едва заметно улыбнулся одними глазами.
— Но он подсказал мне одну мысль, — продолжил “местный” маг, как ни в чем ни бывало. — Мой Учитель знал об Октаэдре еще с момента Выкройки. И его еще тогда заинтересовала хронокамера в вашем городе. — Туунг кивнул в сторону Лекера и его друзей. — Он посоветовал мне познакомиться с ней поближе. Больше он ничего не успел мне сказать — я проснулся.
— Значит, наше спасение — в хронокамере?! — снова подскочил Алексей.
— Я ничего еще не знаю! И потом — это ведь был всего лишь сон!
— Вам просто так сны не снятся! — заметила Илма.
— Снятся, отчего же! — пожал плечами Туунг. — Думаю, что и сегодня был обычный сон, ведь даже Маг не может сюда проникнуть... Просто, скорее всего, во сне мой мозг просеял всю имеющуюся в наличии информацию и нашел всего одну малюсенькую зацепку. Хронокамеру! Вот вы, — снова повернулся к представителям “серого мира” Туунг, — что там рассказывали об исчезновении в ней Сетера?
— Сетер исчез в камере, растворился! — подтвердил Лекер. — но что именно произошло — никто не знает. Известно только, что когда Октаэдр свернулся, и время в нашем городе вновь стало нормальным, с хронокамерой все стало наоборот. Если раньше она поддерживала ход нормального времени, то теперь что-то изменилось. Подробности знал только сам Сетер да пара его ближайших помощников.
— Попробуем и мы разобраться! — сказал маг. — Надо срочно лететь к вам! Вы сможете доставить меня сейчас же к камере?
— Но я не умею водить эту штуку, — развел длинными руками Лекер.
— Мы тоже не умеем, — синхронно замотали головами его соплеменники.
— Я умею! — поднялся Алексей. — Но я не знаю, где эта хронокамера находится...
— Тогда полетим втроем, — подытожил Туунг. — Я, Алексей и Лекер.
— И я! — подскочила Илма.
— Вчетвером мы в катер не поместимся, — вздохнул Алексей. — Придется тебе на сей раз подождать меня здесь. Мы же быстро, времени нет на долгие прогулки!
Илме пришлось согласиться.
— Только смотри, не влипни без меня в какую-нибудь историю! — погрозила она пальчиком.
— Без тебя — не влипну! — хмыкнул Алексей, очень довольный удачно найденной шутке. Илма, однако, этой шутки не приняла. Она хотела уже было нахмуриться, но тут вмешался Лекер:
— Ты, парень, не очень-то хорохорься! “Не влипну!” Ведь с тобой я буду! Сам знаешь, что порой бывает, когда я рядом!
Лекер хотел пошутить и этим несколько успокоить Илму, но результат в итоге получился прямо противоположный. Илма расстроилась окончательно. И только лишь когда Алексей поцеловал ее, правда совсем мимолетно, поскольку стеснялся делать это при посторонних, Илма слегка оттаяла.
— Да что вы тут проводы устроили, как на войну?! — возмутился уже сам Туунг. — Дел-то на полчаса всего, да лету — минут десять в обе стороны!
— И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг... — вспомнил Алексей строчку известного стихотворения. А Илме тихонечко шепнул: — Не переживай, все будет хорошо! Я тебя люблю!
— Я тоже люблю тебя, — ответила Илма. — Я буду ждать...